Сломленный герой

Шиничиро перестал понимать, что происходит уже довольно давно. Возможно, с самого начала, но это было не точно. Вообще все было не точно. Любые суждения, выводы, предположения и самые элементарные вещи стали для него неординарными и сомнительными. От этого было отвратно на душе и в то же время смешно. За окном полицейской машины все было смазано. Он не был уверен от большой ли скорости все огни превратились в что-то непонятное или это его мозг престал воспринимать окружающий мир. Ничего не ясно. Кажется, двое мужчин, которые сопровождали его, на передних сиденьях о чем-то говорили, но о чем? Он не знал. Молиться было уже просто больно. Губы потрескались и высохли. Такое ощущение, будто он не пил несколько дней, но это не мешало ему и дальше бурчать под нос просьбы о смерти. Он ведь так легко уже умирал столько раз, так почему вновь не может? Почему та сука его не заберёт? Шиничиро уверен, что эта хуйня сможет выполнить его просьбу, просто тварь не желает этого. Она точно, сука сможет его убить и не важно каким способом. Неожиданный инфаркт, хотя с его сердцем все в порядке. Сделает так, чтобы на него упал какой-то камень, и он умер на месте. Не важно. Сано лишь знал, что она, сука, может! Так почему не забирает его?.. - Выходи! - рявкает какой-то полицейский, вытаскивая, далеко не нежно, Сано из машины. Парень спотыкается на ослабших ногах и почти падает, но его удерживают на месте, заставляя пригнуться вновь к земле и идти согнутым в три погибели. Он ошибся. Его привезли не в участок, а в больницу. В ту самую больницу, где та манда бегала за ним. Если... Если он придет туда, то она заберет же его, да? Она обязана забрать его. - Пшел - его толкает и Сано едва переставляет ноги. Ментам было не важно, что он практически полудохлый и залитый уже полностью своей кровью. Это им было абсолютно похуй. Он в их глазах убийца, а к ним нет жалости. Нет милосердия. Нет понимания Но это не он... Это был не он... Не он. Почему ему не верят?.. Зайдя в больницу, Сано щуриться. Слишком ярко. Ему не приходиться ждать своей очереди или что-то в этом роде. Менты все устроили. Его сразу ведут в палату. И вот именно тогда, проходя мимо столпотворения врачей, он взглядом цепляет знакомую фигуру. Мужчина, что лечил его в прошлый раз, смотрит на Шини с отвращением. - Это не я - на автомате шепчет он, пытаясь повысить голос, но не выходит. Он уже слишком много крови потерял. Все так смазано... Сано запихивают в палату и пристегивают к кровати наручниками. Над ним в тот же миг вертятся врачи. Он даже глазом не успевает моргнуть, как ему на лицо напяливают маску и наркоз делает свое дело. Здесь нет снов, нет даже ебаного кошмара. Здесь нет ничего, кроме тьмы. Тьма и есть спасение.. Он запомнил это хорошо. Сейчас, находясь нигде, его разум хоть немного приходит в себя и Сано сгибается пополам в этой тьме, роняя слезы. Он не хочет просыпаться, не хочет возвращаться и видеть все то, что происходит там. Он хочет лишь сдохнуть и начать сначала. Он ведь может, может все исправить, так почему ему не дают шанса?.. Кто не дает шанса?.. Бог? И кто он? Тот, кто на иконах изображен?.. Его ведь люди нарисовали... Значит бога нет? Но кто издевается над ним? Кто мучает его? Сано не знает нихера... Тьма и есть спасение. Она рассеивается быстро, заставляя парня в ужасе сжаться. Нет, он не хочет назад. Господи, нет, только не опять, сука, только не опять! Но его не спрашивают. Разум крошиться еще сильнее. Немного и тот превратиться в пыль. Он открывает глаза вяло. Все до сих пор смазано. Во рту так сухо, будто там пустыня. Хочется пить, но некому подать воды. Все, кто мог уже сдохли. Сано не замечает того, как начинает плакать, теряя и так недостающая в теле жидкость. Он роняет слезы, всхлипывая и крупно вздрагивая. Парень не может остановится, все что в его силах это вновь начать молиться. - Пожалуйста... Убейте меня... Прошу, хоть кто-нибудь... - щеки обжигает, и он пытается вытереть их, но увы, руки прикованы к кровати, возвращая его в реальность. У него больше нет семьи. Последнего он сам добил. От понимания этой катастрофы у парня начинается истерика. Слезы бесконтрольно льются по щекам, дыхание сбивается быстро, а легкие и горло жжет так, будто к ним раскаленный уголь приложили. Он начинает дергаться, пытаясь вырвать либо руки, либо наручники. Он. Блять. Хочет. Умереть. Разве Сано так много просит? Просто умереть и все. Только умереть... На шум прибегают полицейские и вызывают врачей. Те врываются в палату так же быстро, как Сано прижимают к постели. Он кричит, даже не помня, что именно. Его руку держат, взяв в захват намертво, хотя наручники так и висят на нем. Ни на миллиметр не сдвинуть сейчас. Острая игра протыкает кожу и вену, ему что-то вводят и вот буквально пару минут спустя все тело становится слишком тяжелым. - Что ты ему вкололи?.. - как из-под толщи воды слышится голос одного из полицейских. Сдохни, мразь. - Успокоительное. Сильное. Ты тоже сдохни. - Думаешь оно поможет этому психу? - Это была практически лошадиная доза. Свалит любого... Вот черт, швы открылись! А дальше очередная тьма. Но Сано даже не успевает ничего осознать, как вновь его вырывают из нее, и он видит этот тошнотворный потолок больничной палаты. Теперь он привязан еще крепче. Даже... Не дёрнуться... Наверно. Тело слишком ослабло... Он... Он ведь так и умереть может! Вот так, пусть так все и остаётся! Какая радость! Он начинает смеяться. Нет, немного не так. Хихикать под нос таким уставшим голосом, что любой человек почувствует себя неловко и как-то виновато рядом с ним. Но какой-то женщине на это плевать. Какая-то мадам сидит и перелистывает бумажечки рядом с ним и заметя, что он в сознании откладывает их в сторону. - Шиничиро Сано? Здравствуйте, я криминальный психолог... Дальше он даже не слушал... Эта девка что-то говорит и говорит, а Сано чувствует, как все слова проходят мимо него. Он должен выбраться... И убить себя. Все мюсли лишь об этом. И это же играет с ним очередную злую шутку. Эти мысли возвращают его к воспоминаниям о семье. Перерезанные, как какие-то бараны Эма с дедом. Майки с ножом, которого собственными руками он после и убил. Все снова вертится и вертится перед его взором, заставляя Сано снова расплакаться. Его глаза уже болят и их чрезвычайно жжет, но поделать ничего не может. Если бы.. Если бы он просто умер, то всего этого кошмара не было бы?.. Они были бы живы?.. - Шиничиро Сано, прошу, успокойтесь. Я хочу вам помо... - он перебивает эту потаскуху. - Дайте мне умереть... Дайте мне умереть... Дайте мне умереть... - как в бреду шепчет он, сотрясаясь всем телом. - Нельзя - этот голос он узнает из тысячи. Повернув голову, парень видит перед собой не какую-то крашенную блондинку с сожжённым волосами, словно солома, а эту мразь... С темно-каштановыми волосами и голубыми