Вы не бывали в Лондоне, сэр?

***

Князь стоял на мосту через Темзу и задумчиво смотрел то в мутную, отливающую металлом воду, то вдаль на город. Этот серый мрачный Лондон, раскинувшийся на километры неизвестно в каком пространстве и времени, не был мечтой миллионов туристов. Он был городом-мертвецом, городом-призраком, где перепутались явь и сновидения. Андрей вдруг чётко вспомнил свой сон про казнь. Как же хорошо, что он не увидел ничего подобного в реальности, пусть и параллельной. Но всё-таки за последние недели пришлось повидать не мало дерьма. Ужасы бетонной дороги никак не хотели отпускать Андрюху до конца, нет-нет, да врывалась снова в душу эта тяжеленная тоска и отчаянная безнадёга, когда ты чётко знаешь, что впереди ничего нет. Завтра всё должно разрешиться. Они с Михой вернутся к своей обычной жизни. Андрей очень надеялся на это, и в то же время боялся. Мало ли что изменится во всех мирах после их дерзкого эксперимента по изменению истории. Может, они станут совсем другими людьми. Например, не встретятся вовсе в училище. Князь убеждал себя, что исчезновение «Тодда» не должно повлиять на жизнь так глобально, но шут его знает… А вдруг и правда знает? Тот Шут, что встречался ему уже два раза. Андрей вдруг пожалел, что не расспросил его обо всем, задумался, потом стряхнул небольшое оцепенение и пошёл в город, не разбирая дороги, просто от нечего делать. Миха решал что-то с Ловетт, Тодд прощался с Олесей, Мик с Энди убежали по своим делам и работам, Алекс подготавливал машину времени и ждал Мэри. Все были заняты, и лишь Андрей остался один. Но его это не слишком волновало, он бродил по лондонским улицам и впитывал в себя их атмосферу, чтобы запомнить и постараться передать потом её в стихах, песнях и рисунках. В голове крутилась уже парочка текстов, он сел на скамейку и стал их мысленно править, стараясь довести до совершенства. Неухоженный парк был тих и зловещ, на деревьях сидели, время от времени гадко каркая, сотни во́ронов. Князю вскоре осточертел этот птичий грай, он никак не мог сосредоточиться, поэтому встал и пошёл прочь. Уже у выхода он увидел согбенную старушку с большим крючковатым носом. Она погрозила ему палкой, что держала в иссохшей руке, и, посмеиваясь, произнесла: — Ну что, покидаете нас? Мерзавцы… Всё испортили! Где месть? Где кровь? А ведь было же время… Текли кровавые реки… Андрей вздрогнул, поморщился и пошёл дальше, а ведьма закричала ему вслед: — Неизвестно ещё, куда вы вернётесь! — а потом неожиданно запела, приплясывая и страшно фальшивя: Весь в крови несчастный Валет, А над ним ужасная Дама С ножом в руке! Князь сплюнул три раза через плечо, чего не делал никогда раньше, и покачал головой. Старуха исчезла, а на душе стало тоскливо. Андрюха вздохнул и, изнывая от неизвестности, пошёл искать Мишку. Рядом с ним было как-то спокойнее. Не пройдя и пары кварталов, он встретил Джона Ватсона. — Андрей! — воскликнул он. — Вот уж не ожидал вас увидеть. Где вы были? — Ох, лучше не спрашивайте, — деланно засмеялся Князь. Ватсон тоже чуть посмеялся, но быстро оборвал смех: — Андрей, вам стоит об этом знать. Скотланд-Ярд возобновил расследование. Они что-то почувствовали и пронюхали, да и Судья давит, ждёт решения. Сейчас Лестрейд сидит у Холмса. Шерлок, конечно, не будет вас выдавать, но и лгать он не будет. Как вы знаете, у него свои принципы. Он изложит инспектору факты, а уж сможет ли тот сам сложить пазл, неизвестно. Лестрейд-таки не глуп. — Блин… Нам бы до завтра протянуть. Вы же знаете про машину времени? — Наслышан, — скептически кивнул доктор. — Вы не верите… Я… — Андрей задумчиво посмотрел себе под ноги на лондонскую брусчатку, — тоже сомневаюсь, но это последний шанс. — Ваша история так невероятна, что, возможно, и правда всё получится, — приободрил его Ватсон и, видя, что тот не в лучшем расположении духа, пригласил его к себе. — Лестрейд, наверно, уже ушёл, а вам, как я заметил, некуда податься. — Я вообще-то к Михе шёл, — задумался Князь. — Но он, наверное, всё ещё занят, так почему бы не провести время в приятной компании?

