Попаданка в Русалку

Если бы я была Ларой Крофт, то сумела бы раскачаться на веревке и вовремя отпустить ее и упасть в воду, но, к сожалению, я ею не была. Я лишь кое-как с огромным трудом сумела по сети, как по веревочной лестнице на одних руках подняться повыше, да подтянуть хвост к животу, чтобы не достали. Но сетка, которая в начале помогала мне не соскользнуть и позволяла цепляться лучше, чем я могла бы держаться за канат, теперь стала моею погибелью – я была внутри мешка, и дороги выше просто не было, а сеть медленно, но верно, опускалась вниз, подбадриваемая криками моих будущих убийц. Я косилась на них и подвывала от страха. Никогда прежде я не испытывала такого ужаса, как в этот миг. Чего я могла бояться в своем прежнем мире? Я боялась быть сбитой машиной из-за того случая в детстве, но чем бы это обернулось бы для меня? Травмами, болью, которую немедленно купировали бы врачи скорой, долгим лечением или быстрой смертью на операционном столе – в любом случае, все это было бы направлено на попытку мне помочь, вылечить. А здесь я могу рассчитывать разве что на быструю смерть, а, если не повезет, на медленные мучения и истязания. Меня будут на кусочки резать и не потому, что хотят от меня вызнать какую-то военную тайну, а потому что я есть то, что я есть – тварь магическая, куски мяса которой, возможно, они продадут какому-нибудь чернокнижнику для экспериментов. Вдруг мою сеть резко мотнуло в сторону, заставив меня буквально взвизгнуть и заткнуться. Сперва показалось, что я упала, падаю, но нет, мои одеревеневшие пальцы все так же крепко сжимали сеть, только хвост пронесся над морем, и я запоздало сообразила, что тут-то и надо было прыгать. Но меня уже мотнуло в другую сторону. Я попыталась сообразить, зачем люди это делают, но увидела лишь что они с криками мечутся по палубе. Потом меня мотнуло вновь, да с такой силой, что мне не удалось удержать хвост, и он распрямился, придавая моему раскачиванию ускорения. Подо мной просвистело море, но разомкнуть пальцы я просто была не в силах. И тут я увидела, как в морскую пучину, неожиданно неспокойную, с криком упал человек с палубы. Я поняла, что качается не моя сеть на веревке, а весь корабль бросает из стороны в сторону, будто в шторм. Только небо-то было чистым. Вдруг из моря вырвалось нечто огромное, красное и рухнуло на палубу, будто гигантских размеров бревно. Несколько моряков с дикими криками прыгнули за борт, не дожидаясь развязки, но пара попыталась сопротивляться – один мужик, одетый чуть приличнее остальных, попытался резануть эту штуку саблей, второй – здоровенный – рубанул топором. Штука дернулась, и я смогла мельком, но все же сумела разглядеть, что нижняя ее часть нежно-розового цвета, и на ней огромные с мою голову величиной присоски – это было щупальце. Огромное щупальце. Второе щупальце попыталось смахнуть мешающихся людей с палубы, но те отпрыгнули в стороны. Однако для корабля было уже поздно. Первое щупальце поднапряглось и смяло судно, словно подросток пустую аллюминиевую банку. Немногие оставшиеся на борту моряки ринулись в воду, кто-то успел в этой суматохе спустить на воду шлюпку, и она поспешно улепетывала от корабля, а к ней устремились все уцелевшие люди. Выбрасывая пузыри воздуха, корабль, утягиваемый спрутом, уходил на дно, и я с ним вместе. И я даже не могла сообразить, это хорошо или плохо вообще? С одной стороны, я вроде как свободна как рыбка, с другой – а меня сейчас эта тварь не сожрет, случайно? Уже когда мой хвост коснулся воды, я увидела, как огромное щупальце резко выстрелило в сторону и разбило единственную шлюпку, на которой пытались спастись люди. Я испуганно