глазами и вовсе признает из миллионов. - ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА - его сотрясает из-за смеха, но в тоже время слезы по его щекам не перестают литься. Сано уже не понимает, что над ним берет верх. Злость? Печаль? Беспомощность и радость? Что он сука чувствует? Что это такое. - Ну-ну, и тебе привет, давненько не виделись. - Умри, умри, умри, умри, умри, умри, умри, умри, умри, умри, умри, умри, умри, умри -очередная мантра звучит из его потрескавшихся губ, а глаза словно прилипли к ухмылке этой швали. Уже нет мыслей о том, что это за поебень. Все, что он желает, это своей и ее смерти. - Какой ты плохой. Я не умру, но вот твоя семья уже сдохла - на ее лице миленькая улыбочка, словно она рассказывает о каких-то котятах. Сано не сомневается, что это мертвые котята. - Я убью тебя. Уничтожу. Заставлю жрать опарышей и землю. Сдохни. Просто сдохни. - Я же говорю, что не умру - нечто встает и подходит к его койке, склоняясь над беспомощным телом - Ты до сих пор не уничтожил "Всадника", а думаешь, что убьешь меня? У тебя никогда не получалось. Ни у кого не получалось - от нее несет мертвечиной и чем-то тухлым. Сано давиться собственной рвотой. Пальцы этой мрази прибираются под больничную футболку и легким движением вовсе вздергивает ее вверх, открывая вид на аккуратный шов. - Тебе не было интересно, что будет, если руками разорвать швы?.. - ее пальцы холодные, словно лед, касаются раны и Сано воет от боли, продолжая желать этой мрази смерти. Пусть все сдохнут... - Давай проверим?.. Прежде, чем он успевает хоть что-то ответить, она пальцами рвет швы и проникает в плоть. Сано кричит от боли. - Смотри! Смотри же! И он смотрит... Там копаются опарыши. Они пожирают его плоть, зарываясь в ране и растут прямо на глазах. - А теперь очнись и закопай себя еще глубже - холодное дыхание заставляет покрыться мурашками все тело и Сано открывает глаза. Он лежит на полу, отстегнуты от кровати. Во всем теле чувствуется напряжение, а во рту отвратимый вкус. По щеке стекает пена и он понимает, что у него, по всей видимости, был приступ. Тонкие ручонки удерживают его на полу, а та самая женщина глядит на него с беспокойством и легкой паникой. Вспомнилась сука из... Галлюцинации?.. Что это было... Но насрать. Шини, словно самый здоровый человек в мире, вскакивает с земли и придавливает остолбеневшую женщину к полу. Он обязан убить ее. Если он убьет, то сможет вернуться обратно. С какого момента он так стал считать?.. Пальцы ложатся на тонкую девичью шею и сжимают ее так крепко, как могут вообще. Она бьётся под ним и визжит/хрипит. Ее глаза закатываются все больше и кажется, хотят выпасть из орбит. А Сано смеётся. Смеется и смеется, не переставая. Умри же. Просто умри. Так нужно... Перед глазами возникает детское тело со свёрнутой и передавленной шеей. Его словно шарахает током, и он отскакивает от девушки, смотря на свои руки. - Нет... - шепчет он - П-простите... Я не хотел... Я не хотел, слышите?.. Но женщина уже мертва. Ей все равно, что он там хотел, а что нет. Ведь труп есть труп, нет здесь нет ничего мудреного. Злость просыпается в нем так же внезапно, как и в комнату врываются полицейские, что какого-то хрена не были на своих постах, а именно рядом с палатой, чтобы при любом неясном и подозрительном шуме ворваться и скрутить Сано. Шиничиро холодеет внутренне. Если он сейчас им попадется... То... Это его шанс умереть. Сбежать. Не обращая более внимания на полицию, он бежит к окну, но так и замирает у него. Первый этаж. Решётка по ту сторону. - Нет... - шепчет он и некогда загоревшаяся надежда тухнет тут же. Его валят на пол и скручивают по новой, затягивая на сей раз кандалы так крепко, как только можно. Он вновь кричит. Точнее хрипит, ведь связки сорвал уж давно. - ААААААААААААААА... - его бьют по лицу, чтобы он заткнулся, но это не помогает - СУКА, УМРИТЕ, УМРИТЕ ВСЕ. УБЕЙТЕ МЕНЯ УМРИТЕ, УМРИТЕ, УБЕЙТЕ! - его речь больше не предоставляет собой ничего адекватного или осмысленного. Теперь это набор слов, потерявший смысл и хоть какое-то значение. Сано ломается полностью. Чтобы угомонить его, приходиться вызывать врачей и вновь вкалывать лошадиную дозу успокоительного. По логике, с медицинской точки зрения, вводить столь большое количество аппарата опасно, но врачам на это плевать. Убийца не достоин человеческого отношения к себе. От них его клонит в сон и Шини погружается в него, не видя ничего, кроме темноты... *** Такеоми чувствует себя потерянно, когда останавливается перед зданием суда. Вакаса мнется где-то позади, до сих пор пребывая в состоянии шока и неверия. По правде говоря, Акаши и сам не верил... Не верил, если бы собственными глазами не увидел того ужаса, что предстал перед ним. По правде говоря, до сих пор верить в это не хотелось... Ведь он столько знал его и... Кио бы мог подумать, что это произошло. И совсем не важно, что Шини предупреждал его об этом... Преступлении. Но ведь Акаши не знал, что он всерьёз это говорил. Последние дни выдались очень тяжкими вот он и подумал, что у Шини просто нервы подводят... А вышло все совсем иначе. - Пошли... - хрипит Имауши, чрезвычайно медленно поднимаясь по ступенькам к дверям суда. Ему тяжело... Всем им тяжело. Командир, что был стоп-рычагом их группировке, человек, что мог вытерпеть все дерьмо и его же контролировать, недавно, глубокой ночью, сошел с ума и прирезал всю свою семью... Такеоми никогда не забудет того Шини, которого вывели из дома. Ведь человек, что предстал пред ним уже не являлся тем, кого он помнил. Окровавленный с ног до головы, лохматый и дерганый, шел согнувшись в три погибели. А когда же тот поднял лицо... Акаши чуть не вырвало от понимания того, что все стало просто чрезвычайно плохо и что более не будет никогда так, как было. Больше ничего не будет как прежде… И от этого он готов был волосы на себе рвать. Стеклянные и покрасневшие глаза, что состояли исключительно из безумия и какого-то отчаяния, выцепили его из толпы. Бледный Сано с улыбкой на лице кричал ему охрипшим голосом... А ведь буквально днем, он пил вместе с ним в гостиной. Буквально днем случился инцидент с Санзу... Буквально днем все было более или менее в норме, не считая травмированного Харучиё... А теперь идет суд над убийцей и бывшем товарище. Такоеми было отвратительно от этого человека, что так хладнокровно прирезал собственную семью. Нет, ему не было жаль Сано, ведь это уже совершенно другой человек... А сейчас... Сейчас он идет вслед за Имауши, который был в плохом состоянии. Прошло две недели с той резни, а он до сих пор отходит от этого страшного известия... Все они до сих пор отходят от него. Как за одну ночь все превратилось в кошмар?.. Переступая порог суда, Акаши ежиться. Он чувствует неясное давление в этих стенах, пусть и судят не его. В этих же коридорах холодно, пусто и серо. Находиться