белый свет

На этот раз Шото просыпается раньше Бакуго. Он не уверен, что его именно разбудило. Может быть, это было из-за того, как солнечный свет падал в его комнату, или из-за твердого тепла руки Бакуго, лежащей на его руке в скудном пространстве между их футонами. Или, может быть, это было комфортное, но жизнерадостное чувство в его груди, которое он стал ассоциировать исключительно с Бакуго. Все эти факторы сливаются воедино, когда на него накатывает пробуждение и он открывает глаза. Бакуго такой красивый в утреннем свете. Шото благодарен за эти украденные минуты до того, как он проснется, потому что, когда он проснется, он наверняка будет дразнит его за то, что он смотрит как какой-то сталкер или что-то в этом роде. Но пока он может спокойно любоваться прикосновением бледно-светлых ресниц к щеке Бакуго и мягким, расслабленным выражением его рта. Он почти испытывает искушение дотронуться кончиками пальцев до тонкого персикового пуха, покрывающего челюсть Бакуго. - Ты прожжешь мне дыру насквозь, - внезапно говорит Бакуго. Шото вздрагивает, а затем оглядывается в поисках пламени. - Ты проснулся? Бакуго открывает глаза. На его губах танцует дразнящая улыбка. - Уже как пять минут назад. - Почему ты ничего не сказал, - ворчит Шото, съеживаясь на своем футоне. - Ты милый, когда дуешься, — хихикает Бакуго. Теплая ладонь медленно скользит по щеке Шото, большой палец мягко проводит круги по краям его шрама. Шото смотрит на Бакуго, завороженный, его сердце трепещет, как крылья колибри. - Что, нет ответа? - Бакуго лениво ухмыляется. - Все еще буферизуешься там? Мозг Шото не столько буферизует, сколько предупреждает его, что у них сейчас «Момент» - волшебный, что если он совершит прыжок веры, то сможет исполнить желание своего сердца. Мужество переполняет его грудь, подкрепляемое мягким, терпеливым взглядом Бакуго. - Ты мне нравишься, — выпаливает он. Глаза Бакуго расширяются, но Шото продолжает. - Очень. Пожалуйста, пойди со мной на свидание. Выражение лица Бакуго тает в чистой радости. - Тебе понадобилось достаточно много времени. - Что? - Это явно день который заставит Шото постоянно удивляться. - Ты знал?! - Я подозревал, — хихикает Бакуго. Шото внезапно обнаруживает, что его лицо уткнулось в мягкие, пушистые волосы Бакуго. - Боже, Айсихот. Ты действительно это имеешь в виду, верно? - Ага. Думаю, ты мне давно нравишься, — признается Шото. Улыбку с его лица теперь не стереть. Если раньше чувства, которые Бакуго внушал ему, были теплыми и уютными, то теперь он чувствует себя так, будто парит высоко под солнцем. Он прижимается щекой к волосам Бакуго. — Я тебе тоже нравлюсь, не так ли? Бакуго фыркает. Руки сжимаются вокруг туловища Шото. - Если я был недостаточно очевиден со всем этим тортом и едой, то, думаю, мне придется повысить ставку. Если бы Шото был выбор, он бы выбрал оставить их лежать в постели и тихо болтать до обеда, ведь сегодня выходные. Однако сегодня важный день, поэтому они убирают футоны и моют посуду, прежде чем Бакуго-сан сможет ворваться и снова обвинить их в том, что они «обжимаются». Каким бы счастливым он ни был, Шото не думает, что сможет выдержать унижение теперь, когда ему разрешено романтически обнимать Бакуго. Это было бы слишком похоже на то, как за ним наблюдают его братья и сестры или уважаемый учитель, что значит просто - нет. Но у Бакуго другие мысли. Прежде чем они открывают дверь Шото, он безмолвно сжимает руку Шото нежной, но крепкой хваткой, переплетая пальцы и все такое. Шото благодарит свою счастливую звезду за то, что это не его левая рука, иначе комбинация его огня и нитроглицерина Бакуго, вероятно, приведет к очень неромантическому повреждению имущества. - Это действительно необходимо? — спрашивает Шото, пока Бакуго тащит его вниз по лестнице. - Конечно, - усмехается он. - Статистам нужно узнать что самая горячая