Вы не бывали в Лондоне, сэр?

POV Михаила. Ветрено, темно и холодно. А ещё снежно и уныло. Ну а хули, зима в Питере, да ещё сегодня самая длинная ночь, солнцестояние, мать его. Световой день короткий, как за полярным кругом, блять. Хотя нет, там ведь вообще сейчас ночь, без намёка на солнце. Да и у нас, на самом деле, не лучше. Пальцы, сжимающие сигарету, совсем замёрзли, поэтому, быстро докурив, я кинул бычок в урну, сунул руку в карман, снова наткнулся на браслет и начал его перебирать, как чётки. Дурацкая привычка, если держу руки в карманах и там что-то есть, пальцы тут же беспокойно начинают крутить эту вещицу. Как бы не порвать браслет, а то рассыплются все камни, как бусины с нитки. Нахуя я вообще его подобрал? Мороз всё крепчает, забирается под куртку, кусает нос. Надо решать, что делать: возвращаться на студию или двигать до дома. И там, и там тоскливо, но тут на точке хоть какие-то гирлянды, шарики… Ощущение чего-то живого, спасибо, Балу постарался. А дома, точнее, на съёмной хате, у меня вообще пусто, грязно и хуёво. Да я там почти не бываю. На душе как-то тоскливо и печально, будто бы я что-то потерял и никак не могу найти. Но что? Хуй знает. Наверно, это просто зимняя предновогодняя депрессия. Скорее бы уже концерт, хочу на сцену, выплеснуть все чувства и зарядиться новым эмоциями. Я до сих пор живу по-настоящему только на сцене, а иногда так хочется и в жизни радости и тепла… А нихера не выходит. Вот и остаётся петь да пить. Бухло, кстати, закончилось, и я, наконец, решив, что делать, отправляюсь в круглосуточный алкомаркет. Мельком гляжу на себя в зеркальное стекло киоска на остановке, замечаю покрасневший нос, заиндевевшую щетину, почти прозрачные замерзшие уши и хмыкаю. Ну и видок, как у деда Мороза. Ну а чё, нехер было торчать двадцать минут на морозе, размышляя, блять, о жизни. Я берусь за ручку двери магазина и, войдя, пару секунд наслаждаюсь в тамбуре горячим воздухом, идущим от тепловой пушки. Мышцы, задеревеневшие на морозе, слегка расслабляются, я открываю вторую дверь и захожу в небольшой торговый зал, осторожно двигаясь между рядами со стеклянными бутылками самых разных форм, объёмов и содержания. Что покупать, я представляю плохо. Крепкого не хочется, дешманское вино в пакетах осточертело, остаётся только пиво. Я беру в одну руку четыре бутылки хорошего импортного напитка и двигаюсь к кассе. Внезапно мне наперерез из соседнего ряда буквально вылетает девушка с полной корзинкой всякого бухла в руках, нехило так врезается в меня, я инстинктивно выставляю вперёд руку и выпускаю из пальцев одну бутылку. Она с громким звоном падает на плиточный пол, пиво, пенясь, разливается большой лужей, сразу же наполнив воздух магазина хмельным запахом. — Ой, простите, пожалуйста, — поднимает на меня глаза девушка, и я сразу же утопаю в этих двух изумрудах, замираю и тупо смотрю на неё, не в силах вымолвить ни слова. Мой ступор прерывает подошедший охранник, настойчиво интересующийся, кто будет оплачивать разбитую бутылку. Девушка бросается к кассе, но я останавливаю её, свободной рукой задержав за плечо. — Ты чё, не надо. Это моё пиво, я сам заплачу, — беру с полки ещё одну бутылку, и вместо четырёх плачу за пять. Девушка поправляет рыжие вьющиеся волосы и сокрушенно дышит, стоя за мной в очереди. Я отхожу от кассы, складывая бутылки в пакет, и затылком чувствую её взгляд. — Простите, пожалуйста, — повторяет она, когда я оборачиваюсь. — Я просто очень спешила и не заметила