В унисон

      У Камелии всё плывёт перед глазами, а алое пятно всё больше и больше расползается по светлой ткани кофты. Огромные рукава, чёрные перчатки, скрывающие кожу по локоть, грязные шорты и порванные чулки — у Лафар последняя неделя явно не задалась.       Уже некоторое время она идёт, словно в бреду, периодически теряя сознание. Из бока торчит стрела, которую девушка уже успела обломить, но вытащить не решалась. Её учили — без лекаря в раны не лезть.       Тугие мышцы то напрягаются, то расслабляются, но Камелия упорно идёт вперёд. Где-то недалеко уже должен появиться Мондштадт, кажется, она даже видит высокие шпили храма. Или это очередная галлюцинация?       Лафар хрипло выдыхает, подносит ладонь ко лбу и утирает капли пота. Её лихорадит и слегка потряхивает, поэтому двигается она крайне медленно, бездумно переставляя ноги и стараясь удержаться в сознании.       Больно. Бок резало, всё было в алых пятнах. Кто бы знал, что в девушке может быть столько крови?       Наконец перед глазами всё плывёт, сознание покидает её. Последнее, что Камелия видит — звёздное небо без единого облачка. Возможно, умереть от потери крови и глупо, но всё же она исполнила свой долг.       Приходит в себя резко, сознание бьёт обухом по голове, принося за собой головную боль и резь в боку. Лафар морщится, но приподнимается на локтях. Вокруг роскошное убранство, сама она лежит на широкой двухспальной кровати, окна плотно зашторены.       Сколько она провела без сознания? Час? Сутки? Девушка устало потирает переносицу, обнаруживая себя совершенно не в той одежде, в которой себя помнила до потери ясности ума. Просторная белая рубашка и такие же широкие штаны. Камелия просовывает руку под ткань и ощущает грубый материал бинтов.       В комнату заходит горничная, которая сперва не замечает Лафар. Девушка быстро проходит мимо, следуя к шкафу, а потом резко останавливается, разворачиваясь всем телом к Камелии. Смотрит на Лафар изумлённо, а после ойкает и быстро выбегает за дверь.       Камелия морщится ещё больше, усердно трёт виски, а после неслышно шипит, потому что бок пронзает резкая боль. Забавно, но на шее продолжает болтаться шарф, скрывающий горло и уродливый шрам.       Лафар пытается найти свою одежду, но не получается. Кажется, у неё опять поднимается температура, потому что перед взором всё вновь плывет и скачет.       В дверь деликатно стучат, а после нескольких секунд тишины раздаётся характерный звук. Девушка силится разглядеть в тусклом свете хоть что-то. Цепкий взгляд улавливает силуэт, который точно принадлежит мужчине, а с каждой секундой ей удавалось разглядеть всё больше и больше деталей: утонченные черты лица, обрамленные алыми прядями, кровавые глубокие глаза и бледная аристократическая кожа.       Камелия равнодушно заключает, что её собеседник довольно красив. — Позвольте представиться, — парень берёт стул и подсаживается к изголовью, — Дилюк Рагнвиндр — владелец этого особняка и тот, кто Вас нашёл и принёс сюда.       Лафар смотрит ему прямо в глаза и надеется, что в них отобразилось достаточно благодарности. На всякий случай складывает ладони домиком и клонит голову, разглядывая пушистое одеяло. После вновь поднимает взгляд.       Дилюк думает, что его гостья — весьма странная особа. Молчит, ничего не спрашивает, лишь опасливо озирается по сторонам. И глаза у неё тёмные-тёмные, словно ночное небо, что укутано тучами. — Не могли бы Вы сказать своё имя? — Нарушает тишину Рагнвиндр, стараясь не спугнуть девушку.       Камелия с отчаянием заглядывает ему в лицо, а после указывает на горло, пальцами показывая крест.       Парень громко вздыхает, но встаёт со стула и быстро уходит, прикрыв за собой дверь. Лафар ёжится не от холода, а от нервов, беспокойно теребя край рубашки. То и дело проверяет наличие шарфа на горле, а после всё повторяется.       Дилюк возвращается довольно скоро, в руках у него чернильница, перо и пергамент. Спокойно ставит все эти принадлежности на одеяло и внимательно наблюдает за девушкой.       Камелия осторожно берет перо и бумагу, аккуратно открывает чернильницу, стараясь, чтобы ни одна капля не попала на роскошное убранство.       Почерк у Лафар красивый: аккуратный, понятный и округлый, со смешными завитушками над некоторыми буквами. — Значит, Камелия Лафар? — Дождавшись утвердительного кивка, Рагнвиндр продолжил, — Хорошо, что Вы умеете писать, иначе нам пришлось бы намного сложнее, — парень потирает переносицу, — как Вы оказались в таком плачевном состоянии?       Камелия морщится, но всё же принимается писать, а Дилюк терпеливо ждёт, рассматривая свою внезапную гостью.       Чёрные, словно смоль, чуть кудрявые волосы, слегка загорелая кожа, крепкие мышцы, что говорило о том, что Лафар явно уже долго путешествует по миру, дурацкий шарф на шее, искусанные и обветренные губы, коротко остриженные ногти, чтобы не мешались в бою, острые скулы и овальное лицо с по-детски большими глазами.       Рагнвиндр внимательно читает всего одно слово: «враги». Хмыкает слишком громко, но копать в эту сторону пока не спешит. Девушка и так выглядит зашуганной, поэтому трезво оценив ситуацию, парень лишь кивает самому себе — потом. — Вы направлялись в Мондштадт? — Переводит тему Дилюк, окончательно решив, что утолит своё любопытство по мере необходимости. Сейчас этой необходимости нет.       Камелия кивает, а после прикладывает руку к сердцу, на секунду прикрывая чёрные глаза. Бок отзывается резкой болью, когда она делает слишком глубокий вдох. — Что-то случилось? — Обеспокоенно спрашивает Рагнвиндр, — Вам хуже?       Лафар спокойно открывает глаза, а после быстро машет головой из стороны в сторону, смешно размахивая руками.       Парень озадаченно смотрит на девушку, но та, казалось, не находила в своём поведении ничего странно. Лишь аккуратно взяла листок из его рук, соприкоснувшись на секунду ладонями. Даже через замшу перчаток Дилюк почувствовал жар её кожи, видимо, Камелию всё ещё лихорадило.       Лафар тянет бумагу ему обратно и выжидающе смотрит. — Что? Нет, к сожалению, в Мондштадте гостиница сейчас не работает, её полностью заняла делегация Фатуи, к тому же, — Рагнвиндр хмурится, между бровей залегает складка, — Вы в таком состоянии вряд ли дойдёте, тем более не сможете позаботиться о себе. Оставайтесь пока на винокурне, Вы меня не потесните.       Девушка повторяет за ним, хмурясь, а затем закусывает щёку изнутри, явно задумываясь. Потом беззвучно выдыхает и кивает, вновь складывая ладони домиком и низко опуская голову.       Парень тоже кивает, а после поднимается со стула и уже собирается уходить, чтобы позвать лекаря, потому что Камелию начинал бить озноб, как в последний момент его легонько дёргают за рукав. Дилюк останавливается, а Лафар вкладывает в его ладонь записку. — Хорошо, если тебе так будет удобнее, — спокойно соглашается Рагнвиндр на предложение перейти на «ты», — это всё?       Девушка смотрит серьёзно, но ни один мускул на её лице не дрогнул. Казалось, что её он совсем не смущает, она лишь с легким любопытством осмотрела его в самом начале, не было в ней той привычной кокетливости, к которой он привык. Что же, значит всем будет проще.       Он уходит, оставляя Камелию в недолгом одиночестве. В скором она проваливается в лихорадку, которую позже вспоминает лишь отрывками: как вокруг носились горничные, как девушка с невероятно нежным голосом и руками читала заклинания, как алая копна волос склонилась над ней, прижимая горячую руку к не менее горячему лбу.       Лафар помнит лишь запах, который ей удалось уловить чуть ранее: виноградные нотки, цитрусовый аромат и легкая гарь, словно что-то постоянно тлеет.