штучка официально снята с продажи. Шото усмехается. - Дай угадаю - ты имеешь ввиду себя? Бакуго останавливается на лестнице и недоверчиво смотрит на Шото. - Ты тупиц... я о тебе. Шото таращится на него и тут же загорается. - Какого хрена— прекрати это дерьмо!! - Сначала отпусти мою руку! - Шото протестует, когда наконец поднимает челюсть с пола. Он пытается высвободить руку, чтобы потушить пламя на своем плече. - О, кто-то стесняется? - насмехается Бакуго, скривив губы в озорной ухмылке. - Боже мой, неужели именно поэтому ты загораешься как спичка в последнее время? Шото отворачивается, чтобы скрыть свой румянец. Он стесняется, но это еще не все. До сих пор есть небольшая неуверенность в том, что все это случайность, что он не заслуживает уважения Бакуго, или даже то, что, несмотря на всю его браваду о различиях во времени, человек, которого любит Бакуго-сан, все равно влетит и очарует Бакуго. Но Бакуго продолжает издеваться над ним, как всегда. Когда он думает, что Шото не смотрит, то украдкой кидает невероятно нежные взгляды на Тодороки. Все это время он слегка сжимает руку Шото, как будто тихо говорит ему, что отныне между ними все будет только лучше. И этого достаточно, чтобы пессимист внутри мозга Шото заткнулся. Общая комната и кухня еще пустые, что неудивительно, учитывая ранний час. Даже Бакуго-сан, очевидная ранняя пташка в сознании Шото, еще не встал — но, возможно, вчерашнее эмоциональное истощение было достаточно сильным, чтобы побороть самые закоренелые привычки. Похоже, план Бакуго покрасоваться перед одноклассниками провалился. - Что, черт возьми, мы едим на завтрак? - спрашивает Бакуго, ведя их на кухню. - Ты разрешаешь мне выбрать?! - Шото задыхается, схватившись за грудь. Бакуго всегда тот кто решает что они будут есть. Бакуго выпячивает подбородок. - Ну и что с того что сегодня я чувствую себя великодушным? Перестань драматизировать со своим невозмутимым взглядом. Несмотря на его наглое поведение, его розовые мочки ушей выдают его застенчивость. Так что, в конце концов, Шото не единственный, кто нервничает. Это заставляет его чувствовать себя лучше из-за своей общей неопытности в романтических отношениях. - Бакуго, ты на самом деле милашка, не так ли? - Н-нет, с чего ты взял, что.. - Все в порядке, я тоже хочу держать тебя за руку, — искренне говорит Шото, довольный румянцем на щеках Бакуго. Он размахивает их сцепленными руками для выразительности. - Соба или омлеты, Айсихот, тебе лучше выбрать прямо сейчас, - отвлекает Бакуго, мятежно сужая глаза. Как бы ему ни хотелось собы, сегодня последний день Бакуго-сана с ними. Шото не знает, будет ли утомительным путешествие назад (во времени, не меньше!) и он не хочет отправлять его в метафорическую дорогу с чем-то, кроме сбалансированного завтрака. - Научи меня делать омлеты, - просит он. Где-то между тем, когда Бакуго, наконец, отпускает его руку, чтобы принести ингредиенты для завтрака, и тем, как он снова кладет ладони на руки Шото, чтобы научить его, как безопасно нарезать овощи, и тем, как он взбивает омлет с сырным омлетом и засовывает их в духовку, чтобы они оставались теплыми, их одноклассники выходят из спален в гостиную внизу. Бакуго-сан заходит на кухню последним, и делает он это, потягиваясь и зевая. - Доброе утро, Бакуго-сан, - говорит Шото. Глаза старшего мужчины сморщиваются в улыбке, когда они останавливаются на нем, но взгляд Шото тут же загораживает Бакуго, который встает между ними, уперев руки в бока. Бакуго-сан хитро ухмыляется, затем скрещивает руки и смотрит на Бакуго сверху вниз. Далее происходит что-то среднее между западным противостоянием и общением через телепатию двойников. Шото с любопытством наблюдает, как они обмениваются подергиваниями бровей, крошечными взглядами и открыванием рта. Наконец Бакуго-сан вскидывает руки. - Но можешь ли ты винить меня? - Нет, но