Цикл мини-фиков про Ганнибала-подростка

Вернувшись в четверг из школы, Ганнибал завёл мотоцикл в сарай и выжидающе встал у машины, куда загрузил всё необходимое утром, пока Уилл ещё даже не проснулся. Уилл с улыбкой прислонился к дверному косяку. — Не хочешь переодеться? Что-нибудь съесть? Попрощаться с собаками? — Ты сам сказал, что нам предстоит долгая дорога. Лучше выехать как можно раньше, — но Ганнибал всё-таки подошёл к крыльцу, чтобы присесть рядом с собаками и почесать их за ушами. — Да-да, конечно. Очень логично. — Ты надо мной смеёшься. — Немножко. Я рад, что ты так воодушевлён. Я сделал сэндвичи. Сможешь поесть, пока мы будем ехать. — Алана присмотрит за собаками? Уилл кивнул. Ганнибал погладил Уинстона по спине. — В машине хватит места и для них. — В следующий раз. В эту поездку нас ждёт несовместимый с собаками сюрприз. Ганнибал поднял на Уилла взгляд; можно было практически видеть вращающиеся у него в голове шестерёнки, пока он пытался угадать, что это мог быть за сюрприз. — Дать тебе подсказку? — поинтересовался Уилл. — Нет. Пожалуй, я хочу, чтобы это оставалось сюрпризом. Так что, поехали? — Сходи сперва переоденься. Нельзя ехать на природу в школьной униформе. Ганнибал закатил глаза, но послушался. Уилл тоже попрощался с собаками, и уже через десять минут они ехали по шоссе. Съев половину сэндвича с ветчиной и сыром бри, Ганнибал вытащил тетрадь для домашних заданий. — Ты серьёзно? — спросил Уилл. — Тебе же предполагается поощрять мою тягу к учёбе. — Я её поощряю, но не стал бы заставлять тебя учиться в машине. Ганнибал склонился над учебником по тригонометрии. — Я не хочу делать домашнее задание, сидя в палатке. И не хочу, чтобы оно надо мной висело все выходные. Лучше уж разобраться с ним здесь и сейчас. — Ты всегда таким был? Я откладывал свои домашние задания до вечера воскресенья, если только отец не начинал меня насчёт этого пилить. Ганнибал замер, прижав к нижней губе резиновый кончик карандаша. — Нет, не думаю. Я припоминаю, как мой отец злился, потому что я не делал домашние задания. Но они всегда были такими скучными... — А эти — не скучные? — О, разумеется, скучные. Но… Уилл покосился на пассажирское сиденье. Ганнибал смотрел прямо на него, теперь прижав карандашный кончик к подбородку. — Что? — Думаю, поначалу я не хотел, чтобы ты злился. Из-за чего угодно. А потом, когда мне стало казаться, что ты не разозлишься, что бы я ни сделал, я не хотел тебя разочаровать. — Ты меня не разочаруешь, Ганнибал. Даже если никогда больше не станешь делать свои домашние задания по математике. — Вот как? Уилл снова покосился на него. Ганнибал наполовину высунул свой учебник в открытое окошко. — Эй! — Ты же сам только что сказал… — Я могу арестовать тебя за разбрасывание мусора в неположенном месте, знаешь ли. — Точно можешь? У тебя же больше даже нет временного значка. — Это будет гражданский арест, — отозвался Уилл. Он перестал работать на отдел поведенческого анализа примерно через три месяца после того, как забрал к себе Ганнибала. Уиллу и так непросто было найти кого-то, кто присмотрел бы за семёркой собак во время его дальних поездок на сцены преступлений. Он не хотел просить присматривать ещё и за его хмурым, не разговаривающим воспитанником. А кроме того, Уиллу хотелось больше никогда не оставлять Ганнибала одного. — К твоему сведению, учебники стоят денег. — А зря. Они бесполезны. Их стоило бы пустить на растопку