***

      Камелия идёт на поправку невероятно долго и тяжело. В рану, с которой она скиталась приблизительно неделю, попала грязь, вызвав заражение. Поэтому Лафар ещё по меньшей мере два раза впадала в беспамятство, заметно похудела, а здоровый цвет кожи с легким загаром заменил зеленовато-бледный оттенок.       Когда девушка наконец приходит в себя, то ощущает дикую боль во всем теле. Хочется кричать, но голоса нет, хочется рвать, но и сил тоже нет. Остается только тихо лежать. Слёзы отсутствуют, они закончились уже давным-давно.       Камелия медленно поворачивает голову, вновь натыкаясь на алую макушку. Дилюк спокойно читает, кажется, не заметив её пробуждения. Лафар внезапно закашливается, видимо, вдобавок к инфекции она ещё и простудилась.       Рагнвиндр отрывается от книги и изумленно распахивает глаза, когда замечает тусклый блеск у изголовья кровати. — Вы… Ты очнулась? — Поправляет себя парень, — Отличная новость. В какой-то момент ты была на волоске от смерти, я бы даже сказал несколько раз. Но видимо Архонты тебе благоволят, — Дилюк проверяет её лоб и присаживается на край кровати, — если можно назвать это везением.       Девушка фыркает и старается сесть, но сил не хватает. Тогда Рагнвиндр ей помогает, придерживая под спину и подавая стакан с каким-то странным напитком. Но Камелия сейчас рада любой жидкости, в горле нещадно свербило, а на грудь будто что-то давило.       Выпивает всё до последний капли и с благодарностью смотрит в карминовые глаза, не в силах вновь сложить руки домиком.       Парень лишь кивает и беззлобно хмыкает, укладывая её обратно. — Как же ты так умудрилась: сначала ранили, потом занесла заразу в эту самую рану, а теперь ещё и подхватила простуду, — Дилюк вздыхает, вновь хмурясь. Лафар вообще кажется, что иного выражения лица она у него не видела, — надо отапливать это помещение лучше, чтобы тебе вновь не стало хуже.       Девушка лишь смотрит за мельчайшими изменениями его выражений: вот он поджимает губы, вот напрягает желваки, вот складка между бровей становится ещё заметнее.       Отчего-то Камелии весело, может, потому что о ней заботятся в доме, в котором она по сути никого не знает. Может, потому что она в очередной раз избежала смерти. — У тебя шрам на шее, — начинает Рагнвиндр, и Лафар тут же напрягается, — извини, если это личное, но пришлось снять шарф, пока тебя спасали.       Девушка долго не отводит взгляд, а после, будто бы решив что-то для себя, кивает, словно позволяя задать вопросы. Это меньшее, чем она может отплатить за спасённую жизнь.       Парень лишь хмыкает про себя, думая о том, что по своим связям мог всё и сам разузнать. Но раз уж путь заметно сократился, то почему бы не воспользоваться этой возможностью? — Мда, это будет долгий разговор, — фыркает Дилюк, намекая на немоту своей собеседницы, — хорошо, давай так, если первый вариант ответа — ты моргаешь медленно один раз, если второй — киваешь, если не подходит ни первый, ни второй варианты, то ты просто мотаешь головой. Согласна?       Камелия кивает, сосредотачиваясь, и смотрит прямо в душу. — Этот шрам был получен тобой в бою? — Начинает Рагнвиндр, — Или чистая случайность?       Лафар медленно моргает, заходясь в очередном приступе кашля. — Тебя ранили бандиты? — Парень отходит в сторону стола и приносит новый стакан непонятной, но теплой жидкости, — Или это были те самые люди, которые оставили этот шрам?       Дилюк видит, что девушка колеблется. Словно взвешивая все «за» и «против», она наконец выдыхает и кивает. Быстро, но аккуратно приподнимает её, поддерживая за спину и помогая выпить ещё чашку.       У него странно ёкают сердце и самолюбие, когда Камелия в очередной раз с благодарностью смотрит на него. — Есть ли шанс, что они придут за тобой? — Рагнвиндр пытается понять, нужно ли усиливать охрану на винокурне, — или ты замела следы?       Внезапно Лафар мотает головой, а и без того пребывающие в беспорядке пряди лезут ей в лицо. Парень аккуратно убирает волосы, заправляя локоны ей за ухо. Может, будь он без перчаток, то почувствовал их мягкость и шелковистость. — Они тебя больше не побеспокоят? — Задумчиво трёт подбородок Дилюк, — Ты их убила?       Девушка слабо кивает, но Рагнвиндр не видит и тени раскаяния на её лице. Видимо, те самые «враги» крепко ей насолили, что она в одиночку полезла искать мести. Впрочем, сам парень был из того же сорта людей.       Камелия моргает очень медленно, а после и вовсе засыпает, пока он задумчиво рассматривает стену.       Почему-то осознание того, что с Камелией Лафар, да и просто с другим человеком, у него может быть что-то общее одновременно и пугало, и завораживало сознание.       Дилюк медленно рассматривает черты лица девушки, а после трясет головой.       Только время покажет, действительно ли у них есть что-то общее.

***

      Кэйа Альберих — та ещё заноза, поэтому когда молодой капитан кавалерии заваливается к Дилюку, Рагнвиндр искренне надеется, что «сводный-брат-который-не-брат» как можно скорее уйдёт восвояси.       Кэйа расспрашивает о последних новостях, а после невзначай упоминает, что Полуночным Героем заинтересовывается всё больше людей.       Молодой магнат раздражённо фыркает. С тех пор, как Альберих удостоверился в том, что это дурацкое прозвище принадлежит Дилюку, обладатель алых волос стал получать минимум один незаметный подкол в неделю, но и этого Рагнвиндру было достаточно, чтобы вспылить.       Скрипя зубами, он просит капитана кавалерии как можно скорее освободить помещение, но вдруг из коридора слышатся тихие, едва уловимые шаги, а после еле заметный скрип дверных петель.       Кэйа моментально устремляет взгляд на плотно закрытую дверь, а затем пожимает плечами и направляется на выход. Дилюк, желая убедиться, что сводный брат точно покинет пределы поместья, следует за ним.       Камелия стоит на пороге дома, глубоко выдыхая и вдыхая полной грудью, но слишком переусердствует, из-за чего заходится в кашле, а потом бок пронзает острая боль. Лафар всё ещё невероятно слаба, но уже способна самостоятельно передвигаться на небольшие расстояния. Правда, в особняке об этом никто не знает.       Она и сама не догадывалась до сегодняшнего утра, пока не попыталась встать с кровати. Её слегка потряхивало, под глазами залегли тёмные круги, а бледная кожа контрастировала с чёрными, словно вороное перо, волосами.       Лёгкий порыв ветра приятно холодит кожу, солнечные лучи ласкают лицо, проявляя на свет россыпь веснушек, а тёмные бездонные глаза были прикрыты.       Мужские голоса нарушают гармонию безмятежных звуков природы, из-за чего Камелия испуганно пятится, но из-за ослабленного тела далеко уйти не может.       Двери открываются, и перед её взором предстает знакомая алая макушка и экзотического вида молодой человек. Лафар прижимает ладонь к груди, а после неслышно шипит, потому что бок простреливает новой порцией боли.       Кэйа пораженно застывает, несколько раз моргает, а после прищуривается, расплываясь в самой хитрой ухмылке, которую девушка когда либо видела. Альберих рассматривает её внимательно, словно пытаясь выцепить малейшие детали. — У тебя хороший вкус, господин Дилюк, — капитан кавалерии цокает языком, подходя ближе, — определённо отличный. — Не понимаю о чём Вы, сэр Кэйа, а теперь прошу, возвращайтесь на свой пост, Вас непременно ждут дела, — кривится Рагнвиндр, странно косясь на Камелию. У девушки от его взгляда бегут мурашки вдоль хребта, — или у Ордо Фавониус больше нет дел, кроме как досаждать владельцу винокурни? Впрочем, ничего нового.       Альберих смеётся, не двигаясь ни на шаг. Взглядом сканирует, явно замечая шрам на шее, но ничего не говорит. Лишь тянется к её волосам, а Лафар глядит исподлобья и не решается шевельнуться. С лисьей улыбкой показывает ей семечко одуванчика, которое запуталось в её кудрях. — Так как зовут твою очаровательную гостью? — Капитан кавалерии словно гипнотизирует, но девушка лишь по-птичьи склоняет голову, рассматривая Кэйю в ответ. — Камелия Лафар, — раздражённо отвечает Дилюк, — и она немая, так что не ждите от неё ответов на свои дурацкие вопросы. А это, — он небрежно машет в сторону Альбериха, — сэр Кэйа, капитан кавалерии Ордо Фавониус.       Кэйа задорно ей подмигивает, а после разворачивается на каблуках, с ухмылкой смотря Рагнвиндру прямо в глаза: — Давно ли обычные гости стали носить твою одежду, а, господин Дилюк? — И голос сладкий, почти приторный.       Камелия чувствует, что попала в пространство меж двух огней, но и покинуть своё место она не спешит: во-первых было любопытно, во-вторых, что-то ей подсказывает, что её пока так просто не отпустят.       Молодой магнат сжимает кулаки, глаза горят огнём, а челюсти крепко сомкнуты. Лафар становится не по-себе, но Альберих наоборот, кажется вполне довольным такой реакцией. — Я не обязан перед Вами оправдываться, сэр Кэйа, — цедит Дилюк, — а теперь, будьте так добры, покиньте эту территорию.       