Театр демона

Не сказать, что в общежитии жизнь самая комфортная, но по сравнению с домом, в котором происходят вечные ссоры, то это достаточно тихое и спокойное место (по крайней мере, это царило в комнате, где я жил). Безусловно, я скучал по дому. Дом есть дом. Тебя всегда будет туда тянуть, где находятся твои родные и друзья, но это чувство затенила учёба и студенческая жизнь. Здесь люди делятся на два типа: те, с которыми достаточно одной фразы, чтобы разговориться по душам, словно вы давние друзья, и те, которые вообще не идут на контакт – социофобы. На какие бы темы я не пытался с ними говорить, они отвечают короткими отрывистыми фразами. На таких фразах невозможно построить рациональную беседу. И приходится ждать, когда эти «молчуны» заговорят сами, и уже подстраиваться под разговором с ними. Слава Богу, я живу в окружение людей первого типа. Моими соседями являлись один старшекурсник и один первокурсник как и я. Между нами была тихая, ламповая, молодёжная атмосфера. Каждый этаж являлся отдельным государством, а комнаты как города, где каждый ставит условия и порядки. Этим в основном занимаются старшекурсники. И лично на моём этаже уровень жизни я бы сравнил как с Германией. Питался я хуже, чем дома. Верней реже. Качество не хуже, просто из-за малых средств приходится придумывать, как прожить на 300 рублей эту неделю и всё прочее. Однажды я наблюдал такую картину за завтраком: мой сосед приготовил омлет, и в порцию друга накрошил сухих тараканов. Я, конечно, всё ожидал, но никогда бы не подумал, что кто-то будет сушить тараканов. Хорошо, что я готовлю себе сам и ем только проверенную еду… Люди не все здесь были дружелюбными, но и игрой на выживание это назвать нельзя. Были те, кто задирал меня, особенно по поводу моей национальности. Доходило до того, что я чуть не воткнул одному парню ручку в горло, но после этого он даже перестал косо смотреть в мою сторону, и мы разошлись на мирной ноте и не питали друг к другу ненависти. Но среди первокурсников быдла ещё больше. Здесь первое правило уметь постоять за себя и дать отпор. Иначе тебя задавят как морально, так и физически, поэтому с первых дней нужно создать себе репутацию. Второе правило - никогда не жадничать воды и туалетной бумаги. Этих вещей практически всегда нет в общаге. Если у меня имелось что-то из этого, то я всегда делился. Не хотелось бы плохого отношения к себе, хотя, повторюсь, с соседями по комнате у меня сложились хорошие отношения. Третье правило – посуду нужно мыть за собой всегда сразу, потому что за твоей грязной тарелкой последует следующая и ещё гора грязной посуды. Потом будет тяжело найти того, кто ею пользовался – все скажут, что это не моё. По вечерам, отдыхая от учёбы, я практиковался на гитаре, но приходилось играть тихо, чтобы не доставлять другим соседям неудобства. Самое страшное произошло тогда, когда я потерял свою стипендию. Я выронил кошелёк, а когда вернулся за ним, то денег в нём уже не было. Я думал, что мне конец: на что я вообще буду жить? По доброте душевной мне немного денег скинула Аня – моя лучшая подруга, которая поступила на ветеринара. Я же поступил на нефтегазовое дело и мне нравилость это направление.

