Счастливый день Беннета

Еле-еле досидев остаток учебного дня, Беннет как на иголках соскочил со своего места едва закончился последний урок. Наскоро скинув принадлежности в рюкзак, он, не теряя ни секунды, быстро оделся и пулей вылетел из школы, направляясь по указанному Кейей. Он стремительно бежал по направлению, написанному на маленьком листочке, который он судорожно сжимал между пальцев, изредка поглядывая на текст, удостоверяясь, тот ли адрес он запомнил, будто за жалкую минуту на мятом листочке может что-то поменяться. Морозный воздух обжигал лёгкие, обдавал колким холодом щеки и нос. Изо рта крупными пышными клубами шёл плотный насыщенный пар. Под ребрами неприятно кололо от ледянящего эфира внутри. И может поэтому укол на сердце не так чувствовался. Тело просто забывает о нём, когда боль в лёгких становится достаточно сильной. А на душе укор совести не даёт покоя, навязчиво не исчезая из мыслей. Он гложит парня с того самого момента, когда он услышал самую обидную правду. "Чайлд? Он заболел." Как непринужденно это звучало из уст Альбериха, и каким тяжёлым комом валилось на сердце Беннета. И самое страшное – то, что Аякс ему не сказал. Неужели настолько не доверяет ему? Или Тарталье настолько плохо, что он не может даже взять в руки телефон? Или он действительно просто презирает парня? Настолько, что даже не желает сказать хоть что-нибудь о своем состоянии? Но Аякс не мог так поступить. Не мог ведь? Он сказал, что любит, значит любит. И значит доверяет. Может... Может у него просто была какая-нибудь другая причина, по которой он не сказал Беннету ни слова о своей болезни. Может быть, сейчас, когда Беннет придет к нему, он расскажет ему её. Конечно, если захочет ответить. И если сможет, мало ли он спит или у него настолько сильный жар, что он не в силах даже говорить? Беннет бы отдал что угодно лишь бы это не оказалось правдой, а так и осталось глупыми бреднями его замыленного от волнения мозга. Правда ведь, не может же быть настолько плохо? Не бред ли? Тарталья сильный. И хотелось верить, что он легко справится с болезнью, а Беннет просто себя накрутил. Он очень надеялся, что действительно всё было так. Парень остановился уже на лестнице, упёршись руками в коленки. Весь запыханный, красный от мороза, со сбившимся, тяжёлым дыханием. Он решил немного отдышаться. Не то, чтобы для него это было чем-то важным, просто он пообещал Тарталье, что сразу же после выздоровления возьмётся за своё здоровье. И пусть обещание своё он так и не исполнил, за что вероятно должно быть очень стыдно, хотя стыдно не было нисколечки, а всё потому что чувство непреодолимого волнения и вины брали вверх над всей его натурой. Но сделать вид, что он хотя бы попытался нужно было. Хотя бы ради того, чтобы вызывать у Аякса меньше волненья и разочарования в парне. Беннету на самом деле повезло – когда он стоял у тяжёлой двери подъезда, в нерешительности позвонить в домофон, оттуда выходил какой-то мужчина, и ему удалось зайти за ним. На самом деле, конечно, этот мужчина не был тем, кто хотел бы пропустить Беннета внутрь, парень сам шмыгнул в щель, когда тот вышел. И это было бы так хорошо, если бы только этот мужчина не был таким недоброжелательным, хотя Беннет и пытался списать это на торопливость. Он грубо захлопнул дверь за собой, практически сразу же, как обе его ноги оказались за пределами подъезда. Это произошло настолько резко, что Беннет не успел даже отойти и тяжёлая железная дверь сбила его. Бедняга отлетел к стене от резкого толчка, а из-за того, что споткнулся о порог, удар пришелся как раз по голове. В результате, наверное, останется шишка слева чуть выше виска, это место обычно полностью закрыто волосами. Беннет уже чувствовал, как пульсировало это место. Если оно не опухнет, то видно практически не будет, так что волноваться не о чем, так? Всё же такое ведь со всеми случается, верно? Отдышавшись и собравшись с мыслями, большую часть которых он сознательно игнорировал, он со всей, возможной для него сейчас, смелостью нажал на звонок нужной двери. Уже через минуту, когда Беннет уже хотел позвонить ещё раз, за дверью послышались чьи-то торопливые шаги. А ещё через секунду в двери застучал открывающийся замок. В проёме появилась девушка, на пол головы его ниже, с зелёными глазами и двумя русыми косичками. Одета она была довольно по-домашнему. Она оглядела парня с ног до головы и, скептически наклонив голову, обратилась к нему: – Вы к кому? Беннет даже не сразу понял, что должен был ответить. Честно говоря, он впал в шок, когда увидел у Аякса дома девушку, которая уж точно не могла быть его мамой. Он ожидал увидеть в дверях самого Аякса или хотя бы его родителей, но не девушку, которая на вид была младше его. В голове сразу всплывали слова Кейи. "На младшеклассиков заглядывается"... От этой мысли в груди рождалось какое-то неприятное осадочное чувство, которого Беннет никогда в своей жизни не чувствовал. Но Тарталья ведь любит его. Он так сказал. Он же не мог ему наврать, верно? Ни за что. О таких вещах всегда нужно говорить только правду. Да и вообще, а есть ли повод волноваться? Кто знает, кем может оказаться эта