вас. — Ерунда, проехали, — отвечаю и снова зависаю, рассматривая её. Наверно, это неприлично, так пялиться, но она такая яркая, такая красивая, что я ничего не могу с собой поделать, скольжу взглядом по её чёрному пальто, подобранному точно по фигуре, сумке с изображением британского флага и Биг-Бена, высоким кожаным сапогам, обхватывающие её стройные длинные ноги. Впрочем, девушка, нисколько не смущаясь, разглядывает меня в ответ. Узнала, что ли? Вроде на нашу фанатку не похожа. Поддавшись внезапному порыву, я говорю ей: — А пошли со мной? Я пиво купил, а побухать не с кем. — Тебе и не с кем? — переспрашивает она, и её мягкие припухлые губы трогает улыбка. — А чему ты удивляешься? — Ты производишь впечатление души компании, тем более с бухлом, — смеётся она. — И, кажется, ты какой-то непростой чувак? Артист? Я тебя будто где-то видела… — Я музыкант. Слышала про группу «Король и Шут»? — Мм… — задумывается девушка. — Не знаю, не припомню. Может быть. — Ну так пойдёшь со мной? — снова зову её я. — Нет, прости, не могу, меня на работе ждут. Там намечается что-то вроде корпоратива. — Давай тогда я тебе помогу, — бросаю я взгляд на её покупки. — Давай! — соглашается она. — До такси донесёшь? Машина уже подъехала. Я киваю, беру пакет, пропускаю её, вижу машину и ставлю пакет на сиденье, в багажнике разобьётся всё. — Спасибо. Слушай, а запиши мой номер? — предлагает она. — Если хочешь, потом пересечёмся. — Давай! — отчего-то радуюсь я, достаю телефон и вбиваю номер. — А звать-то тебя как? — Маргарита! — кричит она, уже захлопнув дверцу. Я стою около магазина ещё минут пять, будто громом пораженный, а потом глупо улыбаюсь и чувствую, как по телу разливается радость. Какая классная тёлка… А глаза, мм… Блять, неужели я… Сука, влюбился с первого взгляда… В сорок лет. Да ну, хуйня.

***

Дня через три я опять остаюсь один вечером в студии, валяюсь на диване, лениво рассматривая гирлянды, при каждом подмигивание зелёной лампочки вспоминая глаза той незнакомки. Думаю, думаю о ней, а потом, чтобы прогнать наваждение и всё разом решить, достаю телефон и набираю номер. Она долго не берёт трубку, и я уже почти готов нажать на завершение вызова, но тут она отвечает, и я вздрагиваю от грудного глубокого голоса: — Алло. Кто это? — Это я, — блин, а как описать-то себя? — ну, помнишь, недавно в магазине, пиво… — А! — восклицает она обрадовано и, кажется, тут же смущается. — Привет. — Привет, — отвечаю я, набираюсь наглости и, зажмурившись, предлагаю. — Ты занята сегодня? Я бы хотел… Пригласить тебя куда-нибудь? — Я на работе сейчас, смена заканчивается через полчаса, — довольно благосклонно отвечает она. — Хочешь, приходи к проходной? — Куда именно? — спрашиваю я адрес и понимаю, что разволновался, как подросток, который идёт на первое в жизни свидание. Маргарита называет адрес, это не очень далеко, и кладёт трубку. Я бросаюсь к зеркалу в туалете, пытаюсь пригладить вечно растрёпанные волосы, поправляю воротник рубашки и никак не могу успокоиться. С этим надо что-то делать, и я звоню Андрею. — Князь, время есть? Слушай, блять, я, короче, тёлку одну встретил, она охуенная, я отвечаю. И сейчас иду с ней, типа, на свидание. Поговори со мной, а то я чё-то волнуюсь, сука, как дебил последний, понимаешь, да? — Влюбился, что ли? — хмыкает Андрюха. — Хер знает, — честно отвечаю я, — но запал конкретно так. — Мих, ты поспокойнее, — советует он. — Не поднимай кипиш, просто будь самим собой. Ты же классный чувак! И не играй перед ней сходу