вскрикнула. Да, это уроды, которые меня собирались убить, но это люди, и смерти я им не желала. Прежде чем я успела еще что-то разглядеть, меня вместе с сетью утянуло под воду – воздух из корабля вышел, и он стал тонуть еще быстрее. Надо было выбираться, и я попыталась разжать пальцы, но они намертво вцепились в проклятые веревки. Хорошо хотя бы, что утонуть мне не грозит, однако и ждать непонятно чего глупо. Я медленно уговаривала себя отогнуть пальцы один за другим, убеждала, что все уже нормально, и кое-как мне удалось превратить мертвую хватку в нечто, напоминающее скрюченную подагрой птичью лапу, осталось лишь выпутаться из сети и уплыть. И тут прямо передо мной оказался огромный непроглядно-черный круглый глаз, обведенный по кругу желтым, будто краской, диаметром с мой рост. Размер тела гигантского спрута просто не поддавался оценке, оно заняло все пространство, а на оставшемся мягко колебались в воде его длиннющие щупальца, покрытые огромными присосками. И в одном из этих щупалец я увидела тело человека, судорожно бьющееся в тисках, выпуская пузырями последние глотки воздуха. «Боги, нет, не надо!» - судорожно пронеслось в голове при виде этой жуткой картины. Гигантский спрут дернулся, будто удивленно, потом мягко развернул голову, оборачиваясь на одну из своих конечностей, и неожиданно для меня разжал кольцо щупальца. Человек дернулся удивлено и судорожно ринулся наверх, к свету. Я, воспользовавшись тем, что внимание монстра отвлечено, как могла быстро скинула с себя сеть и хотела ринуться в противоположном направлении от человека, как на меня буквально со всех сторон вокруг обрушились, едва не оглушив, чужие эмоции. Страх, ужас, отчаянье, ощущение приближающейся смерти, гнев, чувство долга, удовлетворенность. Безумная какофония эмоций буквально оглушила, я схватилась за голову. Огромное щупальце охватило мое тело, заставив испуганно дернуться. Обида на недоверие, жалость, сочувствие. Я замерла удивленно, ощущая, как громадная конечность медленно обхватывает мой хвост, мягко и едва заметно, будто обнимая. Погладила пупырчатую кожу. Удовольствие, самодовольство. Будто… да, я могла облечь эти эмоции в простые слова: «Кто молодец? Я молодец, я услышал, я спас, я помог». Когда я сосредоточилась на одном источнике эмоций, стало легче разбираться, от какофонии уже не болела голова, тем более, что эмоции были ко мне позитивные, они будто гладили меня изнутри, успокаивая разбушевавшиеся нервы. Что все это значит? Откуда он взялся? Я так долго путешествовала по морям этого мира, такого огромного монстра я бы заметила. «Долго спал. Нет сил, хозяева ушли. Все ушли. Море опустело,» - пришел ответ и вместе с тем картинка той самой Морианской впадины. Я как чувствовала! «Радость. Хозяйка вернулась. Сила вернулась в море.» Это что, я – хозяйка? В ответ на невысказанный вопрос меня обдало таким восторгом и щенячьей преданностью, что я едва не захлебнулась водой. «Но когда это было? И что случилось с прежними хозяевами? Кто это сделал?» Недоумение в ответ. Кажется, животное не в силах оперировать такими сложными абстракциями. «Злые. Надо убить.» - внимание кракена вновь переключилось на людей. Они помогли своему неудачливому товарищу добраться до поверхности и теперь разрозненной группкой дрейфовали кто просто так, а кто – ухватившись за какой-то всплывший с останков корабля мусор. «Не надо убивать, сами утонут, - подумала на удивление хладнокровно, и, подумав, добавила: - надо обратно домой, спать». «Есть! Голодный!» - перед внутренним взором вереницей прошли пара кашалотов, кит и несколько больших белых акул: - Вкусно. Есть, потом спать, переваривать.» Чудесно. «Подальше