девушка? Может это его подруга? Мало ли с кем он может дружить. Поэтому поводов волноваться нет, так? Но и эта мысль не успокаивает. На сердце становится тяжело, и он понимает, что накручивает себя, но остановиться не может. Не может просто взять и перестать думать об этом. Обо всем этом. – Я.. эм, к Аяксу.. - промямлил он, переминаясь с ноги на ногу. Было ужасно неловко под строго ожидающим взором девушки. Хотелось, чтобы она просто пропустила его, безо всяких проблем. Но девушка продолжала свой допрос. – А ты ему кто будешь? – Я.. - что отвечать Беннет понятия не имел. Почему-то говорить об их с Тариальей отношениях не хотелось. От слова совсем. Что-то внутри подсказывало, что так будет лучше. Хотя бы во избежании конфликта. А то, мало ли что. - я его друг.. – Ладно, проходи.. - девушка распахнула дверь, отходя в проёме, чтобы парень мог пройти. Выглядела она всё ещё немного недоверчиво, но теперь хотя бы более спокойной. Беннет послушно вошёл в глубину квартиры, встречаясь с полутьмой просторного коридора. - А я уж боялась, очедная "вторая половинка", как вчера... - выдохнула она, чем заставила Беннет немного поежиться, а потом и вовсе застыть в недоумении. Что значит "очередная вторая половинка"? У Чайлда их, что, много? Тогда вопрос о том, кто та, что открыла ему дверь, сделался менее значимым. Вчера была новая? Что вообще происходит? Что всё это значит? Не может же Аякс встречаться с ним и с кем-то другим одновременно? Да ну, бред какой-то. Это точно неправда. Тарталье ведь нет причин так делать, правда ведь? Не может такого быть. "О, Архонт, Беннет! Что за мысли? Аякс болеет и ты пришёл навестить его. Что, так и будешь думать над всяким бредом? На что тебе вообще голова?" Беннет вздыхает, приводя в порядок свои волосы, которые после встречи с шапкой, похоже, устроили праздничный разгром. Он уже мысленно дал себе подзатыльник за то, что заставил эту девушку так долго ждать. Она, кстати, всё это время стояла и ждала его, опершись на стену и смотря куда-то в дверной проем. Просто... Все эти мысли устроили в его голове минное поле, на котором стоит то хоть о чем-то подумать, как земля будто подрывается, заставляет всё тело неметь, будто его только что раздавили изнутри дьявольские тиски. Стоило начать рассуждение, как в сердце начинало врезаться бесчисленное количество ледяных шипов, протыкая его насквозь. И будто вся жизненная сила уходила, стекала по замораживающим кровь пикам. Хотелось верить, что все они не впитают огня его души, что это лишь иллюзия, приувеличенная от реальности в сотни и тысячи раз. И хотелось, чтобы всё, что он видел и слышал оказалось ложью и его собственной выдумкой, словно кошмар, что никогда и ни за что не окажется реальностью. Но даже так, зная, что всё это лишь выдумки его, ослепленного чувством колящей вины и грузом сомнений и удушающих волнений, разума он не мог избавиться от страха, опутывающего его цепкими лозами ядовитого плюща. Страх спутывал его, связывал колкими шипами, не давая и пошевелиться в немом удушливом незнании. Не получалось, казалось, даже вдохнуть, как шипы уже впивались в кожу, затягивались ещё туже, до боли сжимая каждый миллиметр его тела. И внутри на момент оставалась только пустота, а уже через секунду всё внутреннее пространство заполнялось едкой желчью беспокойства и дикой дрожащей боязни. Она склизко облепливала органы, комкалась под рёбрами так, что казалось они вот-вот сломаются, рассыпятся, впиваясь во все внутренности, протыкая сердце насквозь, убивая его изнутри. Тогда даже на самые бредовые и глупые вещи, в существование и правдивость которых веры и быть не должно, его хрупкая душа отзывается дрожью и болезненной колкостью, грозясь вот-вот рассыпаться на тысячи песчаных осколков. Он боится того, что никогда не случится. Аякс не позволит этому случиться. Но Беннет слишком доверчив к страхам внутреннего существа, чтоб понять это. Он слишком слаб в сравнении с сущностью внутри, она пожирает его жизненные силы, заставляет все его страхи выйти наружу, поглощая его несчастную душу, топя сомнениями и заставляя идти ко дну ужаса и боязни тяжёлым камнем. И каждый раз эти ощущения лавиной обрушиваются на него. И каждый раз он вынужден прятать ломающуюся от волненья и страхов душу ото всех, держать всё это за тонкой оболочкой веселящего состояния. Беннет резко роняет голову, качая ею из стороны в сторону, желая забыть окружающие его печальные мысли, словно захлопнуть ящик с ужасами и страхами, терзающими его, стоит хоть на мгновение к нему притронуться. Он поворачивается на всё ещё ожидающую его девушку и, закидывая вновь сумку на плечо, чуть кивает ей, как бы говоря, что он закончил. Девушка отстраняется от стены, ещё раз убедившись в чем-то, заглянув в дверной проем, взмахивает рукой, приглашая следовать за ней, и проходит вглубь квартиры. И Беннету ничего не оставалось, кроме как просто послушаться её. Они шли по длинному коридору, увешанными где-то картинами, где-то дипломами или медалями, а где-то детскими рисунками. Девушка остановилась перед закрытой дверью, кажется из белого дерева, и приоткрыв её на несколько сантиметров, остановилась на