***

Дело близилось к Новому году. Сессию я успешно сдал и освободился до наступления зимних каникул. Мы с друзьями решили отметить это дело, закупившись алкоголем. Мы прошлись по всем комнатам и собрали всех соседей у себя в комнате. Я играл песни гражданской обороны, короля и шута, кино и сочинял что-то своё, а кореши меня поддерживали и подпевали. Всё это создавало приятную и уютную атмосферу в нашей небольшой комнате, но мы выпили весь алкоголь, который у нас был, и решили, что нам нужно поднять ещё градус. Мы зашли в самый обычный круглосуточный магазин около общаги, у которого собирались все алкаши: как малолетние, так и 40-ка летние, но именно в эту морозную ночь там стояло только двое взрослых мужчин. Я потратил свои последние копейки, покупая себе и своим друзьям пиво. Стою я какое-то время у полок с товаром и боковым зрением вижу, как эти мужчины заходят внутрь и приближаются ко мне. Они были бухие в говно, да ещё и видимо под наркотой, но один из них подходит ко мне и здоровается, пожимая руку. Второй дядька тоже решил со мной поздороваться, но немного иначе. Пожимая мою руку, он заметил нашивки на моём кожаном пальто и спросил: – Э, что это, блять, у тебя всё пальто исписано? – еле-еле разжёвывал слова мужчина, норовя что-то сделать. – Мёртвый анархист, – гордо зачитываю я одну из основных надписей. – Хе-хе, мёртвые боли не чувствуют, – ликуя, мужчина начал гнуть мне руку, пытаясь её сломать. Из его рта жёстко воняло перегаром, а рука гнила… Когда рукав его куртки задрался, я заметил куски оголённых тканей на его руке – полнейшее мясо просто. Это всё из-за наркотиков? – Стой, стой, стой, стой, давай успокоимся! Пойдём выйдем, поговорим на улице, – я тут же вырываю руку и предлагаю мужчине более оптимальный вариант беседы. Естественно разговаривать я с ним не собирался. Я достаточно умный и хитрый и всегда в заднем кармане носил с собой перцовку, чтобы давать пизды подобным долбаёбам. Мы выходим из магазина, и алкаш с уверенным видом встаёт напротив меня и начинает с классической реплики: – Чем отдавать будешь: здоровьем или деньгами? – различными жестами паясничал мужчина, строя из себя крутого и опасного, тем самым немного притесняя меня к стене магазина. Я не растерялся и высвободил перцовку из заднего кармана и «залил» ею всё лицо мужчины. Он оступается назад и падает с крыльца в сугроб, хватаясь за лицо и шипя от боли. Я победил. Надо скорее забирать корешей и валить! Я еле стоял на ногах и чуть ли сам не упал, но успел найти равновесие между поверхностью и своими ногами, смотря вниз. Тут я поворачиваюсь, чтобы окликнуть друзей, и в следующий миг перед моим носом пролетает искра – тот самый друг алкаша со всего размаху дал мне кулаком по лицу. Я падаю в снег, слегка проваливаясь, словно в мягкую постель. Стекло от очков разлетелось вдребезги, как и сами очки. Мой взгляд застыл на звёздном небе. Мои щёки красные от мороза, в носу всё щипало, но при этом чувствую на душе какую-то детскую радость и согревающее тепло от алкоголя. Но моё счастье продлилось до того времени, пока я не увидел, что надо мной стоит тот же самый сто килограммовый мужик, готовый нанести мне ещё парочку решающих ударов. Он замахивается рукой, и я инстинктивно зажмурился и закрылся руками, как тут резко выбегают мои кореши и запрыгивают на него, падая вместе с ним в снег, и начинают всячески избивать. Я чувствую прилив адреналина и ярости за моих друзей, которые поспешили мне на помощь. Поднимаюсь на ноги, даже не отряхивая с них снег. Мой светлый разум потерялся ещё при входе в этот магазин, да и где тут здраво соображать, когда ты бухой и весь в азарте дерешься с алкашами. В процессе драки я случайно брызнул одному из своих друзей перцовкой, но осознание этого дошло до меня не сразу, но тем не менее мы преподали урок этим 40-летним дядькам, чтобы они больше не связывались анархистами, а тем более бухими. Мы довольные уже собрались уходить, как видим, что женщина, сидевшая за кассой в магазине, направлялась уверенным шагом к нам, держа в руках арматуру. – Ах, вы, уроды! Вы что тут устроили около моего магазина?! – досадно вопила женщина, со злой гримасой на лице. Мы испугались её больше, чем тех двух здоровых алкашей – ноги словно примерзли к снегу и не хотели двигаться. Но я был бы не я, если бы я так просто сдался и убежал как трус. Я выпрямил спину и сделал шаг вперёд, но моя стопа подвернулась на снегу, и я чуть ли носом в него не упал, если бы меня не придержал мой кореш. Это меня не остановило. Я вышел из толпы, попутно спрятав в рукаве баллончик, и прямиком подошёл под удар этой женщины. Она замахивается своим орудием, и я достаю перцовый баллончик и нажимаю на кнопку. Он не срабатывает. Скорее всего, я повредил его в процессе драки при очередном падении. От арматуры до моего лица остаётся где-то 10 см. Блять… Единственное слово, которое произнёс я тогда я у себя в голове, перед тем как получить фатальный удар, от которого я отключился, упав лицом в грязный снег. В ушах я слышал писк, перемешанный с криками моих друзей. После этого на несколько секунд воцарилась тишина. Она меня напрягала до тех пор, пока я не услышал характерный стук шагов. – Сильно же тебе досталось, – сказал голос в моей голове. Я пытался открыть глаза, но ничего перед собой не видел кроме тьмы. – Вставай, Альви! Тебе выпала самая сложная роль, – грандиозно воскликнул мужчина. Какой знакомый голос… Я настолько сильно ударился головой, что мне уже мерещится Горшенёв? Или я настолько перепил, что откинулся на тот свет? Он прав – нужно просыпаться… Это оказалось сложнее, чем я планировал. Словно мою душу отделили от тела, и я никак не мог с ним взаимодействовать. Я настолько импульсивно пытался проснуться: сломать барьер между своим сознанием и реальностью, что начал видеть себя от 3-его лица в своей же голове. Я лежал, а рядом со мной на корточках сидел… Горшок? Определенно его одежда, причёска и черты лица, скрывающиеся под гримом. – Кто ты? И что ты делаешь в моей голове? – спросил я в недопонимании, о какой роли он только что сказал. – Я театральный демон и выбрал тебя в качестве главной роли в своём спектакле. Но это будет экстравагантное представление… В этом спектакле не будет определённого сценария. Ты будешь составлять его сам. Я подготовил для тебя декорации. Осталось только подобрать одежду, и ты будешь готов отправиться на сцену, – он самодовольно улыбался, смотря мне в глаза. Меня это заинтересовало. Тем более, это происходит в моей голове, значит это всё придумала моя фантазия. Бояться было нечего, моё воображение и не такое придумывало. Даже как-то интригующее стало, что на этот раз придумала моя голова после бурной пьянки и драки. – Как же я буду без сценария? Как я буду понимать, что мне делать? – насупив брови, спросил я, наблюдая за тем, как демон из неоткуда достал пару вешалок с различной одеждой. – Сердце подскажет тебе, как поступить в той или иной ситуации, – улыбка не сходила с его лица, а глаз жёлтого цвета выглядит так, будто хочет меня поглотить. Я сначала подумал, что он какой-то терминатор или маг, но раз он сказал, что он демон, значит пусть таковым и является. Всё равно, когда я проснусь (я на это очень сильно надеюсь), я этого ничего не вспомню. – Хорошо, – спокойно ответил я и стал выбирать одежду. Осматривая рубашку, которая мне приглянулась, я сжимал ткань плотно в руках, чувствуя какое-то напряжение в плечах, стоя рядом с мужчиной. – Мне нравится этот классический костюм в стиле 90-ых. Я выбираю его. – когда я это произнёс улыбка мужчины превратилась в легкий смешок. И что в этом смешного? Он ведь сам сказал мне выбрать одежду из предложенного, а теперь его что-то смешит. Не костюм же местного гопника мне выбирать. Странный тип. А еще страннее, что это мне всё видется. Демон кашлянул в кулак, прочищая горло перед следующий фразой: – Занавес открывается! Представляю нового героя в спектакле: Альви! Прошу, выйди на сцену! – с живостью воскликнул демон, словно находится в настоящем театре перед целой публикой. Он протянул мне руку с длинными когтями, которыми можно было убить. После того, как я взял его за руку, перед глазами всё побелело. Голова очень сильно загудела, что я упал на колени и съежился, схватившись за волосы. Я услышал какой-то коварный смех где-то вдалеке, но мне было не до него. Почему я до сих пор не проснулся? Сколько это будет продолжаться? Меня не на шутку затошнило из-за давления, которое появилось в моей черепной коробке. Глаза заболели, которые я и так зажмурил от боли и яркого света. Сон слишком приближен к реальности… Если это сон, почему я тогда всё это чувствую? Блять, Альви, проснись, проснись! Ты сейчас сдохнешь в своём же сознании. Что-то из вне пробудило меня… И всё, что я сейчас видел и ощущал, стёрлось из моего воспоминания. Я слышал радостные крики детей, скрип качели и шорох травы. 