Хрустальное Солнце этого жестокого мира

      - Чимин, полчаса! – из-за двери раздаётся возглас наставника       - Я помню. Не опоздаю, - Чимин качает головой, застёгивая многочисленные кнопки-застёжки       Руки трясутся и одежда совсем никак не хочет поддаваться. Из груди случайно вылетает всхлип. Чёрт. Слёзы уже давно стоят в глазах, настолько страшно и мерзко. Пак прячет лицо в ладонях, слыша как дверь в комнату открывается. Дважды чёрт.       - Ну, тише, - наставник не кричит, наоборот старается успокоить       Юнги обнимает парня, который тут же утыкается ему лбом в плечо. Обгорелые звёзды, это всё равно, что отправлять на Дикую Охоту своего ребёнка, пускай Чимин ему и не родственник вовсе. Люди – идиоты, самые большие идиоты, которых только создала природа.       - Не бойся, - шепчет Мин, хотя сам боится не меньше подопечного, - Всё будет в порядке. Я уверен.       - Но ты говорил…       - Забудь всё, что я говорил о тебе, - гибрид качает головой, а затем заглядывает в слезящиеся глаза Пака, - Я наговорил тебе много за это время, но это только слова. Я уверен, ты справишься. Забудь все мои слова на твой счёт, это всего лишь преувеличение.       - Мне надо идти? – будто не веря, хотя и так зная ответ       Чимин видел этот момент в кошмарах тысячи раз, но никогда ещё так не боялся. Ничего, всё будет в порядке, всё хорошо, он справится. Глупость. Как может справиться человек, который не может даже держать в руках оружие? Никак. Плевать. Пак справится.       - Надо, - наставник хлопает по спине на прощание, надеясь на скорую новую встречу, - Удачи, детёныш.       Парень только прикрывает глаза, выравнивая дыхание. Всё, стоп. Теперь только разум, никакой паники, никаких слёз. Чимин разворачивается, вылетая из квартиры в подъезд, а затем на улицу под проливной октябрьский дождь. Лужи под ногами хлюпают, одежда мгновенно намокает, влажные волосы немного закрывают обзор. Плевать. Страх опоздать колотиться в висках, страх успеть буквально заставляет сердце чуть ли не ломать рёбра, страх оказаться одному лёгкой дымкой туманит сознание. Плевать. С собой нет никакого оружия, вернуться очень мало шансов, вернуться целым шансов вообще нет. Плевать.       Чимин долетает до Стадиума в рекордно короткие сроки, всего минут пятнадцать не больше. Запыхавшийся, мокрый от дождя, напуганный в глубине души Пак сейчас стоит перед здоровенными воротами, над которыми возвышается главная башня. Внутри неё стоят три человека, переговариваясь о чём-то       - О, глядите-ка, успел, - один из Наблюдателей смеётся над намокшим парнем, в шутку наводя на него сложенные пистолетиком пальцы       Двое людей выглядят устрашающе. Высокие, широкоплечие, с оружием на поясе, настоящие Наблюдатели. А вот третий совсем другой – невысокий, худой, слегка сутулый, безоружный на первый взгляд. Только вот первое впечатление очень и очень обманчиво, и это подтверждает нашивка в виде золотой крысы на куртке человека. Мастер. Настоящий безжалостный убийца, превосходно владеющий всеми существующими видами оружия и знающий наизусть весь Сумеречный Стадиум. Он, пожалуй, будет опаснее всех, кого только возможно встретить за этой стеной.       - Сколько времени, Мастера Наблюдатели? – спрашивает Чимин, чтобы понять, стоит торопиться или можно сделать всё более-менее основательно       - Пять минут у тебя, - отмахивается худощавый человек, не желая отрываться от разговора с коллегами       Значит, можно не сильно торопиться. Удивительно, но до центра Стадиума можно дойти за пару минут, а вот добираться обратно будешь пару дней. Сумеречный Стадиум – это город внутри города. Границей его служат бетонные стены, высотой с добротный пятиэтажный дом. В центре этого городка Первородных пустырь, от которого хаотично расползается огромная запутанная паутина серых улиц, улочек, переулков и тупиков. В оградительной стене восемь башен, в каждой из них по Наблюдателю. Вход есть только через одну из башен, все остальные – выходы, соединённые общим коридором внутри стены и выводящие на площадь Ожидания. Ну, или как её называют в городе – площадь Плакальщиков.       