real

Прошло, казалось, не так много времени, но сейчас, когда Аза вставал в школу- было темно. Азе не нравился ноябрь- вроде, еще не зима, но уже не осень. Антону было совершенно всё равно. Они переписывались практически каждый вечер, пару раз даже созванивались. В школе они почти не разговаривали, но держались рядом. Аза писал Антону сочинения, Антон решал ему уравнения. Аза искренне радовался, что у него опять есть настоящий друг- а Антон в последнее время отчего-то сильно похудел. Аза был всем доволен- в школе не сильно нагружают, с родителями всё нормально. Его смущало только то, как Антон иногда на него смотрит. Еще и провожать после школы подрядился зачем-то- «ты ж один в темноте заблудишься!»- и смеется. Вот и сейчас они, как всегда, шли в сумерках вдвоем до Азиного дома. Темно- хоть глаз выколи- а еще пяти часов нет. Снег под ногами хлюпал и, казалось, таял прямо на глазах. Аза обычно был тем человеком, который чаще слушает, чем говорит, а Антон задумался о чём-то- вот и молчали. Аза даже не сразу понял это- так комфортно было с Антоном молчать. Антон неожиданно нарушил тишину- -А ты читал Иуду Искариота? Аза повернул голову - Конечно, нам же задавали. Мутный рассказ какой-то. -А почему, если Иисус говорил любить всех и всё, то девочке, например, нельзя девочку любить? Или мальчику мальчика? Что в этом такого? Как будто попыً не.. Аза от неожиданности поскользнулся и чуть не упал. Антон вовремя схватил его за локоть. Аза отдышался, упершись в коленки и выпалил: - А как это с Иудой-то связано?! Антон поднял бровь, с таким видом, мол, ежу понятно. -Ну как это как- Иуда больше всех Иисуса любил- убили его- он пошёл и повесился. -Но ведь он продал Иисуса за 30 монет! -И потом вернул! -Он убил его! -Ему пришлось! -Он всё равно убийца! -Ему целый народ поклоняется! -Поэтому евреев и не любят! -Ой, всё… - разочарованно отмахнулся Антон- ничё ты не понял. Помолчав с минуту, Антон продолжил наступление: -Так почему нельзя-то? -Чего нельзя? -Мальчиков нельзя почему! -А.. э… ну, это грех.. -Где грех? -Что где? -Ты дурачок? Где написано, что это грех! -Ну.. прелюбодеяние! -А с девочкой почему не прелюбо.. деяние? Аза задумался. -Да нет, понимаешь… как объяснить-то… Это не любовь- а страсть, понимаешь? Поэтому плохо. Тут задумался Антон. И парировал- -Так запрещают- поэтому и страсть! Как конфет пойти нажраться, когда запрещают, или курить начать. Так бы ничего такого- возлюби ближнего своего. Вон, над одним греческим царем смеялись, что ему только с женщинами нравилось спать. -Каким? -Хрен бы его знал -Не знал! И заржали в голос, как дурачки. Стояли и смеялись на морозе, глотая холодный воздух и задыхаясь. Антон открыл зажмуренные глаза и увидел, как смеется Аза. Увидел ту самую искреннюю, светящуюся улыбку. Аза поймал его взгляд, застеснялся и закрыл лицо, делая вид, что греет ладони дыханием. Антон придумал, как разрядить неловкость- одним молниеносным движением руки он натянул шапку Азы ему на глаза. -Эй!- возмутился Аза, слыша в воцарившейся темноте, как убегает, хихикая, Антон. Аза потянул шапку вверх за помпон и побежал следом. Как всегда у парней, через пять минут они уже весело болтали, как ни в чем не бывало. Все знали, что это просто такая дурацкая игра. Аза и Антон сидели на детской площадке у дома Азы, на скамейке. Аза упёрся локтями в колени, подперев ладонями подбородок, а Антон развалился, как в кресле, положив ногу на ногу. Когда Аза на него не смотрел, он делал затяжку электронки и выдыхал в сторону. Аза, естественно видел всё боковым зрением, чувствовал, как несёт грёбанным зелёным яблоком, но уважал свободный выбор человека. Или просто стремался что-то возразить. Как всегда у школьников, тема разговора рано или поздно сводится к школе, как-никак, большая часть жизни там. Особенно одноклассникам есть что обсудить- какого-то учителя похвалить, какого-то поругать. Обычно мнения сходятся. Аза пространно жаловался на то, что забыл за лето всё, что проходили на химии и теперь ничего не понимает: -И как я теперь буду эти Овээры её решать, если я чё такое валентность не понимаю блин.. Антон рассеянно слушал, склонив