здесь очень трудно морально. Он чувствует, как поджилки дрожат, хотя, судить то все же буду не его... Но это не отменят того факта, что он хочет выбраться отсюда как можно скорее. Вакаса примерно в таком же состоянии, за исключением того, что его может скоро вырвать на пол. Такоеми сжимает его плече, мол, крепись, хотя сам хочет сбежать отсюда. Лишь бы не видеть то, во что превратился Шиничиро. Они заходят в зал самыми последними. Все уже сидят на своих местах и остается только дождаться того, как служащие выведут... Подсудимого. Они садятся на холодные стулья, с которых хочется вскочить и позорно вскрикнуть от этого мороза, но ни Такеоми и уж тем более Ваксам ничего не предпринимают. Они сидят в толпе людей, но кажется, словно это не горячая плоть и кожа рядом, а куски батона, что заключили в себе все холода. - Какой кошмар, какой кошмар! - бурчит рядом женщина лет сорок. Акаши сразу ее узнает. Она живёт напротив дома Сано - Представляешь, сплю себе, никого не трогаю, а тут на, крик на улице! Думаю мол, опять шпана с ума сходит, ложусь спать дальше и потом как сирена заверещит и мигалки сквозь шторы слепят! Сначала я боялась показаться на улице, потом ладно, вышла и гляжу, старшего из внучат Сано ведут!.. Скотина такая. Его растили-растили, любили, лелеяли, а он что? А он что?! Всю семью убил! А детей-то за что... Детей за что? Такеоми сжимает кулаки. Он злится. Злится на то, как эта старуха что-то причитает и возникает. Но молчит и на перебивает ее. Ведь права. - ... Кошмар... - другая тетка, сжимается чуть, прикрывает рот. Она намеревается что-то тоже сказать далее, но звучит стук деревянного молоточка. - Всем встать, суд идет. Все присутствующие поднимаются с мест. Наступает гробовая тишина, которую прерываеи судья. - Привести задержанного... Не проходит и минуты, как двери открывают, совсем не те, в которые вошли Вакаса и Таеоми. Шаги трех пар ног оглушают всех, кто есть в зале. Такеоми не находил в себе смелости поднять взгляд сразу. Он делает это лишь тогда, когда Сано заводят в маленькую клетку, похожую на загон для обезьян, и садят на лавку, ведь тот не может стоять. Когда взгляд Акаши впивается в Шиничиро, то первый выдыхает судорожно, чувствуя, как пальцы подрагивают. Он не узнает этого человека. Перед ним словно кто-то другой. Кто-то, кто потерял все человеческое и при этом имеет поразительную схожесть с Сано... Человек перед залом суда кажется таким маленьким, что на глазах наворачиваются слезы от жалости. Это прямом смысле одна кожа да кости, на которых висят широкие тканевые штаны зеленого цвета и белая кофта. Руки в наручниках кажутся такими маленькими, что наверно без проблем будет освободиться от них, просто вытащив их из кандалов. Впалые щеки до невозможности, покрытые густой щетиной, создают впечатление, словно этого человека выловили где-то в лесу и притащили в суд. Особенно это ощущение создают отросшие и косматые волосы, что стали грязными, засаленными и отвратными на человеческий глаз. Губы этого человека бледные, за исключением того, что всех их покрывают красные ранки, иными словами трещинки из немногих слегка сочится кровь, которую тут же слизывают. Неясно, от чего они такие. От обезвоживания, самоповреждения или чего другого. Да и это не важно было никому. Всех более интересовала ухмылка, играющая на них, что растягивалась в полноценную улыбку. Акаши поднял взгляд выше и встретится с глазами Сано. Он в который раз убедился, что это совершенно чужой и незнакомый ему человек. Эти самые глаза, чуть скрытые волосами, смотрели него, не отрываясь. Они были красными, раздражёнными. Под ними пролегали просто гигантские черные мешки, а сама бледность кожи лица наводила некоторый ужас. В глазах этого человека не было даже намека на проблеск разума. Только опасность таилась там. Нет. Не так. Безумие так и переливалось, как бы призывая всех смотреть и смотреть на них. 《Смотрите! Смотрите не меня! Смотрите на то, что вы, бесхребетные ушлепки, так боитесь! Смотрите, как пал безумец. Смотрите на это безумие и поймите, что вы такие такие же. Вы точно такие же... 》- кричали впадины, не отрываясь от Акаши. Такеоми не выдержал и отвел взгляд. От человека, что сплотил всех отбитых ублюдков, сияющий ярче солнца, не осталось и следа. Теперь это кто-то другой. Заметив, что Имауши трясется, Акаши сжимает запястье друга, который стал бледным. Конечно, не бледнее Сано, но все же... - Держись - шепчет Такеоми, до конца не понимая, относятся ли слова эти Имауши или все же ему?.. *** Сано смотрел неотрывно на предателя. На самом деле он даже ни о чем в принципе и не думал, кроме того, как сдохнуть. Дни слились в нескончаемый свет и тьму, а безумие и вовсе все накрывало разум, не давая сосредоточиться. Сколько же прошло дней для него было загадкой. Кто к нему приходил за это время было неизвестно. Что же за все это время он делал, Сано тоже уже не помнил. Он даже уже толком и не помнил, как говорить, насколько бы глупо это не звучало. Ему не позволяли этого делать. Нет, он помнил вопросы, что ему задавали, но что именно они означали понять так и не смог. Ему разрешали говорить, но кое-кто запрещал, сдавливая глотку. Можно было бы подумать, чего бояться? Самое страшное - смерть, но и то оно утратило то пугающую неизвестность. Так что же может быть хуже ее? Ненавистные глаза убитого брата, смотрящие на него из темных углов и его детские ладошки, что замораживают кожу прямо сейчас. Молчи. Нет, он не слышит голоса этого загробного, что по логике и физике должен отражаться от стен зала суда. Он звучит в голове, звеня оглушающе. Сано понимает, что это бред и всего этого нет на самом деле. Но от этого факта и не лучше. Проверять то, что может быть если он все же нарушит запрет Шини не желает. Ему хватает лишь того, что брат где-то рядом, как бы он и не боялся его же. Лишь бы не быть одному и не позволить той мрази приблизится к нему. А так, его младший отпугивает эту мутерню, так что он более и не желает ничего. А нет, было бы неплохо умереть. Но и это поправимо. Сейчас идет суд, а он, можно сказать, убийца. И речь не только о семье... Кривя душой Сано признает, что за время безумной дымки он угандошил еще парочку людей по стечению некоторых обстоятельств. Не хотел, но пришлось. А как он помнит, в их стране с этим все серьозно. Либо пожизненно, либо казнь через электрический стул или смертельную инъекцию. Было прекрасно, если бы это был последний вариант, но и первый не так плох. Вот запрут его в камере, он и убьет себя чем-нибудь. Способов на самом деле много. Начиная с заталкивания наволочки или рубашки в горло, чтобы он к херам задохнулся, заканчивая откусыванием языка. Раньше он не мог из-за сильного надзора над ним и любой потуг с суицидом пресекали транквилизаторами, а там он сможет воплотить хоть что-нибудь. Лишь бы дождаться. Молчи.