от людей. Скрываться. Люди – опасность», - попыталась как можно отчетливее протранслировать я. Монстр в моей голове будто насмешливо фыркнул, вроде как: «Да он этих людей одной левой щупальцей уделает». Тоже мне герой выискался! Постаралась быть дипломатичнее: «Маги, я боюсь. Магия – опасность. Он – огромный, сильный, но я волнуюсь. Пусть люди не знают. Люди глупые, не увидят под водой, не заметят, если скрыться. Пусть глупые не подозревают, какой замечательный у меня есть защитник». В ответ пришли эмоции гордости и восторга. «Иди-иди, покушай, - постаралась передать как можно более заботливо, с интонацией доброй бабушки, зовущей внука на пирожки, - а потом поспи обязательно, подольше, пока не переварится». Обрадованный осьминог обдал меня кучей сложносочиненных положительных эмоций и мягко заскользил под водой, мгновенно меняя форму, буквально стелясь по дну. Оставшись в одиночестве, я растерянно оглядела остатки корабля, над которыми зависла в воде. Веревки, паруса, утварь – сколько бы я отдала за такую добычу в первые дни своего пребывания в этом мире. Вздохнув, решилась попробовать магию и создала простейший поток, чтобы медленно и грустно переместиться к своему рюкзаку. Сработало, слава Богу, меня потянуло в сторону сперва неуверенно, но потом все быстрее. Я облегченно выдохнула, оказавшись подле своих вещей, и принялась собираться. Вот и место, где меня поймали, и даже жемчуг, который я выронила удалось собрать – я просто чувствовала его, меня будто тянуло. Мои способности словно перешли на новый этап и то, что прежде я ощущала лишь в зачатке, теперь стало отчетливо и ясно. Подозревая, что могу приказывать не только кракену, я, заметив плывущую мимо рыбу, приказала ей повернуть и приблизиться ко мне. И она поплыла! Это было так удивительно и странно, ведь рыбы меня боялись, прекрасно чуя во мне хищника, но эта… да, она тоже боялась, я чувствовала. Но еще доверяла. Парадоксально, она готова была меня слушаться как… как… не знаю, не могу дать четкого определения, мозг рыбы был слишком мал, чтобы содержать в себе точные мысли и сложные эмоции. По человеческим меркам я бы сказала, что она слушалась меня как старшего родственника, но у нас и родственников-то так не слушаются. А над моей головой в это время умирали люди. Это я тоже чувствовала. Их отчаянье, слабость, страх смерти. Я старалась об этом не думать, не замечать. Они ведь тоже хотели меня убить! Разве должна я к ним проявлять эмпатию после этого? Но я их все равно ощущала. Пыталась закрыться, сосредоточиться на других обитателях моря, но они, слишком маленькие рачки, совершенно тупые мидии, некоторым из которых мешались в раковинах жемчужины, которые они не могли вытолкнуть собственными силами – все они не могли заглушить ужаса ожидания смерти, создаваемого десятком разумных. Я попыталась сосредоточиться на другом. Тебе мешает жемчужина – я тебе готова помочь, только приоткрой створки. Не сразу, но мне удалось уговорить моллюска ослабить напряжение мышц, тонкая струйка воды вместо толстых неповоротливых пальцев легко проникла в нежное нутро живого существа и вытащила мешающийся перламутровый шарик. Облегчение, которое я ощутила от моллюска, больше всего напомнило облегчение после использования клизмы – спокойствие, легкость, «слабит мягко, не нарушая сна» - словно в рекламе. И тут в окружающий эмоциональный фон тревожной нотой ворвался ГОЛОД. Я не увидела даже, почувствовала всеми фибрами души – это приплыли за людьми, явилась расплата, приплыла на запах крови. Длинное серое тело, изогнутый треугольных плавник, пасть ощеренная несколькими рядами загнутых внутрь зубов. Акула.