Затмение Солнца и Луны

Средь превратностей судьбы И ветра перемен Продолжаю я мечтать за годом год. Всех ошибок не забыть В мире клятв и измен. Как отречься от мирских забот? — "Галерея женских образов"

       За все время своего существования и за два года исполнения своих обязанностей у Райдэн не было причин останавливаться в Облачных Глубинах. Да и вообще она старалась избегать мира заклинателей, следуя советам своих теть. В ее распоряжении был целый мир, а она сумела лишь мельком пройтись от заморских островов Кармы до морских владений Иллаой.        Но тем не менее эти горы сразу же запомнились ей. И дело не только в аскетичной спокойной атмосфере, ведь перед ее глазами высились храмы богов Олимпа и расцветали бескрайние сады дикой вишни. Облачные Глубины производили такое впечатление, будто все эти здания, каменные дорожки и реки и через сотни зим будут радовать взгляд, пока у подножий этих гор бушуют мирские заботы.        Впрочем, такая атмосфера тут же пропадала с резкими воплями и стенаниями одного человека.        — Я не пойду! Не пойду я! — протяжный плач Вэй Ина, обнимающего Яблочко как перед долгим прощанием, раздавался во все стороны от главного входа. — Не хочу!        — Эй, чего разревелся? Сам же сказал, что тебе нравится Ханьгуан-цзунь. А когда тебя сюда привезли, ты тут же заплакал. — выгнул бровь Цзинъи, наблюдая за всей этой вакханалией.        — Я не хочу, а еще мне нравится мой осел Яблочко! — вопил Вэй Усянь, но вряд ли ослик разделял его отношение. То ли из-за того, что он стал навкой от его энергии, то ли из-за удачи, но ему попался очень строптивый осел. Скептицизм животного чувствовался за версту. — Я хочу жить с ним в ослином стойле! — а это уже посягательство на его частную собственность.        — Прекрати уже ныть, в Облачных Глубинах запрещен шум. — не сдержался Цзинъи, указав на Стену Послушания.        Сама же Райдэн остановила свой взор на одном из правил и глубоко задумалась. "Не будь чрезмерным во всем". Это относится к сладкому? А если да, то можно ей быть в Облачных Глубинах? Чем ужасно сладкое? А что если это заговор высших демонов по завоеванию всего земного мира?        — Мне нравятся мужчины, а в вашем Ордене столько красавчиков. Я боюсь, что не смогу удержать себя в руках. — гнул свою линию Вэй Ин, а потом в голову пришла идея, и он хитро улыбнулся, лукаво взглянув на юношей. — Вы тоже красивые.        — Иик! — резко отпрянул Цзинъи, но Сычжуй лишь устало вздохнул.        Но холодные мурашки резко прошлись по спине Вэй Усяня и на нем пересеклись два взгляда, один золотой, другой пурпурный. И если Лань Ванцзи был просто непонятен, то Нин Райдэн предельно ясно ему намекала. Не трожь. Ему даже почудились пурпурные молнии в волосах, а сознание нарисовало картину, как девочка устраивала ему пакости на протяжении всей жизни.        Ладно, характер у его возможной племянницы сложный. Злопамятность точно от отца. Брр.        — Молодой господин Мо, Ханьгуан-цзунь привез вас в Облачные Глубины ради вашего блага. Если бы вы не пошли с нами, Глава Цзян ни за что бы не оставил вас в покое. — благоразумно привел аргумент Сычжуй, чем невольно успокоил Райдэн.        — Не нужно его уговаривать. Пусть наплачется, а когда устанет, просто втащите его внутрь. — бескомпромиссно сказал Лань Ванцзи.        — Слушаюсь.        — А тебе зачем в Облачные Глубины? — жалобно спросил Вэй Ин, надеясь отговорить хотя бы свою племянницу, и назвал весомую причину. — Там наверняка нету сладкого.        — У меня есть. — спокойно сказала Райдэн, достав из правого рукава танхулу и съев один плод. Умилительная картина для глаз Вэй Ина. У А-Мина щечки так не надувались.        — Не слишком много сладкого? — побеспокоился он. Один раз, когда у А-Мина заболел зуб, они потом целый день страдали от его ужасного настроения. Хорошо хоть вечером вернулась госпожа Нин и сразу же обо всем догадалась. Иначе ночь была бы беспокойной не только у ее сына, но и у его друзей. — Зубы не заболят?        — Новые выращу. — ответила девушка, доев свой десерт. Кхм, это даже как-то чересчур.        — А взрослые не беспокоятся за тебя? Где они? — полюбопытствовал Вэй Ин.        — Я отправила ворона с известием о моем местоположении. Тети сейчас заняты делами Ордена.        — А твои родители? — на пробу спросил Вэй Ин, но тут же понял, что это было ошибкой.        — Сирота. Папа умер еще до моего появления на свет. — нахмурилась Райдэн. Неужели дядя не знает? Видимо папа рассказал обо всем лишь тетям. Девушка оставила замершего Вэй Ина с Цзинъи и Сычжуем и вошла во владения Облачных Глубин вслед за двоюродным дядей.        Вэй Усяня будто обухом по голове ударили. Последнее, что он помнил про Вэймина – это слухи из Юньмэна, что тот пусть и не очнулся, но его здоровью больше ничего не угрожало. Неужели рана с резни в Безночном Городе смогла убить его? Это... это тоже его вина? Он даже после смерти приносит всем несчастье? А разве сейчас мертв? Не прошло и недели, как его слова ранили Цзинь Лина, а теперь и Райдэн.        Тянущая боль в горле быстро распространилась по всему телу. Вэй Ин еле-еле смог сдержать дрожь и надрыв, в горле чувствовался ком. Не... не сейчас. Здесь дети, они могут рассказать о его реакции с Ханьгуан-цзунем. Но сердце...

***

       После того, как Лань Ванцзи проводил свою племянницу до гостевого дома, та решила прилечь после долгого пути. В своих путешествиях Райдэн никуда не спешила и не скучала. Если навевала тоска, то она просто телепортировалась до чего-нибудь интересного, будь то место, личность или явление природы. А в этот раз она была ограничена своими попутчиками. Дядя Вэй любыми способами старался задержать их путь, чем невольно раздражал ее. Но благоразумие еще не покинуло ее. И периодические мелкие разряды в волосах это так, мелочь.        Но есть и плюсы. Она могла пообщаться с Сычжуем и послушать Цзинъи или просто помолчать с двоюродным дядей Лань. Сычжуй и Цзинъи не касались того случая с каменной статуей, либо они до этого не встречали ведьм, что наиболее вероятно, так как они еще не знают обычные пределы их сил. Или же их просто это не сильно волновало.        Но один момент ей запомнился на всю жизнь. В тот день неожиданно даже для богини пошел дождь, а у Райдэн не было зонта с собой. Она не знала что делать, впервые у нее возникла проблема с погодой. Раньше она относилась минимум равнодушно к буре, дождям и ясности, но сейчас то она не одна. Что если ее парчовое кимоно мокрым на ней будет выглядеть некрасиво? А если прическа испортится? Вдруг она случайно споткнется и упадет в лужу, тогда Сычжуй увидит ее и никогда не полюбит!?        — Дева Нин. — но сам юноша лишь мягко улыбнулся и предложил ей место под своим зонтом. И все было прекрасно. В тот день не было даже молний, хотя дождь был сильным. Райдэн не желала, чтобы кто-то или что-то перебивал Сычжуя.        Зонт в конце концов был подарен ей.        — Дева Нин, время ужинать. Прошу позволить мне проводить тебя до трапезной. — раздался голос Сычжуя, и Райдэн тут же взглянула на металлическое зеркало. Вроде с лицом все в порядке. Но волосы...        — Молодой господин, две минуты. — попросила она подождать и достала из рукава деревянный гребень с фиолетовой лентой и начала расчесывать свои волосы. То ли в своих взбудораженных эмоциях, но Райдэн невольно электризовалась, и меж тонкими пальцами порой пробегали искры энергии, отчего волосы становились все более непослушными. Она спохватилась лишь через минуту, поэтому пришлось обойтись низким спущенным хвостом.        Открыв седзи, Райдэн увидела Сычжуя, спокойно ожидающего ее. Привычная мягкая улыбка стала чуть шире, а рубиновые глаза засияли чуть ярче. Он был рад ей, а она – ему.        — Как тебе в Облачных Глубинах? — спросил Сычжуй, ведя ее по каменной тропе близ узкой речушки.        — Здесь спокойно. — коротко ответила Райдэн, а после увидела двух балагуров. — Было.        — Сычжуй, Цзинь Лин был прав. — тут же подошел к ним Цзинъи и указал на беспечно идущего Вэй Ина. — Он потерял память.        — Хм. Печальна ваша участь. Но нам нужно поторопиться к ужину.