( Шёпот громче и Сано сжимает зубы в оскале, чтобы не даже словечко не вырвалось после того, как он еле заметно дернулся, увидев отвращение на лице Акаши. Как, сука, он смеет вообще... Но ледяные прикосновения его немного успокаивают. С каких пор он считает нормой слышать мертвого и чувствовать его руки на свое шее? На счет последнего уже не ебет всей душой, а на счет первого это произошло внезапно. Просто чувство одиночество было так мучительно, что голова стала подкидывать приятные плюшки. Страшно, но все же спасибо. Суд идет мимо него, но он и не против. Лишь бы дождаться решения и все. Все будет кончено. Он сможет начать сначала и все исправить. Сано уже давно понял, что события начали меняться после каждого возвращения. Взять ту же битву с "Всадником", которую он, сука, не помнит. И то, что Ма... Младший был в плену. Может быть, из-за них крышу и сорвало у Манджиро и тот перехерачил семью... Все может быть. - ... вынес решение о том, что подозреваемый Шиничиро Сано является виновным в... Молчи. Ладошки накрывают потрескавшиеся губы. Он блаженно прикрывает глаза и оставляет невесомые поцелуи на них, лишь бы они не пропали… Лишь бы были с ним чуть дольше, и пустота в грудной клетке заполнилась ими. Сано был готов на все, ради этого. - ... по-справедливому решение выносится срок заключения от... Молчи. - ... но в ходе медицинской экспертизы было выяснено, что Шиничиро Сано является невменяемым и душевно больным человеком... Молчи. Холод пробирает до костей. - ... заключение на срок от пятидесяти, до шестидесяти семи лет заменяется на лечение в психиатрическом учреждении, где будут проводиться дальнейшее наблюдения... "Что?" - хочется закричать, но пальцы зажимают рот сильнее, до боли, лишь бы он не говорил. МОЛЧИ! - ... решение суда привести незамедлительно в действие... Звенит ключами какая-то тетка в юбке. Решетчатая дверь ударятся об другие прутья и это все заставляет пойти голову кругом. Его хватают под руки и вздергивают с лавочки, вытаскивая в коридор. Сано едва ли успевает следить за происходящим вокруг. Его мозг перестает справляться с информацией вокруг него давно и сейчас он лишь может бессильно наблюдать за тем, что творят с его телом. Тот момент, когда он оказывается на улице Сано пропускает. Грузовичек? Легковушка? Что это ,блять, с красным крестом ждет его. Ему на встречу идут два мед брата с серьёзным лицом и его передают из рук в руки. Совсем не церемонясь Шини запихивают в салон, больше похожий на помойку, так и не расстегнув наручники. Шини бросает последний взгляд на Акаши и Имауши, что все это время следователи за ним. На их глазах продолжает играть отвращение, а Сано продолжает улыбаться. "Да сгорите же вы заживо" - мелькает мысль и дверь перед ним закрывается. Молчи. Он не боится, что ожидания себя не оправдали. Ничего страшно, вот привезут его в больничку, закинут в какую-то палату там он себя под шумок как-нибудь, да и придушит. Все под контролем... - Слышь, че это он пялит так стремно? - один из медбратов кривиться, смотря на него. - Я ебу? Не наше это дело вообще. Сказали привезти, значит привезем... А дальше вновь пробел, которых стало так много, что Сано даже и не знает, засыпает ли он по среди дня от нехуй делать или это что-то с его больной головой? Но и это его не волнует, сейчас цепкие ручонки хватают под подмышки и вытаскивают из машинки, где гремит хуже, чем в марширутке. Его волокут к дверям трехэтажного здания, что все потерто и, кажется, обваливается. Но не ему ли похуй? В самом же здании было куда хуже, чем он выглядел снаружи. Запах прелой мочи, едкой хлорки и каких-то таблеток перемешался меж собой, создавая смесь чего-то ядреного и просто отвратительного. Полы все скрипучее. Шаг - крип, шаг - скрип, еще шаг - скрип. Стены побитые. На них нарисованы каракули фломастерами, где-то какие-то пятна не отмывающиеся по всей видимости, а где-то и вовсе кусок обоев на скотч прихерачен. Кошмар, но... Плевать. Его затолкали в какую-то комнату, где стоят одинокие диванчик. Два медбрата переглянувшись скривлюсь в лице в очередной раз и начали дергано срывать с Сано одежду и натягивая на него больничную, что представляла из себя широкие штаны, которые были заштопаны не единили и майку-алкоголичку в несняых пятнах. Сано не сопротивлялся, когда с ним это проворачивали, но когнате же он увидел неясный кусок ткани с ремнями и застёжками, то покрылся холодным потом и сделал шаг назад, но его держали крепко. Осознание приходило так же медленно, как и голоса бугаев. - Не дергайся, если не хочешь, чтобы тебя в пол впечатали. Хотя, насколько знаю, тебе не в первой. - Да что ты с ним возишься, видишь же, что нихера не понимает. Давай быстрее закончим с этой херней и пойдем уже в дежурную. Так как раз водку кто-то притащил. Сано попытался увернуться от руки, что тянулась к нему, но слабость не позволила. Его без проблем схватили и заломили руки по новой, уже без наручников. Ткань мягкая на ощупь и тягучая, словно змея обхватила его туловище, надёжно удерживая, чтобы он точно не смог хоть как-то навредить себе. Паника накрыла его с головой. Он открыо было рот, чтобы закричать, но шепот внутри головы остановил его. Молчи. Он не мог сопротивляться никому. Так что не прошло и десяти минут, как руки стянуты и зафиксированы этой тряпкой с ремнями. Шиничиро в очередной раз вздернули и повели по коридорам в палату. Он чувствовал себя каким-то загнанным животным, которого ведут на убой. Нужно радоваться, но беспокойство и паника его не оставляли. Из-за дверей узким окошечками торчали руки нагих же заключённых(*( ,как и он. Смех, крики, плачь и прочее лилось ему в уши, словно какая-то музыка, что заставляла его трястись всем телом. Шанс на побег или суицид был давно проебан им и сейчас он понимал это лучше всех. Особенно, когда палата представила из себя мягкую комнату. На потолке, полу и стенах была прикреплена или прибита мягкая обивка, что не позволяв нанести себя никакой вред. Эта хуйня поглотила бы весь удар. Это тоже самое, что биться о подушку, желая пробить себе черепушку. Слезы отчаяния затопили глаза и увлажнили щеки. Грубым движением руки его толкнули вновь в комнату и Сано упал на спину, не почувствовал абсолютно никакого удара. Мягкая обивка поглотил все. Молчи. Шепчет голос, но Сано чувствует, как контроль над собственным телом и разумом теряется. - Кормить тебя будут три раза в день. Душ раз в неделю. Туалет каждые четыре часа... Знаешь, наверно было бы лучше, если бы ты вены вскрыл себе еще в больнице после ареста. Ты здесь на пожизненно, чтобы в суде не сказали, а обращения хорошего тебе не видать... Интересно, ты скопытишься быстрее от местной еды или загнешься от препаратов? - Тебе не надоело говорить с шизиком? Он же один хер не понимает. - Ну да. Сам похоже тоже уже с ума схожу. Пошли быстрее, пока ебу совсем не дал. Дверь захлопнулась. Этот