На этом познания Чимина о Стадиуме родного города исчерпывались. Ни крупицы полезной информации, только общая характеристика. Мало, но хоть что-то.       Пак остановился метрах в пяти от выхода на стартовую точку. Небольшой, обнесённый дощатым заборчиком пустырь был залит лунным светом, и только у самого-самого его края ещё кое-как таились непроглядные, вязкие и безопасные тени. В самом центре засыпанного песком пустого пространства стоял парень, видимо та самая выбранная случаем пара.       Чимин скользнул в объятья тени, скрываясь от человеческих глаз. Пак хотел рассмотреть пару, пока есть ещё такая возможность. Уж что-что, а оставаться незаметным, играя с тенями, Чимин умел как никто. Тихий-тихий шорох песка под мягкими сапогами, неслышный человеческому уху, сопровождал Пака, пока он не замер на границе света и тьмы, разглядывая стоящего в нескольких метрах парня. Немного выше, одетый в обычную удобную толстовку с капюшоном, кроссовки и джинсы в зелёно-бурых тонах. Плохие цвета для ночного города, их видно на фоне серо-чёрных стен.       Сам Пак был одет в идеальную одежду для незаметных прогулок по ночному городу – удобные чёрные штаны, обтягивающие, но не стесняющие движений, с пришитыми к левому бедру креплениями для небольшого ножа или кинжала. Высокие, до колена, мягкие чёрные сапоги на шнуровке с ещё одним креплением для ножа, на этот раз рядом с правым коленом. Через пускай и толстую подошву чувствовался рельеф всего, что находится под ногами, будто стоишь босиком, но при этом сапоги хорошо защищали от порезов и проколов, а при ходьбе почти не добавляли шума. Чёрная куртка, которую можно было бы обозвать модификацией средневекового камзола, с множеством мелких внутренних кармашков, высоким воротом, в котором при желании можно спрятать лицо по самый нос, и пришитым капюшоном, не мешающим слышать и закрывающим голову ровно так, чтобы не мешать обзору. А ещё, в рукаве этой куртки прятался секрет – тот самый, ставший уже родным стеклянный ножичек, который можно было пронести как самодел. Ну, и чёрные тканевые перчатки, идеально сидящие по руке. Если говорить короче – что-то близкое к костюму книжного средневекового вора, собравшегося на своё чёрное ночное дело.       Стоящий парень напрягся, стоило только Чимину сделать шаг в сторону. Неужели заметил? Нет, не мог, ни один человек не увидит колыхание ночной тени, а человеческое ухо попросту не способно услышать мимолётный тихий хруст песчинок. Не человек? Но кто тогда? Не полукровка и не гибрид, они не обязаны к Дикой Охоте, не оборотень и не вампир, они живут в стадиумах и не могут попасть на стартовый пустырь до начала. А кто? Неужели человек с настолько чутким слухом?       Пак решил не морочить себе голову, всё равно уже через пару минут он всё узнает. Парень сделал несколько шагов в сторону, выходя из поля зрения пары, и в одно движение встал спиной к спине с ним.       Время ползло медленно, будто пьяная улитка. Напряжение постепенно наэлектризовывало воздух, начинало давить, как под водой на глубине, делало воздух горячим, царапающим горло, абсолютно непригодным для дыхания. Сердце снова ушло бить в виски, в сознание закрадывались плохие мысли, где-то в груди сворачивался липким комком страх. Это ожидание убивало, оно было самым страшным орудием, самой болезненной пыткой. Теперь Чимин понимал напряжённость стоящего за его спиной парня: если Пак простоял здесь всего пару минут, а уже так извёлся, то каково наверное ему, стоящему здесь много дольше.       