Капитан кавалерии улыбается слишком лучезарно, но всё же начинает идти, что-то громко насвистывая. Через несколько шагов он всё же оборачивается, бросая напоследок: — Будьте терпеливы, госпожа Лафар, — Кэйа вновь подмигивает, а Камелия удивляется тому, как он умудряется это делать одним глазом, — с господином Дилюком крайне сложно ужиться. К тому же он обожает всё чёрное. До встречи.       Рагнвиндр что-то рычит себе под нос, а девушка ощущает знакомый легкий запах гари. С удивлением смотрит на парня и наконец замечает красный камень у него на боку. Глаз Бога.       Что же, это объясняет этот странноватый аромат, что исходил от Дилюка. Камелия вздыхает, деликатно кладя руку ему на плечо. Когда Рагнвиндр оборачивается, то он смотрит грозно, хмуря брови.       Лафар указывает пальцем в небо, где собирались тучи, а после вновь устремляет взгляд вслед удаляющемуся Альбериху. — Ничего страшного, дождь ему не помешает, а терпеть я его не намерен ни секундой дольше необходимого, — фыркает парень, внезапно начиная приближаться. Складка между бровей разглаживается, и затем он и вовсе выдыхает, — прошу прощения. Он бывает просто невыносим.       Но потом он вновь хмурится, сурово смотря прямо в глаза. Какое-то время проводят в тишине, нарушаемой лишь короткими перекрикиваниями птиц. Внезапно поднимается холодный ветер, а тучи всё стремительнее набирают силы. — Разве ты не должна соблюдать постельный режим? — Резко спрашивает Дилюк, складывая руки на груди, — к тому же ты ужасно хрипишь. Немедленно заходи обратно в дом.       Камелия слабо кивает, последний раз кидая взгляд на горизонт, чем кажется раздражает Рагнвиндра ещё больше. Но парень всё же берёт её под руку, аккуратно поддерживая талию другой. Лафар заходится в кашле, прикрывая рот ладонью, а после шмыгает носом.       Какое-то время они идут молча, но девушка всем нутром ощущает, как Дилюк закипает в прямом и переносном смысле. В какой-то момент его ладони стали обжигать сквозь ткань перчаток и рубашки, но Камелия лишь морщится, терпеливо двигаясь. — Что за запах?.. — Рагнвиндр ведёт носом, а потом резко отталкивает от себя Лафар.       Девушка не удерживается на слабых ногах, с силой врезаясь в стену и скатываясь на пол. Бок пронзает острая боль, а перед глазами на секунду всё темнеет, но мир довольно быстро перестаёт вращаться.       Парень также присаживается рядом, задирая верх её одежды. На коже виден явственный след ладони. Дилюк обреченно рычит сквозь зубы и отстраняется, прикрывая лицо рукой.       Камелия робко берет его за запястье, отодвигая руку в сторону и заглядывая в глаза. В алых омутах смешались вина и невысказанное раздражение. Лафар смотрит серьёзно, даже закусывает губу, а после кивает на след. — Да, я должен извиниться… — Начинает Рагнвиндр, но девушка резко прижимает палец к его губам.       Взгляд всё такой же серьёзный, она медленно моргает, потом кивает, затем мотает головой из стороны в сторону. Парень сразу догадывается об их прошлой договоренности, поэтому глубоко вдыхает: — Хорошо, давай так — ты либо киваешь и соглашаешься, либо мотаешь головой и не соглашаешься, — Дилюк вновь хмурится, — согласна?       Камелия кивает. — Очень больно? — В голосе чувствуется вина.       Лафар мотает головой и пальцами показывает «уменьшение», приближая друг к другу большой и указательный пальцы. — Не врёшь? — Складка между бровями становится глубже, но девушка лишь утвердительно кивает, — Почему не оттолкнула? Не было сил?       Камелия вновь качает головой в отрицании, а после губами пытается прошептать «привыкла». Кажется, что Рагнвиндра это ударило, словно хлыстом. Он сжимает губы в тонкую ниточку, кулаками упирается в пол и не смеет прикоснуться.       Какое-то время они сидят в полной тишине, затем Лафар осторожно запускает ладонь в алые пряди. Слегка их натягивает, а после отпускает, едва почесывая отросшими ноготками кожу.       Парень прикрывает глаза, на пару минут забываясь. Девушка же осторожно, словно боясь спугнуть, продолжает успокаивающе массировать. Руки у неё теплые, слегка огрубевшие из-за мозолей, но всё равно невероятно нежные.       И у глаз абсолютно волшебный оттенок, в них действительно можно утонуть.       Кэйа был абсолютно прав — к большому неудовольствию Дилюка — Камелия была красивой девушкой с невероятно тонкими чертами лица. Словно кукла, которая была сшита с особой любовью.       В какой-то момент Рагнвиндр ловит себя на том, что откровенно пялится, поэтому слегка прокашлявшись, скрывает накатившее впервые за долгое время смущение. Аккуратно убирает ладонь из своих волос и осторожно прижимается горячими губами к коже запястья.       Лафар не вспыхивает, не краснеет и не смущается, лишь с интересом за ним наблюдает. Парень аккуратно помогает ей подняться, вновь придерживая за талию. На этот раз очень внимательно следя за своим Глазом Бога.       Дилюк позже думает о том, что произошло в коридоре. Пытается трезво оценить ситуацию и разложить всё по полочкам. Но почему-то от осознания того, что он, пусть и в те крохотные промежутки свободного времени, заботился о больной Камелии уже месяц, парень нервно заламывал руки.       И если раньше он просто чувствовал за неё ответственность, как за спасенного им человека, то сейчас Рагнвиндр не мог выкинуть из головы её огромные чёрные глаза с пушистыми ресницами, не мог не думать о нежных прикосновениях к коже головы, вспоминал огромный шрам поперёк горла и испытывал из-за этого иррациональную злость.       Дилюк с ужасом понимает, что из простой гостьи Камелия потихоньку превращается в нечто иное.

***

      Луди Гарпастум наступает неожиданно быстро, а Дилюк лишь презрительно фыркает, когда получает приглашение на празднование.       Камелия в это время с интересом рассматривает конверт. За прошедший промежуток времени она успела поправиться достаточно, чтобы начать самостоятельно передвигаться по особняку. Пару раз Рагнвиндр ловил её за тренировкой, из-за чего и без того хмурый взгляд становился ещё жестче.       Но простуду практически полностью вылечили, а рана на боку потихоньку заживала. Парень чувствовал острый укол вины за свои чувства, но не мог не думать о том, что всё было бы куда проще, если бы Лафар оставалась больной.       Девушка зашла к нему в кабинет с неизвестной целью, предварительно постучавшись. Но Дилюк всё равно вздрогнул, когда дверь слегка заскрипела, пропуская гостью за порог. Он смотрит серьёзно и внимательно, а после замечает заинтересованный взгляд Камелии. — Что это? — Вздыхает Рагнвиндр, показывая приглашение, — Абсолютно бесполезная трата времени.       Лафар переступает с ноги на ногу, а после тянется к конверту. Парень, опешив, даже не сопротивляется, когда из его рук аккуратно забирают пергамент. Проходит несколько мгновений, пока девушка читает официальное приглашение. А после Камелия с мольбой во взгляде смотрит на него.       Что-то внутри него переворачивается, но Дилюк лишь хмурится. В очередной раз. — Хочешь пойти? — Вздыхает Рагнвиндр, поджимая нижнюю губу, — Хорошо, думаю, что тебе уже можно выходить, но не стоит задерживаться там слишком долго. Будь готова к вечеру, я зайду за тобой.       Лафар удивлённо моргает, а после указывает на свои ноги. Парень фыркает и раздраженно потирает переносицу: — Во-первых, отсюда и до Монда идти довольно далеко, — Дилюк закусывает щеку изнутри, стараясь унять раздражение, — во-вторых, я не хочу, чтобы ты опять простыла. Так что это не обсуждается — я тебя довезу.       Девушка какое-то время стоит, сверля его взглядом, а после выражение её лица меняется на нейтральное. Она вновь складывает ладони домиком и склоняет голову. Быстро кладёт конверт обратно на стол и пулей вылетает из кабинета.       Рагнвиндр вздыхает слишком громко, потирая большими пальцами виски.       Вечер наступает весьма скоро. Легкие сумерки опустились на долину, а первые звёзды зажглись на небосводе, освещая землю. Багряное солнце постепенно уходило за горизонт, оставляя после себя последние лучи.       Камелия собирается быстро: кофта с огромными широкими рукавами, короткие шорты, которые неизвестно как отмыли, новые чулки, заблаговременно купленные горничными в городе — Лафар чувствовала, как постепенно жизнь возвращается в правильное русло.       Единственное, что её смущало и тяготило — неизвестность нового пути. Свою месть она завершила и что делать дальше — не представляла. Может, осесть в Мондштадте? Обрывками девушка слышала во время своих скитаний о некой гильдии Искателей Приключений. Так почему бы не попробовать, когда она полностью оправится?       От раздумий её отвлёк деликатный стук. Поспешив к двери, на пороге она обнаруживает девушку, что работает здесь прислугой. — Господин Рагнвиндр ожидает Вас на улице. — Спокойно произносит горничная и, быстро поклонившись, уходит.       