кусок железа с мягкой обивкой внутри, в его теперь комнате, был сплошной. Без окошечек, замочных скважин и прочего. Молчи. Сано сжал пальцы на ногах, пытаясь подавить всхлипы. Молчи! Он правда пытался... Столько раз пытался и все безрезультатно. Молчи!!! Крик вырвался, хотя Сано сам того до конца и не понимал. Он не отражался от стен, нет, совсем нет, те поглощали даже его ор. Детские ладони накрыли его глаза, но сквозь щели пальце, Сано видел силуэт пред собой. Силуэт с перепачканным в крови одеждой и передавленной шеей. Лица, к сожалению или радости, Шини не видал, ведь пальцы все же закрывали полноценный обзор. Заткнись! Гневный шёпот все так же в его голове и Сано затыкается, хватая ртом воздух. Он было хотел откусить язык, но уже крик его прерывает. НЕ СМЕЙ! И Сано слушается… Не смея нарушить запрет. Он не может убить себя, не может исправить хоть что-то. Теперь он обречён гнить в психушке, с мертвым братом в голове. Наверное, было бы лучше, если бы он и вовсе не рождался... *** Отходя от очередного транквилизатора или таблеток, Шини уже и не ебет чем его пичкают, он пытается сжать пальцы. Получается плохо, но все же те еще поддаются его воле. Кажется сейчас день. Санитар врывается в палату без стука, как и всегда. На лице мужчины привычное отвращение. Он держит в руках стакан с водой, набранный из-под крана, ведь вкус у нее мерзкий, пока в другой руке держит горсть таблеток. Громко ругаясь, он приближается к Шини, что не был закован в усмирительную рубашку или, иными словами, тряпку, как он ее именовал. Она уже давненько перестала быть необходимой, ведь Сано даже стоять самостоятельно не в силах или поднять руку, так что смысл от нее? Тем не менее его все так же держат в этой мягкой палате. Видимо из принципа. - Открывай рот шире- рычит санитар, зло стреляя в него глазами. Сано не выполняет приказа. Много на самом деле причин. Слабость самая главная из всех. Да и он не собирается быть послушным. Пусть помучается, психует, ибо нехер было вчера опрокидывать на него поднос с каким-то бульоном, а потом с руганью тащит его в ванную и обливать ледяной водой. Сам виноват, ушлепок. Санитар же злиться все больше. Шини видит, как набухает венка на шее и тот, кажется, хочет ударить его, но не делает этого. Сегодня приедут ебучие следователи и лишние увечья приведут к лишним вопросам. Мужчина резко хватает за лицо Шини и давит на скулы, заставляя разжать сведенные челюсти. В рот ему пихают горсть таблеток, и вливают насильно воду. Затем резкий удар в живот, синяков не будет видно и Шини на рефлексах начинает глотать, чтобы вобрать воздуха и после закашляться. Проверенная схема. Ему не дают подавиться и самолично удушиться. Каждый прием таблеток - это маленькое сопротивление зверским санитарам и новые синяки больному. Молодец. Звучит голос, когда мужчина выходит из палаты и топает по коридору прочь. Шиничиро чувствует, как его начинает вести спустя буквально пару минут, но он не сопротивляется. В этом нет никакого смысла, он так только потратит лишнюю энергию и не более. Ему не дают полноценно бодрствовать. Как только действие предыдущих препаратов заканчивается, то к нему тут же прибегают и пихают новые. Под ними не то, чтобы двигаться трудно, тут даже думать тяжело! Чувствуя, как в груди начинает скрести, а дыхание потихоньку сбивается, Шини замечет и ощущает, как к нему со спины кто-то прислоняется боком. Долго догадываться не нужно, кто же решил нарушить его одиночество. Спокойно. Привычный приказ, но Шини даже и не собирается его нарушать. Страх присутствия метрового более не пугал. Он, наоборот, радовал. И сейчас он правда успокаивается. Здесь, где стены и звенящая тишина, которую ты сам и прерываешь твои единственные компаньоны. Санитары, что относятся к тебе как к животному и не принимают вовсе за человека появляются мимолетно, оставляя тебя одного со своим безумием, чувствуешь себя как никогда одиноко. С тобой не говорят, лишь отдают короткие приказы, покидая на неопределенный срок, до нового приема таблеток или еще какой дряни. Да что уж говорить, ты с сам с собой говорить не можешь, ведь запреты так и продолжают звучать. Он мог бы прекратить эти мучения уже давно, но… Майки рядом. Майки рядом с ним и большего ему не надо… Шиничиро добровольно оставался там и добровольно терпел все побои санитаров. Ведь Майки с ним и ничего больше не было важно. Но этого ничего страшного. Самое главное чувствовать холод за своей спиной и тихий шепот в голове, чтобы ощутить, что ты не один. Слыша голос, что сидит с каждым днем все меньше и меньше с тобой, Шиничиро чувствует новый вид безысходности. Он был готов отдать все, что только угодно, лишь бы Майки его не оставлял. Лишь бы был с ним как можно дольше, своим присутствием стирая страх одиночества и всего того, что было и будет. А будет ли?.. Препараты действуют с каждой минутой все сильнее. Уже ясно соображать не в его силах. Вот ощущения холода за спиной пропадает и Шини хлопает челюстью, будто рыба,выброшенная на сушу. Молчи... И Сано чувствует, как присутствие Манджиро пропадает. Он больше не чувствует его рядом и от того в груди все щемит, а слезы раздражают глаза. Сейчас он закусывает губу, чтобы не издать и звука, оставаясь в этой тишине совсем один. Шини позволяет таблеткам взять вверх над ним и он чувствует, как граница меж беспамятностью и осознанностью стираются. Он ожидает того мгновения, когда брат вернётся и спасет его из этого тотального безумия... *** Это происходит неожиданно. Будучи во власти всепоглощающей пустоты, в палату врывается мужчины. Нет, это не санитары, а уполномоченные свиньи, что хватают его за руки и тащат на выход. Препараты до сих пор действуют. Не известно, сколько прошло времени с того момента, когда Майки пропал. Возможно час, а может и все шесть, Сано не знал. Но тем не менее, пусть его мыслительные способности снизились на чрезвычайно низкий уровень, он продолжает чувствовать себя не уверенно. Ему тяжело дышать и пальцы трясутся, когда он понимает, что привычные стены палаты давно позади и территория, на которой он оказался ему лишь отдалённо знакома. Он дергано оборачивается по стороннем, пытаясь зацепить кусочек тела брата, чтобы понять, что он не один, но увы... Его нет. Шини поджимает губы, еле переставляя ногами, мысленно продолжая звать брата, чтобы тот пришел и вцепился в него мертвой хваткой. Лишь бы не быть одному... Его тело затаскивают в какой-то кабинет, где стоит стол и два стула. На самом деле он уже и забыл, как те выглядят, но не это важно. Его сбрасывают на стул, держа руки на подлокотниках и после пристёгивают к ним ремнями, чтобы в крайнем случае не попытался навредить кому-нибудь. Хотя, какой навредить, он стоять сам не может, а тут... Проходит еще какое-то время, и железная дверь открывается. В нее входит какой-то мужик, в белом и длинном