какого-нибудь злобного гоблина, а то напугаешь ещё. — Ладно, Андро, я понял. Спасибо, — мне пора выходить, я надеваю куртку и двигаюсь на указанное место, а когда Маргарита выходит из дверей, не могу сдержаться и улыбаюсь широко, как давно не улыбался незнакомым людям. — Тебя как зовут? — спрашивает девушка, и я поспешно отвечаю, чтоб сгладить неловкость, ведь я-то её имя знаю: — Миша. — Ми-ша, — зачем-то повторяет она по слогам и смеётся. — А меня можешь звать Марго, не люблю полное имя. — Хорошо, М-марго, — я почему-то запинаюсь на её имени, будто бы хочу назвать как-то по-другому. Погода изменилась, стало немного теплее, поэтому мы долго бродили по предновогоднему Петербургу и остановились около ёлки на Дворцовой. — Как красиво! — выдохнула Марго. — Чем-то похоже на Трафальгарскую площадь. Миш, а ты не бывал в Лондоне? — Нет, — ответил я, ловя лучи восторга из её глаз, — мы только в Америке были с гастролями. В Англии ещё не были. Слышь, Марго, а почему тебе так нравится Лондон? Я смотрю, он у тебя везде: на сумке, на значках, в мыслях. — Да! Ты знаешь, я никогда там не была, но очень хочу попасть. А всё началось ещё в школе, когда на уроках английского нам рассказывали о культуре Великобритании. — В Англии панк-рок был в 70-х годах охеренный, — чтобы как-то поддержать разговор, я нахожу тему, в которой шарю. — Sex Pistols? — улыбается Марго. — Не только. Эти просто самые известные, благодаря Сиду, в первую очередь. А было ещё очень много хороших групп, — говорю я, натыкаясь снова на её взгляд и теряя все мысли. Она смотрит на меня как-то очень странно, будто хочет заглянуть глубже, куда-то прямо в душу. — Миш, — она так охуенно произносит моё имя, что я таю, как вот эти снежинки на её лице, — пойдём, выпьем что-нибудь? Холодно… — Пошли, — я беру её за холодные пальцы, улыбаюсь, подношу руку ко рту и отогреваю их тёплым дыханием. Я привожу Марго в знакомый бар, уютный и немноголюдный, мы что-то пьём, болтаем, а потом снова выходим под крупные хлопья снега, засыпающего Питер. — Ты далеко живёшь? Я провожу тебя. Она не отказывается, на такси мы добираемся до её подъезда и останавливаемся на крыльце. Она близко, слишком близко, её глаза, её губы, и я так хочу поцелуя, но понимаю, что слишком спешу. Порываюсь уйти, чтоб избежать искушения, но она берёт меня за рукав, я оборачиваюсь, и мы долго смотрим друг на друга, я тону в её глазах, а она, видимо, не может оторваться от моих, вот и играем в гляделки, наверное, уже минут пять. — Миша… Мы ведь оба этого хотим? — наконец тихо спрашивает Марго и аккуратно проводит пальцем по моим губам. — Поцелуй меня, не бойся. Я не влеплю тебе пощёчину и не пошлю куда подальше. Ты нравишься мне. И плевать, что мы только что встретились. Охуенная она. Вот взяла и прямо сказала всё, о чём я боялся даже подумать. Что ж, разрешение получено, и я больше не могу ждать, шагаю ближе, тихонько обнимая её, прижимаюсь к губам, тёплым, мягким и медовым, она тут же приоткрывает их и в дело вступают наши языки. Блять, это ненормально, так нельзя делать во время первого поцелуя, потому что он получается слишком страстным, будто я уже тащу её в постель. Но Марго это, кажется, нисколько не смущает, и именно это останавливает меня, я отрываюсь от поцелуя, улыбаюсь и прощаюсь с ней. — Ты тоже нравишься мне. Приходи к нам на концерт? Послезавтра, в клубе. — Приду, — кивает она и скрывается в темноте подъезда, а я отпускаю машину и иду пешком по снежному городу, улыбаясь, как дурак.