Камелия не заставляет себя долго ждать. В последний раз заглядывает в зеркало и поправляет выбившуюся прядку волос.       Дилюк ждёт её недалеко от выхода, за поводья придерживая коня. Лафар резко пятится, стоит ей заметить животное. Рагнвиндр оборачивается, хмурится и смотрит то на девушку, то на скакуна. — Боишься лошадей? — Наконец заключает парень, поглаживая морду коня, — Иди сюда, это совсем нестрашно.       Камелия подходит с опаской, постоянно косясь то на животное, то на Дилюка. Рагнвиндр терпеливо ждёт, и когда Лафар оказывается достаточно близко — просто подхватывает её и подсаживает на скакуна. Девушка испуганно хватается за воздух, а потом широко распахнутыми глазами смотрит на него, то открывая, то закрывая рот.       Парень хмыкает и тоже запрыгивает в седло. Камелия жмётся к нему, сокращая расстояние между их телами до минимума, и отчаянно хватается за его воротник. Сердце Дилюка делает кульбит, заходясь в неистовом ритме. Он надеется, что Лафар не обращает внимание на бешеный стук в его груди.       Рагнвиндр прокашливается, а после аккуратно поправляет девушку, чтобы во время поездки она не слетела с животного, но отстранить не пытается, огорченно понимая, что ему просто не хочется этого делать.       Доезжают они довольно быстро, но молча. Камелия мелко дрожит и всё время думает о том, как бы не упасть с коня, а парень старается вернуть рассудку привычное хладнокровие.       От волос Лафар приятно пахнет: цветами, свежестью и какими-то фруктами. А ещё они выглядят невероятно шелковистыми, отблескивая в свете закатных лучей. Дилюк ловит себя на мысли, что хочет уткнуться носом в кудрявые пряди. От этого осознания хочется стукнуть себя чем-то особенно тяжелым.       Мондштадт был прекрасен: множество украшений, фонарей и радостных лиц. Отовсюду раздавались голоса и весёлое пение, огромное количество людей вывалилось на улицы города и воспевало свободу и своего Архонта.       Камелия завороженно наблюдает за праздником, пока Рагнвиндр аккуратно не отстраняет её, чтобы спешиться. Осторожно снимает её с коня и, пока Лафар отступает от животного на пару приличных шагов, передаёт поводья обслуге.       Бережно берёт её под локоть и ведёт в сторону праздника. Но стоит им пройти совсем немного, как сзади доносится до боли знакомый голос: — Господин Дилюк, не ожидал тебя здесь встретить, — весело начинает Кэйа, стоит ему приблизиться на достаточное расстояние, — а Вы, госпожа Лафар, только похорошели с нашей последней встречи.       Альберих аккуратно берет её свободную руку и прижимается губами к костяшкам пальцев. Рагнвиндр дёргается, хмурясь и напрягаясь. Капитан кавалерии уже давно вызывает у него только лишь раздражение, но сейчас в кровавых глазах блеснул гнев.       Молодой магнат не понимает своих собственных чувств. Ну или просто боится признаться даже самому себе.       Зато во взгляде Кэйи мелькнуло понимание, из-за чего на его губах расцвела невероятно широкая ухмылка. Дилюку захотелось ударить своего сводного брата в свободный от повязки глаз, но Рагнвиндр сдержал себя и свой порыв.       Камелия же старательно делала вид, что не замечает разрядов молний, что блеснули между двумя мужчинами. — Госпожа Лафар, Вы не будете против, если я ненадолго украду Вашего спутника? — Альберих кому-то машет, явно подзывая, — а на празднике Вас пока будет сопровождать Эмбер.       Девушка не заставляет себя долго ждать, подлетая к их компании практически моментально: — Скаут Эмбер к заданию готова! — И прислоняет ладонь к голове, отдавая честь.       Капитан кавалерии усмехается, когда Дилюк не выдерживает и фыркает. Шатенка же, казалось, не обратила на это никакого внимания.       Камелия смотрит на Кэйю, потом на Эмбер, а затем знаками показывает на себя, после складывая пальцами крестик. — А? — Удивлённо переспрашивает Альберих. — Она просит обращаться к себе на «ты», — раздраженно бросает Рагнвиндр, — госпожа Эмбер, позвольте представить Вам вашу вынужденную подопечную на этот вечер — Камелия Лафар. Я постараюсь уладить все дела с сэром Кэйей и как можно скорее заберу её у Вас.       Эмбер активно кивает головой, беря за руку Лафар и шустро утаскивает в самую гущу толпы.       Капитан кавалерии по-лисьи улыбается, хитро прищуриваясь, и после тоже уводит Дилюка, но только в противоположную от народа сторону.       Эмбер затаскивает её во всевозможные палатки с едой и сувенирами, рассказывает о своей службе и улыбается так лучезарно, что Камелия невольно беззвучно смеется в ответ. В какой-то момент они останавливаются перед огромной сценой, а её красная спутница возбужденно шепчет: — Это шоу талантов! Хочешь выступить? — Скаут поправляет съехавший бант, — Я уверена, будет весело!       Лафар переминается с ноги на ногу, но после уверенно кивает. Эмбер восторженно хлопает в ладоши и тянет её к мужчине, что регистрирует участников. Девушки довольно долго объясняют, что Камелия хочет показать. Точнее так — Лафар долго пытается донести им двоим, что именно требуется для её выступления.       Когда её наконец понимают, она облегченно выдыхает, складывая ладони домиком и благодаря Архонтов, что больше не нужно показывать пантомимы.       С Дилюком было как-то изначально намного проще — он очень быстро понимал её знаки и жесты, а если и требовалось повторить, то всё проходило очень гладко и скоро. Девушка с грустью понимает, что слишком быстро привыкла к подобному обращению. Наверное, стоит отблагодарить Рагнвиндра за всё, что он для неё сделал.       Когда её зовут на сцену, Камелия слегка нервничает, теребя широкий рукав светлой кофты. После глубоко вдыхает полной грудью и не обращает на лёгкую боль в боку никакого внимания.       Наконец выходит, представая на обозрение толпы. Народ радостно улюлюкает, встречая её, а затем в ожидании замирает. — Прошу поприветствовать нашу прекрасную гостью — Камелию Лафар — бурными аплодисментами, — начинает ведущий, — к сожалению она не может нам рассказать про свой номер, но мы очень надеемся, что сможем лицезреть всё самостоятельно!       Народ взрывается, хлопая в ладоши и выкрикивая слова поддержки, и Камелия лучезарно улыбается. Музыка начинает играть, а Лафар берет в руки стафф, аккуратно подходя к жаровне и поджигая оба фитиля.       Шест буквально парит, взлетает и кружится вокруг неё, когда девушка начинает взбираться по верёвке вверх. Несколько раз вращается всем телом, переворачивается с ног на голову, но продолжает изящно крутить стафф, который, словно живой, мелькает то у её ног, то в руках, то вращается по всему телу.       Дилюк завороженно смотрит за её выступлением с возвышенности, а Кэйа хитро щурится, наконец нарушая повисшую тишину: — Может наконец признаешься? — Альберих говорит мягко, без привычного шутливого тона, — Хотя бы самому себе.       Рагнвиндр уже хочет огрызнуться, но останавливается, прислушиваясь к чувствам, клокотавшим в душе.       Там смешались гордость за выступление девушки, нежность, которую вызвала её улыбка, когда она вышла на сцену, беспокойство, что сопровождало каждое её движение и лёгкое разочарование в том, что Камелия уже практически выздоровела, а значит скоро может решиться покинуть винокурню.       Парень понимает, что слишком эгоистично думать о том, что будь Лафар больной — всё было бы намного проще. Но поделать с собой ничего не может. — И всё же это не Ваше дело, рыцарь. — Последнее обращение Дилюк презрительно сплевывает.       Капитан кавалерии поднимает обе ладони, а после отвечает: — Но ты же к ней неравнодушен, господин Дилюк, — Кэйа на всякий случай отходит на пару шагов, — или ты просто так смотрел за ней всё это время? — Я наблюдал за выступлением. — Едко бросает Рагнвиндр, продолжая неотрывно глядеть на девушку. — С чем именно она выступала, когда мы только пришли сюда, а ты тут же кинулся искать её взглядом в толпе, м? — Альберих знает, что ступает не просто по тонкому льду, а буквально заходит в горящий дом и надеется подышать там свежим воздухом, — расскажешь?       Дилюк собирается ответить, но внезапно дёргается всем телом, ему тут же вторит ропот толпы, а после бурные аплодисменты.       Под конец своего номера, находясь на самой вершине, Камелия просто отпускает верёвку, падая вниз головой. В последний момент, когда до пола остается несколько жалких сантиметров, она останавливает своё падение, вращает шест ещё пару мгновений едва не касаясь ткани на груди, а после выгибается, переворачиваясь обратно в нормальное положение.       Выступление закончено, а люди, наблюдавшие за последними секундами с замиранием сердца, резко взрываются.       Рагнвиндр и не замечает того, что всё это время не дышит. Лишь когда Лафар покидает сцену, он глубоко вдыхает, едва не закашливаясь.       Парень испугался. И ему обязательно нужно будет поговорить об этом с девушкой. — Любуетесь Ласточкой? — Усмехается голос сзади, и оба парня вздрагивают, моментально поворачиваясь на источник звука, — Правильно, очень талантливая и красивая малышка.       