пару мгновение. – Аякс, к тебе пришли. - обратилась она в щель и, подождав ещё несколько секунд, наконец, распахнула перед Беннетом дверь, пропуская того внутрь. – Бенни, как я рад тебя видеть, - весело проговорил Тарталья, чуть ли не подпрыгивая под одеялом. Сейчас он выглядел вполне здоровым, но хрипловатый голос и периодическое шмыганье носом выдавало в нем болезнь. Несмотря на это, он был весьма бодрым и даже вылез из постели усаживаясь на её край. И если бы не недовольный взгляд девушки, всё ещё стоящей в дверях, то, он кажется, и с кровати бы вскочил, чтобы поприветствовать своего парня. Но вместо этого он скорчил недовольную рожицу, пародируя серьезный вид девушки, и обращаюсь уже к ней, сказал, - Тоня, я же говорил, что сейчас прекрасно себя чувствую. Не нужно следить за мной, как за маленьким ребенком. - а после, уже более мягким тоном добавил. - я в порядке, правда, не нужно так волноваться обо мне. У тебя ведь ещё свои дела есть, лучше потрать время на них или отдохни, ты и так уже много сделала. Я справлюсь, обещаю. Казалось, таких уговоров Беннет не слышал никогда. И хоть он и был лишь наблюдателем этого немого диалога, ему казалось, что он бы точно поверил. Было ли дело в том, что Аякс говорит, или в том, как он это говорит, понятно не было. Но было ясно: дар убеждения Чайлда на парня действовал безоговорочно. Тоня, как выяснилось, на эти убеждения поддалась едва ли. Но уверяющим словам и умоляющему взгляду внемлила. Она измученно вздохнула, прикрыв глаза, кротко мотнула головой и, неловко цокнув, всё же направилась к выходу. – Спасибо, принцесса, - понимающе добавил Тарталья, прежде чем девушка скрылась за закрывающейся дверью. А позже, взглянув на, кажется, явно непонимающий, скрывающий напряжённость вид Беннета, как бы объясняя, добавил, - моя младшая сестрёнка. Парень смог выдавить из себя лишь слабое согласие, покачав головой, а через секунду взгляд в никуда сменился заливистым смехом, более похожим на смех над собой. И всё же, как он мог? Как он только мог такое подумать? Как мог только думать, что эта маленькая девочка.. встречается с Аяксом... Даже звучит ведь как бред. Хотя тогда он упорно игнорировал эту мысль и продолжал трепать свои нервы, сбиваясь в страхе о измене и предательстве. Он так зациклился на мысли, что такое возможно, на страхе о том, что он будет делать, если это произойдет, как и чем он будет жить, что совершенно не пытался включить здравый смысл и рассудить, понять, что такого не случится. Аякс не из тех, кто позволил бы этому случится. Хотя ему ли об этом судить, ведь отношения их длятся всего ничего. Но почему-то он уверен, что словам Тартальи можно верить. Он хочет верить. В отношениях ведь важно доверять друг другу, верно? Тогда, он просто следует этому завету, так? И плевать, что доверять Чайлду хотелось ещё тогда, когда их отношений и в помине не было, когда он об этом и думать не смел. А сейчас... Сейчас он и подавно тонул в любви к рыжему искусителю, даже не думая сопротивляться. Но каждый раз ударяясь о дно, чувствовал облепляющий его склизкий ил и тяжёлый камень на груди, не дающий всплыть, а поднимая взгляд видел поверхность так далеко, что казалось будто он утонет в этой грязи, в этих удушающих едких чувствах, так и не прикоснувшись к мягкой бурлящей пене, мерно качающейся на чистой воде у поверхности. И каждый раз он думает, что это конец. И каждый раз закрывает глаза, как в последний, делает последний свой рывок и обнимает камень на груди, закрывая его от чужих глаз, будто источник его мук на самом деле ему дорог. В этот момент, кажется, становится легче. И он даже, кажется, может вдохнуть что-то чистое, не оскверненное его ужасными, запертыми в костяной клетке души, чувствами. Чайлд смотрит на него недоуменным взглядом, но улыбается и продолжает беседу, даже несмотря на то, что Беннет за всё это время не проронил ни слова. – Я хотел познакомить вас иначе, но не ожидал, что так выйдет. Я хотел устроить вам сюрприз. - немного огорчённо объясняет он. Но следом ободряюще добавляет, - Но я всё равно рад, что ты пришёл. На самом деле, я хотел увидеться с тобой сегодня на учёбе, но родные не отпустили меня. Они говорят, что я болен, поэтому мне нужно лечение и отдых. - оживлённо разглагольствует он. - Но я чувствую себя отлично, и вовсе уже не болен. Вот, отлежался пару дней и всё.. - сказал он и хотел было сделать что-то в подтверждение этого, но резкий заливистый кашель прервал его громкую речь. Беннет тут же подскочил к нему, скинув сумку на пол и схватив со стола стакан с водой. Честно говоря, он немного запаниковал. Совесть с новой силой дернула за ниточки души, заставляя чувствовать несусветную вину, за то, что Аякс сейчас в таком состоянии. И чувство вины только нарастало в сердце, словно снежный ком. Ведь он виноват в том, что Чайлд болеет. И в том, что сейчас так себя чувствует. И в том, что не может учиться. И в том, что скверные мысли заполонили его разум. И в том, что думал о какой-то несуществующей измене, когда его парень в таком состоянии. И.. в том, что всё это происходит тоже. – Ты в порядке? - беспокойно спрашивает он, когда Тарталья