ты должен остановиться, - говорит Бакуго, торжествующе кладя руку Шото на плечи. У него создается странное впечатление, что их невербальный разговор был о нем. Бакуго-сан легко пожимает плечами. - В любом случае, я и так скоро его увижу, - говорит он, улыбаясь так широко и счастливо, что это ослепляет Шото. - Ты приготовил завтрак? О, хорошо, омлет. Если оценивание госпожи Токидзаки верно, Бакуго-сан, скорее всего, вернется в свое время в семь часов вечера, ровно через двадцать четыре часа после того, как она применила к нему свою причуду следопыта. Это все еще оставляет им целый день, чтобы заняться чем-то. После завтрака весь класс суетится вокруг Бакуго-сана, Шото, Бакуго и Мидории, чтобы узнать об их путешествии. Бакуго-сан потакает им, рассказывая о событиях поездки, но когда тема начинает меняться, он прогоняет их всех делать домашнее задание. - Не может быть, чтобы у вас, ребята, не было домашних заданий, - ругает он. - Но семпаййй, - ноет Киришима. - Сенпайй, - жалобно выкрикивают остальная часть бакусквада, пока Бакуго делает фейспалм. Бакуго-сан смягчается. - Только до обеда, хорошо? Мы можем поболтать, поиграть в видеоигры или поспарринговать после, если хотите. Шото оживляется, и он чувствует, что Бакуго и Мидория тоже. - Я первый, старик! - кричит Бакуго, хлопая ладонями по столу. - Эй, статисты! Идите делайте свою чертову домашнюю работу! Бакуго-сан уходит смотреть новости («Ха, повторы», — шутит он) с Мидорией и его друзьями, а отряд Бакуго уговаривает того научить их тригонометрии. Хотя Шото пытается ускользнуть, чтобы позволить Бакуго провести время со своими друзьями (и заняться всеми школьными заданиями, которыми он пренебрегал во время своей жалкой вечеринки две ночи назад), но тот не отпускает его так легко. Он тянет Шото за руку к столу и усаживает его рядом с собой, так что весь класс узнает, что они теперь вместе. - Бакуброоооо, почему ты нам не сказал? - Киришима притворно рыдает. - Не по-мужски держать свое счастье в себе! - Заткнись, Дерьмововолосый! Джиро вздыхает и подмигивает Шото. - Похоже, теперь мне придется найти другой источник бесплатных развлечений, поскольку Бласти больше не нужно беспокоиться о своей безумной влюбленности. - Бакуго, ты был безумно влюблен в меня? - Шото дразнит, в восторге от теплого приема друзей Бакуго. — Я уже говорил тебе.. — Пожалуйста, позаботься о нем, хорошо? - Каминари умоляет. — Ты ему очень нравишься, типа очень.. - А если он не будет обращаться с тобой должным образом, скажи нам, и мы разберемся с ним для тебя, - говорит Серо, с добродушной улыбкой вытягивая изоленту из локтя. Бакуго издает разочарованный визг и прячет лицо в плече Шото, вызывая воркование своих друзей. Шото успокаивающе похлопывает его по спине. - Оу, ты нам нравишься, Тодороки! - Ашидо радуется. - Зависай с нами почаще! Верный своему слову, после обеда Бакуго-сан собрал их всех на лужайке, чтобы поспарринговать с ними, но только после того, как получил от них обещания быть осторожными. - Я не могу перечислить школе деньги на ремонт из будущего, и это хорошая практика для вас, ребята, чтобы на ваши агентства не подали в суд за материальный ущерб, — объясняет он. И так проходит день - он заканчивается тем, что Бакуго-сан самодовольно стоит посреди лужайки, а Шото и его одноклассники лежат с болью во всех частях тела, но довольные на прохладной траве вокруг них. Бакуго-сан был чрезвычайно эффективным учителем, что логично, учитывая, что у него всегда были способности к обучению, а также потому, что у него есть дополнительные знания о том, на что способны их будущие личности. - Каччан-семпай, вы не думали об обучении? - Мидория хрипит на траве. - Он слишком занят работой над тем, чтобы стать номером один, - рявкает Бакуго, недовольный тем, что его превзошло его старшее и более опытное «я». - Будущий Шото, должно