И вот, наконец, ночную тишину Сумеречного Стадиума разорвал гул боевого рога. Этот звук – дань традиции, ничего более. Чимин никогда даже и предположить не мог, что обрадуется этому гулу.       Развернулись почти одновременно, только вот Пак после этого разворота сразу же отлетел от пары на несколько шагов. Потому что первым взгляд упал на длинные, острые, оскаленные клыки парня напротив, несшие с собой страх и опасность. От испуга из груди Чимина вырвался какой-то непонятный звук, больше похожий на неожиданную икоту.       Нет, нет, нет. Он же не умрет прямо сейчас? Не хотелось бы. Пак помнил истории о том, что некоторые специально убивали свою пару, потому что за воротами их ждал кто-то другой. Но этот человек же не такой, да? Он не убьёт прямо сейчас?       Чимин снова издал непонятный звук, теперь представлявший собой нечто среднее между икотой и всхлипом. К глазам подступили слёзы страха, и парень второй раз за день спрятал лицо в ладонях, на этот раз, чтоб не видеть эти пугающие острые клыки. Ну, и чтобы не было видно его позорных слёз тоже.       Сознание на секунду отключилось, а когда вернулось, то Пак понял, что утыкается носом уже не в свои ладони, а во что-то мягкое. Толстовка, мокрая от идущего за стенами Стадиума дождя, пахнущая почему-то теплом, солнцем и спелым сладким яблоком. Чимин неосознанно зарылся носом в ткань и прикрыл глаза, стараясь успокоиться.       - Прости, - прозвучало над самым ухом, - Прости, пожалуйста. Я не хотел тебя пугать. Я просто подумал ты из… одиночек. Прости.       Пак отступил на шаг, хотя отстраняться от этого запаха совсем не хотелось. Чимин вытер нос, прикрыл на секунду глаза, восстанавливая дыхание и только потом заговорил       - Ничего страшного. Я понимаю       - Меня зовут Чон Хосок, - парень протянул Паку ладонь, а затем уточнил, - четвертняк       - Пак Чимин, - Чимин ответил на рукопожатие и, смутившись немного, тоже уточнил, - человек.       - Ясно. Рад познакомиться, - Хосок улыбнулся, а затем вдруг резко нахмурился, втягивая носом воздух, - Дай-ка руку.       Пак с опаской протянул новому знакомому руку. Чон взял его за локоть, закатав рукав и всматриваясь в порезы. Да, вот такой Чимин человек, ну вот не смог, не победил в нём здравый смысл, победила болящая душа, которую он снова вчера успокаивал. Ну, так случилось, хотя парень и не спорит, что это идиотизм чистой воды.       - Надо забить запах, - серьёзно произнёс четвертняк, отпуская Пака, - Там у забора росла полынь. Сорви, разомни в руках и разложи по карманам. Пусть чхают, твари.       - Но ты же тоже… - неуверенно пробормотал парень, срывая кустик бледно-зелёной травы       Хосок на его слова только повязал не пойми откуда взявшийся платок, закрывший нижнюю половину лица. Уж лучше пару минут подышать этой дрянью и на несколько часов потерять нюх, чем чихать от горького запаха или привлекать разных незваных гостей ароматом свежей крови.       - Пойдём, не стоит оставаться здесь надолго, - Чон кивнул в сторону выхода на улицу и, не дожидаясь согласия, направился вперёд       - Почему не стоит? – Чимин послушно пошёл за парой, нервно теребя рукав своей куртки       - Потому что сюда Первородные направятся первым делом. И к тому моменту как они придут, нам желательно быть как можно дальше от этого места, - из-за платка слова четвертняка были немного невнятными, но Пак всё равно его понимал, пусть и с небольшим трудом, - Нам нужно сейчас найти какое-нибудь укрытие и решить, что мы собираемся делать. Ты знаешь местность?       - Неа, - парень покачал головой, поднимая взгляд вверх и рассматривая стоящие по обе стороны от улицы дома       Серые трёх-четырёхэтажные коробки из залитого цементом камня, где-то полуразрушенные, где-то жилые. Просто город, не имеющий своего лица, просто улица, не имеющая даже названия. Однотипные, безликие, неуютное, таящие в себе смертельную опасность.       