24 августа 1987 год. Ленинградская область. – Эй! Парень? Ты слышишь меня? – в расфокусированном взгляде мелькало чье-то молодое лицо, и мужская холодная ладонь шлёпала меня по щеке. – Что делать то с ним? Не милицию же вызывать? – Оо, он кажется просыпается! Перебрал, наверное. Ну с кем такого не бывает, – пожал плечами рядом стоявший блондин. – Г-горшок? – еле-еле выдавил я из себя, отходя от долгого сна. Я даже не мог толком встать: тело всё ломило, а голова то и дело качалась из стороны в сторону. – Горшок? Меня ещё никто так не называл. Обычно меня зовут Гаврила… – обидчиво произнёс парень, а я не мог понять в чём прикол: почему я вижу перед собой Мишу, да еще и подросткового возраста. А рядом с ним – Александр Балунов, более известный как Балу. Я оглядел себя – моё кожаное пальто с нашивками, которые я делал сам, сменилось на рубашку и брюки. Очки были на месте. В кармашке у меня лежал паспорт «Союз Советских Социалистических Республик». Почему мне 16 лет? Какого хера… Мне же 18…. И почему у меня паспорт Советского Союза…Что за хрень? У меня пересохло в горле. Я смотрю на этот паспорт так, словно я держу в руках бомбу, которая сейчас взорвётся и размажет меня по всей этой детской площадке. Мои нервишки заиграли не на шутку и у меня началась паника, но мои мысли прервал тихий голос Миши. – Ты так смотришь на этот паспорт, как будто в первый раз видишь. Так значит тебе уже есть 16? – спросил Миша, а сам не отрывал наивный детский взгляд от гитарного кейса, который лежал со мной рядом, словно хотел эту гитару как сладкую конфету, но как только мы столкнулись взглядами, он тут же повернул голову на бок. – Да… Есть… – растерянно ответил я и попытался встать, на что Балу подал мне руку. – С тобой всё хорошо? – неуверенно спросил Балу, окидывая взглядом меня с ног до головы. Мои руки тряслись, а дышал я с отдышкой. Стоило только немного постоять на ногах, как тут же к горлу подступила тошнота. Когда я прикрыл рот рукой, чтобы не сблевать, то почувствовал, что моя щетина отсутствует, как будто кто-то мне её сбрил. Ничего не помню… Когда я успел побриться и переодеться? Помню только драку около магазина и всё… Дальше всё как в тумане. Тут два варианта: либо я сдох, либо я допился до белочки и всё это вижу перед своими глазами. Но ведь Горшок и Балу еще совсем дети. Они, наверное, ещё до сих пор в школу ходят. Чтобы то ни было, нужно выяснить, что тут происходит. Хоть и по документам мне было 16, оставался я в своём 18-летнем теле. Догадкой этому послужил шрам под губой, который я получил полгода назад и 3 шрама на указательном пальце. Да и чувствовал я себя уж точно не на два года моложе... – Я в норме. Меня зовут Альви, – протянул я Балу дрожащую руку в качестве знакомства. – Необычное имя. Меня Саша зовут, а это Миша, – Балу был явно мною заинтересован и не скрывал этого, а вот Горшок постоянно прятал свой грустный взгляд. – Да, родители такое придумали. Мама и папа совместили свои имена и получилось моё, – ребята улыбнулись и меня это даже успокоило: тревога пропадала сама по себе, когда я вливался в их коллектив. – А сколько вам лет? – Четырнадцать, – ответил в полголоса Саша. О чёрт… Тем более Миша еще такой достаточно скромный и замкнутый. Как он не побоялся подойти к незнакомому человеку и помочь? И сам того не заметив, всё это время я смотрел на Горшка с умилением. Так хотелось потискать своего кумира за щёчки, но мне не хотелось делать резких и необъяснимых движений и пугать его. Поэтому я просто погладит двоих по мягким волосам, на что от Горшка получил отстранённый жест. – И чем вы тут занимаетесь? – огляделся я по сторонам. Интерьер детской площадки был минимален и из-за этого несколько скучноват, но детям было достаточно задействовать своё воображение, и процесс игры становился веселее. Оборудование было простым и стандартизированным. Все качели были настолько высокими, что даже взрослым людям было удобно на них кататься. Мой взгляд остановила на «паучке». Да-да, на том самом «паучке», выполненном в виде полусферы и состоящим из отдельных лестниц-дуг, которые пересекались в определенных местах. Я, конечно, в детстве сам успел застать такие, но после я больше нигде таких не видел. Чтобы как-то разнообразить внешний вид площадки, в некоторых местах стояли самодельные фигурки в виде животных, сделанные из металлических листов, труб и краски. На горках я бы кататься не стал: металлическое полотно было уже ржавым в некоторых местах и можно было испачкать одежду и получить от мамы по шапке. Понять бы ещё, где я нахожусь и кто тут вообще есть из моих знакомых... Горшок не сводил глаз с ребят, которые подтягивались на турникетах. Он горел желанием, хотел показать им что-то. – Хочешь, мы покажем им, как нужно правильно качать мышцы? – предложил я, смотря на огонь в глазах паренька. Миша немного замялся и смотрел на меня с какой-то неприязнью, но всё же разделил мою идею, и мы отправились к турникам. Мы выглядели как старший и младший брат. Почему-то это сборище ребят начало всячески задирать Мишу, как только мы подошли к ним, и я сжал кулак в кармане брюк, чтобы не врезать им по их поганому рту. Я почувствовал прилив сил в своих мышцах, хотя я далеко не спортивного телосложения. Скорее худощавый и высокий. Обвив ладонями металлическую трубу, я повис на ней, а затем напряг свои бицепсы и смог подтянуться один раз. Для начала было не плохо. В суставах послышался характерный хруст, наверное, от того, что я уже давно не выполнял физических нагрузок. Я подтянулся второй раз, третий, четвертый. Выносливость потихоньку подходила к нулю, но я не мог подвести своего кумира, хоть и сейчас сложно в это верить, ведь он совсем еще ребёнок и даже не догадывается, каким великим панк-рокером станет. Но тут произошло то, чего я никак не ожидал. Миша точно выделился из всех нас: слабоумием или наоборот гениальностью, но он подпрыгнул и зацепился за турник зубами, от чего ребята даже похлопали ему и восхитились. Я лишь шептал ему, чтобы он прекратил это делать, но он не слышал, ему забила уши слава и внимание от окружающих, которые несколько минут назад его задирали. Я знал, что ни к чему хорошему это не приведёт, и когда собрался его остановить, то было уже поздно – два передних зуба столкнулись с металлов и отлетели с корнем в разные стороны. Меня самого прошило током от той боли, что испытал сейчас Горшок. Даже задиры замолчали от испуга. Я подошел к Мише, закрывающему рот рукой, из которого текла кровь. Ему было больно, но он терпел, хоть и из глаз выступили слёзы. Балу, который стоял рядом и наблюдал за происходящим, побледнел и подбежал к другу. – Горшок, ты как? – тревожно спросил я. – Прекрати называть меня Горшком! – сквозь слёзы прокричал Миша, оттолкнул мою руку, которой я хотел до него дотронуться, и убежал прочь, а я застыл на месте. Его не столько расстроили выбитые зубы, а то, как я его назвал. Так всё это время он на меня так смотрел из-за того, что я назвал его «Горшком»? И как мне ему объяснить, что это то самое прозвище, которым он будет славиться всю свою оставшуюся жизнь? Я пока не разобрался полностью, что здесь происходит и не могу говорить ему о его будущем. Пока просто буду действовать и принимать решения по мере происходящего. Я вмазал одному толстенькому пареньку, смех которого раздражал меня в процессе моего размышления. Отдача от удара в руку была болезненной, но я хотя бы пришёл в чувства от своей злости. Но зол я был сам на себя. Как я мог так облажаться? Не долго стоя на одном месте, я забрал с площадки гитарный кейс и побежал по улице вокруг жилых домов на поиски Балу и Горшка. Я окрикивал их по всему району, но они не отзывались. Затем я нашел их возле одного большого дерева, которое росло возле забора школы № 147. – Миша… Прости, пожалуйста… Я не хотел тебя обидеть. Ты в порядке? Тебе нужно домой! – задыхаясь, выдавил из себя я, пытаясь восстановить дыхание. Его рот был в крови, которую он вытирал рукавом. – У меня и в мыслях не было как-то тебя обзывать. У меня был знакомый с таким прозвищем, а ты на него очень похож, поэтому я и назвал тебя так… По привычке… Но это реально классное прозвище. Человек, который его носит, считается очень великим и могущественным. Его все уважали и слушали с удовольствием, хотели быть похожим на него, – пытался я как-то подбодрить своего приятеля, немножко задействовав фантазию. – Горшок? Классное прозвище? – шмыгнул носом парень. – Да! – Балу также подхватил меня на мысли, а глаза Миши засветились каким-то восхищением. – Правда… Зуб даю! – а потом я осознал, что ляпнул. – Я тебе поверю, но если это окажется не так, то я сам тебе их выбью. Я тоже хочу придумать тебе прозвище, – по-братски Горшок толкнул меня в бок и улыбнулся кровавым ртом, а мне на душе стало спокойнее. – Только после того, как я отведу тебя домой. Где он живет? – обратился я к Саше. – Но мне совсем не больно! – возразил Горшок. – Молчи! Тоже мне, удумал на турнике повиснуть зубами. Теперь без зубов ходить будешь! – отчитывал я младшего. – И беззубым в школе называть будут, а не Горшком, – дразнил блондин парня. – Сейчас таким же станешь! – в шутку воскликнул Миша и побежал догонять своего друга. Опять бежать… Я столько никогда не бегал за свою жизнь, сколько за сегодня! – простонал я от усталости во всём теле, но всё равно принялся бежать из последних сил за подростками. У Миши оказалась волшебная мама и отдавала ему всю свою любовь и заботу. Скорее всего по этой причине в сердце Горшка никогда не было потенциального зла. Оно было защищено материнской любовью. Она не стала никого из нас ругать за произошедшее с её сыном, а спокойно поговорила с Мишей и угостила меня с Сашей чаем. Отец у Горшка был строгий. Не знаю, по этой ли причине парень был замкнутым и не так много разговаривал. Также Мишу нельзя назвать хулиганом, и на драки, в отличие от меня, он никогда не нарывался, но он вечно попадал в какие-то передряги: как с эти турникетом и выбитыми зубами; толкнёт случайно кого-то или упадёт так, что ударится со всей силы головой, сам неудачно прыгнет и сломает руку. Или вообще однажды он в школьном коридоре раскрутил портфель, да так, что он у него вылетел и разбил окно. Благо всё это время я бывал с ним рядом и мог оказать помощь.