голову набок. Он задумчиво дёргал ногой и длинная стопа, висящая над зёмлей, качалась-туда-сюда, вверх-вниз. И вдруг он прервал поток слов- -А что ты не понимаешь-то там? Хочешь, я тебе объясню? Аза раскрыл простые голубые глаза- -Правда? Ну ты блин, Антон, всё понимаешь… Слушай, может тогда сейчас пойдём ко мне, поможешь дз сделать.. А? Стопа замерла в воздухе. Антон этого и добивался, но не думал, что у него так сразу получится. Недоумение на его лице быстро сменилось клыкастой улыбкой. Плохо, но узнаваемо пародируя, он пропел: -Конечно! До пятницы я совершенно свободен! Аза улыбнулся в ответ. Антон скрывал дрожь ладоней, сжимая их в кулаки в карманах. Оказывается, лифты такие тесные и маленькие… Его плечо вжималось в Азино- а отойти или повернуться- никак. Пришлось краснеть до самого девятого этажа. А Азе-хоть бы что- стоит, щебечет что-то. Наконец, доехали. Антон вышел из лифта и вдохнул полной грудью. Около двери на лестницу стоял одинокий фикус, на который кто-то навесил мишуры и дождика. Но фикус всё равно выглядел как одиноко и печально, что Антон ему даже посочувствовал. Аза открыл железную дверь в коридор, закрыл её, когда они зашли, потом открыл по очереди два замка на двери в квартиру. По ощущениям Антона, всё это заняло у него минут десять, хотя на деле меньше. Свет в квартире горел. Аза, снимая ботинки, прокричал куда-то вглубь- «Я дома!» Оттуда женский голос ответил: «Иди скорее кушать, Азенька!» Расстегивая куртку, Антон спросил: -это мама твоя? Аза кивнул. Антону было как-то непривычно, что можно так разговаривать, что кто-то дома ждёт и готовит обед.. Воспоминаний о том, как они пили чай, почти не осталось- Антон помнил только, что Азина мама- приятная, милая женщина. Он слишком задумался о своём детстве. Антон вспомнил, где находится, только когда они уже зашли в комнату Азы. Аза нажал на выключатель- люстра пару раз моргнула и свет зажегся. Антон нервно сглотнул. Аза что-то вспомнил- -О, погоди! Я сейчас принесу табуретку!- и убежал. Оставив Антона одного посреди комнаты. Он держал сцепленные ладони на животе и крутил в голове одно и то же- «Табуретку? Зачем табуретку? Табуретку…» Наконец, до него дошло, что в комнате некуда сесть, кроме дивана-кровати и одного-единственного стула. Комната была небольшая, светлая и аккуратная. Окно плотно зашторено - длинные синие шторы и белые кружевные занавески. На гардине висит почему-то ёлочная игрушка- ангелочек. Антон почувствовал себя немного спокойнее- скинул рюкзак у стола и опять стал смотреть по сторонам. Каждый сантиметр в комнате, использовался по делу: везде что-то стояло, лежало, но было видно, что всё на своих местах. На комоде куча грамот, фотографий в рамках и икон, над кроватью- полки с книгами, на тумбочке- будильник и еще пару книг. Сидеть за одним столом оказалось тесновато. Антон в первый раз в жизни честно прикладывал все усилия, чтобы не отвлекаться от химии. Аза всё время будто специально сталкивался с ним то ладонью, то локтем. В очередной раз Антон глубоко вдохнул и начал сначала: -Ну смотри, для того, чтобы это всё понять, надо посмотреть вот в таблицу, на номер группы- он показал на учебник химии, раскрытый на первой странице- чем дальше элемент сюда, тем более он электроотрицательный, тем больше у него сил, чтобы забрать электрон. Антон показал на хлор- Аза послушно придвинулся, коснувшись ногой коленки Антона. И не отодвинулся. Антону показалось, что у него сейчас повалит пар из ушей. Еще Аза, как бы в стремлении лучше понять, что Антон говорит, часто смотрел ему в глаза. В конце-концов, Антон беспомощно кашлянул и положил ногу на ногу. Но каким-то образом он всё таки досидел час и объяснил Азе тему. Они еще и поболтали- Антон узнал, что у Азы есть старый кассетник, а кассет хороших нет. Под предлогом злой коменды и долгого пути домой Антон, наконец, выбрался из квартиры. Узнав, сколько ему ехать, Аза был шокирован: -Ну ты… хоть напиши, как доедешь.. -Ага, пока! - выпалил Антон и в следующий момент двери лифта закрылись. С железным грохотом Антон облокотился спиной на стену лифта. Он выдохнул, взял себя за чёлку и потряс: -Думай, думай, думай!