делает пару глотков из стакана и тихо вздыхает. Волнение не покидало его ни на секунду. – Да, всё хорошо, - кивает Аякс и мягко улыбаясь добавляет, - спасибо, - и нежно поглаживает руку Беннета, в которой всё ещё покоится стакан. Он понимает чужое волнение, ведь сам чувствовал то же самое, когда его мальчик болел. И понимает, что Беннету сейчас нужна поддержка. Поэтому он хочет успокоить его, сказать, что всё хорошо. Только дела иногда бывают красноречивее слов. Он берет стакан из чужих рук и ставит его на тумбочку у кровати. И в следующую секунду притягивает Беннета к себе, усаживая на коленях и заключая в крепких объятиях. Утыкается носом в пепельные волосы, чувствует, как пушистые пряди щекочут щеки. Поглаживает чужие плечи, слегка прижимая к себе. Беннет чувствует чужой напор нежности на своих плечах. На мгновение широко распахивает глаза в немом удивлении, но сразу же поддается порыву заботы и ласки. Неловко обнимает Тарталью в ответ, в смущении утыкается носом в чужое плечо, когда чувствует лёгкий поцелуй на макушке, и заливается лёгким румянцем. Сквозь расслабленность и ясное только ему самому мычание проступает нежная улыбка. Он готов поклясться, что на душе стало легче. Будто Аякс снял этот груз с его груди и поднялся вверх, подальше от порочно грязного илистого дна. Заставил его вновь купаться в свете любви и тепла. Он был уверен, что чувствует именно это. Тепло окружает его со всех сторон, но это не тепло комнаты, это любовь и забота, в которую его парень его укутывает. В какой-то момент его накрыл дикий стыд, оттого, что всё вновь получается наоборот. Это ведь он должен заботиться об Аяксе, дарить ему тепло и ласку. А в итоге он сам оказался окружён крыльями нежности. Но даже так он не в силах сопротивляться этому лёгкому порыву. Он просто слишком соскучился. А Тарталья пусть и не видел эту ангельскую улыбку счастья и облегчения, но чувствовал её. Чувствовал тепло, исходящее от неё. И от этого нежного ощущения на его губах тоже расцветала мягкая улыбка. Чувствовать эту улыбку для него было настоящим счастьем. Мысль о том, что он может сделать любимого человека счастливым, грела душу лучше, чем хоть тысяча одеял. Он чувствовал, что счастье наполняет всего его. Ведь главное, чтобы родной человек был спокоен, чтоб был здоров и счастлив. Ради этого он готов пойти на что угодно. От этого на душе становилось легче и казалось, словно все невзгоды и болезни отступают. Это равносильно самому хорошему лечению. Достаточно было увидеть, услышать, почувствовать Его счастье. Всё, в чём он нуждался, это видеть Его улыбку. Чувствовать тепло Его объятий. Знать, что Он улыбается ему. Смотреть на Него. Чувствовать, что Он смотрит на него в ответ. Этого было достаточно, чтобы заставить мысли Тартальи метаться в голове, словно снежинки в метель, а бабочке в животе – подняться и пархать внутри в ангельском танце. "Боже, какой Он красивый!". "Какой же Он милый". "Такой добрый". Это заставляло его надеяться, что и для Беннета он тоже особенный. Хотелось быть Его особенным. Хотелось быть лучшим в Его глазах. Хотелось, чтобы и Он тоже, смотря на Чайлда, думал о том же. Эти желания, то, что он делал для их достижения, заставляли его чувствовать себя как-то по-другому в моменты, когда он замечал их за собой. Тогда он правда чувствовал себя просто ребёнком. Просто ребёнком, который хочет внимания и похвалы. Глупым, маленьким детём. Тем, кто готов на всё, ради того, чтобы получить как можно больше внимания от самого дорогого человека. И хоть Тарталья ругал сам себя за это, но когда он в очередной раз видел улыбку Беннета, которую он дарил своим друзьям, в сердце вновь просыпалось это чувство. Как бы не пытался прекратить это, насколько бы глупым это не считал, но ничего не мог поделать с собой. Поэтому каждая секунда проведённая с Ним ценилась им больше, чем даже все деньги, что были у него. Он был готов отдать всех их, лишь бы Беннет был счастлив. Для него каждый момент проведенный вместе был самым счастливым. И он хотел бы растянуть этот миг до бесконечности. Наслаждаться им вечно. А Беннет и сам не до конца понял, когда начал тихонько всхлипывать, сжимая футболку Чайлда в ладонях. Просто... Было настолько хорошо, что вдруг захотелось плакать. Укол вины в самом сердце снова ударил по его совести. Стало настолько спокойно, настолько приятно, что все беды забылись сами собой. Мысли ненадолго покинули его голову, оставляя после себя лишь шлейф лёгкой пустоты, такой приятной нагруженному волнениями разуму. Но затем капля за каплей круговорот переживаний вливался обратно, стекал в потаённые щели разума, прячась от света и грозясь выбраться, как только Беннет останется в одиночестве. У всего есть предел и последняя капля стала решающей, чтобы чаша волнений перелилась и выплеснула часть всех страдающих мыслей. Вина вновь поселилась в душе, нашептывая о его причастности ко всем бедам. Её тихий ласковый голосок изрекал столь мерзкие и лестные вещи таким невероятным образом, что Беннет безоговорочно верил им. И от осознания этого в глазах скапливалась вся соль. От теплых, ранее успокаивающих объятий теперь становилось только