***

Так и прошло моё знакомство с Горшом и Балу. Позже я узнал, что у меня есть родители. Как я это понял? Когда я благополучно отвёл Мишу домой и вышел из подъезда, во дворе меня стала звать женщина. Я подошёл к ней и оказалось, что это моя мать. Конечно, она не являлась мне родной и никаких чувств у меня к ней не вызвало. Она была мне совсем чужим человеком, которого я первый раз вижу в своей жизни, но тем не менее она считала меня своим сыном, и мне пришлось считать её мамой и влиться в эту семейную жизнь, но для меня всё так и осталось загадкой. Как и почему я попал в прошлое? Где мои друзья? Почему я попал сюда только один? Но ответов я на это не получал. Иногда в голове появлялась странная мысль: а что, если после пьянки меня забрали в психушку и мне всё это снится? Но сон выходит каким-то слишком долгим и реальным. Учился я в той же школе, что и Горшок, в новом районе на Ржевке, но на класс старше. Этот район ещё достраивался, поэтому через дорогу проходил лес со всякой дикой живностью. Миша часто приносил много интересных и редких книг. Я всегда удивлялся этому, но его отец работал в КГБ и уставил всю гостиную книгами, словно библиотеку. Мы читали эти книги на переменах с открытым ртом. К сожалению, в СССР книг в жанре фантастики, про параллельные миры практически не продавалось. Максимум, что можно было достать – Жуль Верна. Поэтому приходилось довольствоваться тем, что есть, ведь телефона с интернетом у меня не было. Да и в компании таких друзей он не особо-то и был нужен. Книги было читать в это время модно – стоит только оглянуться, и большинство учеников стоят около окна, уткнувшись в бумажный текст. Балу в свободное время на уроках сам писал книги, и Миша, узнав об этом, попросил почитать его писанину. Через какое-то время Горшок возвращает толстую тетрадку Саше. Открыв её, он увидел, что парень дописал почти две главы о том, как главный герой получал неизвестные письма от принцессы из сказочного королевства. Я тоже решил не оставаться в стороне и принять в написании книги участие. Я хорошо умел рисовать, поэтому рисовал различные иллюстрации к сюжету произведения. Обычно я рисовал на компьютере или графическом планшете, и было очень неудобно снова привыкать к карандашу и ластику. Оказалось, что создавать коллективно книгу намного интереснее, чем её читать или создавать в одиночку. Каждый добавлял свою точку зрения и по-разному оценивал ситуацию, что придавало героям книги более живой характер. Мы создавали эту книгу исключительно для себя, а не для общего обозрения, потому что Балу нравилось писать, Мишке нравилось придумывать постоянно что-то новое, а я любил рисовать. После школы мы часто прогуливались через площадку, где впервые познакомились, и обсуждали, о чём будем писать следующие главы. Точнее, последнее время мы перестали писать, а только обговаривали, и сюжет стал продвигаться быстрее. Потом, не заметив того, мы стали вместо фантастических историй создавать различные рифмы. Конечно, с поэмой Пушкина «Руслан и Людмила» это нельзя было сравнить, но выходило у нас не менее сказочно и волшебно. Я никогда не заканчивал стихи со счастливым банальным концом, а всегда добавлял крови, жестокости и каких-то необычных героев. Горшок меня в этом плане поддерживал и сам не любил русские народные сказки и их смысл. Когда время выходило и нам уже нужно было расходиться по домам, я часто бывал у Миши в гостях, преподавая ему уроки игры на гитаре. Учился он быстро и с большим энтузиазмом. За пару минут я научил его играть кузнечика. Я не профессиональный гитарист и далеко не учитель, но я не мог отказать Горшку в обучении. Этот малой так заинтересовался моей гитарой, ему так понравилась моя игра и звучание, что он попросил его обучить. Мне было только за радость с ним работать и проводить время. Я учил его тому, что знаю сам, и за пару дней Миша научился нескольким аккордам и даже ставить баре. Так пошли в ход песни группы «Кино». Я научил его собственной же песне: «Проклятый старый дом», но только без текста. Её также последнее время, когда я был в своём времени, учила Аня, но только она играет исключительно фингерстайлом, а я боем. Я побоялся говорить Мише, что это за песня, поэтому просто научил его бить по струнам и зажимать аккорды и сказал, что текст он придумает под эту мелодию сам. Я вообще не хотел с ним говорить про временные промежутки, потому что не был до конца уверен, что я действительно нахожусь в прошлом. Такого же не бывает… Мы не в фильме, где можно спокойно путешествовать во времени. Я не верю в то, что происходящее – реально, но это было не так важно. Важно было то, что сейчас я рядом с Мишей, с легендой русского рока, который начинает свой творческий путь. Я посчитал обязанным себя в этом ему помочь и направить на путь истинный. Когда он улыбался мне, то казалось, что весь мир становился светлее, хоть и в советском союзе жилось не просто.