нашего походного костра, — Ганнибал убрал тетрадь обратно в машину и закрыл окошко. — Я гораздо больше всего выучил онлайн. Это было правдой. Уилл видел результаты. Уравнения, над которыми работал Ганнибал, намного превосходили его собственный уровень. — Ты, наверное, мог бы сдать все экзамены и окончить школу уже сейчас. — Я не вижу существенных академических преимуществ в том, чтобы пораньше поступить в университет — только социальные неудобства. — С каких это пор тебя начали беспокоить социальные неудобства? — Они меня не беспокоят. О таких вещах я стану думать в университете и медицинской школе, когда люди, с которыми я буду знакомиться, будут полезны мне в качестве будущих профессиональных контактов. — Или друзей, — добавил Уилл. — Мой друг — ты. — Я твой опекун. — А когда я стану взрослым, ты прекратишь со мной любое общение? — Конечно же нет! — Значит, мы станем друзьями, — заключил Ганнибал. — Любые отношения рано или поздно трансформируются или гаснут. Поскольку наши не угаснут, им лучше трансформироваться. Тебе так не кажется? — и он подозрительно жизнерадостно Уиллу улыбнулся. Уилл надеялся, что Ганнибал не замыслил на эти выходные ничего, кроме палаточной ночёвки на природе. Ему запоздало подумалось, что, возможно, ему стоило взять две палатки. Меньше чем через год Ганнибал уедет. Его влюблённость выветрится. Он найдёт кого-то в колледже; возможно, кого-то, кто станет ему настолько дорог, чтобы привезти его или её домой. Уилл будет улыбаться и тепло их встретит, будет изо всех сил стараться вести себя приветливо, и они обо всём забудут. «Он о тебе забудет», — прошептал на задворках сознания Уилла голос зарождающейся досады. Да, забудет. Ганнибалу стоит об этом забыть. У него будет своя собственная жизнь. Именно так всё и должно быть. Уилл знал это с самого начала. Но его лишь сейчас осенило, как одиноко ему станет, когда это произойдёт. — Ну, хорошо. Друзей, помимо меня, — уточнил он. — А кто твои друзья? Помимо меня? И, возможно, Аланы. Уилл ехал молча, ища ответ, которого у него не было. — Я ведь уже говорил, что я не самый лучший пример для подражания, правда? — Говорил. Но я всё равно вижу в тебе больше родственных черт, чем в любом другом человеке из всех, кого когда-либо встречал. — За все твои шестнадцать лет, прожитых на планете Земля. Ганнибал протянул ему оставшуюся половину своего сэндвича. — Ты сейчас просто пытаешься меня поддеть. Ты ведь знаешь, что несправедливо сравнивать меня с другими людьми моего возраста. Вместо ответа Уилл начал жевать сэндвич. * * * После долгого спуска по дороге из гравия, они наконец выехали на грязную пустую стоянку. — Это и есть наше место для лагеря? — спросил Ганнибал. — Нет. Ещё нет. Нам ещё предстоит пройтись пешком. Забросив на плечи рюкзаки, они двинулись вперёд. Тропинка закончилась на краю большого буро-зелёного озера, поблёскивающего в лучах вечернего солнца. Уилл указал на остров посреди озера. — Вон там наше место для лагеря. Сложив ладонь козырьком, чтобы защитить глаза от солнца, Ганнибал воззрился на голые деревья и пожухлую траву. Погода немного потеплела, так что рыбалка на льду исключалась, но остров всё равно выглядел тоскливо. Ганнибал улыбнулся. — Оно прекрасно, — сказал он. — Хороший сюрприз? — Очень. На берегу их ждало каноэ, любезно предоставленное владельцем острова, арендующим его туристам на выходные. Уилл с Ганнибалом загрузили в каноэ свои