***

Миха действительно был занят. Он сидел в самом дальнем углу пирожковой за крайним столом и сосредоточенно выкладывал башню-колодец из сигар, которые как-то подарил ему Холмс. Конструкция то и дело рушилась, но Горшок начинал сначала. Пальцы его слегка дрожали, время от времени он хмурился и бросал тяжёлые взгляды на лестницу, ведущую наверх. Причиной такого его настроения были Тодд и Ловетт. Суини долго мельтешил внизу, а потом решился на разговор с Мэгги и позвал её попрощаться наедине. Миха жутко бесился и ревновал. Он понимал, как это глупо, но не мог с собой ничего поделать. Сказывалась дурацкая, как считал Мишка, привычка думать, что после одной ночи и первого признания человек становится только твоим, пока ты сам не захочешь бросить его. Горшок пытался успокоить себя тем, что Мэгги уже не любит Суини, но полной уверенности в этом не было. Всё-таки первая любовь, тем более идущая откуда-то из детства, одна из самых сильных. Михе было тошно и отчаянно хотелось сделать что-нибудь нелепо-дурацкое, самым безобидным из чего было строительство сигарной башни. Михаил глубоко задумался и даже вздрогнул, ощутив на своих плечах чьё-то прикосновение. Это была Олеся. Она обошла стол и села напротив. Миха заглянул в её глаза и вдруг подумал, что ей, наверно, ещё хуже, чем ему. Он-то всё-таки надеялся забрать Мэг с собой, хоть пока и не знал, как, а вот Олеська теряла Тодда навсегда. — Миш, — спросила она. — Как ты думаешь, когда я вернусь, я забуду всё, что было сейчас? Миха хотел ответить что-то вроде «Хуй знает», но передумал и спросил в ответ: — А ты хочешь? — Хочу. Иначе это будет невыносимо. — Слушай, а как тебя вообще угораздило влюбиться в Тодда? — Странный вопрос, Миш. Разве на него можно ответить? Мишка ничего не ответил и совсем завис, глядя в одну точку. Он заебался со всякой там любовью, плюнул и стал думать о своей жизни. Не загнётся ли он без «Тодда»? Этот, в общем-то, случайно предложенный проект, сначала казавшийся какой-то призрачной мечтой вроде роли в фильме, стал смыслом его жизни на несколько лет. Благодаря «Тодду» Миха много приобрёл и так же много потерял из-за него. А в итоге вообще затерялся в каком-то зазеркальном мире. Не поймёшь, то ли по правде, то ли в бреду каких-то страшенных галлюцинаций. Он не понимал, почему, но всё чаще и чаще казалось: то, что он видит, очень похоже на последнюю вспышку активности умирающего мозга. Внезапно накрывшая сильная любовь к Ловетт, чувство, которое он не испытывал долгие годы; вновь вернувшаяся дружба с Андрюхой, когда оба слышат и понимают друг друга с полуслова; прижимающийся доверчиво и ласково Мик — всё это никак не могло быть реальностью. — Олесь, — он неожиданно резко схватил её за руку. — Скажи мне, ты тоже видишь вот это всё? Ты настоящая? Для Горшка это был логичный вопрос, вытекающий из размышлений, но Олеську он застал врасплох и она не сразу поняла, чего он вообще от неё хочет. — Да блять, — попытался выразить свои чувства Миха, — ну ты вот тут сама по себе, и тоже охуеваешь, или ты только в моей голове? — Мих, я сама по себе. Мне тоже кажется всё полным безумием, но это правда, — наконец дошло до Олеськи. Мишку это немного успокоило, но он понимал, что если проведёт ещё немного времени в этом мире, возвращение домой закончится психушкой. Сознание рационального