***

Близилось начало 88-ого года. Я стоял с родителями в часовой очереди, чтобы достать продукты к новогоднему столу. Если повезёт, то дома оказывалась баночка шпрот, икры или копчённая колбаса. За окном семенил снег, окутывая белоснежной пеленой землю. В моей семье был какой-то жёсткий график установления новогодней ёлки: строго с 30 декабря по 10 января. Но ёлка была не искусственная, а на настоящая. От неё пахло свежестью и смолой. Мишка приходил ко мне в гости и помогал украшать дом самодельной гирляндой. Окна тоже обязательно должны были быть разукрашены, и мы вырезали кучу снежинок разных размеров. Мы успевали и подурачиться, делая из бумаги не снежинки, а что-то наподобие масок, которые надевали на лицо, и прикалывались, что мы различные сказочные герои и злодеи. Хлопот было много, но это очень приятные и душевные хлопоты. Моя прошлая жизнь понемногу начала забываться, я становился совсем другим Альви, который приспособился к жизни в советском союзе: без интернета, с 3 программами по ТВ (возле телевизора собиралась вся семья), а если шла интересная передача или фильм, то улицы опустевали. Жизнь в СССР не была подчинена такому жесткому графику, и свободного времени было намного больше. У родителей отпуск был месяц, а если кто-то болел, то спокойно брал больничный, а не ходил еле живой на работу. Можно было идти, куда хочешь, и никто тебе не запретит. Не было кодовых замков и домофонов, не было охранников в каждом подъезде, в каждом магазине.... И люди не боялись, что у них кто-то что-то украдет или сломает. Все были каким-то добрыми, к чему я привыкал дольше всего. Новый год все отмечали исключительно в кругу своей семьи. Я помогал матери накрывать праздничный стол, на который был приготовлен стандартный комплект блюд. Это были особые, только новогодние блюда. Не знаю почему, но здесь они мне показались неимоверно вкусными, хоть я и ел в своё время такое каждый год. Как же без холодца, заливной рыбы, оливье, селедки под шубой! Салата из свеклы или винегрета. Мама доставала, заготовленные с лета соленья, маринованные огурчики, помидорчики. Это было неотъемлемой частью стола. К наступлению полночи все за столом произнесли тост за любовь, здоровье, за семью и за великий советский народ. Почему-то мне от этих слов стало не по себе. Возможно, потому что я из будущего и прекрасно понимаю абсурд этих слов… Не знаю, как меня отпустили в гости к Мише, но мама мне дала с собой пару картонных хлопушек, и наложила в карманы мандарины и сладости. На улице был мороз, от которого у меня покраснели щеки и нос как у Деда Мороза. Снег хлопьями ложился на мою меховую шапку-ушанку и ресницы. На моих ногах были надеты валенки. Никогда бы не подумал, что буду их носить, но они оказались очень удобными. Миша жил напротив моего дома, поэтому мне не составило труда преодолеть небольшие сугробы и оказаться уже у входной двери. Дверь мне открыла его мама. От женщины пахло очень сладко, какими-то пряностями, и одета она была тоже в очень красивое красное платье. Она сняла с меня шапку и отряхнула её от снега, хотя я был не маленьким ребенком и мог бы сделать это сам. Я не собирался засиживаться у Горшенёвых, но невозможно было устоять перед гостеприимством и заботой со стороны женщины. Я прошёл в зал, где был также накрыт стол, на котором было столько же разных блюд вместе с солёными грибами и квашенной капустой. Но я приметил для себя салат, который я ранее не видел. Он был посыпан тёртым яйцом и украшен укропом, а начинка положена слоями. Я его попробовал и узнал, что этот салат называется «Мимоза». В гостиной я собственными глазами увидел масштабы шкафов и полок с книгами. Их действительно было много: уставлена вся стена по периметру. Как же без ковра! Его узоры украшали стену и согревали комнату. На подоконнике стояли цветы, но приглядевшись к ним, понимаешь, что некоторые из них искусственные. Отец очень строго и пристально меня осматривал, но одет я был прилично: в шерстяной свитер с воротником и джинсы. Я отдал Мише сладости и мандарины, и мы пошли гулять, но его мама строго настрого сказала не долго и около дома. Она поправила как на Мише, так и на мне шапку и шарф, одёрнула куртку, и мы пошли на площадку, которая стала уже культовым нашим местом, где нас ждал Балу. Мы поздоровались за руки и поздравили друг друга с Новым годом. Снег продолжал укладываться ровным настом на дороги, крыши домов, на деревья и от всего этого в моей душе появилось ожидание какого-то чуда. Мне стала очень дорога жизнь в СССР, и я стал задумываться: а хочу ли я вообще вернуться в 2021 год? Увидеться с моей настоящей мамой, а не с неизвестной мною женщиной, которой я подыгрываю всё это время, притворяясь её сыном. Словно отыгрываю роль в спектакле. Я уже так отвык от гаджетов, что придётся заново учиться ими пользоваться. Прогремел салют и всё внимание было уделено ему, а я решил не терять времени и напугать друзей, хлопнув хлопушкой. Какие-то пластиковые шарики и разноцветная бумага разлетелась над головами мальчишек. Хлопнуло знатно – даже я сам себя оглушил, а Горшок и вовсе подпрыгнул и упал в сугроб. – Альви! – игриво вырвалось с губ Саши. После того, как он отряхнулся, сразу же кинул в меня ком снега. Я рванул с места, чтобы увернуться, но случайно споткнулся об Горшка и упал лицом в снег. У меня защипало всё лицо и освежило разум, в котором пробудились воспоминая после драки с алкашами возле магазина. И в голове вырисовывался чей-то силуэт с гнусной улыбкой на лице. Я бы сказал, что это ёжик, если бы силуэт был не человеческим, но на голове точно такие же «иголки» как у Горшка на концертах… Погодите-ка… Я вспомнил... Я вспомнил его слова…У меня главная роль без сценария…Значит, пока я её не исполню, я отсюда не выберусь… Но как это возможно… Не просто так я сейчас в прошлом и оказался рядом с Горшком… Что этому дьяволу от него нужно и что он хочет, чтобы я сделал? Странный и непонятный тип, слетевший с катушек. Но не успел я отойти от мыслей, как Саша и Миша перевернули меня на спину и начали перекатывать в снегу, словно заворачивали начинку в блин, до тех пор, пока они не упали рядом со мной, потому что сугробы были покалено. Мы хохотали и резвились, но когда мы все подняли взгляд на небо и смотрели, как на нас падали снежинки, то все резко замолчали и расслабились. Каждый задумался о чём-то своём и даже через куртки, но я чувствовал тепло этих двоих. Не знаю, что задумал этот демон, но я в какой-то степени ему благодарен за это всё. Я чувствую себя самым счастливым человеком