быть, дает ему фору, — говорит Шото, посыпая ледяными кристаллами разгоряченную голову Бакуго, чтобы охладить его. Пока Бакуго ворчит, Шото уже может представить, как он адаптирует свой режим тренировок для достижения своих новых целей, и он ожидает, что он тоже будет вовлечен в рутину. Ему не нравятся ранние утренние часы, которые любит Бакуго, но предвкушение того, чтобы бросить вызов друг другу, чтобы стать лучше, вызывает у него головокружение. Он засыпает прямо на траве, убаюканный мягким летним ветерком и звуками разговоров вокруг него. Когда он просыпается, на его туловище накинуто легкое одеяло, а лицо защищает зонтик от солнца. Шото в замешательстве моргает, но, к его облегчению, два Бакуго сидят рядом, погруженные в беседу. Словно почувствовав его взгляд, они прерываются и поворачиваются, чтобы посмотреть на него. - Я встречаюсь с кошкой, - недоверчиво говорит Бакуго. - Как ты так просто засыпаешь? - Сможешь ли ты поверить, что все ещё делает подобное? - Бакуго-сан хихикает. Бакуго делает задумчивую пауза. - Вообще-то да. А затем слишком рано наступает время ужина, который, несмотря на веселую праздничную атмосферу, несет в себе горько-сладкий оттенок для Шото. Несмотря на то, что последние несколько дней были очень тяжелыми для Бакуго-сана, он относился к Шото с той добротой и нежностью, которые он когда-либо получал только от Нацуо и Фуюми. Хотя он по понятным причинам не хотел слишком много рассказывать Шото о будущем, вероятно, не желая обременять его самоисполняющимися пророчествами, небольшие лакомые кусочки, которыми он поделился, были очень утешительны. При обстоятельствах, которые были более странными, чем вымысел, Шото нашел друга в лице Бакуго-сана, по чьему руководству он будет скучать. - Эй, не смотри так грустно, - говорит Бакуго-сан, когда они оба оказываются на грани громкого разговора. Шото качает головой. - Мне будет не хватать вас как друга и наставника, - искренне говорит он, - но я очень рад за вас, что вы скоро отправитесь домой. Я знаю, что вы скучаете по дому, и я думаю, что будущий Шото, вероятно, тоже очень скучает по вас. Бакуго-сан смеется. - Я чертовски на это надеюсь. - Вы передадите ему от меня привет, не так ли? - спрашивает Шото, внезапно охваченный тревогой за себя. Что, если он так же опустошен, как думает Шото о себе, если бы Бакуго внезапно исчез? - Он будет первым, к кому я побегу, когда вернусь, - обещает Бакуго-сан. - Как я уже сказал, он мой самый любимый человек в мире. Шото улыбается, тронутый искренностью его слов. Он думает, что теперь понял - почему Бакуго-сан был опустошен из-за того, что он не «тот» Шото, историю идеального традиционного завтрака, кабочи и свиных ребрышек Фуюми, и что может заставить такого человека, как Бакуго, заботиться о кошках, которые якобы ненавидят его. Бакуго проводит рукой по лицу и хрипло смеется. - Блядь. Я буду очень скучать по нему. - Уже почти время, Каччан-сэмпай, - прерывает голос Мидории. Весь класс стоит у двери, ожидая, когда же Бакуго-сана отправят назад. Бакуго стоит впереди, уперев руки в бока и приподняв бровь. - Ты все забрал, да? - сухо спрашивает он, жестом приглашая их следовать за ним к двери. - Телефон, ключи, кошелек? Если через неделю я найду твои дурацкие вонючие носки в своей комнате.. Но Бакуго не успевает закончить свою пустую угрозу. Прямо там, за дверью, где всего три дня назад Бакуго-сана привязали к столбу, опасаясь, что он самозванец, Бакуго-сан ласково-удушающе обнимает его и вонзает костяшки пальцев в кожу головы. - Я стираю носки, и ты, маленькое дерьмо, это знаешь. - Откуда мне, блядь, знать.. Бакуго-сан смеется, и этого достаточно, чтобы Мидория вцепился в него со всей душой, затем Шото, затем отряд Бакуго и весь класс. - Спасибо, ребята. - Голос Бакуго-сана наполнен эмоциями. - Я не смог бы сделать это без вас. В ушах Шото слышится