***

       Ужин... был. Это все, что она могла сказать о приеме пищи. Самым громким звуком в трапезной был звон посуды в пальцах Вэй Ина, но его это даже не беспокоило. А на вкус еда была... нормальной.        — Вообще-то о том, как Ляньфан-цзунь, Цзинь Гуанъяо, Чифэн-цзунь, Не Минцзюэ, и наш глава Ордена, Цзэу-цзюнь, стали побратимами во время Аннигиляции Солнца ходят много захватывающих историй. В итоги их стали называть Благословенным Триумвиратом, правда теперь остались лишь Ляньфан-цзунь и Цзэу-цзюнь. Чифэн-цзюня охватило безумие от Искажения Ци. Это было большим горем для всех. — рассказывал Цзинъи гостям. Райдэн была далека от этой темы, а Мо Сюаньюй потерял память.        И какого же пришлось Хуайсану. Вэй Ин помнил, как их самый младший брат восхищался своим дагэ. С его смертью обязанности главы Ордена перешли к А-Сану. Он не желал этого в то время, пока Вэй Усянь был еще жив, вряд ли его отношение улучшилось.        — В то время было множество прославленных заклинателей. — дополнил Сычжуй.        — Как тот глава Цзян? — легкомысленно спросил Вэй Усянь, надеясь подвести юношей к интересующей его теме. Нужно узнать, что стало с его братьями.        — Ага, он известен как Саньду Шеншоу, Второй из Ужасов Войны. — попался на крючок Цзинъи.        — Ужасов Войны?        — Ага. — кивнул юноша, не замечая предупреждающих взглядов Сычжуя. Обсуждать мертвого родителя при его дочери...        Но самой Райдэн это было интересно. Она желала узнать про родителей как можно больше, ведь тети вряд ли могли рассказать все про отца. Что же до печали... смирение всегда следует бок о бок с ней.        — Четыре Ужаса Войны получили такое прозвище после последней битвы за Ланъя. Тогда Вэнь Жохань отправил десятитысячную армию, чтобы сломить сопротивление, но хватило лишь их четверых, чтобы ввергнуть Орден Цишань Вэнь в бегство.        Вэй Ин помнил ту битву, тогда их силы были истощены недавними сражениями, поэтому было принято решение об отступлении. Но нужно было отвлечь врага диверсиями, вот он со своими братьями предложили свою кандидатуру. Кхм, перестарались.        — Первый и самый старший, Вэй Усянь, также известный как Старейшина Илин.        Длинные пальцы ощущали гладкое черное дерево Чэньцин. Вэй Усянь высился на каменном уступе пред полем боя, играя смертоносную песню. Кровавые глаза хладнокровно наблюдали за тем, как тучи мертвецов поглощали заклинателей с огненным солнцем на одежде. Темная энергия ластилась к своему повелителю. К высшему демону, чей кислотно-зеленый огонь причинял немыслимую агонию. Вот только тела оставались целыми, страдал их разум. Ему ведь нужны целые трупы для армии.        — Второй по счету Цзян Ваньинь, Мастер Трех Ядов.        Три серебряных змея бесновались в поле боя, возвышаясь своими гибкими телами на пятнадцать чжан. От взгляда в их драгоценные глаза адепты теряли года, разум или способность двигаться. Резвый живой металл давил врагов под собой и своим невообразимым весом. Сам их властитель иногда спускался на кровавую землю, посылая пурпурные молнии своим Цзыдянем и рубя до костей Саньду. Буря была заключена в этом человеке, и в своей ярости он никогда не сдерживал ее на поле боя.        — Третьим является Нин Вэймин, Король Багряных Дождей.        Огненный дождь окрасил все в багрянец, заклинатели Вэнь сгорали в пожаре, оставляя лишь пепел. Пламенные вороны преследовали трусов, выклевывая их глаза, кости и языки. Среди всего этого пожара высилась исполинская фигура, будто сотканная из деревьев костяного оттенка с багровой листвой и камней. Иверн, тотем Древних Богов, поглощал в себя тех врагов, кто храбро сражался и погиб с честью. Его ветви взмахами сносили целые сотни. Крылатая фигура в небе наслаждалась этой картиной в огненных тонах.        — Самый младший из братьев, Не Хуайсан, Танцор на Сотне Лепестках Ванхуа.        