на свете. Жду не дождусь, когда я могу рассказать обо всём этом своей подруге. – А давайте создадим свою музыкальную группу? – прервал я тишину, зная, что меняю ход истории, но она уже была изменена, когда я только тут появился, так что совесть меня никак не терзала. Я решил воспользоваться возможностью. Балу понравилась эта идея, особенно, если вспомнить наши стихи, а Мишка сразу воскликнул, что он будет играть на гитаре… Но пока что гитара у нас только одна и то классическая. – А где мы возьмём инструменты и людей? – логичный вопрос задал Балу. – А кто есть на примете из одноклассников? Нужно будет поспрашивать, как вернёмся с каникул, – это немного приостановило нашу идею. – Я поищу место, где мы сможем репетировать, – пообещал мне Горшок, а я в нём и не сомневался, потому что знал заранее это. Я ущипнул его за холодный нос, а тот засмущался. Я лишь надеялся на то, что он будет в порядке, что я смогу предотвратить его наркозависимость, если я, конечно, сам не сопьюсь. Этот человек был лишь моим кумиром и любимым исполнителем, но после того, как я встретился с ним лицом к лицу, моё восприятие этой личности изменилось. Теперь он важная часть моей жизни, как недостающий пазл в картине. Он растёт на моих глазах и меняет моё отношение ко многим вещам, как и я влияю на его характер. Я любил его до безумия как младшего брата. Но должен был ли я привязываться к нему? Я ведь не тот, с кем Горшок должен был становиться музыкантом. В школе мы расспрашивали всех одноклассников, но никто не хотел вступать и не поддерживал нашу идею. Кроме Саши Щиголева, которого мы стали называть Поручиком. Из нас только более-менее владел игрой на гитаре я, и немного знал Горшок. У нас явно не хватало опыта игры на музыкальных инструментах, но от этого наша уверенность не пошатнулась, ведь научиться играть – дело времени, стоит только начать. Я с Балу часто замечали, что Миша вечно куда-то пропадает после школы. Я уже начал думать: не связался ли он с плохой компанией. И тут он наконец прибегает к нам в попыхах и заявляет: – Я нашёл клуб в 40 минутах от нашего района. – воскликнул Миша в восторге – В смысле клуб? – в один голос мы возмутились с Балу. – Музыкальный клуб. Там даже есть музыкальный руководитель. Я договорился с ним о занятиях 2 раза в неделю. Мы приоткрыли рот и не могли поверить в его слова. Точнее я то верил, а вот Балу явно не ожидал такого поворота. – И когда мы сможем его посетить? – в моём голосе был оттенок едва скрываемого нетерпения. – Уже завтра, – обрадовал нас радостной новостью Миша. Я не мог уснуть целую ночь перед этим днём. Мне снился сон, в котором я играю на электрогитаре на сцене перед публикой. Атмосфера была жаркой, все отжигали на полную, Горшок своим великолепным баритоном исполнял песни, артистично менял голос, создавая невероятные эффекты. Словно он действительно являлся вампиром или лесником, выступая в своём известном образе. Между людьми внизу сцены поднимался чёрный дым, но никто этого не замечал кроме меня. Я хотел остановить концерт, но не смог устоять перед энергетикой Миши и продолжал играть. Вскоре зрители загорелись адским пламенем, который распространился из пушки под сценой; их сожгло вместе с костями и всё, что от них осталось, это прах. После Горшок отблагодарил зрителей, сделал поклон и занавес сцены закрылся. Инструменты продолжали играть, но уже без участия человека. Я остался один на один в пустом концертном зале вместе с Горшком. Тот повернулся ко мне, и я почувствовал неладное: это не тот Миша, которого я знаю, по крайней мере, он бы не схватил меня за горло. Я уже приготовился, но он не пытался меня задушить. Он разглядывал меня исподлобья, окидывая своим мрачным взглядом, в котором читалось удовольствие. – Я благодарен тебе, что оказался на этой сцене, но настало время прощаться, мой друг. Теперь ты мне больше не нужен и станешь кормом для моих демонов, – ни один мускул не дрогнул на его лице. Горшок разжал пальцы. Пол под моими ногами исчез, и я летел в пропасть. Мне стало очень обидно, я хотел объяснений и пытался дотянуться до человека, который с презрительным лицом отдалялся от меня. Я упал прямо в бездну: в лапы к каким-то монстрам, не имеющих определенной фигуры: кто-то был длиннее, как палка, кто-то был покруглее, как шар. Они были все черного цвета с ярко выраженной улыбкой, острыми зубами и рогами. Они разорвали мою плоть и съели заживо, от чего я проснулся в поту и вскрикнул, на что даже прибежала мама. Чтобы это всё могло значить? Или я слишком загнал себя на мысли, что я лишний в группе? Или играю в пользу демона? Но как мне узнать, что я совершаю правильно, а что нет? Какие действия от меня сыграют на руку, а какие нет? Может мне не нужно было предлагать создавать группу, а подождать чего-то другого… Но уже было поздно. Я сделал это под порывами чувств, потому что о такой возможности можно только мечтать. На утро я проснулся опухшим и явно не выспавшимся и всю дорогу то и дело клевал носом. Миша нас довёл до дверей этого клуба, которые по началу не внушали никакого доверия, но, зайдя внутрь, мне там понравилось. Наш молодой музыкальный руководитель уже ждал на у инструментов. Мы принялись проверять микрофоны, смотреть бас-гитару, электрогитару и барабаны. Не знаю зачем, но я принёс также свою потрёпанную временем гитару. – Кто умеет играть на гитаре? – громким певческим голосом спросил руководитель. Я хотел ответить, но меня тут же перебил Миша: – Я! – Горшок поднял руку. Так он и стал гитаристом. – А кто хочет научиться? – руководитель потёр подбородок и прищурился к Балу. Саша взял в руки бас-гитару, а Поручику достались барабаны. Остался только я. Изначально меня хотели поставить за микрофон, но я никак не хотел петь. Я считал, что этим должен заниматься Горшок (и так понятно почему). И я решил, что буду играть на своей обычной гитаре, как это делал Виктор Цой. Мы учили песню «Группа крови», что давалось нам с успехом. Скорее мы придумали собственный кавер на неё, расчленив части песни и на слух подобрав аккорды. Мы научились прослушивать в песне не только общее звучание, но и каждый отдельный инструмент. Это было фантастическое ощущение, непередаваемое словами. У меня не было планов на создание полноценной рок-группы или какого-то желания, мне просто хорошо было играть вместе с ребятами в коллективе. Мы записали песню на магнитофон из тех стихов, что писали в школе, немного их изменяя. Так из новой мелодии получался новый припев. Мы ходили по друзьям и включали им свою собственную песню.