хор поддерживающих, утешительных слов от класса 1-А. Среди шума он видит, как Бакуго гладит себя старшего по спине с крошечной улыбкой на лице. Взгляд Бакуго встречается с его глазами, и через секунду в его ладони появляются огрубевшие кончики пальцев. То, что Бакуго-сан был вынужден уйти в прошлое от работы, которой он посвятил себя, и от людей, которых он любит и в которых находит утешение, было ужасно, но Шото чувствует огромную благодарность за то, что они вообще встретились. Первый год его обучения в UA оказался самым опасным и бурным годом из всех, с беспрецедентными нападениями на его одноклассников и разрушительной потерей Всемогущего как Символа Мира. Но само существование Бакуго-сана, слова поддержки и ободрения, которые он им давал, были доказательством того , что у них все будет хорошо, и что они все прикроют друг друга, когда вместе пройдут этот путь. Секунды тикают, и от Бакуго-сана начинает исходить слабое свечение. Бакуго-сан использует эти драгоценные последние минуты, чтобы шепнуть им заверения, и с улыбкой, которую он дарит Шото, приходит всеохватывающее чувство, что все будет в порядке. Он омывает Шото волной, словно теплый белый свет, который поглощает Бакуго-сана и уносит его домой. ____________________________________________ Белый свет исчезает в сумерках, и Кацуки оказывается на ступеньках возле общежития UA. Взгляд внутрь общежития и вид отремонтированного имущества говорит ему, что студенты в безопасности, а это означает, что Шото, должно быть, победил злодеев или, по крайней мере, продержался, пока не прибыло подкрепление. Есть надлежащий протокол для героев, которые возвращаются после того, как пропали без вести - у него есть люди, которых нужно уведомить, люди, которых нужно опросить, дать показания, написать отчеты, но, черт возьми, его разум — это какофония слов «дом дом Шото Шото Шото» Шото — единственный человек, которого он жаждет увидеть прямо сейчас, единственный голос, который он хочет услышать. Голос- Кацуки вытаскивает из кармана свой мобильный телефон — секундная задержка, пока он снова подключается к сети, а затем поток уведомлений. Он отбрасывает все те, которые ему не нужны, и открывает свой чат с Шото. 3 дня назад кацуки где ты пожалуйста, ответь, пожалуйста, будь в порядке, пожалуйста мне так жаль, я должен был быть там, пожалуйста, прости меня я тебя люблю где бы ты ни был, будь в безопасности 2 дня назад доброе утро кацуки мы задержали злодеев и взяли показания у пользователя причуды времени он сказал, что не может отменить свою причуду ты, вероятно, не получаешь эти сообщения Катсуки, мне очень жаль, что я потерпел неудачу, мне очень жаль Доктор Шилд прилетает из Штатов, чтобы вернуть тебя пожалуйста, держись там, хорошо я тебя люблю я только что вернулся домой с допросов не волнуйся, я поужинал я очень сильно скучаю по тебе ты достаточно отдыхаешь? хорошо кушать? я не мог уснуть прошлой ночью, но сегодня я постараюсь изо всех сил спокойной ночи, я люблю тебя Вчера доброе утро кацуки Мидория заставил меня взять сегодня выходной, но он все еще держит меня в курсе главарь группы злодеев по-прежнему отказывается сотрудничать, но ему грозит суровый приговор без шансов на условно-досрочное освобождение лучшие физики страны сейчас работают с доктором Шилдом мы вернем тебя я знаю, что ты тоже стараешься изо всех сил я знаю, что ты не сдаешься я скучаю по тебе, и коты тоже по тебе скучают спокойной ночи, я люблю тебя Сегодня доброе утро кацуки я сегодня опять дома мне очень жаль, но покебол разбил твою кружку я заказал тебе новую я очень сильно скучаю по тебе мы должны были охранять друг друга, но я нарушил данное тебе обещание Слезы наворачиваются на глаза Кацуки, его сердце сжимается от слов Шото о самоотверженности и вине. Есть еще сообщения, но он не может больше ждать. - Я иду домой, детка, никуда не