Среди братьев Хуайсан был менее заметным, но это лишь от того, что по жизни он не стремился к этому. Но в той битве именно он пролил больше всего чужой крови, что казалось, будто бы на этой земле вырастут лишь паучьи алые лилии. Но сам он оставался все таким же чистым и... можно сказать невинным, если бы не его улыбка с холодными светлыми глазами. Хуайсан металлическим вихрем проносился среди врагов, каждое лезвие лишало их жизни. Ну а там, где не нужен был Ванхуа, использовались многочисленные талисманы. За все прошедшие годы развития Хуайсан уже был способен создавать их мгновенно и везде, даже на пустом месте. Наградой, которой удостаивались Вэни, была лишь вежливая улыбка.        — Но сейчас их слава уже уходит. Недаром говорят, Ужасы Войны сияют в пылу сражений, а Благословенный Триумвират – в мирное время. Вэй Усянь пал на горе Луаньцзан в своем высокомерии. Его имя до сих пор является синонимом порока. Цзян Ваньинь яростно преследует всех приверженцев Темного Пути, не щадя даже невинных. Извращенное искусство отняло у него сестру и шиди, а также сделало сиротой его племянника. Нин Вэймин был предан своим старшим братом и жестоко погиб от полученных ран. Я слышал, что даже кристально чистое озеро на Луаньцзан стало алым от его крови. Не Хуайсан, нынешний глава Ордена Цинхэ Не, впал в безумие. Трагедии, что произошли с его братьями, сломили некогда непревзойденный ум.        — "А-Мин погиб... от моей руки!? Что за чушь! На Луаньцзан его вообще не должно было быть! Если только..." — Вэй Усянь шокировано посмотрел на Райдэн, а потом почему-то перевел взгляд на Сычжуя. — "О." — и выпал в осадок.        Райдэн же сосредоточенно слушала рассказ про своего отца. Мир заклинателей сделал из него мученика, хотя он сам, по собственной воле, избрал свою участь. Луаньцзан постепенно исцеляется, чему невольно способствовали сами заклинатели, убрав значительную часть трупов. В пещере Фумо, у могилы отца, даже цветут паучьи лилии. Но стоило ли оно того?        Тут раздался резкий то ли визг, то ли вой, и вся компания тут же узнала в противном звуке осла. За время путешествия они знатно его наслушались, так что юноши поспешили к его источнику, а Райдэн ничего не оставалось, как последовать за ними. Заблудиться в этих дорожках, речках и мостах для нее легче легкого. Даже в лесу она заблудилась, что пришлось добровольно попасться в ловушку и ждать.        Ослик стоял на поляне полной свежей зеленой травы и возмущался. Под все еще ярким, но вечерним летним солнцем среди зелени покоились белоснежные мягкие шарики, но и другие цвета также мелькали среди них, заканчиваясь на комочке темной шерсти. Приглядевшись повнимательнее, Райдэн с умилительным выражением лица поняла кто это, когда на ней скрестились очаровательные глазки кроликов.        — Сычжуй, Цзинъи. — на поляне также присутствовали два заклинателя, чья внешность была чуть ли не идентична друг другу, от нефритовой холодной красоты до изящных белых одеяний Ордена Гусу Лань. Явным отличием были глаза: у одного это было золото, у второго – темное дерево, и ощущения. Лань Ванцзи выглядел юношей, несмотря на то, что живет он уже четвертый десяток, по сравнению с незнакомым мужчиной.        Вэй Усянь помнил этого человека с осады горы Луаньцзан. Цинхэн-цзюнь тогда выступил во главе адептов из Гусу, что весьма удивило темного заклинателя. Неужели Лань Чжань и старик Лань остались в Облачных Глубинах? Вэй Ин тогда даже... расстроился, что Ванцзи самолично не прилетел, чтобы убить ненавистного человека. Может быть пред смертью насладился бы его красотой.        Но это была лишь мысль, которая пропала в ворохе сожалений и отчаяния. Сейчас же мирное время, так что былые невзгоды остались в прошлом.        — Старейшина. — уважительно поклонился Сычжуй, в ответ получая поглаживание по голове.        — Дядя! — широко улыбнулся Цзинъи, чем поверг в ужас Вэй Усяня. Дядя!? Это значит, что даже учитель Лань сделал три поклона, в то время как он до сих пор белый невинный лотос!        