халате, да усаживается на против него. - Добрый вечер, Шиничиро Сано - голос бьет по ушам, а названный вздрагивает. К нему уже давно не обращались по полному имени и уд тем более не здоровались. И вот теперь, услышав, ему кажется это не привычным и каким-то неправильным. Хочется сбежать от сюда, но он не может. А что вообще он может?.. -... Как вы себя чувствуете? - на дождавшись ответа, мужчина продолжает его допытывать своими ненужными вопросами. На кой черт он вообще до него докопался? - Хорошо, не будем терять времени на разговоры и перейдём сразу к делу. Я здесь, чтобы провести небольшой тест для маленькой справочки. Я буду задавать вам вопросы, а вы... Кивайте или как-то иначе подавайте знак, что вы меня слышите, хорошо? Сано еле заметно кивает. - Отлично. Вы принимаете все таблетки, которые вам дают? Кивок. Мужчина что-то отмечает в своих бумажках, но Сано на следит и даже не пытается. Так, просто в глаза попала и не более. - Вы спите хорошо? Шини задумывается. А... Он когда в последний раз спал?.. Постоянно находясь на таблетках, он пребывает в потерянном состоянии. Сано не может определить сон от препаратов ли это... Точнее, он даже не знает спит ли. Для него все выглядит неоднозначным и неясным. Хочется спрятаться... Где Майки? Врач хмурится, что-то вновь отмечая в своих бумажках. - Аппетит есть? Вы хорошо кушаете? Шиничиро вновь ему не отвечает. Какой уж там аппетит... В него еду пихают насильно, подобно таблеткам. Сама же пища, если раньше была для него мерзкой и горькой, то теперь она просто безвкусна. Да и кормят раз в день, а то и два... Может больше, он не знает. - Шиничиро, вы... Видите что-нибудь странное? Что-нибудь, что не может быть настоящим, но оно вас продолжает преследовать? Молчи. С этим простым шепотом, что бесцветен и абсолютно спокоен, Шини чувствует, как приходит некая ясность. Слезы радости стекают по щекам, а сам он с энтузиазмом, далеко не характерным ему, сжимает губы, чтобы и слова не сказать так точно, да даже звука какого-нибудь не издать! Майки пришёл, его Майки здесь! Теперь, он постарается сделать все, чтобы он остался хоть чуть дольше, совсем чуть дольше! Он так мало просит. Лишь бы брат был рядом и все. На остальное ему плевать. - Вы слышите голоса? Сано кивает. Он не собирается скрывать такую радость! Будучи заключённым уже на продолжительном сроке, находясь под давлением частым и не получая в принципе не какую психологическую помощь и уж тем боле лечении, Шини начинает одолевать слабоумие. Безумие и это самое слабоумие две разные вещи. Он мог быть просто безумным, но понимать элементарные вещи, либо же быть вполне здоровым молодым человеком, но не обладая теми умственными качествами, которые присуще каждому человеку. Препараты в лошадиных дозах пагубно влияют на нервную систему и организм в целом, особенно на деятельность мозга. Так что порой, он впадает в неясное состояние, где все кажется таким простым и легким. - Сколько примерно? Сможете показать на пальцах? Шини слабо улыбается. Конечно, сможет показать. Тут всего-то Майки... Его младший братишка! Ох, как он рад был, когда мама родила его и принесла домой, этот самый пищащий и такой безобидный кулечек. Глядишь на него и умиляешься так... Вот вырастит и станет таким сильным красивым, что девок отбоя не будет... Шини дергается, когда пытается распрямить один палец. Холод, что был с правой стороны, появился так же и с левой. Он мимолетно бросает взгляд на чьи-то сжимающие ему руки ладони и давится воздухом. Из его горла вырывается неясный полуписк-полустон. Детская пижама, залитая кровью бросается в глаза, а шёпот осипший и вовсе заставляет его затрястись на стуле пуще прежнего. Шини?.. Он опять давится. Сердце падает куда-то в пятки. - ...Эма?.. - его голос звучит жалко и так тихо, словно его сейчас ударят за звук, но происходит нечто другое, что заставляет Сано пожалеть вообще о том, что он хоть как-то отвечает врачу и произнес одно единственное словечко, что уже и позабылось. Майки оказывается перед ним неожиданно. Вот, стоит полностью во весь рост перед ним, с перекошенным от гнева лицом. Бледная до невозможного кожа, широко раскрытые впалые глаза, что были мутны как у давно сдохшей рыбы, устремлены только на него. Зубы сжаты и так прям крошатся внутри его рта. И эта шея... Эта синяя, передавленная шея... ЗАМОЛЧИ! НЕ СМЕЙ ГОВОРИТЬ! Кричит он, а Сано весь сжимается, закрывая глаза и опуская голову, трясясь всем телом. - Шиничиро Сано?.. - врач хмуриться - Вы в порядке? НЕ СМЕЙ ГОВОРИТЬ, СЛЫШИШЬ! НЕ СМЕЙ ДАЖЕ РТА СВОЕГО РАСКРЫВАТЬ, УШЛЕПОК! Я ТЕБЕ ГЛАНТЫ ГОЛЫМИ РУКАМИ ПОВЫРЫВАЮ Братик?.. Шини?.. Не игнорируй меня! Шини!!! Сано пытается вырвать руки из оков, чтобы закрыть уши. Слишком много голосов, слишком много всего, он не справляется, голова перегружена! ТОЛЬКО ПОПРОБУЙ РОТ ОТКРЫТЬ И ЕЩЕ ХОТЬ ЧТО-ТО СКАЗАТЬ, ТЫ ПОЖАЛЕШЬ ОБ ЭТОМ, ОЧЕНЬ СИЛЬНО ПОЖАЛЕЕШЬ! - Шиничиро, вам плохо?... Братик... Шини... Здесь холодно... Забери меня домой от сюда, братик! Шини! Он не выдерживает и кричит, дёргаясь на стуле. Голос незнакомца эхом отражается от всех поверхностей, а голоса детей разрываются в голове, увеличивая свою громкость с каждым разом. Сано, чёрт подери, не справляется! Он пропускает тот момент, когда в кабинет вбегают санитары и вкалывает ему что-то в вену. Шини продолжает биться, с каждым мгновением успокаивая все больше и больше. Голоса затихают, оставляя его одного... Он более не обращает ни на что внимания, постепенно проваливаясь, возможно, в первый за последнее время сон. *** К нему приходит посетитель, что не является представителем уполномоченных людей или врачей, лишь раз. Шини не понимает кто это и зачем явился к нему. Ведь как он посмел помешать ему проводить время с застенчивой Эмой?.. Майки то его так и не простил... Является к нему и прячется, где в углах, более не показываясь прямиком на глаза и не прислонясь к нему, нарушая одиночество. - Во что ты превратился... - хрипит голос, но Сано даже не узнаеи кто это и не собирается. Шини, Шини, смотри! Пятнышко почти оттерлось Восклицает Эма сбоку от него, но он не поворачивает к ней голову, лишь искоса наблюдает за маленькой фигуркой, слегка улыбаясь, боясь спугнуть. Так уже было, только он поворачивает к ней голову, как та пропадает. Ну тут он ничего поделать не может, она ведь все же маленькая девочка, конечно после долгой разлуки с братом она будет стесняться... Собеседник же, а если уж говорить прямо, помеха, которая так настойчиво мешает ему проводить время с сестрой, не подходил к нему, стараясь держаться на расстоянии. Но это только на руку. Сано сидит безвольно у стены, опустив голову. - Где тот командир "Черных Драконов", за которым шли, не боясь попасть на лезвие ножа? Где тот человек, что сражался с нами бок о бок, хотя драться то толком, сука, не умел?! Где этот человек, а, Шиничиро?! - голос