Сухощавая старушка стоит перед ними слегка сгорбившись, но радостно улыбаясь. Женщина опирается на трость и едва дрожит, видимо, из-за старческой слабости. Седые волосы были собраны в аккуратную косу, а морщинистое лицо выглядело крайне доброжелательным. — А Вас зовут?.. — Наконец интересуется Кэйа. — Зовите меня мадам Эстер, — усмехается старушка, приглаживая прическу, — а вы, как я понимаю, друзья Камелии? Я видела вас всех вместе у входа в Монд.       Дилюк уже собирается её поправить, как вдруг осекается. Быстро соображает, что это шанс пролить свет на темное прошлое Лафар, о которой, казалось никто не знал и не слышал. Он уже давно попытался нарыть сведения, но результатов всё не было.       Поэтому, наконец отвернувшись от чёрной кудрявой шевелюры, он обратил своё внимание на женщину. — Можно и так сказать, — соглашается Рагнвиндр, а Альберих в этот момент прикусывает язык, думая о том же самом, что и Дилюк, — а Вы знаете нашу подругу? — Пф! — Громко фыркает мадам Эстер, — я принимала роды у её матери, так что знаю малышку с её первого дня на этой земле. Жаль правда, что я — единственная, кто у неё осталась. И то не сумела удержать, — старушка горестно выдыхает, — давайте где-нибудь присядем, в ногах правды нет, а в старческих ещё и сил.       На их удачу совсем недалеко стояла лавочка, которая была сокрыта между кустов и находилась в легкой полутьме. Дилюк был бы и не против прогнать надоедливого капитана кавалерии, да только боится этим разозлить женщину. Что же, придётся терпеть. — Наверняка она крайне неохотно делится с вами информацией о своём прошлом, да? — Вздыхает мадам Эстер, а Рагнвиндр в этот момент закусывает внутреннюю сторону щеки. Потому что Камелия вообще не вспоминала своё прошлое, лишь упомянула о своей мести. Впрочем, он был не лучше, — бойкая девица, всегда была упёртой, словно баран. Помню, когда у неё что-то не получалось — она могла часами и днями сидеть над одним и тем же, пока наконец не добивалась своего, — старушка хихикает, — а работали мы вместе с её отцом и матерью в цирке. Что старшая Лафар, что младшенькая — обе выдающиеся акробатки. И обе довольно красивые, — женщина вновь смеется, прижимая сухой кулачок в губам, — её мама была сбежавшей из-под венца аристократкой, а папа владельцем нашего цирка. Хорошие были люди. — Грустно тянет мадам Эстер. — А лошадей она из-за чего боится? — Дилюк решает задать пока нейтральный вопрос.       Старушка некоторое время молчит, словно вспоминая, а после щёлкает себя по лбу: — До сих пор? — Женщина прыскает, — Это у неё с детства. Ей тогда лет семь было от силы, наш молоденький помощник, которого наняли всего за несколько дней до этого, заботился о наших скакунах. Да вот неудачно подошёл к одному со спины, дотронулся до бедра, испугав лошадь, а она ему бах! И со всей силы дала задними ногами. Скончался бедняга моментально, мы и сделать ничего не успели, а Камелия с тех пор к этим животным относилась с большой опаской. Видимо, сильно впечатлилась, впрочем оно и неудивительно, — мадам Эстер кряхтит, поправляя платок на шее, — всё-таки первую смерть увидела, да так близко! — А откуда у неё шрам на горле? — Идёт в наступление Кэйа, а Рагнвиндр едва удерживает себя от того, чтобы дать подзатыльник своему сводному брату.       Старушка хмурится, поджимает губу и громко вздыхает. Некоторое время морщится, нервно поправляя волосы, а после всё же начинает говорить: — Ну слушайте внимательно, мальчики, рассказ будет долгий, — охает женщина, — это случилось восемь лет назад, Ласточке в тот день должно было исполниться четырнадцать…       Камелия смеялась искренне и громко, прикрывая ладонью рот. На город, возле которого они остановились, уже опустились сумерки. Яркий и цветастый шатёр привлекал к себе внимание, но циркачи привыкли к любопытным взглядам.       Мать заботливо расчесывала её непослушные волосы, всё время восхищенно приговаривая, как Лафар повезло, что она унаследовала свою шевелюру от отца. Девушка лишь в очередной раз смеялась, раскачивая ногами из стороны в сторону, совсем как ребёнок.       Акробаты, глотатели огня, жонглёры и фокусники — все собрались за одним столом, чтобы отпраздновать День Рождение Камелии. Уже все основные поздравления были сказаны, безалкогольные напитки лились рекой, потому что завтра им нужно было выдвигаться в новую страну. Потихоньку народ выбирался из-за стола и шёл танцевать. Музыканты, что входили в состав циркачей, играли то нежные мелодии, то зажигательные ритмы, из-за чего усидеть на месте было крайне сложно.       Лафар делает глоток виноградного сока, тоже вставая и идя на импровизированный танцпол.       Но внезапно раздаётся невероятный грохот. Наступает мертвая тишина, все напряженно поворачиваются ко входу в шатёр. Напряжение только усиливается, когда первый человек из пришедших незнакомцев стреляет из лука, попадая метко в самое сердце одного из жонглёров.       Тишину нарушает пронзительный крик. Циркачи не были бойцами, у них не было Глаза Бога или иного благословения. Они были простыми людьми, что честно зарабатывали на кусок хлеба своими навыками.       Слышится топот ног, циркачи пытаются сбежать, но каждого ловят и либо застреливают, либо вспарывают горло, либо пронзают мечом сердце.       Лафар тяжело дышит, испуганно метаясь из стороны в сторону и силясь взглядом отыскать родителей. Внезапно её ловят, с силой заставляя опуститься на колени, заламывая руки за спину. Девушка вскрикивает, но внезапно замечает отца и мать.       Тех точно также поставили на колени. Кажется, главарь этой банды что-то говорил мужчине, сально поглядывая на её маму. Наконец незнакомец заканчивает свою речь и достаёт кинжал, которым одним движением перерезает отцу горло.       У Камелии всё плывет перед глазами из-за слёз, но она умудряется вырваться из крепкой хватки и на одном дыхании бежит к матери, над которой уже занесли оружие. Вцепляется в мужскую руку, ногтями проезжаясь по лицу. Главарь вскрикивает, а его помощники оттаскивают взбунтовавшуюся Лафар подальше, вновь ставя на колени.       На душе невероятно горестно и гадко, она потерянно смотрит на труп своего родителя, а после бросает отчаянный взгляд на маму. Женщина лишь нежно ей улыбается, но в глазах застыл тот же ужас и страх.       Камелию душит отчаяние, она едва не впадает в истерику, а дурацкие слёзы обжигают щеки. На этот раз её держат ещё крепче, оставляя на нежной девичьей коже уродливые следы пальцев. — Сучка, — рычит мужчина, когда приходит в себя, — но красивая сучка. Жалко, что ребёнок. Нам говорили лишь о том, чтобы доставить эту в целости и сохранности, — фыркает главарь, указывая на её мать, — про её отродье разговора не было.       Бандит приближается, направляя на неё кинжал. Хватка на её плечах усиливается, а дополнительная пара рук теперь удерживает ещё и голову. Её родительница что-то отчаянно кричит, но кажется, что её никто не слушает.       Лезвие входит в глазное яблоко с отвратительным чмоканьем, звук которого Лафар никогда не забудет. Взвизгивает отчаянно громко, поток слёз усиливается, а к солёным ручейкам теперь ещё присоединяются и потоки крови.       Мужчина прокручивает лезвие круговым движением, а потом достает глаз из глазницы. Камелия забывает как дышать из-за боли, настолько сильно у неё всё жгло и ломало. Она рьяно пыталась вырваться, но ничего не получалось. Лафар отчаянно кричит, потому что столь сильных страданий она никогда не испытывала.       И было что-то извращенно омерзительное в том, чтобы смотреть на собственный глаз в руках главаря. Голос она уже сорвала, поэтому теперь лишь невнятно мычит, заливаясь кровью и слезами.       Бандит подходит вплотную, а после одним движением перерезает ей горло, в точности как её отцу.       Кажется, её мать всё это время визжит на ультразвуке, постоянно брыкаясь и пытаясь укусить тех, кто её держит. В какой-то момент ей в рот запихивают тряпку, заставляя замолчать.       Камелия потерянно смотрит на то, как её родительницу уводят, видит, как любимая мама сопротивляется и пытается вырваться, всё время порываясь в сторону дочери.       Отрешенно понимает, что умирает. — Старуху можете не трогать. Кто поверит в старые бредни? — Фыркает мужчина, переступая через безжизненные тела.       Стоит бандитам уйти, как мадам Эстер кидается в её сторону, проверяя пульс. Лафар же постепенно проваливается во тьму.       Приходит в себя спустя неделю в незнакомой обстановке, с повязкой на глазу и швами на шее. Мужчина, что назвался доктором, что-то ей рассказывает, но Камелия только и может, что смотреть на свою ладонь, в которой издевательски поблескивает Глаз Бога.       Парни молчат, каждый переваривая услышанное. Дилюк хмурится даже сильнее, чем когда-либо, руки крепко сжаты в кулаки, а по лицу гуляют желваки. Он злится. Даже не так, он в бешенстве.       