Тут-то взгляд Вэй Усяня скользнул в сторону Лань Ванцзи, держащего в руках белого кролика и сосредоточенно его кормящего листьями капусты. Невинен, не невинен? Мысли в его голове невольно перешли в сторону тех снов, насланных А-Мином во время их обучения. Глаза глядели будто в никуда, скрытые сладкой поволокой, но тем не менее взгляд скользил по Лань Ванцзи, заметившего столь неприкрытое разглядывание со стороны Вэй Ина. Длинные черные волосы, каскадом касающиеся широких напряженных плеч, стекаясь по мускулистой спине. Сильные музыкальные пальцы, твердо удерживающие красиво очерченную талию, прямо под ребрами, где все еще чувствовалось быстрое биение сердца. Сбившееся дыхание, синяки на бедрах, алые лепестки на его бледной коже, оставленные этими тонкими приятными губами и ноющие сладостной болью. Если вспомнить поздние сны, то стыдливые, ярко-алые веревки, ощутимым дразнящим трением распаляющие его тогда еще юношеское тело. Но всегда были золотые глаза Лань Чжаня, жадно пожирающие взглядом любое проявление его эмоций на лице: начиная от жадных вдохов и тихих стонов и заканчивая стыдливо прикрытыми серебряными глазами.        Сознание тут же вернулось в реальный мир, когда сладостная истома в животе чуть ли не перешла в очень явное возбуждение. Для уверенности помотав головой, Вэй Усянь все же смог твердо взглянуть на реальность, первым делом заметив непонятный взгляд Лань Чжаня. Смущение тут же окрасил его скулы нежным румянцем, и он в растерянности сосредоточился на разговоре Цинхэн-цзюня с Сычжуем и Цзинъи.        — Вы в порядке? Ванцзи рассказал, что вы встретили отрубленную руку, полную злобы и темной ци. — спросил мужчина, осматривая взглядом детей на признаки травм или увечий.        — Сычжуй в порядке. — мягко улыбнулся юноша с искрами в рубиновых глазах, чем вызвал в Цинхэн-цзюне ностальгию.        — Цзинъи в порядке.        — Этот господин рад этому. Молодцы. — погладил он юношей по головам.        — Дядя, потренируете нас завтра? — с нетерпением спросил Цзинъи.        — К сожалению, я не смогу. — улыбнулся на нетерпеливость племянника Цинхэн-цзюнь. — Я сегодня улетаю в Пристань Лотоса и задержусь там на неделю.        — Понятно. — тут же сдулся Цзинъи. Отец будет усталым после ночи в минши, дядя улетает на собрание ста... заклинателей преклонного возраста. Ляпнешь такое при них, тут же получишь хлыстом по спине.        Прислушавшийся к разговору Вэй Ин тут же понял, на что отправляется Цинхэн-цзюнь. Дядя Цзян, госпожи Юй и Цзинь, а также Цинхэн-цзюнь являются последними живыми представителями известнейших заклинателей своего поколения, и они видимо нередко собирались "выпить чай".        — Я слышал, что вы привели гостей. — намекнул мужчина.        — Да. Это молодой господин Мо, Мо Сюаньюй. — представил его Сычжуй, и он поклонился. — И дева Нин, Нин Рай... — продолжил юноша, но тут же осекся, не найдя взглядом вышеупомянутую.        Сычжуй в поисках Райдэн осмотрел поляну, минуя взглядом мягких пушистых кроликов. Рубиновый взгляд после секунд десяти все же наткнулся на нечто подозрительное. Темновласую голову, выделяющуюся среди комочков, собранных в очень большую кучу. Чуть глуповато заморгав, Сычжуй спустя секунд две тут же побежал к Райдэн на помощь, пока остальные с интересом глядели за сим действом.        — Дева Нин, вы в порядке!? — опустился он на колени и начал быстро, но тем не менее аккуратно убирать кроликов с девичьего тела.        — Мгм. — лишь кивнула Райдэн, утопая в своеобразном одеяле. — Очень мягко. — дополнила она, поглаживая двух кроликов: одного беленького, с золотыми глазами, другого темненького, с красными. Навки. Около двадцати лет.        — Приятно? — застыл Сычжуй, не зная что делать. Вернуть как было? Или оставить как есть? Может все же убрать кроликов.        — Попробуете? — невинно предложила Райдэн, отчего уши Сычжуя тут же заалели, когда в сознании юноши предстала картина из детства. Вэй Ину может быть послышалось, но со стороны Лань Чжаня будто бы раздался неловкий кашель?