человека уже отказывалось обрабатывать противоречивую информацию, получаемую от органов чувств. — Знаешь, — поднялся он, — я пойду проветрюсь. Хочешь со мной? — Нет, я тут посижу, — отказалась Олеся. Миха вышел на ставшую уже знакомой улицу. Появление Тодда, кажется, прошло незамеченным, в противном случае наблюдательные и суеверные местные жители уже давно бы взяли цирюльню в осаду, но ничего такого не происходило, и с Михаилом продолжали здороваться, как с Тоддом. Это раздражало, и он отмалчивался в ответ. Ноги сами принесли его на полюбившийся чердак. Здесь был один Мик, грустный и подавленный, он стоял у окна и даже не обернулся на шаги. — Ты чё захандрил-то? — спросил Миха, встав позади. — Ничего, — буркнул Мик, и Горшок почувствовал, что он глотает слёзы. — Ну Мик… Подумай, кто я тебе? Незнакомый дядька. Совсем не лучший образец для подражания. — Ты хороший, Миша. И ты мой друг. Почти что отец. — Мы не должны были встречаться, — внезапно с горечью понял Горшок. — Никогда. — Но раз уж встретились? — Майк наконец повернулся. — Что теперь делать? — Жить дальше, — пожал плечами Михаил. — Слышь, не натвори только ничего. Не убивайся, ё-моё. У тебя есть друзья, есть музыка. Это всё твоя жизнь. И попробуй прожить её достойно. Мик еле слышно хмыкнул. Горшок уловил, почему, и добавил, прищурившись: — Знаю, блять, для тебя это сейчас пустые слова, но это правда. А я… Я буду скучать. Если только ничего не забуду. И если вообще вернусь куда-то… — он совсем помрачнел. — Я ведь мог сдохнуть уже не один раз. — Вернёшься. Всё хорошо будет, — сказал Майкл, но Миха ему не поверил. Они долго молчали, а потом стали играть друг другу на гитаре, немного оживившись, споря и смеясь. К вечеру Мик уже устал и просто валялся на матрасе, наблюдая за Михой, а Горшок неожиданно для самого себя выцепил из обычного бренчания классную мелодию и играл её по кругу, добавляя какие-то новые элементы. — Здорово же у тебя получается, — восхищался Мик. — И я так смогу? — Да конечно. Играй, играй, много играй. А мелодии — вот же они, — Мишка поднял руку и неопределенно провел ей в воздухе. — Ты тоже их чувствуешь. Мик кивнул. Он и правда порой слышал музыку, в голове как будто начинал играть барабан, отбивая ритм, а потом к нему присоединялись другие звуки. В такие моменты срочно хотелось взять гитару и что-нибудь наиграть и напеть. Вскоре умиротворенную обстановку чердака прервал частый скрип ступеней и в каморку влетел Эндрю. — Блин, дядь Миша, хорошо, что вы здесь, — выдохнул он. — Там полиция по улицам ходит. Неспокойно всё как-то. А где Тодд? — Не знаю. С Мэгги был. Да Энд, ты не переживай, — довольно спокойно сказал Михаил. — Даже если меня или его посадят в тюрьму, мы всё равно исчезнем оттуда, как только Олеська поправит прошлое. — Не знаю, — покачал головой Эндрю. — Думаю, вам всё-таки не хочется последние дни здесь провести за решёткой. — Хрен с ней, с решёткой, — за разговором никто не заметил, как на чердаке оказался и Князь. — Я от Холмса. Всё гораздо хуже. Полиция ищет машину времени. Они что-то знают, без подробностей, но… Вы понимаете, что будет, если её найдут? Это, поди, какое-нибудь государственное преступление. Такое изобретение… Правительство не оставит его без контроля. Изымут, и с концами. — Блять, — вскочил Мик. — Надо её из дома Алекса