прибывшего срывается на высокие ноты, собираясь перейти не то в плачь, не то в крик. Не отвечай ему. Перебесится и уйдет. Шини дергается, бросая мимолетный взгляд на фигурку в углу. Майки стоит там в полный рост и неотрывно пялиться на чужака. - После твоего ухода "Черные Драконы" распались... - продолжает человек, уже более или менее успокоившись, но голос все равно предательски дрожит- Каждый побрел туда, куда глаза глядят... Такеоми... Такеоми умер пару дней назад... Сгорел заживо… Шини, смотри! Я пятно оттерла, теперь куда лучше смотрится, скажи ведь! Чужой, глядя на то, что с ним беседу даже не собираются начать, поджимает губы и все смотрит на Шиничиро. - ... Зачем... Зачем ты их убил?.. Если бы... Если бы ты только этого не сделал, то все было бы лучше?.. Такеоми бы не похитили и не сожгли, группировка не распалась бы... Все были бы счастливы... Если бы... Только если бы... - Время вышло, на выход - санитар заглянул в палату, стреляя глазами в двух парней. Чужак шмыгнул носом, уходя и более не оборачиваясь. Лишь напоследок бросил: - Бывай... Шиничиро - и скрылся с концами. Дверь захлопнулась, оставляя его наедине с младшими. Шини, тут еще столько пятен! Какой кошмар!( Сама ты кошмар, тебе хоть оттирай, хоть нет, ничего не изменится Тебя никто не спрашивал, идиот!( Сама идиотка! Шиничиро посматривал на них, улыбаясь все шире. Младшие как обычно начали ругаться между собой, не обращай внимания ни на что. А что до Сано... То он с улыбкой слушал их пустой разговор, думая, кто же этот чужак. Лишь потом, когда младшие растворились в воздухе, оставив его одного, Шини понял, что это был Имауши. Очень уставший, худой и весьма повзрослевший Имауши... *** Шини-и-и, ну шини-и-и-и, поговори со мной! Майки опять строит из себя индюка напущенного! Шиничиро не отвечает ей. Лишь кое как двигает рукой, кладя на свои костлявые пальцы на сжатый кулачок сестры. Ее кожа такая холодная, словно она зимой под лед провалилась и домой прибежала скорее греться. Ну Шини-и-и-и! Голос сестры начинает срываться на более высокие нотки, та сердиться из-за того, что второй брат ее тоже игнорирует и не отвечает ей, но Сано даже если бы хотел, то не стал бы говорить с ней, сколько бы та не требовала. Хоть он сестру стал видеть и с небольшим отрывом от Манджиро, но у первого было больше власти над Шини, чем у второй младшей. Несомненно, просьбы/приказы Эмы Шини тоже выполнял, если те не шли наперекор Майки, но если так и случалось, то ему приходилось игнорировать ее. Шини не хочет говорить со мной? Ее голос начинал звучать более требовательно, уже со стальными нотками и легким разочарованием. Но Сано молчал. Ему приходилось это делать. Ну тогда и сиди тут один! Холодная рука пропала из под его теплых пальцев и Сано дергается вслед за ней, но не удерживается и заваливается на бок. Мгновенно присутствие сестры пропадает, а Шиничиро поджимает губу, начиная слегка трястись, не в силах привстать. На глазах начинают наворачиваться предательское слезы, кодов он слышит Майки. Не смей реветь. Ты же взрослый! Так какого черта каждый день ревешь?! И он правда перестает плакать. Шинт лишь недоуменно хлопает глазами, смотря на кусочек оголённой стопы Майки, что стоит где-то за полем его зрения. Слышится некий шорох и ребенок усаживается где-то за ним. Шини чувствует, как пальцы брата касаются его отросших волос, перебирая и слегка оттягивают пряди. Но Сано не против. Он лишь блаженно прикрывает глаза, наслаждаясь присутствием родственника. В последнее время Эма и Майки странно себя ведут. Они приходят по очереди и их речь становится все более продолжительнее и продолжительнее. Редко брошенные слова перерастают в предложения и некие монологи. Порой они приходят вместе и лишь иногда перебрасываются друг с другом парой рубленых фраз, после не обращая внимания, словно не видят опять же друг друга. Да вот только Шини плевать. Он не один, значит все хорошо, а те сами потом как-то помирятся. Ты же помнишь, что нельзя говорить, да? Ты должен молчать. Ты же выполнишь это да, брат Сано кивает, слегка улыбаясь. Он выполнит все, чего только пожелает Майки и практически все, что захочет Эма. Лишь бы те не оставляли его и были рядом. Молодец. И Шиничиро опять кивает, смотря куда-то в стену из полуприкрытых ресниц. В такие минуты, когда парень чувствует всем своим нутром присутствие младшего брата, и как-то отдалено сестры, он ощущает себя по-настоящему счастливым. Он словно дома, на заднем дворе лежит и нежится под жарким солнышком, пока младшие сидят с ним рядом, о чем-то тихо споря, либо о чем-то переговариваясь, чтобы не потревожить старшего. Но... Он ведь и так дома, так какие могут быть мысли?.. Кто-то чужой идет. Рычит Майки, резко вскакивая и пропадая. Шини напугано пытается подняться, но ни руки, ни ноги не слушаются. Он явно ощущает опасность и должен защитить младших, но не может встать. В чем же дело?.. Шаги, что сперва отдалено слышались, замирают перед дверью и после та открывается. На пороге стоит какой-то мужчина. Он кивает и в палату забегают еще двое, что в грубой манере подхватывают Сано и усаживают у стены, прислонив спиной. Сано потеряно оглядывается на их, не понимая ничего. "Где Майки и Эма?" - задаётся он вопросом, когда санитары выходят из палаты, оставляя его одного с каким-то мужчиной. Он усаживается перед Сано по-турецки скрестив ноги и глядит на него, с легкой улыбкой. - Здравствуй, Шиничиро. Ты помнишь меня? Мы с тобой виделись когда-то. Ты еще сознание потерял. Сано в замешательстве. Виделись? Сознание потерял? Дай ему понять, что нет. Шепчет голос Майки, где-то со стороны. Шини отрицательно качает головой, продолжая сканировать взглядом незнакомца, у которого на лице дрогнул мускул, но маска-улыбка так с него и не слетела. - Жаль. Но ничего страшного. Я сейчас буду задавать вопросы, отвечайте на них честно, пожалуйста, мы договорились?.. Майки ничего не сказал, поэтому Шини едва качнул головой, в знак согласия. - Отлично. Как ваше самочувствие, вы хорошо себя ощущаете? Вновь тишина и Шини делает неуверенный кивок. Он в полном порядке. Только тело какое-то вялое в последнее время... Но это ничего, видимо плохо спал. - Вам все так же не разрешают говорить? Скажи да! Майки такой бука, пусть знают, что он плохой ребенок! Шини даже вздрагивает от того, как Эма резко появилась рядом с ним. Взглянув на нее, он видит ее в полный рост, но лишь с бока. Ее лицо скрыто растрёпанными волосами. Врач следует за его взглядом, но ничего не говорит, лишь прищуривает глаза. Сано делает кивок. - Один голос? Отрицательный кивок. - Их несколько? Он очень сильно медлит, но в итоге делает положительный кивок. - Шиничиро, понимаете ли... Это здание попадает под скорый снос, вы будите переведены в другую больницу, но в какую именно, будет зависеть от ваших ответов, поэтому постарайтесь