Ярость вызывает абсолютно всё: осознание того, что какие-то бандиты ворвались и убили невинных людей, что на глазах у дочери зарезали её собственного отца, что взрослый мужчина из мелочной мести издевался над ребёнком. — Но у неё глаз на месте, — начинает Кэйа, — как это произошло?       Старушка хитро улыбается, словно бы она не вывалила на них только что прошлое Камелии: — Это всё достижение лекаря из Фонтейна, — усмехается женщина, — мы смогли модернизировать её Глаз Бога и сделать из него прототип реального глаза. Не знаю, видит ли им Ласточка, но по крайней мере она не носит уродливую повязку, — мадам Эстер поворачивается к Альбериху, — уж извини, солнце.       Капитан кавалерии беззлобно хмыкает, а после треплет волосы на затылке, явно пытаясь всё осознать. — Почему «ласточка»? — Вдруг задаёт вопрос Рагнвиндр. — Потому что она такая же юркая и ловкая, к тому же восемь лет назад она летала над людьми, словно птица, — усмехается старушка, — милая пташка. Поэтому и дали это прозвище.       Парни одновременно выдыхают, явно задумываясь над тем, что услышали и увидели сегодня. Пожалуй, Камелия и правда была похожа на птичку. — Ладно, мальчики, старухе уже пора спать, — женщина кряхтя поднимается с лавочки, — передайте Ласточке, что мне очень жаль. Она поймет, о чём я. — Почему сами не хотите к ней подойти и сказать это? — Дилюк тоже поднимается, отряхивая сюртук.       Мадам Эстер закусывает губу и виновато склоняет голову: — Помнишь, милый, я говорила, о том, что Камелия невероятно упёртый человек? Вот она и зациклилась на своей мести. Днями пропадала, оттачивая свои навыки и новую способность, — старушка слишком внимательно разглядывает свои ботинки, — и однажды знаками показала мне, что уходит. Вот я и вспылила, — она тяжело вздыхает, — наговорила кучу глупостей, так что теперь стыдно вспоминать и в глаза ей смотреть. Но знаешь, что греет дряблую душу? — Женщина наконец встречается с ним взглядом, — Ласточка наконец подпустила к себе хоть кого-то. Кстати, она уже разговаривает?       Рагнвиндр умело делает вид, что он не чувствует укол вины за то, что обманул мадам Эстер. Лишь крепче сжимает кулаки. — Нет, не заговорила, — выдыхает парень, откидывая алую прядь, — а из-за чего она молчит? — Доктор говорил, что это психологическая травма, — тихо отвечает старушка, — голос может как вернуться, так и навсегда оставить её.       Дилюк ещё некоторое время говорит с женщиной, а потом они расходятся. Вглядываясь в небо, он понимает, что прошло по меньшей мере часа три, пока он разбирался с Кэйей, а потом с мадам Эстер. Нет, он не жалеет, но искренне беспокоится, как это время проводит Камелия.       Альберих в какой-то момент удалился, оставив его одного прощаться со старушкой. Женщина, к его удивлению, отказалась от того, чтобы он её проводил. Лишь хитро подмигнула, советуя как можно скорее вернуться к Лафар.       Рагнвиндр быстро находит в толпе знакомую пышную шевелюру, протискиваясь между людьми. Стоит ему подойти, как Камелия оглядывается, а затем лучезарно улыбается, показывая значок в форме одуванчика. — Господин Дилюк! — Восклицает Эмбер, — Камелия заняла первое место на конкурсе талантов, представляете! — Скаут восторженно хлопает в ладоши.       Рагнвиндр подцепляет цветок на груди у Лафар и едва не улыбается, сдерживая себя в последний момент. А после смотрит прямо ей в глаза, гадая, какой именно принадлежит не ей, а Архонту. И какому Архонту именно? — Спасибо, госпожа Эмбер, теперь Вы свободны, — учтиво склоняет голову парень, после берёт под руку Камелию, — Официальная часть Луди Гарпастума уже почти закончилась, Вы останетесь праздновать на улице? — Нет-нет, — мотает головой скаут, — я уже пойду домой. Была рада познакомиться и провести с тобой вечер, Камелия!       Лафар улыбается ей, затем свободной ладонью сжимает пальцы Эмбер и с благодарностью смотрит.       Скаут довольно смеется в ответ и прощается, оставляя девушку наедине с Рагнвиндром. — Понравилось? — Интересуется парень, задавая неспешный ритм шагам.       Камелия активно кивает и вновь обезоруживающе улыбается, из-за чего сердце в груди отплясывает не хуже людей на улицах города. Кстати о людях — Дилюк с раздражением замечает на их паре косые и заинтересованные взгляды. Народ, явно не привыкший видеть молодого магната в компании девушек, сейчас вовсю глазел на его спутницу, которая успела блеснуть на сцене. Но Лафар, казалось, не замечала этого интереса, с любопытством рассматривая убранство города.       Рагнвидр вздыхает, покрепче прижимая к себе девушку. Совсем скоро они окажутся дома, осталось совсем немного. Почему-то на задворках памяти всплыл диалог со сводным братом.       Почему Кэйа так уверен, что парень неравнодушен к Камелии? С другой стороны, привыкший трезво мыслить Дилюк понимает, что действительно врёт самому себе. Было что-то притягательное во всех её действиях, во внешности и взгляде, из-за чего уже, казалось, очерствевшее сердце забилось с новой силой.       Громкий звук взрыва отвлекает Рагнвиндра от мыслей. Народ затихает, напряженно прислушиваясь, после раздаётся грохот и крик. Лафар вся напрягается, а потом резко бежит на звук, реагируя самой первой.       Парень тоже отмирает, кладя руку на меч. Бежит быстро, но всё равно из-за своего телосложения ему то и дело приходится распихивать замерших людей, пока девушка ловко маневрирует, проскальзывая в небольшие пространства.       Камелия была довольно высокой для девушки, но все равно макушка у неё находилась на уровне его подбородка. И всё равно она умудрялась протискиваться там, где казалось, никто не пройдёт.       Возле ворот пляшут три мага Бездны: гидро, крио и пиро. А совсем рядом валяется знакомая старушка — из её груди торчит приличного размера осколок льда.       Лафар на несколько мгновений замирает, в смятении прижимает ладонь к сердцу, а после гневно сводит брови. В душе клокотала злоба из-за проклятых чудовищ, радость от встречи со старой знакомой и печаль из-за осознания того, что мадам Эстер вряд ли переживет это ранение.       Девушка двигается быстро, доставая из шорт колоду карт и метя прямо в голову одному из магов. Но как бы ловко она не бросала своё странное оружие — оно разбивается о магический щит. Тогда Камелия быстро активирует свой Глаз Бога, поджигая собственную руку и в доли секунды перемещаясь к ближайшему чудовищу. Гидро щит разбивается быстро, оставляя после себя завесу белесого пара. Не добивает монстра, переходя к следующему противнику, где чуть дольше возится с защитой. — Стой, дура, последний на огонь не среагирует! — Выкрикивает Дилюк, быстро отрубая обезвреженным магам головы.       Пытается дотянуться до Лафар, но девушка, кажется, его не слышит. Атакует последнее чудовище, но тот, как и ожидалось, не получает никаких повреждений, скрываясь за пламенным щитом.       Глаза у девушки словно горят, поблескивая от гнева. Внезапно её пламя приобретает завораживающий лазурный оттенок.       Рагнвиндр буквально ощущает, как температура повысилась на несколько градусов, но отступать не спешит, прикрывая Камелию от нападающих волнами хиличурлов. Рыцари Ордо Фавониус во главе с Джинн появляются достаточно быстро, беря под контроль бой, но парень лишь презрительно кривится — сражаться бок о бок с идиотами в его планы не входило.       Слышится треск, и на секунду отвернувшийся Дилюк испуганно оборачивается. Лафар тяжело дышит, руки слегка потряхивает, но она сумела разбить щит той же стихии, что и её Глаз Бога. Рагнвиндр внезапно ощущает прилив гордости, изумления и восхищения.       Хиличурлы, потеряв своих предводителей, кидаются врассыпную, а рыцари гонят их прочь от города.       Девушка кидается к старушке, но не притрагивается, с мольбой смотря на подоспевшего Кэйю. Тот внезапно понимает всё без слов и использует свой крио Глаз на вытянутых руках девушки. Раздаётся шипение, а от кожи исходит пар, после чего Камелия прислоняет ладони к щекам, но тут же подхватывает еле дышащую мадам Эстер. — Всё-таки встретились, — сипит старушка, — вряд ли я переживу ближайшие пару минут, поэтому скажу, пока есть время — прости меня, дорогая. Я тогда тебе столько всего наговорила, — женщина пускает слезу, — будь сильной, Ласточка.       Камелия вздрагивает, слыша своё прозвище, а после слёзы туманят взор. Но она не плачет — только плечи поникли, а до этого горящий пиро-знаком правый глаз потух. — Я… — Слабым голосом начинает Лафар, — и не обижалась.       Мадам Эстер слабо улыбается, а после умирает.       Дилюк подходит ближе, аккуратно кладя ладонь в перчатке на плечо девушки. Похоже, он не слышал слов Камелии. — Пора возвращаться домой, — Рагнвиндр помогает ей подняться — кофта у девушки вновь покрыта пятнами на крови. На этот раз не своей, — потом зададите мне свои вопросы, — шикает он на приближающегося рыцаря.       