***

Я стою рядом со ступеньками перед выходом на сцену, готовый, собранный и даже не пьяный. Возле меня крутится Андрюха, допивая коньяк и подкалывая: — Ну и где твоя новая знакомая? Посмотреть хоть на неё, чё за крокодил. — Я, блять, дам тебе сейчас по шее, совсем охуел? — наполовину по-настоящему рычу ему в ухо, схватив за воротник. Он ржёт и выворачивается. — Всё, мужики, пора, всё готово, — зовёт нас организатор. Ревущий зал, дурацкие ёлки по краям сцены, энергия и эйфория — всё, как обычно, и всё-таки чего-то не хватает, до тех пор, пока я не сталкиваюсь с уже знакомым взглядом изумрудных глаз. Она стоит в первом ряду, но сбоку, слегка в стороне, отстранившись от бурного веселья фанатов и улыбается мне. Я улыбаюсь в ответ, моментально сбрасывая маску героя песни, это замечает Князь, смотрит на меня, на неё и тоже улыбается, а потом шепчет мне в перерыве между песнями: — Не, Мих, прости, она точно не крокодил. Сногсшибательная тёлка, я тебя понимаю. — Андрюх, ну вот скажи, откуда у меня такое странное чувство, будто я уже знал её раньше? Просто однажды потерял. — Хуй знает, — качает он головой. — Может, судьба? Мы доигрываем концерт, и я ухожу за сцену, хотя в душе очень хочу прыгнуть туда, вниз, к ограждению, и забрать Марго. Я жду её в гримёрке, но потом понимаю, что она не придёт, не захочет, чтоб её посчитали одной из фанаток, поэтому быстро собираюсь и ухожу, не обращая внимания на остальных. Маргарита стоит около служебного входа, опять же чуть в стороне от кучки поклонников, жаждущих автографа. Я быстро расписываюсь на билетах, блокнотах, бумажках, отказываюсь от фоток и подхожу к Марго. — Ты почему не пришла в гримёрку? Здесь холодно, смотри, ты вся замёрзла, — беру я её руки в свои. — Пойдём скорее в тепло. — Миш, ну я не хочу внимания, — смущается она. — Оказывается, ты такой известный человек. — Да ну, хуйня. Ой, прости. А поедем ко мне? Тут недалеко. Она смотрит на меня, лукаво улыбаясь, и тут уже моя очередь смущаться. — Ты не подумай, ничего такого… Просто отогреешься, и я провожу тебя домой. Хорошо, что вчера я неожиданно решил прибраться и выкинул нахер весь мусор из квартиры, теперь здесь не так уж и страшно находиться. Я приглашаю её на кухню, ставлю чайник, и сажусь за шаткий столик напротив Марго. — Ну как тебе концерт? Тебе вообще нравится такая музыка? — Нравится. Но больше мне нравишься ты, — смеётся она. — Мишка, ты такой офигенный на сцене, откуда ты берёшь столько энергии? — Не знаю… От зала, из космоса, откуда ещё? Я наливаю чай и даже нахожу в шкафу какое-то печенье. — Прости, я не особо умею угощать гостей чаем… — Проще пивком, да? — Марго снова смеётся, и я готов вечно слушать её звонкий смех, рассыпающийся по квартире. — Миша, тут скоро Новый год через три дня, а у тебя ни ёлки, ни гирлянд. — А не знаю… Мне похуй вообще-то, — качаю головой я, но предлагаю. — На балконе