вещи. Дождавшись, пока Ганнибал устроится спереди, Уилл оттолкнул лодку от берега и запрыгнул в неё сам. — Можем порыбачить в каноэ, если тебе действительно так уж хочется половить рыбу, — сказал он. Ганнибал мягко погрузил весло в тёмную воду, повернув голову, чтобы лучше видеть расходящиеся круги. — Я не знаю, чего хочу, — тихо сказал он, и его слова упали, словно брошенный в воду камень, заглушаемые гуляющим среди голых ветвей ветром. — Я хочу остаться здесь навсегда. — Думаю, собаки стали бы по нам скучать. — Да, пожалуй, семёрка собак в каноэ создала бы некоторые неудобства. — Думаю, всё закончилось бы одной собакой в каноэ и шестёркой мокрых псов, жаждущих устроиться спать в палатке вместе с нами. Они молча продолжили грести. Когда они добрались до палаточной стоянки на берегу острова, Ганнибал поставил палатку, а Уилл разжёг костёр. Солнце быстро скрылось за деревьями, и тени сделались длинными и синими. Ганнибал захватил из дома хлебное тесто, и теперь намотал его спиралями на палочки, чтобы запечь над костром. Уилл взял эту задачу на себя, пока Ганнибал готовил чили. Они ели, почти не разговаривая. Глядя на озеро и чувствуя спинами тепло костра. Солнце окончательно село. Единственным источником света оставался их костёр. Вокруг царила тишина, нарушаемая лишь мягким плеском волн о берег. Никаких машин. Никаких самолётов над головами. Никаких человеческих голосов. — Хочешь узнать, что ещё я помню? — спросил Ганнибал. — Хочу. — Я помню, как стоял у кромки воды. Это не было озеро — возможно, река. Или канава. Что-то узкое, но со стоячей водой. Я помню, как мне хотелось войти туда и погрузиться на дно. Не утонуть — просто остаться там. Я помню, как думал, что там было бы тихо и прохладно. — Звучит неплохо, — согласился Уилл. — Я не возражал бы жить на дне озера. — Я рассказал об этом психотерапевту, когда мне было четырнадцать. В ответ он засыпал меня бесконечными расспросами, словно в моих словах было что-то ужасно странное. Но мне это никогда не казалось чем-то странным. Уилл лёг на спину, приподнявшись на локтях, чтобы смотреть на звёзды. — Возможно, тебе на дне было бы скучновато. — Но не тебе? — Ты же меня знаешь. Меня легко развлечь. Ганнибал издал тихий позабавленный звук. — Ты мог бы перебирать все обломки, а потом чинить. Они бы всплывали из глубин чудодейственно целыми. — А что насчёт тебя? Ты бы исцелял всех матросов? Ганнибал потыкал палкой в угли, пока оттуда не вылетел сноп искр. Затем он подбросил в костёр ещё одно полено. — Не знаю. Ты будешь разочарован, если я не пойду в медицинскую школу? — Нет. Это же твоя жизнь. Делай то, что тебе хочется. Ганнибал придвинулся ближе и заглянул Уиллу в лицо. — Я хочу тебя поцеловать. Не могу думать ни о чём другом. — Ганнибал… — Можно? Всего один раз?.. Я знаю, что ты не хочешь… этого. Меня, — Ганнибал сглотнул, но не отвёл глаз. — Но я никогда ни с кем не целовался, не считая той ночи, а тогда всё... не слишком хорошо закончилось. Определённо. Я бы очень хотел, чтобы это был ты. Пожалуйста. Он смотрел на Уилла большими честными глазами, и какой-то предательский голос у Уилла в голове заметил: «По крайней мере, так он тебя не забудет». Уилл представил себе Ганнибала через двадцать лет: с семьёй, с собственной врачебной практикой (если он решит и дальше этим заниматься), живущим полноценной жизнью. Приезжающим в гости на Рождество, если Уиллу повезёт. Уилл попытался представить, станет