Они молча идут к конюшням, но парень всё это время нежно сжимает девичью ладонь, переплетая их пальцы. Возвращаются в особняк глубоко за полночь, когда вся прислуга уже спит, поэтому Дилюк самостоятельно разогревает воду и готовит ванную, Камелия же всячески ему помогает, но выглядит невероятно потерянной.       Когда приходит время желать друг другу спокойной ночи, Рагнвиндр внезапно переступает порог комнаты, подходит к кровати и ложится, жестами приглашая Лафар сделать то же самое. Девушка не видит в этом никакого подтекста, укладываясь рядом и поворачиваясь всем телом к Рагнвиндру. Он повторяет за ней. — Я говорил с мадам Эстер, — начинает парень, поднося ладонь без перчатки к её волосам, — мы говорили… о тебе.       Пряди у Камелии и впрямь очень приятные на ощупь, поэтому Дилюк без зазрения совести запускает пальцы ей в шевелюру, начиная нежно поглаживать.       Лафар грустно улыбается, а потом хрипло отвечает: — Мадам Эстер никогда… — Сипит девушка, — не умела держать язык за зубами.       Рагнвиндр удивлённо распахивает глаза, приближаясь вплотную, чтобы лучше слышать слабый голос девушки. — Ты разговариваешь? — Изумлённо моргает парень, для себя подмечая, что пусть голос у Камелии ещё очень и очень слабый, даже можно скорее назвать это шепотом, звучит он приятно. — Когда она умирала… — Лафар вздыхает, — я должна была ей ответить.       И вдруг девушка отрывисто выдыхает, зарываясь носом в его грудь. Плечи у неё сотрясаются от беззвучных рыданий. Камелии невероятно горько — теперь она потеряла последнее, что напоминало ей о жизнь до трагедии. Кто она теперь? Чем ей заниматься? Она ничего не знала и возвращаться теперь ей было некуда. Пусть они и поссорились со старушкой в прошлом, но Лафар искренне считала её своей семьей.       А теперь её нет. Как и остальных циркачей. — Никого не осталось… — Девушка шепчет на грани слышимости, — все умерли. Отца зарезали, — она шмыгает носом, — цирк убили. Мама покончила с собой, не дождавшись меня, — она закашливается оттого, что одновременно говорит и плачет, — кому я теперь… нужна?       Дилюк сжимает её крепко — до боли в ребрах, а после слегка отстраняется, чтобы рукой подцепить подборок Камелии. Смотрит серьёзно, привычно хмурясь, а после твёрдо говорит: — Мне нужна, — Рагнвиндр осторожно поглаживает её щеку, — оставайся в особняке.       Лафар смотрит на него заплаканными глазами, а парень всё равно думает, что даже в таком состоянии она прекрасна. Со всеми своими шрамами, мозолями и еле слышимым голосом.       Девушка первая тянется к его губам, смело, но слегка неумело и неуклюже целуя. Дилюк ощущает быстрое биение сердца и не понимает, чей это пульс — его или её. Кладет руку на её затылок, вновь зарываясь в чёрные пряди.       У Рагнвиндра самого опыта не сказать, чтобы много. Подпускал к себе он крайне неохотно, а отношения на одну ночь его мало интересовали. Но всё же опыт был, пускай и небольшой.       У Камелии опыта не было вообще. Слишком сильно она была поглощена своей местью, чтобы обращать внимание на мужчин. Но она умело скрывала это, стараясь не зажиматься и всё повторять за более опытным парнем. Дилюк давит ей на челюсть, заставляя разжать зубы, и языком проникает в её рот. Тщательно исследует, проходясь по свежим ранкам на внутренней стороне щеки, обводит зубы и слегка щекочет нёбо, затем сплетая языки. Лафар жмётся к нему, ощущая жар кожи сквозь рубашку. Впрочем, она такая же горячая, как и её партнер.       Ноготками, которые она так и не подстригла, девушка мягко массирует его голову, получая в ответ довольное мычание. На душе у неё невероятно тепло, а в голове пусто. Будто бы и не произошло ничего ужасного в этот день. Пальцы у неё слегка трясутся, а глаза, если бы они не были закрыты, наверняка бы щипало из-за пролитых слёз.       Но сейчас ей плевать.       К неудовольствию Рагнвиндра, Камелия слегка отстраняется, но только лишь для того, чтобы вдохнуть недостающий кислород. Прижимается сухими губами к кадыку, нежно целуя. Парень напряженно сжимает её талию и слегка натягивает пряди волос. Лафар осторожно прикусывает нежную кожу шеи, слегка посасывая и тут же зализывая.       Дилюк издаёт странный звук, похожий на рычание. — Тише, — он прерывисто дышит, выдыхая ей прямо в губы, — сейчас не время. Давай ложиться спать.       Рагнвиндр нервно поправляет ткань её рубашки, которую успел расстегнуть и даёт своей возлюбленной устроиться на подушках. Девушка устало ему улыбается, прикрывая глаза. Не будет же она акцентировать внимание на чём-то странном и твёрдом, что упирается ей в бёдра.       Парень целомудренно целует её макушку, но ещё долго не может уснуть, то и дело сжимая её талию. Они дарят друг другу ещё несколько поцелуев, но быстро их завершают, чтобы не зайти дальше.       Дилюк боится лишь одного — что в Камелии говорили не истинные чувства, а отчаяние и одиночество.       Но даже если так — Рагнвиндр в очередной раз бросает взгляд на уже спящую Лафар — он вряд ли сможет её отпустить.

***

      С той ночи они всегда засыпаются в объятиях друг друга — то Камелия придёт к нему в комнату, то он. В какой-то момент Дилюку надоедает эта беготня, поэтому он просто приказывает перенести вещи Лафар к нему в покои.       Аделинда молча кивает, а после сдержанно улыбается девушке. Кто же догадается, что она безумно счастлива за своего господина?       Рагнвиндр через время посвящает Камелию в тайну «Полуночного рыцаря», при этом беспрестанно фыркая на своё прозвище, которое считал до одури идиотским. Лафар смеется, сотрясаясь всем телом, пока парень ворчит, поглаживая её волосы.       Дни проходят незаметно. Пару раз к ним забегает Кэйа, который с заговорческим видом что-то шепчет на ухо девушки, а Дилюк в очередной раз сдерживает желание проехаться кулаком по лицу сводного брата.       Наступает подходящее время, и Рагнвиндр вываливает на стол все карты: рассказывает об отце, о службе в Ордо Фавониус, о том злополучном дне и о Глазе Порчи. О том, что Альберих был шпионом, парень всё же умалчивает. Это не его тайна. Камелия внимательно слушает его, аккуратно держа за руку, а после тихо выносит вердикт: — Твоё прошлое сделало тебя сильным человеком, — она слегка закашливается, всё ещё не привыкнув к вновь обретённому голосу, — ворчливым, но сильным.       Парень хмурится, а Лафар нежно целует складку, залёгшую между его бровей. Дилюк тут же расслабляется и тянется к желанным губам, перетягивая девушку к себе на колени.       Он слегка посасывает её язык, обводит ряд ровных зубов и лишь затем отрывается, покрывая щеки Камелии невесомыми поцелуями, словно стремясь уделить внимание каждой веснушке, проступившей на бледной коже. Лафар морщится из-за щекотки, но улыбается и не отстраняется, ладонями поглаживая широкие плечи. Слегка ёрзает у него на бедрах, вызывая практически моментальную реакцию.       Теперь Рагнвиндр целует напористо, спускаясь по тонкой шее влажной дорожкой. Придерживает девушку за затылок, чтобы она не дёргала головой, самозабвенно обводя горячим языком выпуклый шрам. Слегка прикусывает и натягивает кожу, но тут же отпускает. Кончиком носа едва ощутимо ведёт по ключицам, останавливаясь на выпирающих косточках и уделяя им особо внимание: покрывает поцелуями, прикусывает и вновь зализывает.       У Камелии в животе завязывается тугой узел, а из головы вылетают напрочь все мысли. Руки слегка потряхивает, но всё же умудряется протиснуть ладонь между их телами, забираясь пальцами под ткань рубашки. Кожа у парня невероятно горячая, едва ли не обжигающая. Лафар и сама абсолютно такая же — была ли тут вина пиро Глаза или просто совпадение, она не знала.       Шумно втягивает воздух через зубы, когда Дилюк расстёгивает верх её одежды и достаёт из лифа грудь, оголяя сосок. Рагнвиндр слегка посасывает одну горошину, обильно смачивая слюной, а вторую зажимает между пальцами, несильно натягивая и тут же отпуская. Ведёт дорожку поцелуев вдоль ложбинки между грудей, несколько раз слишком сильно кусая, а после возвращается к шее, вновь покрывая молочную кожу красными метками.       Девушка дёргается всем телом, подаваясь ближе, и запускает свободную ладонь в алую шевелюру, пальцами натягивая прядки и слегка массируя. Ногти она так и не подстригла, поэтому легонько царапала, но боли не доставляла. Рука, лежащая у парня на груди, отчетливо ощущала бешеное биение, словно бы сердце хотело выпрыгнуть из плена ребер. Камелия наконец распускает его хвост, наматывая волосы на кулак, и тянет в сторону, отрывая от своей шеи.       Дилюк удивлённо следит за ней, но не сопротивляется. Пока что.       Лафар осторожно прижимается губами к нервно дергающемуся кадыку, ведёт дорожку горячих поцелуев, языком ощущая ниточку быстрого пульса. Останавливается на небольшой впадинке между ключицами, осторожно прикусывая, одновременно с этим резко проезжаясь бёдрами по стояку. Рагнвиндр тихо, сквозь зубы, стонет, толкаясь навстречу. Девушка опаляет жарким дыханием чувствительную ушную раковину, кусая мочку.       