уходи, — быстро печатает он, а затем надежно прячет телефон обратно в карман. Он быстро потирает руки, чтобы вспотеть. Он не делал этого без своего дополнительного снаряжения со времен гонки с препятствиями на спортивном фестивале UA, но если неопытный подросток смог это сделать, то сможет и он. Если он все сделает правильно, то вернется к Шото через пять минут. Отбрасывая осторожность на ветер - и, возможно, нарушая несколько законов использования причуд, но пошли они нахер, - Кацуки подбрасывает себя вверх двумя взрывами из своих ладоней. Он быстро вылетает из кампуса UA по одной широкой дуге, затем снова взрывается. С высокой точки зрения он может видеть так много города, от сверкающих небоскребов до скромных магазинчиков на углу и до величественного заката солнца на западе. Почти дома. И когда он выгибается к квартире, где живет со своим самым любимым человеком в мире и их тупыми кошками, Кацуки видит его. Шото бдительно стоит на их балконе, сканируя дорогу внизу в поисках признаков приближения Кацуки. Даже издалека он выглядит потрепанным, вцепившись в толстовку Кацуки на плечах для комфорта. Сердце Кацуки замирает. Он сгибает ладони и выпускает последний выстрел, целясь на балкон рядом с Шото. Когда он открывает рот, чтобы позвать, глаза Шото устремляются на него, полные отчаяния и тоски. Он протягивает руки, когда гравитация и инерция бросают Кацуки в его крепкие объятия. - Кацуки, Кацуки, - кричит Шото, цепляясь за него. - Теперь я дома, - отвечает Кацуки, плача от облегчения. - Ты вернулся, ты действительно вернулся. - Я вернулся, - подтверждает Кацуки. Он зарывается лицом в изгиб шеи Шото, вдыхает аромат дома и чувствует, что снова становится целым. - Я не уйду. - Мне очень жаль, - всхлипывает Шото, его тело содрогается. Кацуки отстраняется, опустошенный. - Это я оставил тебя одного, когда пообещал, что не буду. Я тот, кто сожалеет, Шо. Ты, должно быть, испугался. Шото кивает, по его лицу текут слезы. Кацуки вытирает их. - Я тоже испугался, - шепчет он, притягивая Шото обратно в свои объятия. Он никогда не хочет уходить. - Я боялся, что не смогу вернуться. - Но ты вернулся, - прерывисто выдыхает Шото. - Мне помогали лучшие, - влажно хихикает Кацуки. - Подожди, пока я тебе расскажу... ____________________________________________ Когда они, наконец, заканчивают излагать свои версии событий предыдущих трех дней, Кацуки чувствует себя так, словно камень свалился с его груди. Его сердце болит от боли и беспокойства, через которые он заставил пройти Шото, но оно также переполнено благодарностью за то, что Шото ни разу не разочаровался в нем, сгорает от гордости за его победу над злодеями и успех в защите учеников. - В твоей истории есть огромная дыра в сюжете, - говорит Шото. У него такое задумчивое лицо, как когда Кацуки просит его критически оценить новые рецепты. Сейчас они сидят вместе на диване, а Дораэмон и Покеболл (ублюдок, разбивающий кружки) цепляются за Кацуки и ползают по нему, как будто он дорогая кошачья когтечистка, которую они отказываются правильно использовать. Наконец, пережив предательство его внезапного исчезновения, они нуждаются в его внимании. Что ж, он полагает, что мог бы предоставить его в качестве награды за то, что те составляли компанию Шото, когда он не мог. Он такой великодушный. - Хм? Какая? - Кацуки подпирает щеку ладонью и с удовольствием наблюдает за суровой морщиной на лбу Шото. - В прошлом ты бы ни за что не поверил, что ты тот, за кого себя выдаешь, - говорит Шото. - Ты чертовски прав, - стонет Кацуки. - Он привязал меня к чертовой колонне возле общежития, ты можешь в это поверить? Как будто это я пытался похитить студентов. - Ну, это не так уж и удивительно, учитывая твой опыт общения с оборотнями и похитителями в то время, - говорит Шото. - Так как же ты убедил себя? - Показал пацану мою выпускную татуировку, - ворчит