где-то есть искусственная ёлка и коробка с игрушками. Если хочешь, можем нарядить вместе. — А давай, — зажигается она этой идеей и вскакивает из-за стола. Вскоре ёлка собрана, шарики развешаны, Марго встаёт на табуретку, чтоб повесить гирлянду, и чуть не падает с неё, но я быстро реагирую, подхватываю её за талию, опускаю на пол и разворачиваю лицом к себе. — Куда же ты полезла? — говорю я тихо, пытаясь дышать ровно, чтоб не напугать её. — Чуть не брякнулась. Я сам. Мне и табуреток не надо. — Да, тебе удобно, ты высокий, как дядя Стёпа, — улыбается она, а потом вдруг говорит. — А в Англии на Рождество вешают ветки омелы, такое вечно-зеленое растение. — Ага, я знаю. Под ней ещё все целуются, — вспоминаю откуда-то я. — Ага. А у нас омелы нет, — смешно вздыхает Марго. — Но есть вечно-зеленая ёлка, — смеюсь я и целую её, быстро и резко. — Какой ты хитрый, — отстраняется она и садится на диван. — Выключи свет. Посмотрим, как светятся гирлянды. Я щёлкаю выключателем и сажусь рядом, обнимая её за плечо и притягивая поближе к себе. — Красиво, как в детстве, — тихо говорит Марго. — Ага. Спасибо, украсила мою берлогу, — отвечаю я. — Марго, а это… Расскажи мне о себе, что ли? Чё просто так-то сидеть. — Да ничего особенного, — улыбается она. — Школа, универ, работа… Всё как у всех. — Не, ну так неинтересно, давай что-то необычное, — прошу я. Она задумывается, а потом начинает рассказывать всякие интересные истории из жизни, оказавшись прекрасным собеседником. Я вдруг понимаю, что Марго очень похожа на меня, характером, что ли… И вообще всё больше укрепляюсь в мысли, что она — моя. — Марго… — слегка запинаясь, говорю я. — А давай встречать Новый год вместе? Вдвоём? Надоели эти совместные попойки, когда на утро нихера не помнишь. Старею, наверно. — А сколько тебе лет? — интересуется Маргарита. Я замолкаю на пару секунд, но отвечаю: — Сорок. — Какая ж тут старость, Миш? — смеётся она и добавляет, понимая, что мне тоже интересно, а спрашивать как-то неловко. — А мне тридцать два. — Я думал, меньше, — пытаюсь сделать я комплимент. Не такая уж и большая разница, на самом деле. — Уже поздно, — вздыхает вдруг Марго. — Ты обещал проводить меня? Я безумно хочу оставить её у себя, но подскакиваю, помогаю ей надеть пальто и вызываю машину. — Ты запомнил адрес? — смеётся она. — Ну да, а чё? — Нет, просто интересно. И вот мы снова стоим у её подъезда, снова целуемся и снова я должен её отпустить. — Увидимся завтра? — с надеждой спрашивает она, но я качаю головой. — Прости, наверное, не получится. Я завтра обещал весь день с дочкой провести, понимаешь, да, у неё утренник новогодний, — я быстро говорю это и жду её реакции. — У тебя есть ребёнок, — как-то с грустью говорит Марго. — Ты женат? — Типа того, — усмехаюсь я. — Уже почти не женат. Мы разводимся. — А знаешь, Миш… — задумывается она и улыбается. — А ведь это совсем неважно.