перепрятывать. Миха тоже поднялся и тихо сказал Андрею: — Князь, блять, ну что же нам спокойно-то не живётся? — Мих, вот не время сейчас рассуждать. Давай, пошли. — Так а куда её, машину эту? — К Холмсу в лабораторию. Там не будут искать. Внизу Ватсон в кэбе, он поможет. — Слушай, Андрюх, а ты крутой пацан, — заметил Михаил. — Не просто по улицам шатаешься, а ценную информацию достаёшь. — Есть такое, — кивнул Князь. — Давайте только по одному спускаться. Мало ли, там менты. — Кто? — удивился Мик. — Да у нас так полицию называют, — быстро объяснил ему Миха. Они осторожно по очереди сели в кэб. Места было мало, Энди пристроился Мику на колени, и оба были довольны. Несмотря на серьёзность ситуации, пацаны соскучились по друг другу и забыли об осторожности. Это не скрылось от глаз Михи, и он уже открыл было рот, чтоб отпустить какую-нибудь колкость, но Андрей толкнул его в бок. — Молчать. Не дури. Михаил вздохнул, но промолчал. Когда ребята вдвоём отправились к Алексу, Мишка яростно зашептал на ухо Андрюхе: — Ты видел? Это чё такое, блять? — Это любовь, Миша, — спокойно отреагировал Князь. — Не лезь. Тебя никто не просит. Всё испортишь только. Да и пойми, наконец, они — это не ты и я. Они сами по себе. Миха закатил глаза к небу, но больше ничего не успел сказать, потому что вернувшийся Эндрю аккуратно поставил на пол чудесное изобретение, укутанное какой-то тряпкой для конспирации. — Куда теперь? — спросил извозчик. — Домой, — попросил его Ватсон.

***

Машина времени заняла почетное центральное место в лаборатории Холмса, и Шерлок, забыв обо всём на свете, сейчас же принялся осматривать, как она устроена. — Алекс попросил ничего не трогать, — робко заметил Майкл. — Если она испортится — я тебе голову сверну, Шерлок, — более ясно выразился Михаил. Но Холмс их будто не слышал и всё шептал: «Невероятно…» — Знаешь, Мих, он сейчас на Лосяша похож. Из этих, из «Смешариков», — засмеялся Князь. — Ты чё, эту хуетень смотрел? — Дочь смотрит. И нормальный мультик, между прочим, чё ты. — А что такое мультик? — спросил любопытный Мик. — О, это новинка, у нас только недавно появилась мультипликация, — вмешался Ватсон. — Это такие движущиеся рисованные картинки. Шерлок, а где у тебя стробоскоп? — Миха! — вдруг зажёгся идеей Андрей. — А давай сделаем мультфильм? По какой-нибудь из песен? Нужна бумага, я нарисую. А потом с помощью стробоскопа соберём в движение. Хотя бы короткий! — Андро, ты совсем сдурел? Ты всю ночь возиться будешь, там на каждое движение свой рисунок надо. — Ну простенькое что-нибудь. Да ну тебя, — отмахнулся Андрюха. Его было уже не остановить. — Я помогу, — с готовностью отозвался Эндрю. — Миш, ну давай с нами, на память же останется, — попросил его Мик. — Да хрен с вами. Только вот не так я хотел провести свою последнюю ночь здесь, — он задумался. — Там Мэг. И Тодд, между прочим, где-то рядом. — Он с Олесей, не парься, — успокоил его Андрей. В итоге они провозились над анимацией до полуночи. Получился совсем короткий, тридцатисекундный сюжетик, как мужик открывает дверь, а к нему вкатывается голова и начинает кусать за ноги. Мик и Эндрю, затаив дыхание, смотрели, как рисунки оживают на их глазах. — Вот это да… — восхищался, как истинный художник, Эндрю. — Энд! — воскликнул Мик. — Вот же оно! Ты можешь делать вот такие мульты. А я писать