Вдруг на балкончике третьего этажа Чимин заметил ящик. Небольшая деревянная шкатулка, с резьбой на крышке и стенках и с характерными серебряными замочками.       - Хосок, смотри, - Пак дёрнул пару за рукав, останавливаясь и указывая на ящичек, - Там может быть что-то полезное.       - Сможешь запрыгнуть, если я тебя подниму? – по-деловому поинтересовался Чон, размышляя, что такого может быть в шкатулке       - Наверное, - парень пожал плечами       Третий этаж – не так уж и высоко в принципе. Хосок встал спиной к стене дома, сложив перед собой ладони так, чтобы Пак смог на них опереться.       - На «три» я тебя подтолкну, будь готов, - четвертняк улыбнулся, позволяя паре залезть на сложенные ладони и зацепиться за его плечи для равновесия       Когда Чон произнёс «три», Чимин оттолкнулся от его ладоней и прыгнул, подлетая ровно так, чтобы зацепиться пальцами за низ перил балкончика       - Висишь, Чимин~а? – насмешливо спросил Хосок, отряхивая ладони и снимая закрывавший лицо платок       - Висю, - сдавленно пискнул Пак, подтягиваясь и кое-как заползая на балкончик, - Ой, ну, ты понял.       - Понял, понял, - тихо засмеялся четвертняк, готовясь ловить слезающего парня, - Ты давай, возвращайся с небес на землю       - Как? – не понял Чимин, беря ящичек и с опаской поглядывая вниз       - Прыгай, - пояснил Чон и, видя испуганное лицо пары, добавил, - Не бойся, я поймаю.       Пак перебрался через перила и замер, держась за них одной рукой. Третий этаж – не такая большая высота? Ага, когда смотришь с земли. А когда смотришь вниз с третьего этажа – то высота кажется головокружительной. Чимин выдохнул, отпустил перила и шагнул в пустоту, закрыв глаза. Мгновение, и на асфальт его уже аккуратно опускают сильные руки.       - Открывай глаза, трусишка, - хихикнул четвертняк, разглядывая сморщившегося и сжавшегося Пака       - Сам трусишка. Я на тебя посмотрю, когда ты будешь с третьего этажа прыгать, - немного обиделся парень, отщёлкивая замочки на шкатулке       На мягкой на вид подложке лежал небольшой арбалет. Лёгкий, такой, что можно удержать в одной руке. К огромному удивлению двухзарядный, с рычагом для взвода тетивы. Рядом с ним лежал болт, а значит, хотя-бы один выстрел есть, и пока эта конструкция не бесполезна.       - На, держи, - Чимин протянул оружие паре вместе с коробкой       - Ты же нашёл, сам и пользуйся. Зачем отдаёшь? – удивился Хосок, но арбалет взял       - У меня с меткостью плохо, - ответил Пак, выуживая из внутреннего кармашка куртки ремешок-крепление, - На.       - Ага, спасибо, - Чон с интересом изучал оружие, - Это какая-то модификация, наверное. Удивительная штука. Было бы ещё болтов к ней побольше.       Как будто исполняя желание четвертняка, из вывернутой подложки на мостовую высыпалось ещё четыре болта.       - Ничего себе кто-то расщедрился, - удивился Чимин, пока Хосок поднимал заряды       - Так, три обычных, бронебой и зажигательный. Да ты прямо клад нашёл, - Чон зарядил в арбалет два болта, взвёл и прищёлкнул предохранитель       - Что такое бронебой? – поинтересовался Пак, пока четвертняк прицеплял к новополученному оружию ремешок       - Разрывной болт, - Хосок показал паре заряд с жёлтой насечкой, - Вот. Он более тяжёлый, и конец при попадании в цель расщепляется. Страшная штука, но полезная. Ладно, пойдём, мы и так тут простояли довольно долго.       Чимин только кивнул. Дальше была долгая-долгая ходьба, скучные серые улицы сменялись такими же скучными переулочками, ноги уже начали уставать, а горизонт стал постепенно светлеть. Скоро настанут сумерки, и весь город погрузится в густой непроглядный туман, бродить в котором – истинное самоубийство.       