***

Я какого-то хера не спал до четырёх утра, думая непонятно о чём всю грёбаную ночь, и звонок в дверь в десять утра меня совсем не радует. Открываю дверь и вижу за ней Князя и Балу. — Чё, блять, вы так рано, и уже с бухлом? — замечаю я коньяк в руке Шурика. — Потому что мы едем на базу отдыха, там встречать, поедешь с нами? — предлагает он. — Нет, я буду здесь. — Один, что ли? — удивляется Андрей и заходит в комнату. Ну да, обычно я не отказываюсь от таких гулянок. — Охуеть, ты даже ёлку поставил? — Я буду не один, — отвечаю. — Я пригласил Марго, и она придёт. — Чё, реально согласилась? — переспрашивает Балу. — Ты же её почти не знаешь. И она тебя. — Да хуй знает. Андрюха вон про судьбу что-то говорил. Короче, неважно, — я зову их на кухню и достаю рюмки. — Ну, раз пришли, давайте, наливайте, ё-моё. Проводим старый год. Немного посидев, они уходят, оставляя мне коньяк и беспокойные мысли, а вдруг Маргарита не придёт. Ну нахер вот я на самом деле ей сдался? Надо бы что-то делать, стол, например, накрыть хоть какой-то, но вместо этого я валяюсь на диване и смотрю по телеку всякую новогоднюю хрень, от которой уже тошнит. Около пяти вечера из этого странного состояния меня выводит звонок. Это Марго. — Привет, Мишка. Я выдвигаюсь к тебе. Может, что-то купить в магазине? — Блять, я не знаю… У меня вообще-то нихуя нету… — растерянно отвечаю я. — Зачем же ты меня пригласил? Смотреть на пустой стол? — смеётся она. — Или наоборот, хочешь, чтоб я принесла тебе всё на блюдечке с голубой каёмочкой? — Блин, прости… Сейчас я что-нибудь соображу, — подскакиваю я. — Да не суетись, шучу я. Куплю всё сама, только встреть меня у подъезда. Я встречаю её, затаскиваю домой два огромных тяжеленных пакета, кухня сразу же наполняется ароматом еды, причём какой-то чисто новогодней: мандаринов, копчёной колбасы, зелёного горошка и ещё всякой праздничной херотени. Маргарита всё это режет, варит, крошит, а я сижу за столом и тупо пялюсь на её спину, ну и ниже, на обтягивающие синие джинсы, представляя, как было бы классно… — Перестань думать о том, как трахнуть меня, и помоги уже в конце концов, — вдруг резко оборачивается она ко мне, и я готов сквозь землю провалиться. — Да ты чё… Я не… — Ну не придумывай, Мишка, — смеётся она. — Я чувствую твой взгляд. — Да? — я встаю, разворачиваю её обратно и прижимаюсь сзади, сильно и властно. — А ты что думаешь по этому поводу? — Ничего, — слишком подчёркнуто спокойно отвечает она, но я-то чувствую, как изменился ритм её дыхания. — Мне сейчас не до этого. Ладно, не буду спешить, что-то я разогнался. Дурак… Отхожу и даже помогаю порезать ей колбасу и открыть консервные банки. Время летит как стрела, и вот уже почти полночь, и мы вдвоём стоим у телевизора, на котором приглушен звук, и московские Куранты бьют двенадцать раз, и год сменяется на 2014-й. — С Новым годом, Миша, — тихо говорит мне почти на ухо Марго. — С Новым годом, — отвечаю я, обнимая и целуя её, а потом достаю из кармана браслет. Сам не знаю, почему, но я должен подарить именно его. — Смотри, это тебе. Она берётся за красные камни, а я ещё не полностью отпустил их, и вдруг комната наполняется какой-то вспышкой света, и я внезапно всё вспоминаю. Перед глазами будто проносятся кадры киноленты: первая встреча в цирюльне, игры в гляделки, моя настойчивость и её пощёчины, долгие разговоры по вечерам, а потом первая ночь, страх потери, неизвестность и новые встречи, страсть и любовь, настоящая, сильная и