ли Ганнибал вспоминать об этом случае с теплотой, или негодованием. Он не мог определиться, а Ганнибал смотрел на него с такой надеждой… и Уилл никогда толком не умел говорить ему «Нет». — Пожалуйста, — повторил Ганнибал. У него дрогнул голос. Уилл всегда знал, что не был хорошим человеком. Старался быть, но не был. — Только один раз, — сказал он. Ганнибал уставился на него со слегка отвисшей челюстью. Потом закрыл рот и с видимым трудом сглотнул. Затем коснулся щеки Уилла. Его ладонь была влажной и тёплой. Не закрывая глаз, Ганнибал подался вперёд. Когда его лицо начало расплываться, Уилл зажмурился. Первое прикосновение Ганнибаловых губ пришлось немного невпопад, и они стукнулись носами. Ганнибал запустил пальцы Уиллу в волосы. А потом провёл языком по губам Уилла. Это было большим, чем Уилл собирался разрешить, но его рот сам собой приоткрылся. Ганнибал тут же этим воспользовался, с тихим голодным звуком скользнув языком Уиллу в рот. Уиллу пришлось упереться Ганнибалу в грудь ладонью, чтобы не дать на себя вскарабкаться. Схватив его за волосы, Ганнибал сплёлся с ним языком; пылко и неуклюже. В конце концов Уиллу пришлось отстраниться. Ганнибал явно не собирался останавливаться. Он сел повыше, и они оба уставились друг на друга в красном свете умирающего костра. — И после этого ты всё равно скажешь мне «Нет»? — спросил Ганнибал, глядя на губы Уилла. — Угу. — Почему? — Потому что не хочу, чтобы через десять лет ты меня ненавидел. Ганнибал отвернулся и на несколько секунд замолчал. — А что, если я ненавижу тебя прямо сейчас? — Не ненавидишь. Ты просто раздосадован. И… — Если ты скажешь «запутался», я поплыву через это озеро обратно, украду твою машину и оставлю тебя здесь. Я не запутался. — Как скажешь, — отозвался Уилл. И положил ладонь Ганнибалу на спину. — Остановимся на «раздосадован». — Это точно. Я раздосадован и неудовлетворён. Сексуально и во всех прочих смыслах. Уилл понятия не имел, что на это ответить. Ганнибал вытер глаза тыльной стороной ладони. — Я думал, что ты увидишь... Почему ты не видишь?.. — Я не могу, Ганнибал. Прости. Они в тишине убрали остатки ужина. * * * На следующий день всё было пугающе обыденно. Настолько, что Уилл начал гадать, не приснился ли ему тот поцелуй. Возможно, он уснул после ужина? Уилл прижал к губам костяшки и увидел, как Ганнибал заметил этот жест и пристально на него уставился. Значит, это был не сон. Но Ганнибал, похоже, согласен был оставить случившееся в прошлом. По крайней мере, на какое-то время. Они немного порыбачили, а потом Ганнибал приготовил их улов. Похолодало, так что Уилл включил на своём походном радио прогноз погоды. Возле озёрных берегов начинал потрескивать лёд, и Ганнибал набросил себе на плечи спальный мешок, как одеяло, усаживаясь поближе к костру. — Если хочешь, можем уехать пораньше, — предложил Уилл. — Нет. Мне здесь нравится. Знаешь, что я думаю? — Я никогда не знаю, что ты думаешь. — Я думаю, что если бы мы всегда так жили, вдали от всех, ты бы сказал «Да». Ты переживаешь не насчёт меня. Ты переживаешь насчёт всех остальных. Уилл выключил радио. — А тебе это не кажется чем-то, о чём стоило бы переживать? Все, в прямом смысле слова «все» наши знакомые были бы… — он замолк, не в силах подобрать слово, которое бы в должной мере отразило соответствующий уровень негодования и ужаса. — Преисполнились бы отвращением, — закончил за него Ганнибал. И уставился в костёр, подперев