«На дворе зажглись ночные фонари,

В окнах затухал постепенно свет,

Я иду домой по пустынным улицам,

Ветер дует мне в лицо,

И я иду к тебе домой.»

К сожалению, запись была стёрта, а после весны клуб закрылся на ремонт. Но нас это не расстроило, ведь мы уже научились всему тому, чего хотели и могли создавать песни из собственных стихов.

***

Горшок закончили 8 класс, получив неполное среднее образование, а я осенью 89-ого поступил в художественное училище, в котором, по слухам, учился Виктор Цой. Всех окружающих волновала учёба, институты престижная работа, но не нас. Мы твёрдо решили, что хотим быть музыкантами. Горшок последовал за мной и тоже поступил в училище, а Балу остался в школе еще на два года, но он занимался музыкой, хотя для родителей делал вид, что учится. В отличие от меня, Горшок часто прогуливал и учителя хотели от него избавиться, но к экзамену я его подготовил, и он сдал. Но самое страшное со мной произошло потом, когда я увидел Горшка рядом с Князем. Тот курил в туалете и пил спирт, а мы с Мишей только курили. Смотря на то, как Горшенёв взрослеет, я задумывался: а должен ли я указывать Горшку против его воли, что делать, должен ли я как-то его менять? Несомненно - должен, потому что я хочу спасти его от смертной участи, но с другой стороны правильно ли это? Я ведь делаю из него совершенно другого Мишу, а не того, которого мы знаем. Я боюсь, что из-за моего влияния он потеряет себя. Я не знаю уже, что будет дальше, поэтому я просто за ним наблюдаю и оберегаю. Горшок привёл Князя в нашу компанию, и я понимал, что это событие настоящий феномен в образовании группы. Однажды мы решили прогулять урок, но было слишком поздно: преподаватели уже спускались по лестнице, и мы бы не успели добежать до другого конца коридора, поэтому заскочили в туалет и спрятались в кабинках. Так получилось, что мы забежали с Горшком в одну кабинку. Было очень тесно и жарко, мы дышали друг другу лоб в лоб, от чего нам было смешно, но нам пришлось сдержать смех, потому что преподаватели тоже зашли в туалет. Я думал, меня разорвёт от смеха, а Миша затыкал мне рот и прижимал к стенке. От Князя тоже слышались усмешки, а потом он вообще затих. Когда угрожающая опасность покинула туалет, я рассмеялся во весь голос. Я не знаю, от чего мне было так смешно, но я никогда еще не рассматривал Мишу так близко. Я был весь красный, да и ему тоже было неловко, но смешно. – Андрей, ты здесь? – окликнул я соседа по кабинке, но в ответ послышался лишь туалетный смыв. – Может он уже ушёл? – Миша нагнулся, чтобы подсмотреть в чужую кабинку, но там оказалось пусто. – Я смылся, мальчики! – послышался голос сверху, и я поднял голову. Андрей стоял ногами на унитазе, а сам с кривой рожей смотрел на нас сверху. – Миша, нам тоже пора смываться, – с широкой улыбкой взял я того за плечо, и мы поняли, что застряли в кабинке и не можем вылезти. Было слишком узко, и мы ели могли пошевелиться. Мы залились смехом – унитаз под ногами Андрея сломался, и он упал из кабинки, а Миша пнул меня, что я вылетел без дополнительных усилий через дверь на холодный пол, но с удовольствием вдохнул глот свежего воздуха. Я подполз к Князю и спросил: – Андрюх, ты в порядке? – но я не волновался за его состояние, потому что тот сам хохотал. – Ты это лучше у белого друга спроси, – указал он на треснувшее керамическое изделие. Мы решили, что надо сваливать, пока нас никто не спалил. Я, Балу и Горшок жили протестом против всего и всех, и Андрюха тоже это подхватил. Но умышлено мы ничего не громили и никого не обижали, но дать сдачи могли. После занятий мы посещали все рок-концерты, на которые можно было только попасть. Одевались в нестандартную одежду, устраивали перформансы и выступали в Ленинградском рок-клубе со своими песнями. Мы жили так, чтобы наша жизнь не была похожа на принятые обществом нормы или стандарты. Июнь. 1990 год Сегодня Горшок рассмешил весь зал: микрофон стал медленно съезжать вниз по стойке и ему пришлось постепенно наклоняться за ним и остаток песни провести на корточках. Потом Князь начал бушевать и отрываться по полной (обычно этим занимался Миша), разогревая весь концертный зал. Вроде пили одинаково, а накрыло по-разному. После концера мы пошли отдыхать. Наблюдая за обстановкой в клубе, я заметил, что помимо пьяниц, здесь очень много наркоманов. От этого мне стало тревожно, но именно в этот день я не уследил за Горшком. Мы сидели вместе за инструментами и придумывали рифы, как резко Миша исчез из зоны моей видимости. Я не стал накручивать себя дурными мыслями и пошёл на его поиски. Я сходил на второй этаж, где обычно Андрей рисовал на стенах. Мне очень нравился его стиль и выдуманные иллюстрации, но Мишу я с ним не обнаружил. Моё лицо побледнело, увидев, что он с поднятым настроением, общается с каким-то мужиком, который передал ему пакет с белым порошком. Я прорвался через толпу, схватил Мишу за руку и потащил его в туалет прямо у целой толпы на глазах. – Альви, ты чего? – расслабленно спросил Миша. – Это я у тебя должен спросить: что за херню он тебе отдал? – я сжал ткань его свитера в кулак. – Клянусь, я только курю! – Миша съежился. Его зрачки были сужены, а глаза выглядели устало, да и тело было его как тряпка. Толкни – и он тут же упадёт, не попытаясь удержаться. – Куришь? Конечно, сначала ты куришь, а потом что? В вену колоть начнёшь? Почему, Миша? Зачем? – в душе у меня появилась горькая обида и бушевал целый ураган эмоций, которых я хотел выплеснуть, но держался. – Так ты сам попробуй. Такая классная штука, так расслабляет, – промурчал он полузакрытыми глазами, словно готов прямо тут уснуть. Он что, не понимает, какой это вред? Ну да, он же не видел собственную смерть и как несли его гроб с прахом. Я согласился… Миша достал пакетик, а я тут же его перехватил, разорвал и высыпал в раковину. – Эй, ты что наделал? Ты хоть знаешь, во сколько рублей мне это обошлось! – он злился, но злился спокойно, а вот я озверел не на шутку. Я врезал ему по щеке со всего размаху, что тот съехал по стене. – Неужели ты готов продать всё, даже нашу группу, ради героина? Это не шутки, Миша. Сколько раз я тебе объяснял: как только ты подсядешь, дороги назад не будет. Это было первое и последнее предупреждение, ещё раз увижу тебя с этим, – я сделал паузу, смотря на разорванный пакет с остатками белого вещества. – И ты больше никогда не увидишь тех, кто тебе дорог. – заглянул я в карие глаза, которые о чём-то задумались. Я покинул Мишу, оставив того одного. Он виновато смотрел себе в ноги. Я вышел на улицу и затянул сигарету, чтобы как-то прийти в норму. Чтобы я ни делал, как бы я не влиял на воспитание Миши, он всё равно не сходит с края, с которого потом сорвётся камнем. – Чего такой хмурной, Альви? – громкий голос подошёл ко мне со спины, что я даже поперхнулся. – Вы… Демон! – узнал я того по облику. – О, так ты помнишь! Удивительно! – отрывисто усмехнулся.– Так что же тебя так расстроило? – наклонил он голову в бок и смотрел, не отрываясь от моих глаз. Я сглотнул слюну и замер. Он немного пугал своей неожиданностью. Я сам не мог оторвать от него взгляд, да и куда надо было смотреть, когда он был единственной душой по близости. Все резко куда-то испарились. Угрозы я от него не чувствовал, поэтому спокойно решил ему рассказать: – Миша снова взялся за наркотики… Я не знаю, что я сделал не так... Я же всегда следил за ним и не давал возможности совершать глупых поступков, которые касаются его здоровья. Всегда учил его и настраивал против наркотиков... – разочарованно проговорил я. – Человек способен изменить абсолютно все в мире, стоит лишь искренне возжелать этого. Но на самом деле этот путь ведёт к разочарованию и бесполезной гонке. Есть вещи, на которые мы не можем повлиять, мы можем их только принять. – повернул он голову на другой бок. – Если стоит со всем смириться, то зачем вы меня сюда отправили? Я делал то, что считал нужным и жил вместе с Мишей плечом к плечу, – я кинул на собеседника недовольный взгляд. – Или вам нравится смотреть на мои отчаянные попытки что-то изменить? – Мне важно знать самочувствие своих героев на сцене, я лишь наблюдаю за вашими чувствами и действиями, но вы идёте в правильном направлении, – он как-то злобно вздохнул. – Можешь ли ты назвать это прожитое время счастьем? – Определённо могу, Миша само чудо, но... Кто «вы»? Здесь есть кто-то ещё? – интригующе спросил я. В этот момент меня позвал Князь, и я обернулся. Я так и знал, что демон исчезнет, а после на улице снова стало людно, загудели машины, словно тот на время нашего разговора остановил время. Я заметил на его месте конверт с печатью и подобрал его. Андрей начал расспрашивать у меня, что случилось с Мишей, но я решил оставить правду в тайне, и сказал, что мы просто не поделили с ним туалетную бумагу. Князь оценил мой юмор и не стал дальше задавать вопросы. Мы вернулись с ним в здание, и я решил прочитать письмо. Оно было от Ани, хотя скорее всего это писала не она. Письмо внутри было подставным, я сразу это понял. В нём говорилось, что её арестовали после концерта группы «Кино» и ей нужна помощь. Без документов её никуда не пустят, нужен родственник. Также в письме лежало несколько крупных купюр. – Блять… Да что вообще происходит, а? – простонал я от новых проблем на свою голову. – Может этот демон хочет устроить конец света, объеденив два рок-исполнителя вместе? Я был рад, что я уже не один в этом дурдоме, и на следущее утро я решил отправиться в Москву. Определенно, нужно было брать с собой Мишу, который выглядел очень подавленно, но одного я его ни за не мог оставить. Ему я сказал, что мне нужно отправиться к «сестре», и он согласился помочь. Ну и конечно же, я взял с собой гитару, которую всегда носил с собой на спине.