Кацуки. Как бы он ни гордился своим телом, ему определенно не нравилось делиться татуировкой. Это было то, что он получил для себя как напоминание всегда стремиться вверх — per aspera ad astra, через борьбу к звездам. Это была не просто дешевая, красивая фразочка, которой можно было похвастаться перед другими. Шото подворачивает футболку Кацуки сзади и целует красиво нарисованную звезду на его лопатке. Он озорно говорит: - Держу пари, что он не сделает эту татуировку теперь, когда она есть у тебя. Со смехом Кацуки обхватывает щеки Шото и крепко целует его. - Ммм. - Вероятно, в отместку он сделает тату на пояснице. - Эй! Я бы выглядел горячо с тату на пояснице! - Я подойду с тобой и буду держать тебя за руку, если ты когда-нибудь решишь ее сделать, - серьезно говорит Шото, что приносит ему еще больше поцелуев на его красивом лице. - Значит, в конце концов ты спас и Токидзаки Горо, а? - Кацуки размышляет. Шото кивает. - Его абсолютно принуждали работать на группу. - Он делает паузу, а затем добавляет: - Странно, что мы прошли полный круг. - Деку понравится это дерьмо, - смеется Кацуки. - О, напомни мне посмеяться над ним за то, как меня назвал другой Деку. «Катсан» это, «Каччан-сан» то, «Каччан-семпай»... - Не будь злым, - нежно ругает Шото, но то, как дергается уголок его губы, выдает его. - И ты! - говорит Кацуки. - Ты был таким очаровательным. Такой хороший ребенок. Ты называл меня Бакуго-сан и дал мне 50 000 иен из своего кошелька на крайний случай! - Ты взял 50 000 иен у ребенка? - Шото крутится в руках Кацуки и разочарованно смотрит на него. - Я купил продукты и вернул остальное, - объясняет Кацуки. А потом он вспоминает: - Он хотел, чтобы я передал тебе привет. Маленький Шото, я имею в виду. Глаза его Шото расширились от удивления. - Ой. - Я думаю, он беспокоился о тебе, - говорит Кацуки, вспоминая жалобно хмурый взгляд младшего Шото. - Он тоже очень беспокоился обо мне. Ты очень заботился обо мне тогда, не так ли? Щеки Шото краснеют. - Ну да, ты мне нравился, - бормочет он. - Я тебе нравился, - напевает Кацуки, просто чтобы надоесть. Не то чтобы у него было право на издевательства, с его собственной огромной пылающей влюбленностью. - Да, а как насчет твоего прошлого? - Шото возражает, элегантно поднимая бровь. - Он привязал тебя к столбу и назвал лжецом, но, должно быть, он произвел на тебя какое-то впечатление. Кацуки выдыхает и думает о вспыльчивости парня. Он помнит, как много злился в подростковом возрасте, но он забыл, как часто он использовал гнев как средство выражения. И насколько это было связано с его внутренним чувством неадекватности? По обстоятельствам, которые были полностью вне его контроля, не меньше. Когда он был подростком, он не мог видеть лес за деревьями, но, оглядываясь на пять лет взросления и размышлений, он видит, что его первый год в UA был слишком трудным для маленького мальчика. Надежда в глазах его более молодого «я», когда Кацуки сказал ему, что все наладится, была ужасно горько-сладкой. Но, несмотря на трудности, Кацуки видит, что его младшая версия старалась. Он видел, как неуклюже и неуклюже он пытался ответить взаимностью на любовь своих друзей. Со временем самопровозглашенный Бакусквад станет прочной и надежной системой поддержки. Черт возьми, они и по сей день такие. А еще были колючие и тихие манеры его младшего «я» восхищаться Шото и пытаться сделать его счастливым. Даже тогда он был таким очевидным, да? Даже сейчас его друзья всегда дразнят его за то, что он без ума от Шото, но он действительно думает, что наблюдение за тем, как его парень растет и преображается, заставило его стать лучшей версией себя, которой он мог бы быть. - Ну? - с любопытством подсказывает Шото. - Он был невыносимым маленьким засранцем, - улыбаясь, говорит Кацуки. - Но его сердце было в правильном месте. Он будет в порядке.