хуже. Ведь как можно так поступать? Можно ли нежно обнимать того человека, что виноват в твоей беде? Хотелось вырваться из объятий, сказать, что это неправильно, отстраниться. Но даже от чувства вины, изъедающего сердце, не хотелось уходить из теплых ласковых рук, что с заботой обнимали, прижимали к себе. Что, казалось, не винили его ни в чём. Они стали и поддержкой и наказанием одновременно. Но отказаться от них парень не смог бы никогда. Слезы скатывались по щекам, ругая за его слабость, причитая о большой вине, петлей висящей на его шее. Он и сам не понимал, как мог так оплошать. Как мог только не заметить этого? Его неудача расползлась и на Тарталью. Потому что нельзя, нельзя было подпускать его так близко. Рядом с Беннетом беды не миновать. Неудачи словно неспокойные призраки витают вокруг него и заражают дорогих ему людей, стоит им только приблизиться к парню. Уж лучше ему держаться подальше ото всех. Но он не мог. Не мог не вернуться вновь в плен теплых объятий, полных ласки и заботы. Но если от этого он вредит Аяксу, то он будет стараться избежать этого. Он сделает, что угодно, лишь бы вновь не доставить ему проблем. Лишь бы его неудачи больше не коснулись его. – Бенни? - послышался тихий голос сверху. Теплые руки мягко легли на плечи. И Беннет как зачарованный поднял голову на зов. Взглянул на Тарталью поплывшими от слез глазами, сверкающими полными отчаянием залежами изумрудов. И тут вновь уткнулся носом в его плечо, виновато и стыдливо пряча взгляд где-то в складках клетчатого пледа, валяющегося на кровати. Он тоже был яркого ультромаринового цвета. Прямо как глаза, в которые он только что заглянул. Они смотрели на него с таким волнением и сверкали сапфировыми искорками. – Прости... - начал парень, заходясь в новой волне слёз, - Прости меня... Это моя вина, что.. что ты заболел.. и контрольную пропустил.. и время зря потратил... Больше ничего он сказать не успел. Теплые руки вновь сжали его в объятиях. Тарталья тихо шептал что-то успокаивающее, одной рукой поглаживая Беннета по голове. Он не ожидал от парня такой реакции. И за это несомненно тоже чувствовал вину. Ведь он знал. Знал, что Беннет начнет винить во всем себя, когда узнает. Поэтому не показывал, что сам начинает заболевать, когда помогал ему. Поэтому хотел побыстрее выздороветь. Поэтому не хотел говорить Беннету о своей болезни. Он не хотел, чтобы его мальчик чувствовал себя так. Он думал что справится с этим. Но всё же не смог скрыть от Беннета правду. – Тише.. Бенни, ты не в чём не виноват, слышишь? - тихо начал Аякс, пытаясь успокоить парня, убедить его в том, что здесь правда нет его вины. В конце концов, за своё состояние только сам Чайлд в ответе. Он понимал чувства Беннета, но этот парень слишком много берет на себя. Нельзя же винить себя во всех бедах. Особенно, если это просто стечения обстоятельств. - ни в чём из этого нет твоей вины, слышишь меня? - он уложил руки на чужие плечи, отстраняясь, заглядывая в чужое лицо. Слезы по-прежнему струились по раскрасневшимся щекам. Изумрудные глаза стекляшками отражали чувство чистой вины, стыдливости и явного разочарования в себе. Губы дрожали в тщетных попытках ответить хоть что-нибудь. А в пустой голове по кругу металась лишь одна мысль. Вопреки всему тому, что творится у него на душе, он кивает. Он слышит. Слышит каждое слово. Он хочет верить ему. Но чувства берут вверх над ним, заставляя вновь и вновь чувствовать это. Но следующие услышанные им слова заставляют его разум вновь начать работать. - Я сам виноват в том, что заболел. Абсолютно не важно, что я проводил много времени с тобой. В моей болезни есть только моя вина. Я ведь не послушался тебя, когда ты пытался меня отговорить. И ни за что бы не оставил тебя одного не смотря ни на что. Это моя вина, ведь я сам решил остаться и помогать тебе, не смотря на то, что мог заразиться. И это я виноват, что ты заболел. - тут уж Беннет совсем ничего не понял. А Тарталья продолжал говорить от самого сердца, то, что чувствовал до сих пор. Он не винил Беннета в своей болезни, а наоборот, винил себя в том, что с самого начала не уберёг парня от неё. - Я не усмотрел за тем, чтобы ты не заболел. Мне надо было больше внимания уделять тому, чтобы ты был в порядке. А я этого не сделал... Я не уследил за твоим здоровьем, как думаешь, буду ли я винить тебя в своей болезни? - он грустно улыбнулся самыми уголками губ. Он очень надеялся, что правда убедит Беннета. Он очень хотел бы, чтобы парень перестал винить себя во всех бедах. Чтобы понял, наконец, что это неважно. Неважно кто виноват. Аякс ни за что не станет злиться на него. Не станет винить и ругать его за это. Он не перестанет любить его. Ни за что на свете. Беннет на эту улыбку тоже как-то грустно улыбнулся и принялся тереть лицо руковом длинного школьного свитера, стирая слёзы. Он печально смотрел в глаза напротив мутными озерцами, но они не отражали более боли и вины, а лишь усталую неловкость и болезненно зелёную тоску. Одними губами он шептал такое дрожаще тихое, но искреннее "спасибо". А после вновь прижался к Аяксу, обхватывая в объятиях. И Тарталья, наконец, вздыхает в облегчении. Он