рукой подбородок. — Они преисполнились бы отвращением из-за моих желаний. Как и ты. — Нет, я — нет, — Уилл подошёл к костру и уселся на бревно рядом с Ганнибалом. — Но ты должен понимать, что это не может… этого просто не может произойти. — Из-за того, что скажут другие? Даже когда мне исполнится восемнадцать? — Отчасти — да. Никто никогда этого не примет. Никто не сможет это принять. — Нам необязательно им говорить. Мы могли бы куда-нибудь переехать. — Ты действительно этого хочешь? Оказаться отрезанным ото всех, с кем ты тут познакомился? Ганнибал медленно повернул к нему голову. — Я рассказывал тебе много такого, чего никогда не рассказывал моему психотерапевту, Уилл. Думаю, ты в курсе, насколько слабую связь я чувствую с другими людьми. Мне бы не доставило неудобств от них уехать. Ни малейших. И не думаю, что это доставило бы ощутимые неудобства тебе. Теперь пришла очередь Уилла уставиться в костёр. На секунду он позволил себе это представить: они могли бы куда-то уехать; может, в Канаду, или в Европу, или в Бразилию. И были бы вместе. И Уиллу никогда не пришлось бы кому-то Ганнибала отдавать. — Что же это для тебя была бы за жизнь? — сдавленно спросил он. — Любая жизнь, которую мы только захотели бы. * * * Той ночью Уилл проснулся от ощущения, что за ним кто-то наблюдал. Он едва мог различить тёмный силуэт Ганнибала на фоне чуть более светлой тени от стенки палатки. — Я хочу заняться с тобой сексом, — сообщил Ганнибал. Уилл закрыл глаза ладонью. — Ты же разрешил мне один раз тебя поцеловать, — продолжил Ганнибал. — Разве ты не можешь разрешить и это? Всего один раз. Я бы хотел, чтобы ты стал моим первым любовником. — Нет. — Уилл… — Нет, Ганнибал. Нет. Мы не станем этого делать. Ложись спать. * * * Они гуляли. Ловили рыбу. Взяли лодку и исследовали берег. Ганнибал больше не затрагивал ту тему. Уилл позволил себе понадеяться (снова), что они больше не станут об этом разговаривать. Лишь в воскресенье, когда они уже ехали домой, в пресловутую стену прилетел пресловутый второй (или третий, или четвёртый) ботинок. — Сколько тебе было лет, когда ты впервые занялся с кем-то сексом? — спросил Ганнибал. Уилл покосился на него, но Ганнибал смотрел чётко перед собой, на дорогу. — Шестнадцать. — Это было с девушкой? — Да, с девушкой. — Тебе понравилось? — не унимался Ганнибал. — Мне, наверное, понравилось больше, чем ей. Я понятия не имел, что делал. — Похоже, имеет смысл, чтобы первый раз был с более опытным партнёром. — Ганнибал… — Ты не хочешь, чтобы я говорил с тобой о сексе? Ты всегда уверял, что я могу поговорить с тобой о чём угодно. — Я тогда не предполагал, что этот разговор будет напрямую касаться меня. — Если хочешь, я могу поговорить с кем-то другим. Или не поговорить. Уилл крепче вцепился в руль. — Это не обязательно должен быть ты, — продолжил Ганнибал. — Я бы предпочёл, чтобы это был ты, но это не обязательно. Я могу просто подцепить кого-то в баре. Не думаю, что у меня с этим возникнут какие-то трудности. А ты как думаешь? — Не надо, — выдохнул Уилл. Ему едва удалось выдавить эти слова сквозь ком в горле: в равной мере из собственнической ярости и страха за безопасность Ганнибала. — Не делай этого. — Это новое правило? — тихо спросил Ганнибал. — Не разбрасывать по дому одежду, застилать кровать, не выбираться потрахаться с незнакомцами? Уилл ничего не ответил. Ганнибал излучал скрытое самодовольство всю дорогу до дома.