к ним музыку. Идей у нас полно. Мы войдём в историю! — А что, недурно, — заметил Ватсон. — Это правда ново и интересно. Андрей тоже одобрил идею и сказал Михе: — Вот видишь, они придумали своё дело. Они — не мы. — Андро, ты повторяешься. Понял я, не дурак. Видишь, молчу, — огрызнулся Михаил. Он всё думал о Ловетт. — Вы как хотите, а я пойду. К утру вернусь. POV Михаила. Я со всеми попрощался и постарался быстро и бесшумно добраться до пирожковой, только, блять, постоянно приходилось оглядываться, будто я вор какой. Но полиции нигде не было. Видимо, ничего не нашли и отправились на заслуженный отдых. Чёртова дверь закрыта, пришлось стучаться с чёрного входа. Ловетт открыла не сразу, глаза её были беспокойными и красными. — Чё ты? Ревёшь, что ли? — грубо как-то, но сердце неприятно заныло, и слова вырвались сами собой. — Суини… Я готов был услышать что угодно, но только почему-то не его имя. — Что Суини? — ревность, блять, так и душит. Ну, давай, не томи. Но Мэг говорит совсем о другом: — Его задержали. Показался им подозрительным. — Хуёво. Но не очень страшно, посидит немного. А Олеська вот исправит всё, и не нужна будет никакая тюрьма. — Да ничего не изменится, Олеся вместе с ним. Дурочка… — как-то даже ласково сказала Мэгги. Я закрыл лицо ладонями и медленно провёл вниз, с силой прижимая: — Блять… Так чё за хуйня-то! От злости стукнул кулаком по каменной стене, ну и, конечно, сбил до крови. — Миш, тихо, спокойно! — воскликнула Мэг. — Пошли, промою. — Насрать. Я не могу. Надо к Холмсу идти. Надо их оттуда как-то вытаскивать. — Из нашей тюрьмы ещё никто не сбегал… — вздыхает Ловетт, а потом прижимается ко мне. — Миш, я боюсь… — Пошли тогда со мной, — я стряхиваю с руки выступившую кровь, и мы несёмся по спящему, подозрительно тихому Лондону. Что за ночка… В полутёмном коридоре перед квартирой Шерлока я буквально налетаю на Мика и Андрея. Они тут, походу, целуются. — Блять, ну что на проходе-то стоите? — спрашиваю без всяких мыслей, мне вот сейчас совсем нет дела, кто гей, кто не гей. Они испуганно шарахаются от меня. — Эй, вставай, блять! — толкаю я уже мирно уснувшего Князя. — Мих? Чё случилось? — Хуйня случилась. Тодд с Олесей за решёткой. В гостиную на шум выходит Холмс в халате. Он сонный, но хватки не теряет и спрашивает сразу по делу. — Так, по порядку. Кто, где, когда. Ловетт всё ему объясняет, и Шерлок говорит: — Всем сидеть здесь. Я сейчас съезжу и всё узнаю, — он собирается и уже через минуту скрывается за парадной дверью. — Теперь только ждать, — отмечает Андрей и снова ложится, укрываясь с головой. Не знаю, о чём он там думает. Или спит? Я сажусь у окна и закуриваю. Рядом осторожно встаёт Мик. — Миха. Ты сердишься? — С хера ли? — спрашиваю, но догадываюсь, о чём он. — Ну… Ты видел. Я и Энди, — он краснеет и отчаянно смущается. А ещё боится моей реакции. — Да ладно. Забей. Если он твой человек, — говорю, но, блять, про себя думаю, ну что я несу. Неправильно это всё. Хотя… — Просто забей. Делай, что считаешь нужным. — Я люблю его, — еле-еле слышно говорит Мик. — Так чё ты мне это говоришь? Ему и говори, — я кладу руку ему на плечо и чувствую, как он волнуется. — Микки, ё-моё, всё точно нормально. Он улыбается и, как всегда, прижимается щекой: — Я думал, ты не поймёшь. — Проехали, — машу рукой я. Он отходит к Энди и