смог. – Я надоел тебе?.. - такой серьезный и одновременно прямой и искренний вопрос застал его врасплох. Беннет не решался взглянуть на него, по-прежнему прижимаясь и сжимая чужую футболку, не желая слышать подтверждение своих слов. Он боялся. Боялся, что это окажется правдой. Что Аякс успокаивает его, поддерживает, лишь ради того, чтобы Беннет перестал. Просто потому что ему надоело вечное нытье. Это то, чего Беннет боялся больше всего. Что он наскучит Тарталье. Что больше не будет ему интересен. И больше не будет нужен. Беннет хочет перестать, правда хочет прекратить это, но каждый раз оказываясь в теплых объятиях, он чувствует чувство вины, одолевающее его раз за разом. – Что? Нет, конечно, нет! - Аякс был мягко говоря в шоке. Он думал, что у него получилось убедить Беннета в его невиновности и несомненной важности для Чайлда, но похоже, что только усугубил всю ситуацию. Но он исправит её. Любой ценой. - Послушай, я люблю тебя! Больше всех на свете, слышишь? Я обещаю, ты никогда не надоешь мне. Я никогда не обвиню тебя. Никогда не предам тебя. Слышишь? Я никогда и ни за что не разлюблю тебя. - слова шли сами собой из души и Аякс и сам не замечал, они обещания один за другим вырывались наружу. Но ни одна из этих клятв не была ложной, ни одна из них не была для Тартальи пустым звуком. Он знал, что он говорит. Эти же обещания он раз за разом повторял самому себе. - Послушай, сейчас я не могу, но обещаю, как только мне станет лучше, я сделаю всё, чтобы этого не случилось. Я сделаю всё, чтобы ты был счастлив. Ты веришь мне? – Да... - да, да, да, да, и ещё раз да. Беннет верил. Всегда верил ему. Каждому его слову. Но так тяжело говорить об этом. Иногда он чувствует, словно это очередная ошибка. Что он снова оплошал и это вновь не тот человек. Что после стольких попыток полюбить кого-то, полюбить себя ради них, он совершенно разучился любить. Ему иногда казалось, что он вновь обманывает сам себя, лишь бы не оставаться совсем одному. Ведь какими бы хорошими не были его друзья, они не могут быть рядом всегда. И не всегда дружеская любовь – это то, что ему по-настоящему нужно. Часто раньше становилось грустно от мысли, что он разлюбил, но не может сказать об этом, не хочет ранить человека, но уже и не может влюбиться. И казалось, расставание становилось облегчением, он мог избежать стресса от чувства потери, хотя порой это правда становилось тяжело. Ведь, хоть он и понимал, что не влюблен, даже когда груз вины и обмана камнем тянул ко дну, он всё же чувствовал что-то. Это что-то – любовь, исходящая от другого человека. Словно луч озарения, она даровала облегчение, позволяла на время избавиться от самого большого страха. Одиночества. Ненужности. – Прости.. что, заставил тебя сказать всё это... Я не знаю, что на меня нашло... - стыд за собственную выходку был так велик, что Беннет даже не осмелился поднять на Тарталью глаза. Было ужасно неловко раз за разом доставлять ему такие неудобства, даже несмотря на то, что он каждый раз говорил, что всё в порядке. Из-за своих страхов, глупых и необдуманных, внезапно вырвавшихся из шкатулки души, он вновь поставил Аякса в такое положение. – Всё хорошо, - спокойно отвечал Чайлд. - Я всё понимаю. - нет, он понимал далеко не всё, из того, что чувствует мальчишка, но понимал одно. Беннету нужна поддержка. Если ему нужно будет, он расскажет. Если он захочет довериться – доверится. И Тарталья не в силах заставить его или осудить за это. Это совершенно не то, что ему нужно. И совершенно не то, что ему бы хотелось. Когда придет время он узнает, услышит, дождется, но не будет торопить парня с этим. Когда-нибудь он обязательно сделает его счастливым. Когда-нибудь он точно заслужит доверие Беннета. Он понимает, как виноват перед парнем, поэтому готов стараться сколько угодно времени и тратить сколько угодно сил, чтобы исправить это. – А я вот мало что понимаю! - послышался слегка возмущенный голос из дверного проема. Парни синхронно повернули головы. В дверях стояла Тоня, операясь на проем, скрестив руки на груди. И в головах обоих пронеслась одна мысль. Как много она видела? И как много слышала? От такого поворота событий они явно не ожидали. А потому оба приходили в полном шоке, не в силах даже сдвинуться с места и хоть немного замести следы их недавнего "преступления". Тарталья отошёл первым. – О, какой кошмар, Тоня, ты только что разрушила весь сюрприз, - обиженно воскликнул он, прислоняясь пальцем к собственной щеке. - Но на самом деле ты вовремя. Не могла бы ты принесли стакан воды. - а заметив явно негодующий таким малым количеством объяснений взгляд девушки, добавил, - Я объясню всё позже, честно. Вздохнув и проворчав что-то себе под нос, Тоня все же удалилась на кухню. В то время как Беннет только и мог, что глупо хлопать глазами, уставившись на Тарталью. Ему бы тоже хотелось услышать объяснение, ведь знал он на деле не намного больше Тони. Сюрприз? Он первый раз об этом слышит. Поэтому очень надеялся, что его не выгонят, и он тоже послушает этот грандиозный рассказ. Но он всё решил, хотя бы ради приличия, которым он по мнению Тони, наверное, теперь даже не пах, пересесть