навечно. — Мэг… — выдыхаю я, смотря ей прямо в глаза. — Всё получилось, блять, всё получилось! Это ты, и ты здесь! — Мишка, — она вытирает внезапно подступивший слёзы. — Ты прав, получилось! Теперь уж мы точно никуда друг от друга не денемся. — Ну… Теперь ты знаешь мой мир, и знаешь, кто я. Тебе решать, — зачем-то предупреждаю её, а она щёлкает меня по носу. — Каким был дураком, таким и остался. Ты же моя судьба. Помнишь нить? Смотри, а вот мой подарок, — она протягивает мне голубой шарик на цепочке. Шаровая молния, вспоминаю я. — Мэг, а ведь Шут его мне давал. Как он у тебя-то оказался? — На улице нашла. — Бля, прикинь, я этот браслет тоже в снегу подобрал. — Миха, — она закрывает мне рот ладонью, — хватит болтать. Я так соскучилась. Мэг, или Марго, не знаю, как называть-то теперь её, целует меня, страстно и горячо, и я, радуясь тому, что могу уже не сдерживаться, сейчас же заваливаю её на диван и быстро, рывками раздеваю, шепча какие-то глупости и совершенно теряя голову. На утро мы, конечно, всё забываем, остаётся лишь твёрдое ощущение, что мы знакомы давным-давно и созданы друг для друга, и имя, теперь я упорно называю её Мэг. На руке Мэг светится каким-то теплом алый браслет, а на моей шее висит голубой прозрачный шарик и тоже излучает тепло. Мы валяемся в постели целый день, тем более стол тут же, рядом, ещё не прибранный и с остатками еды. Первое января, короче, всё как положено. Я лежу на спине, Мэг пристроилась на моей груди, и я перебираю её рыжие пряди, приятно запутываясь в них и кайфуя от этого, а потому снова возбуждаясь. Мэгги чувствует моё сбивчивое дыхание, переворачивается и опускается вниз, томно улыбаясь. Да, это у неё классно получается, но я останавливаю её, снова обнимаю и говорю: — Погоди. Послушай меня. Я люблю тебя. После праздников я всё окончательно решу с бывшей женой… А потом… Выйдешь за меня? Я думал, она смутится и будет мяться, но Мэг отвечает быстро, спокойно и уверенно: — Конечно. Я тоже люблю тебя. Я смотрю на неё и готов прыгать от радости, но вместо этого прижимаю к подушке, выдыхаю: — Ура! — и впиваюсь в алые губы поцелуем.

***

— А что было потом? — спросила Прекрасная Принцесса у Шута, который закрыл огромную книгу и поставил её на полку. — Потом? Ну… Свадьба, концерты, гастроли, ссоры и примирения… И любовь. — А дети? — шепнула Принцесса. — И дети, — засмеялся Шут и взял её за руку. — Ты такая любопытная, не отстанешь ведь от меня. Давай, собирайся, пошли. — Куда? — На встречу. Надевай самое лучшее платье, я жду тебя. Пойду пока Короля предупрежу, что ты со мной. Через час Шут с Принцессой нырнули во временно́й тоннель и быстро домчались до лондонского замка, спрятавшегося в заброшенном парке. — Здоро́во, Шут. Вот и снова Новый год, да? У нас 2022-й, — протянул ему руку Горшок. Рядом крутился Мик, совсем уже взрослый мужчина. — Блин, Мик, я всё не привыкну, что ты уже такой большой, — засмеялся Шут. — Я сам не привыкну, что мне двадцать четыре, — махнул рукой Мик и притянул к себе Энди, — а вот ему уже почти двадцать пять. — Не буду напоминать, сколько будет мне, — засмеялся подошедший Князь. — Время идёт, — вздохнула Мэг, но потом рассмеялась, вокруг неё бегали и играли в догонялки семилетний мальчуган, очень похожий на Мишку, и трёхлетняя девочка, маленькая копия мамы. Шут повернулся к Принцессе и прошептал, украдкой стирая колпаком выкатившуюся слезу: — Ну вот, видишь? Всё хорошо. Все живы, здоровы и счастливы. А нам пора. Вперёд, за новой сказкой!