наверняка начинает пересказывать ему разговор. Я хочу встать, но Мика тут же сменяет Ловетт. Смотрит на меня как… Не знаю, как на волшебника какого-то. Типа, я всё решу и всех спасу. — Ну чего тебе? — не знаю, зачем я так резок. Наверно, просто не хочу врасти в неё ещё глубже. — Мишка… — она будто не замечает моего тона. — Оставайся. — Ну не могу я, Мэг. Нет назад дороги, понимаешь, да? Тем более Тодда схватили. — Ну так выкрадем его. И уедем. Все вместе, — рассуждает она, как будто это так легко, как пирожок в её забегаловке свистнуть. — На маленький остров? — усмехаюсь я. — Нет, Мэгги… Это не моя жизнь. Моя — там, дома. Она молчит, я притягиваю её к себе. Глажу по волосам, целую, до куда могу дотянуться губами. Больно, блять… Но что мне делать? Холмс возвращается через час, и выражение его лица мне очень не нравится. — Какого, извините, хуя этот ваш Суини таскал с собой две бритвы? — с порога в совсем несвойственной для себя манере спрашивает Шерлок. — Причём на одной не смыта кровь, давняя, засохшая. Судья уже там. Он узнал всё про Тодда. А тот придурок мало того, что признал свою вину, так ещё и на него набросился при конвое. Извините, но тут я бессилен. И вообще, я не адвокат. Холмс широко развёл руки в стороны и опустился в кресло. Блять, ну Суини… Зачем? Нельзя было, что ли, чуть подождать? Сука, ещё про машину времени разболтает, и вообще хана нам. — Энди, беги срочно за Алексом, — шепчет Мик, я это слышу, но пока не понимаю, зачем. Энд горячо возражает, но, выслушав Мика, всё-таки кивает и срывается в ночь. — А как Олеся? — спрашивает Андрей. — А она, по всей видимости, берёт на себя вашу вину, мисс Ловетт, — отвечает Шерлок, закуривая трубку. — Говорит, что помогала избавиться от тел. Мэгги бледнеет. А я так, медленно офигеваю. О, ёлки ж палки… Сдуреть можно. — Блять… Ну что ж они, с ума что ли посходили оба? Нахуя? Ведь всё решили… Ну попались вы, так молчите. Чё трепаться-то? — вспыхиваю я. — Ну и что им грозит? Холмс долго молчит, а потом говорит: — Скорее всего, смертная казнь. В комнате повисает стеклянная тишина, которую разбивают на осколки своим появлением лишь Энди и Алекс. — Надо торопиться, — юный изобретатель достаёт из кармана какие-то провода, колбу с жидкостью и пульты. — Вдруг там, в прошлом, что-то пойдет не так? А если Тодда тут угробят, то всё будет бесполезно. Смерть нам неподвластна. — Стойте, — ничего не понимаю я. — Так а кто туда отправится-то? — Я, конечно, — говорит Мик, ему что-то шепчет Энди, но он мотает головой. — Так Шут же говорил… — восклицаем мы хором с Андрюхой. Блин, ещё одна проблема… — Нормально всё будет, — Майк просто излучает уверенность. А мне за него реально страшно. — Ты хоть придумал план какой-нибудь? — Конечно, — уверенно врёт Мик. — А я? — тревожно спрашивает Энди. — Ты тут. Я вернусь к тебе, Энд, — Микки быстро цепляет провода, уже не прячась и не смущаясь, коротко целует Энди и нажимает кнопку на пульте. Алекс подливает куда-то жидкость, проверяет год и дату. — Давай, Мик, старт. Мы втроём с Князем и Эндрю вдруг одновременно бросаемся и пытаемся ему помешать, но поздно. Машина начинает гудеть, и Майк исчезает. Просто растворяется в воздухе. — Вот и всё, — смотрит на нас Алекс. — Будем ждать. Ждать. Как бы, блять, от тревоги умом окончательно не тронуться за время этого ожидания.