на край кровати. И желательно привести себя в порядок, что получалось крайне плохо. Щеки пылали красным, казалось даже светились ярким пламенем. Он чувствовал себя так, будто его заметили за каким-то непристойным или незаконным делом. На самом деле он мало задумываться о том, как выглядит со стороны в такие моменты, но сейчас, осознавая, что за ними наблюдала пара любопытных глаз, сделалось невероятно стыдно за своё поведение. В горле пересохло от постоянных слёз, и последние слова довались с трудом, потому он предпочёл молчать всё то время. Но он всё равно был благодарен Чайлду за этот разговор. И за то, что он так любезно попросил свою сестру принести ему стаканчик воды. Потому что он не уверен, что смог попросить у нее хоть что-нибудь. Слишком уж было стыдно перед ней. Слишком. И жар от щек всё никак не отставал, заставляя его сидеть, сложив руки на коленях, и, опустив голову, смотреть в единственную точку на полу, за какую только мог уцепиться неловкий взгляд. Очень скоро Тоня вернулась со стеклянным стаканом в руке. Она и без лишних слов поняла кому он был предназначен, а потому сама подошла к Беннету и протянула ему стакан. Тот быстро выхватил его из рук и, кинув тихое "спасибо", принялся с облегчением пить, всё так же отводя взгляд подальше от обоих из семейства Тарталья. Слишком стыдно было смотреть на любого из них. А Тоня, кажется, не особо обратила на это внимание. Она тут же повернулась к брату, и, скептически посмотрев на него, опершись спиной на стол, сказала: – Ну, что, я жду твоего объяснения. – Да, что рассказывать..- вздохнул Тарталья, размышляя о том, что ему стоит сказать первым. И о том, как вообще ему всё это преподнести. - Беннет – мой парень и мы встречаемся. Я не рассказывал вам о нем, потому что хотел устроить вам всем сюрприз. Поэтому, пожалуйста, не рассказывай пока маме и братьям, пусть хотя бы для них это останется сюрпризом. - Тарталья просяще сложил руки на груди, как бы умоляя, чтобы сестра сохранила его тайну. - Я же не знал, что всё так получится. – Ладно-ладно, - Тоня подняла руки вверх, показывая своё поражение проницательным васильковым глазам брата. - Я ничего не расскажу им. Но всё же я бы хотела, чтобы в следующий раз меня предупреждали о таком. - она кивнула головой в сторону Аякса, не скрывая лёгкой ухмылочки. Она знала, тут не происходило ничего чверхъестественного, но пристыдить братца уж очень хотелось. За это он смерил её насмешливым взглядом улыбнулся, подыгрывая словам девочки. - И ещё. Я бы хотела поговорить с ним. - Тоня хитро улыбнулась. - Ну ты понимаешь, с глазу на глаз. - И выставила непонимающего братика за дверь. Она вздохнула и вернулась, усаживаясь на место, где ранее сидел её брат. - Ты – Беннет, верно? Ты так нормально и не познакомились, так что.. Я – Тоня, приятно познакомиться! - она протянула крайне удивлённому Беннету руку и дружелюбно улыбнулась. – Мне тоже, - выдохнул Беннет, успокаивая сам себя, и протянул руку, отвечая на рукопожатие. И чего он так боялся? Всё же это Его сестра. Что тут может быть такого? - Ты хотела поговорить? – Да, - сказала девушка намного тише, чем раньше, шепотом. - только давай говорить потише, а то этот хитрец стоит прямо под дверью и наверняка подслушивает. - она слегка хихикнула. От её слов и Беннету захотелось смеяться. Она так хорошо знает повадки своего брата, что слышать от неё о том, как он себя поведет, правда забавно. Хотел бы Беннет знать о нем столько же, сколько знает она. Он кивнул и продолжил внимательно слушать её. - Я хотела извиниться за свою грубость. - она вздохнула и взглянула на парня, ища понимания. - просто я так устала от постоянных визитов разных.. кхм, людей... – Ничего, всё в порядке. - Беннет неловко почесал затылок. - А что за визиты? Это как-то связано с Аяксом, да? – Да, к сожалению. - она вновь вздохнула и принялась за рассказ. - Уже все вокруг знают, что наша семья довольно богата. Ну, ещё бы! Папа с мамой хорошо зарабатывают. А из-за того, что мы богаты, многие хотят воспользоваться этим. Поэтому довольно часто к нам стали приходить разные парни и девушки, говорящие, будто они встречаются с Аяксом. Они, видно, намереваются застать нашу маму дома. Она довольно упрямая, так что если бы кому-то из них удалось убедить её в том, что они встречаются с моим братом, то ему бы вряд-ли удалось переубедить её в обратном. И тогда ему несомненно пришлось бы тратить кучу денег, чтоб угождать лже- второй половинке. Потому что мама уверена, что нужно делать и покупать "любимому человеку" всё, что хочется. - она приложила руку к лицу и устало замотала головой. - но у них никогда не получалось застать её дома, слава архонтам. А я каждый раз спрашиваю у брата, правда ли он встречается с ней или с ним. Но это продолжается так долго, что я уже и не спрашиваю, а просто перед каждой такой "второй половинкой" закрываю двери, не разбираясь. Поэтому я устроила тебе такой опрос, извини. – Оу, - такого Беннет и правда не ожидал. Всё же ждёшь всё что угодно, кроме чего-то такого. Честно говоря, он и не помнит, чтобы когда-то задумывался над тем, что Чайлд был из богатой семьи. Это никогда не было