сосредоточиться как можно сильнее, хорошо? Кивок, хотя он ничего не понял. - Хорошо, очень хорошо. Прошу прощения за то, что сейчас, возможно, я переворошу ваши старые раны душевные, но без этого никак. От меня требует это полиция. Скажите пожалуйста, вы помните свою семью? Кончено Сано помнит, как их можно забыть? Поэтому он кивает уверенней. К тому же, Майки и Эма рядом, какие еще могут быть вопросы?! - ... Другой вопрос. Это вы убили свою семью? Сано словно окатывает ледяной водой. Убили? Он что ли? Как такое возможно? Он ни за что бы даже руку на младших не поднял, а тут говорит, что он убил их? Как… Как он вообще мог! Эма и Майки ведь рядом, так какой убил? Он с ума сошел, этот мужчина?! Дыхание начинает сбиваться от панических мыслей, пока холодные руки не обвили его шею. С боку Сано видит Эму, что лбом прижалась к его виску. Майки же сидит вплотную с другой стороны, рукой держась за его предплечье. Нет. Хором говорят дети и Шиничиро отрицательно качает головой. Дядька видать совсем с сошел, не видит, что ли брата и сестру рядом? Но жаль, что все было не так просто. Если бы только Сано был в своем уме, то понял бы, что этому мужчине только и требовалось, что доказать тот факт, который подтверждал бы невменяемость Шини. Глаза мужчины прищурены, а в них бегают черти. Ему глубоко плевать на то, хорошо ли чувствует себя Сано или нет. Ему лишь важно то, что он находится не в ясном уме. - Хорошо, благодарю вас за честные ответы. Думаю, вас переправят в другое место течении пары дней. На этом он вскакивает и скрывается за вновь закрывшейся дверью. Дети не отпускает Шини еще продолжительное время. *** За ним приходят без предупреждения. Шиничиро сидит в углу мягкой комнаты, опустив вниз взгляд. Эма и Майкт куда-то ушли. Видит бог, он не хотел их отпускать даже на метр от себя, но младшие успели сбежать до того, как старший смог что-то сделать. И вот, дверь распахивается, а перед ним стоят два санитара. Два чужака, что постоянно скармливают ему что-то невкусное и тем самым заставляя младших находится от него на расстоянии. Если бы он не болел, то врезал бы им разочек, но увы, сейчас он болен. Так объясняет Эма. Ох, его младшая сестренка, что переживает за него так, словно он самое драгоценное в мире. Она говорила, что Шини подхватил какой-то вирус на улице и теперь его лечат необычным способом. Вопросов он не ей не задал бы и при всем желание, просто взял и поверил, ведь сестра не могла врать. Не могла же, да?.. - Поднимай его, он не ходячий. Его вздергивают грубо за подмышки и тащат... Тащат, тащат, тащат, тащат, тащат, тащат, тащат, тащат, тащат, тащат, тащат, тащат, тащат, тащат, тащат, тащат, тащат, тащат, тащат, тащат, тащат, тащат. Шини растеряно оборачивается по сторонам, с нарастающей паникой. Куда его ведут?... А как же Эма и Майки?! Где они?! Они же дети, они могли заблудиться где-то здесь и точно его потеряют, если не обнаружат в его палате. Он не может уйти без них, он должен найти их! Шиничиро начинает мычать, стреляя глазами то в одного мужчину, то в другого. - М! Ы-ы-ы-ым! Ы-ым-м-ы! - Чего он разбушевался? Ты не колол ему что ли ничего? - Колол, час прошел, действие не должно было пройти. - Может повторить дозу? Глаза начинает щипать. Почему он его не понимают?! Он должен найти брата и сестру! Должен найти! Но ему не позволяют. Вытащив на улицу парня, Санитары направляются к машине. А Шиничиро сжимается, стараясь превратиться в маленькую пылинку и затеряться где-нибудь. Улица... Здесь... Страшно. Слишком все большое, слишком всего много, он хочет назад, он черт возьми хочет назад! Где Эма и Майки, он хочет туда! Но его мнение не интересно никому. Силой Шини заталкивают в машину и увозят. Лишь отдалено он припоминает, что когда он входил сюда, и когда выходил внешний вид разный. Та скамейка у входа стала еще более облезлой, а та тропинка заросла полностью. Но это все отдалённо, его больше волнует то, где младшие. Дорога была долгой, как он мог понять. Его не связывали никак, не ограничивали в свободе, ведь от этого не было просто смысла. Все потеряло смысл, ведь младшие пропали. Шини выдёргивают из машины. Ему не дают оглядываться по странам и толком понять, что происходит. Все превращается в какой-то водоворот, где мелькает мысль лишь о брате и сестре. Приходит в себя он так же неожиданно. Лежа в какой-то кровати, на пропахшей ссаниной и рвотой матрасе, пристегнутый по рукам и ногам. Зачем? Кто знает. Он вертит головой из стороны в сторону, пока взгляд не размывается слезами. Как же так.. А Майки?.. Эма?.. Где они?.. Внутри Сано чувствует, как пустота, что была заполнена родными резко возрастает и чувство того, что он потерял их так же возрастает в геометрической прогрессии. Постоянно отвлечённый родными, он не заострял внимание ни на чем. Для него весь мир сузился на обрывках силуэтах младших и не более. И вот сейчас, когда его выдернули из привычного места, приведя его в потрясения и не имея под боком где-нибудь брата или сестру, Шиничиро начинает медленно вспоминать то, что раньше, казалось, запряталось глубоко в сознании. Он давится воздухом, горло словно перекрывает ему кислород. Картины и ощущения пробирают его насквозь. Это напоминает, словно ему гвозди вбивают в только покрывшие раны корочкой. Те ранят повторно, пробивая насквозь, заставляя чувствовать все еще сильнее, еще отчетливее. Дряхлое тело, в котором погасла жизнь. Паника и надежда, разбитая в предсмертных судорогах девчонки. Ее взгляд полный боли и ужаса, и ее остывающее тело на его руках. Сдавленная детская шея под его пальцами, брыкания, что пытались свалить с себя мучителя. И кровь. Кровь, кровь, кровь, кровь. Ее так много... Так много... Его отражение в безжизненных, рыбьих глазах младшего. Его безумная улыбка, наслаждающаяся смертью, перекошенное лицо от понимания того, что он натворил. Шини кричит, срывая голос. - ЭТО НЕ ПРАВДА, ЭТО НЕ ПРВАДА, ЭТО НЕ ПРАВДА! - после продолжительного молчания голос скрипучий и мерзкий. Он дрыгается, пытаясь прогнать этот кошмар. Он бы не посмел! Он не мог! Не кричи! не кричи, Шиничиро! Холодные ладони закрывают глаза. Темнота заставляет его замереть, а голос заткнуться. Шини, все в порядке, ты чего перепугался так? Сон приснился плохой? Слышится уже с другой стороны и детские ладошки накрывают его сжатые руку. Все проходит мгновенно. Штиль опускается на него. Становится так спокойно, что он забывает обо всем на свете, словно это не он сейчас кричал на протяжении пары десятков минут и это не он стер ремнями кожу себе. Его младшие рядом... Они рядом... Все хорошо, Шини, ты поспи, а мы с Майки побудем рядом. Хорошо? Конечно, хорошо. Хорошо... Он так соскучился по ним за это время. Где же они так долго гуляли?.. Шиничиро засыпает практически мгновенно, убаюканный ледяными прикосновениями. Холодные ладони так и не пропадают с его тела.