***

– Вот так я и оказался сейчас перед тобой. Я постарался рассказать кратко, – почесал я затылок, а на душе мне стало легче, когда я смог кому-то выговориться. – И ты пробыл здесь целых 3 года... Ахринеть, – Аня ошарашенно смотрела в одну точку и представляла всё это в голове. – Ну почти... А с тобой разговаривал этот демон? – Да, но с тобой он был как-то дружелюбнее, а на до мной издевался, – девушка надулась. – Так и что мы теперь предпримем? Я не собираюсь никуда возвращаться, пока не спасу Виктора, – она сложила руки на груди. – Это невозможно... – я вспомнил слова демона и огорчённо вздохнул. – Почему? Если мы приедем вовремя или как-то переубедим Витю не ехать на рыбалку, то мы сможем... – но тут я резко подрываюсь. Не знаю, почему я вспылил, наверное, я уже устал от этого всего. – Нет! Мы не сможем его спасти, как бы мы этого не хотели... Я пытался сделать так, чтобы Миша не взялся за наркотики, но он всё равно с ними связался. Есть вещи, на которые мы не можем повлиять, мы можем их только принять. Даже сам чёрт этот так сказал! Иногда мне кажется, что демон отправил нас сюда ради собственной забавы. Это не шанс спасти кумиров, эта какая-то его злобная игра, а он сидит и угарает с нас, – пнул я пустую банку возле мусорки. – Этот недочёрт много чего говорит... Предлагаешь сидеть сложа руки? – пронзительно посмотрела на меня Аня, и я даже успокоился. – Мне плевать, сыграет это ему на руку или нет, но я должна попытаться... Да, Миша взялся за наркотики, но это же еще не конец. Все мы совершаем глупости. Вот если бы я могла отправиться в прошлое и оказаться с тобой рядом, то я бы тебе разбила бутылку с пивом об твою голову, когда ты первый раз решил взяться за алкоголь, – иронично улыбнулась собеседница. – Чт... На что это ты намекаешь? Я же не алкоголик! – возразил я. – Кто тебя знает, я не могу заглянуть в будущее, – снова пошутила Аня и подмигнула. – Ну всё, ты пожалеешь об этом! – схватил я девушку, но тут мои действия перебил телефонный звонок от Миши.