для него чем-то важным, да и за новостями, даже города, он особо не следит, чтобы даже слышать об этом. Вот так сюрприз. - Ничего, я понимаю. Тебе тяжело приходится, так что, правда, это не страшно. - он вздохнул, и слегка засмеялся, проводя рукой по волосам, как бы зачесывая их назад. - С кем такого не бывает. Именно в этот момент Тоня заметила что-то неладное на его лице. Это, черт возьми, был огромный синяк на виске. И Беннет, делая так, напрочь забыл о его существовании. Но тут же вспомнил, когда девушка удивлённо взялась за его запястье, открывая вид на синеющий ушиб. – Что это у тебя? - она коснулась свободной рукой чужого лба, убирая волосы с фиолетового пятна. А увидев, тут же в шоке прислонила руки к губам. - О мой архонт! - в следующую секунду она уже кричала Чайлду. - Аякс, принеси льда и, пожалуйста, быстрее. - пусть уже было поздно и синяк уже выступил, но ещё было не поздно предотвратить опухоль и снять боль. Послышался быстрый топот по полу и через минуту в двери уже стоял Тарталья с пакетиком льда в руке. Он взволнованно смотрел на развернувшуюся картину. Он не совсем понимал, что происходит, но по беспокойному тону сестры понял, что явно что-то нехорошее. А увиденное картины увы не проясняло. Тоня обеспокоенно подлетела к нему, хватая из рук лёд, и вновь вернулась на прежнее место, пытаясь убрать руки Беннета. В то время, как тот, прикрывая лицо руками, словно отмахиваясь от его сестры, отнекивался, говоря, что всё нормально и не нужно ничего делать. И это ни капли не помогало понять всей сути, понятно было лишь то, что что-то случилось с Беннетом, поэтому Чайлд всё же решил спросить. – Что тут произошло? - вопросил он, садясь сзади Беннета и положив руку ему на плечо. – Мне кажется, этот вопрос должна задавать я, - возмутилась Тоня. - Как ты не заметил эту огромную шишку у него на лбу? Сколько вы тут сидели, час, два? Услышав это, Аякс обомлел. Он не заметил? Не заметил, что у его парня ушиб? Как можно быть таким невнимательным? Почему так вышло? Как это получилось? Как он не заметил этого раньше? Как речь может идти о заботе, если он даже не заметил? Неужели он нарушил своё обещание так быстро? Почему? Почему он был настолько невнимателен, что даже не заметил? Ответ, казалось, на поверхности, но даже так, Тарталью он не устраивал. – Прости, Бенни, она права, - он приобнял парня за плечи, заставляя его опустить руки и позволить Тоне всё-таки приложить лёд. - Я был так не внимателен, я виноват перед тобой, прости... Беннет молча смирился с помощью, и отпусти руки. Одна из них теперь терпеливо сжимала край пледа, на котором они сидели, а вторая лежала сверху на руке Чайлда, поглаживая её пальцами. – Ничего, - по-доброму отвечал он, словно ничего и не было. - я и сам не хотел говорить, - он шмыгнул носом, - всё же я пришёл помогать тебе, а вышло как обычно наоборот. - он как-то грустно для самого себя засмеялся и смолк, покорно ожидая, пока Тоня закончит и его отпустят. Не то, чтобы он хотел уходить из теплых рук, но хотел, чтобы его так называемое лечение закончилось поскорее. Все трое молчали. Тоня, совсем скоро убрала уже капающий лёд и ушла, сказав, что оставляет их наедине. Видимо атмосфера между ними ей показалась уж слишком натянутой. Хотя на самом деле ничего такого и не было. Тарталья к небольшому разочарованию Беннета отпустил его и сел, сложив руки в замок, опершись на колени. – Как это вышло? – Что? - непонимающе спросил Беннет. – Синяк. - спокойно произнес Аякс, не глядя на парня. - Как ты его набил? – Да, так, случайность, - отмахнулся Беннет. Про собственную неудачу он всё же решил смолчать. - споткнулся и ударился о стену. Ничего страшного, это скоро пройдёт. - поспешил заверить он. На это Тарталья решил не отвечать. Да и говорить тут ничего особо не хотелось. А вопрос о том, почему он не сказал раньше, так и остался неозвученным. Он прекрасно понимал причину и заставлять Беннета говорить это он не собирался. Он и так уже слишком натерпелся сегодня. – Через пару дней я вылечусь и снова пойду в школу, - как факт, озвучил Тарталья. - Не хочешь сходить погулять, м? - спросил он, наклоняясь и укладывая голову парню на плечо. – Ну, - хихикнул Беннет, когда рыжие волосы начали смешно щекотать его шею. - Я думаю, нам стоит пока воздержаться от прогулок. - честно признался он. - Но я не против провести время вместе! И кстати об учёбе: я принес тебе конспекты от Кейи. – О, так вот откуда у тебя мой адрес - рассмеялся Чайлд. - И что он ещё тебе рассказал обо мне? – Что ты считаешь меня очень милым, - гордо признался парень, а после осознал сказанное и, закрыв лицо ладонями, засмеялся и упал назад на кровать, роняя за собой и Аякса. Его щеки покрылись розовым румянцем. Вслед за ним волна смеха накрыла и Чайлда. И они дружно смеялись, валяясь в кровати. Вся неловкость ушла вместе с появившимся звонким смехом. Весь вечер они болтали обо всём, что только можно было себе вообразить. И никто из них и не думал о тех проблемах, что окружали их до этого. Когда они были вместе, все их проблемы сходили на нет. И оставалось только чистое счастье. В котором они готовы были купаться вечность.