Вдруг до ушей Пака донёсся какой-то шумок. Короткий, но заставивший насторожиться. Впереди появилась стена, преграждающая путь. Высотой она доставала до окон второго этажа, но всё равно легче было развернуться и поискать другой путь. И снова шум. Цок-цок-цок, потом остановка и опять цок-цок-цок. Звук был тихим, на самой грани слышимости, и парень замедлился, прислушиваясь к этому неестественному цоканью. Хосок тоже замер, следуя примеру пары.       Цок-цок-цок, остановка, цок-цок-цок, остановка. Шум приближался, становился настойчивее, чётче. Ни Чимин, ни Хосок даже не подумали обернуться, почему-то просто замерли, вслушиваясь в это мерное цоканье. Вскоре в этом механическом ритме появился новые звуки.       Цок-цок-цок-шарк, остановка, тяжёлый вздох. И снова цок-цок-цок-шарк, остановка, тяжёлый вздох.       И Пак понял, что это за звуки. Цоканье когтей об асфальт при ходьбе, шарканье ладони о камень стены, хриплое дыхание.       Смысл этих шорохов дошёл непростительно поздно, тогда, когда мерный ритм сбился свистом рассекаемого в прыжке воздуха. За ними шёл голодный вампир, принявший «истинный» облик и явно собирающийся сейчас же утолить свою жажду крови.       Хосок тоже понял всё слишком поздно, всего за мгновение до того, как его сбили сильным толчком в спину. Мгновение, и Чон падает на четвереньки, а на спину наваливается вес ещё одного тела. Четвертняк бьёт локтем наотмашь, целя в шею твари и выигрывая себе несколько драгоценных секунд для разворота.       Чимин вжимается в стену, сливаясь с царящей рядом с ней тенью. По улице катается озверевший комок из двух дерущихся тел, которые кажутся единым целым в ходе драки. Размытые тени движений, которые не улавливает глаз, хрипение, шипение, сбитое дыхание, цоканье когтей и щёлканье клыков наполняют улицу.       Спустя меньше минуты клубок останавливается, и Пак может увидеть исход драки. Хосок лежит спиной на асфальте, вампир нависает над ним, вцепившись когтистыми руками в плечи четвертняка. Одно короткое, но по-прежнему быстрое движение и Чон ударяется затылком о мостовую, клацает от неожиданности зубами в воздухе и закрывает глаза.       Пак всё ещё вжимается спиной в стену, надеясь на спасительную тень, когда Первородный поворачивает искажённое трансформацией лицо в его сторону и поднимается на ноги. Чимин замер и задержал дыхание, ему хотелось слиться со стеной, провалиться внутрь находящегося за спиной дома, только бы его не заметили сейчас. Глупая, несбыточная надежда.       Через секунду парня выдёргивает из тени сильная рука, отшвыривая к противоположной стене. И вдруг время замедляется, сердце гулко ухает в ушах, а вампир приближается так медленно, что между двумя его шагами проходит шесть ударов сердца. Чимин не понимает, что делает, просто вытягивает из рукава свой стеклянный ножичек, выставляя его перед собой ровно в тот момент, когда время снова приходит в нормальное состояние. Глупость пытаться убить вампира с помощью обычного осколка стекла, это скорее всего только разозлит и без того голодную тварь.       Ножичек входит по самую рукоять под ключицу Первородного, и тот против ожидания замирает. На пальцы Паку попадает холодная вязкая почти чёрная кровь, вампир глухо хрипит, его льдисто-голубые с серыми прожилками глаза широко распахиваются, и воздух наполняется тихим высоким звуком, между звоном и писком. Этот шум бьёт по ушам, заставляя Чимина зажмурится, а Хосока распахнуть глаза и сесть. Секунда и всё стихает, сменяясь ночной тишиной.       Чимин замер, выпустив рукоять ставшего почему-то тяжёлым ножа. Руки дрожали, голова была абсолютно пустой, без единой тени мысли, кровь будто захолодела. Парень просто стоял и смотрел то на свою испачканную кровью ладонь, то на лежащий у ног мгновенно ставший трухлявым труп вампира. Пак просто не мог поверить. Убил, своими руками убил Первородного. Сил хватило только на испуганно-непонимающий ик.       