Парень пытается расстегнуть, бывшую свою — ныне принадлежащую Камелии, рубашку, но мелкие пуговицы с трудом поддаются. Дилюк рычит, резко дергая ткань в разные стороны. Пуговки с треском вырываются и создают какофонию звуков, с бряканьем катясь по полу. Рагнвиндру глубоко наплевать. Давно уже пора было съездить в Монд и закупить Лафар подходящий гардероб, потому что в последнее время она слишком соблазнительно выглядит в его старых вещах.       Впрочем, вряд ли что-то изменится, если он поменяет ей одежду.       Девушка в очередной раз ёрзает у него на коленях, ставя засос прямо на набухшей вене, а после припадает к его губам. Поцелуй получает рваным и смазанным, но оттого не менее горячим.       Парень крепко обхватывает её бедра, резко вставая и пересаживая Камелию на усыпанный всеми возможными бумагами стол. Твёрдо разводит колени, вставая между её ног и несколькими рывками снимает с неё штаны. Его руки обжигают кожу, заставляя дёргаться и ёрзать на месте, то и дело сжимая кулаки.       Дилюк опускается, нежно целуя впалый подкаченный живот, затем ведёт языком по чувствительной коже внутренней стороне бедра, целует острую коленку и кусает нежный участок, оставляя красный след.       Лафар вздрагивает и пытается отползти, но Рагнвиндр властно прижимает её широкой ладонью к поверхности стола, лизнув напоследок место укуса. Девушка дышит через раз, слишком остро реагируя на любые прикосновения. Между ног уже давно влажно, а узел в животе причиняет невероятный дискомфорт. Камелия пытается зажаться, но тут же расслабляется, а потом вновь напрягается. Ей одновременно и страшно, и любопытно.       Парень обводит половые губы языком, собирая смазку, а затем вставляет указательный палец, аккуратно растягивая стенки влагалища. Лафар дёргается, но не от боли, а скорее от неожиданности. Дилюк продолжает, присоединяя к первому пальцу второй, слегка их сгибая в костяшках. Девушка слабо вскрикивает, благодаря Архонтов за то, что голос ещё долго будет восстанавливаться и ей не стоит беспокоиться о своей громкости.       Рагнвиндр губами обхватывает клитор, аккуратно посасывая, продолжает двигать рукой, подготавливая и разогревая, хотя казалось бы — куда больше.       Камелия чувствует, как вдоль хребта бегут капельки пота, а на лбу выступает испарина. В комнате невероятно жарко, хотя окна были открыты, а шторы колыхались от лёгкого ветерка. Ощущает, как волна удовольствия накрывает её с головой, когда парень добавляет третий палец, продолжая играться с клитором. Чёрт, если бы она знала, что секс такая приятная штука, то ни за что бы так долго не медлила. Перед взором всё темнеет, она отчаянно и часто дышит, хватая ртом воздух, а после тело пронзает разряд, заставляя мышцы сжаться в приятной судороге. Лафар впервые стонет, коротко и тихо, но до безумия красиво.       Рагнвиндр поднимается обратно, облизывая блестящие от смазки губы. Поглаживает колени, бедра и живот, сжимает талию и узкие плечи, словно пытаясь на ощупь запомнить каждый изгиб.       Девушка слабо шевелится, а после того, как приходит в себя, притягивает парня вплотную, потеревшись сосками о его грудь. — Стой! — Останавливает его Камелия, когда он отстраняется, чтобы снять, причинявшие дикий дискомфорт, брюки, — я люблю тебя, Дилюк.       Рагнвиндр пару секунд молчит, замирая и переваривая услышанное. Сперва по привычке хмурится, и Лафар уже жалеет о сказанном. — Мне стоило назвать тебя… — Девушка отрывисто вдыхает, думая перевести всё в шутку, — Полуночным героем?       Парень хмурится ещё сильнее, серьёзно заглядывая ей в глаза: — Повтори. — И голос не терпящий возражений. — Я тебя люблю. — Тихо проговаривает Камелия, стараясь не встречаться с ним взглядом. .       Дилюк молча подцепляет пальцами её подбородок, заставляя посмотреть в свои карминовые глаза. Некоторое время они проводят в тишине, чёртовы секунды тянутся предательски долго, и Лафар уже несколько раз успела пожалеть о своих словах. — Я тоже тебя люблю, — выдыхает Рагнвиндр, прижимаясь лбом к её макушке, — а влюбился ещё раньше. Но умоляю, никогда, слышишь? Никогда не зови меня Полуночным героем.       Парень слабо улыбается, морщинка между бровей разглаживается, а вечно серьёзное и сосредоточенное лицо наконец расслабляется.       У девушки перехватывает дыхание, потому что кажется это первый раз, когда она видит его улыбку. Не повседневно-учтивую, а обычную и искреннюю. Тянет руку к его губам, проходясь по приподнятым уголкам рта, и счастливо смеётся. Сипло и тихо, потому что голос ещё слишком слаб.       Возбуждение новым узлом завязывается внизу живота ещё сильнее, чем прежде. Она первая тянется к его ремню, дрожащими пальцами подцепляя застёжку. На удивление ловко расстёгивает пряжку, но Дилюк тут же перехватывает её руки, перекладывая их себе на плечи.       Быстро стягивает брюки с нижним бельём и трётся головкой о половые губы, собирая обильно выделявшуюся смазку.       Камелия старается не зажиматься, когда он постепенно входит. В какой-то момент она просто ощущает невероятное чувство наполненности, когда понимает, что боли нет. Было даже… Приятно?       Рагнвиндр некоторое время стоит, давая привыкнуть и себе, и Лафар к новым ощущениям. Пусть она и была достаточно влажной, пускай парень предварительно её растянул, девушка всё равно было узкой, как и любая девственница. Дилюк всегда обладал железной выдержкой, поэтому терпеливо ждёт, когда наконец Камелия кивает ему, обнимая за крепкие плечи.       Первый толчок получается размашистым, Рагнвиндр практически полностью выходит, а потом также резко входит, вбиваясь во всю длину члена. Пальцами вновь находит клитор, начиная нежно поглаживать, заставляя Лафар снова задрожать от удовольствия.       Девушка тянется к его шее, оставляя засосы на молочной коже. Зарывается пальцами в длинные волосы и с удовольствием их наматывает на кулак, заставляя парня запрокинуть голову назад. Дилюк смотрится невероятно эстетично с натянутыми волосами, напряженными шеей и руками, с бешено пульсирующей венкой на горле и наливающимися цветом пятнами.       Рагнвиндр рычит, вбивая Камелию в стол и быстро убирает её руку из своих волос, фиксируя кисти широкой ладонью над головой Лафар. Девушка пытается пошевелиться, но ничего не получается — её крепко держат на месте.       Парень целует её отчаянно, вкладывая в поцелуй все невысказанные чувства. Кусается и сразу, как бы извиняясь, нежно посасывает нижнюю губу. Девушка улыбается, стараясь одновременно и отвечать ему, и подстраиваться под рваный ритм его толчков, активно помогая Дилюку бёдрами.       Рагнвиндр ощущает невероятный прилив нежности и возбуждения, стоит ему в очередной раз поймать затуманенный взгляд чёрных глаз. Чувствует, как защемляет сердце от смеси радости и благодарности. Парень не может не улыбнуться. Всего на пару мгновений, но Камелия замечает и дарит улыбку в ответ.       Слабые судороги вновь проходятся по всему её телу, когда Лафар во второй раз испытывает оргазм. Дилюк гортанно стонет, кончая вслед за ней, обессиленно падая и придавливая её весом своего тела.       Она ощущает, как горячая сперма разливается где-то глубоко внутри, создавая приятное чувство наполненности и завершенности. Несколько секунд они тяжело дышат, пытаясь успокоиться. Рагнвиндр первый приходит в себя, приподнимаясь на локтях, а после полностью вставая. Легко берёт девушку на руки, садясь в кресло и вновь усаживая её на колени.       Камелия доверительно к нему жмётся, пряча голову у него на груди. Парень легонько поглаживает кудрявые волосы, пропуская пряди сквозь пальцы. Молчат довольно долго, прежде чем Дилюк начинает: — Наверное, твой первый раз всё же должен был произойти в постели, — он беззлобно усмехается, — и в более романтичной обстановке.       Рагнвиндр разглядывает её, как вдруг замечает ожоги в форме ладоней, которые отчетливо виднелись на бедрах и кистях. Он резко выдыхает сквозь зубы и ловит руку девушки, поднося её к глазам. — Нужно было меня остановить, — парень вновь хмурится, — или хотя бы сказать.       Камелия заинтересованно разглядывает полученные травмы, а после пожимает плечами: — Я и не заметила. — Искренне отвечает Лафар.       Рагнвиндр тяжело вздыхает, прижимая тёмную макушку обратно к груди. Нужно будет обязательно опять позвать лекаря. Мысли хаотично крутятся в голове, пока он наконец не формулирует мысль, которая давно уже вертелась у него на языке: — Не уходи от меня, — Дилюк утыкается носом в её шевелюру, вдыхая аромат волос, — никогда.       Девушка некоторое время молчит, а после произносит: — Не уйду, — Камелия прислоняет ладонь к собственным ребрам и ребрам Рагнвиндра, — никогда.       Прижимая руку к его груди, Лафар отчетливо понимает, что отныне их сердца бьются в унисон.