Вдруг в тени напротив послышался тихий стук, а затем из мрака выступили двое. Парень и девушка, оба худые, светловолосые, с льдисто голубыми глазами и длинными острыми клыками, выступающими на добрый сантиметр из-под верхней губы. У парня помимо клыков, на голове виднелись ещё и звериные уши, а по ногам его бил рыжий собачий хвост, беспокойно дёргающийся в воздухе. Чимин с каким-то внутренним чувством, на грани между холодящим страхом и отвращением, опознал в нём того, кого по-научному следовало бы назвать Приром. Ну а если сказать по-народному, то на Пака сейчас угрожающе смотрел самый настоящий Выродок.       Пространство вокруг парочки колебалось, будто водная гладь, в которую кинули камень, искажалось, свет становился каким-то неестественно тусклым и холодным, а цвета серели, будто покрываясь слоем вековой пыли. А ещё от них веяло холодом, жутким, мертвенным холодом, пробирающим не то что до костей, до самого сердца.       - Вы убили нашего папочку!       Голос девушки взрезал тишину, как зазубренный нож, разрывающий живое. Высокий, визгливый, он звучал сразу отовсюду, отражаясь от стен домов и асфальта улицы, двоясь и троясь, туманя сознание, парализуя путами ледяного первобытного ужаса.       Хосок замотал головой, прогоняя голос вампирши. Нужно было что-то сделать, причём как можно быстрее. Чон выпустил клыки, присел на корточки, задержал дыхание и прыгнул на вампиршу. Четвертняк в один прыжок оказался межу девушкой и Приром, толкнул вампиршу, выбивая её за границу искажённого пространства и валя её на землю.       Есть несколько способов убить вампира – серебро, белая магия, сжигание и обезглавливание. Серебро при себе Хосок не носил из принципа, белой магией наделён не был, временем разжигать костёр не располагал, поэтому прибег к четвёртому варианту.       Вампирша взвизгнула, вцепилась ладонью в затылок Чона, стараясь свернуть тому шею, но четвертняк не предоставил ей такой возможности. Одно движение, и рот Хосока наполнился вязкой, тошнотворно сладкой вампирской кровью. Мерзость, но жить хотелось слишком сильно, чтобы включать белоручку. Полминуты и под зубами хрустнул, переламываясь, позвоночник, а затем клыки прибольнюче чиркнули об асфальт. Чон остановился и отпрянул от мёртвого трухлявого тела, старательно отплёвываясь. Половина лица и вся шея были измазаны в холодной, тёмной крови, которая не очень-то хотела оттираться.       Чимин тоже не стал бездействовать, шок и страх отступили куда-то на второй план, действиями руководило дикое желание жить. Как только переродок отвлёкся на происходящее с вампиршей, Пак одним движением вынул нож из тела убитого ранее вампира и тенью метнулся к противоположной стене, сливаясь с мраком. Воздух в искажённом пространстве был холодный, такой, что парень чуть было не согнулся от кашля. Секунда, и Чимин уже стоит за спиной прира. Момент, блестящий росчерк ножа в потускневшем свете, и переродок, тихо булькнув, рассыпается кучкой пепла, которой к рассвету станут и два вампира.       Искажающий пространство пузырь лопнул, оставив после себя прохладу и тихий звон разбитого стекла. Вместе с пузырём лопнуло и самообладание Пака, оставив после себя осознание и шок. Парень осел по стене, тупо уставившись в пространство перед собой. Спину и правый бок вдруг прожгло дикой болью, из-за которой в глазах на момент потемнело, и Чимин тихо болезненно заскулил.       - Ты как? – Хосок присел рядом с парнем, обеспокоенно осматривая его, - Чимин, что с тобой? Чимин, посмотри на меня и скажи, почему ты плачешь.       Пак только слезливо посмотрел на четвертняка. Бок и спина продолжали болеть, голова немного кружилась, тело стало каким-то ватным, чужим, совсем не слушающимся. Только в этот момент Чон заметил разодранную на боку и спине куртку своей пары. Из-за чёрного цвета одежды совсем не было видно, что она пропитана кровью.       - Обгорелое господне тело, - тихо выругался Хосок, помогая парню подняться на ноги, - Нужно смыть кровь и промыть раны. Чимин, здесь есть какой-то водоём? Любой.       - Река, - неожиданно для самого себя ответил Пак, - Совсем рядом, за стеной. Можно будет переждать под мостом, там безопасно.       Чимин был удивлён. Он не знал ни о какой реке, и уж тем более не имел понятия, что она протекает за стеной тупика. Будто бы всё это сказал вовсе и не сам Пак, а кто-то другой, знающий местность.       - Отлично. Идти сможешь? – Чон дождался неуверенного кивка и отошёл к стене, одним махом запрыгнув наверх       Чимин медленно доковылял до преграды, и четвертняк втянул его к себе. За стеной действительно была довольно широкая городская река, с засыпанными мокрым песком бережками, заточёнными в бетон стены. Берег был на порядок ниже уровня улицы, поэтому Хосоку пришлось снова ловить спрыгнувшего вниз Пака. В паре сотен метров виднелся мост, опоры которого вырастали прямо из стены и немного врезались в воду.       - Пойдём, - Чон кивнул в сторону моста       - Нет, на том берегу безопаснее, - снова удивил и себя, и четвертняка Чимин       - Чимин, я не умею плавать. Да даже если бы и умел, ты-то плыть не сможешь, - запротестовал Хосок, подхватывая уже еле держащегося на ногах Пака       - Там недалеко коса, по ней перейдём. А на этом берегу лучше не останавливаться, - парень кивнул в противоположную от моста сторону       Чон вздохнул, помогая Чимину идти. Паку стало заметно хуже, голова закружилась сильнее, тело будто налилось свинцом, хотелось просто лечь и заснуть. Парень шёл, на автомате переставляя ноги, просто чтобы не упасть наземь.       Коса оказалась действительно недалеко. По противоположному берегу Хосок буквально тащил Пака на себе. Чимин уже почти отключался, сознание плыло, а мир перед глазами мерк, не желая быть видимым. Чон стянул с парня куртку и драную футболку, промыл чистой, пусть и пахнущей дурманом, водой его раны и, сделав в самом дальнем конце «укрытия» небольшую лежанку из снятых ранее вещей, уложил Пака. Раны были длинные, но не глубокие. Четыре ярко-алые полоски от верха лопаток тянулись, изгибаясь дугой, до нижних рёбер на правом боку. Ничего серьёзного, только вот кровь совсем не хотела останавливаться, всё выступая и выступая из царапин.       Чимин был прав, на противоположном берегу было небезопасно, вода у самой опоры моста бурлила и вспенивалась, а иногда из вихря брызг выступали вращающиеся, бритвенно острые даже на вид лезвия. Одна из ловушек Стадиума. И ведь её не заметишь, пока не обойдёшь опору, а когда обойдёшь – будет уже поздно. Хосок понятия не имел, откуда Пак узнал об этих ловушках, но он спас этим знанием жизнь им обоим.       Чимин спал беспокойно, иногда поскуливая или дёргаясь сквозь дрёму. В такие моменты Чону приходилось гладить парня по голове или плечам, чтобы Пак успокоился и снова погрузился в зыбкий, тревожный сон.       Чимин даже по сути и не спал, он находился на грани между явью и дрёмой. Тело болело и ныло, было жарко и противно, хотелось вынырнуть из этого пограничного состояния. Но самым главным сейчас был страх. Он выдёргивал из редких моментов спокойного сна, заволакивал сознание, заставлял сердце бешено колотиться о рёбра, а голову раскалываться на тысячу кусочков. Страх был всеобъемлющим и давящим, леденящим душу и сковывающим разум. Страх смерти.

*Ещё один ликбез*

      Стадиум - место провидения ДО, специально построенное во многих крупных городах белыми магами людей и отрезанное от внешнего мира.       Наблюдатели - люди, охраняющие выходные башни Стадиума. Цель наблюдателей - помешать участникам ДО пройти через башню. (но с какой прилежностью к этой цели стремиться - выбор непосредственно самого Наблюдателя)       Четвертняк - потомок гибрида и человека или полукровки и человека.       Прир (Выродок) - потомок оборотня и вампира.