Счастье лишь во сне

Машина с сильной скоростью какой только может себе позволить рассекала дорогу. Встревоженный водитель продолжает вдавливать педаль газа зная что быстрее ехать не получится. Ему страшно. Страшно не успеть. Ведь его друг из "великой четвёрки" минут 5 назад отправил сообщение с красивой фразой "прощай жиртрест. Встретимся в следующей жизни. Это конец." Брофловского всегда мучил прерывистый сон, кошмары и пробуждение в холодном поту с панической атакой. Он ничего и никому не говорил про свое состояние, может разве что Стену. На самом деле ему не нужно было ничего говорить. По нему было видно. Видно, как ему плохо. Красные уставшие от всего белки глаз с глубоко зелёными радужками и синие под ними полумесяцы, говорящие о его прерывистом сне и бессоннице. Обгрызенные ногти с обдёртыми до крови кутикулами от вечных нервов на учёбе и дома. Небольшие красные ранки на запястьях то ли от ногтей, то ли от чего похуже, о чем даже думать не хочется. Сильно выраженная худоба от вечно пропавшего аппетита которую даже не скрывает большая толстовка и не очень объёмные похожие на военные штаны. Картман все это знал, все видел. И знал, что это не шутки и притворство, а шестое чувство подсказывало что надо бежать, лететь со скоростью света, а то и быстрее. Главное успеть. Как бы Эрик не ненавидел этого еврея он не хотел, чтобы он ушёл, навсегда ушёл. Приехав или даже прилетев в дом Кайла с такой скорость что если бы его заметила полиция, то впаяли бы такой штраф что мама не горюй. Картман бежит по ступенькам в сторону комнаты жида. Родителей и Айка дома не было. Лёгкие взрываются от недостатка кислорода. А в голове лишь одна мысль "Только бы успеть". Он влетает в комнату Брафлофского и активно бегая глазами в попытках увидеть эту падлу, из-за которой сердце сейчас бьётся с такой силой что отдается звоном в ушах то ли от того что он только что пробежал по ступенькам, то ли от мысли что он может не успеть. Не найдя Кайла в комнате он бежит в ванную комнату понимая что протупил и потерял из-за этого время. Дверь в ванную закрыта. Эрик кричит Брафлофскому чтобы тот открыл дверь, но даже не пытаясь дождаться ответа выбивает дверь с плеча, чуть-ли не падая на пол. Кайл лежит в пустой ванной с закрытыми глазами и почти пустой бутылки коньяка на груди. Вокруг валялись какие-то таблетки, Картман не приглядывался. Он быстро подлетел к предмету своей ненависти, но в то же время к лучшему другу и начал бить по щекам пытаясь привести в чувства, но никакой реакции не получил. Быстро проверив пульс он понял, успел. Он живой. Он мать вашу живой. Одним движением руки он достал телефон и позвонил в скорую пытаясь сделать голос как можно спокойней и как можно быстрее объяснить ситуацию и то на какой адрес ехать. Мысли путались, не давай сообразить что нужно делать. Голос оператора скорой помощи понял что происходит и быстро сообщил: -Сэр, помощь прибудет через 3-5 минут. Вы знаете что нужно сделать сейчас чтобы мы успели? Молчание в ответ. Картман в ступоре. Он может и знает, что делать, но мысли спутались воедино и не зная за что схватиться он молчал. -Сэр вам нужно чтобы из него вышли медикаменты которые он принял. Вам нужно вызвать у него процесс отвергается. Простым языком рвоту. Помощь скоро прибудет. Эрик пришел в себя, уронив телефон на пол он схватил бутылку коньяка и убрал подальше чтоб не мешалась и не разбилась. Ещё раз проверив пульс понял, пульс стал меньше. Мало времени, осталось очень мало времени. Он схватил Кайла под руки и наклонил чтобы лицо смотрело в пол, согнув его почти пополам. Он знал как вызывать рвоту, но никогда не вызывал это кому то другому, он боялся навредить, но понимать что если ничего не предпримет то еврей может умереть. Резко выдохнув он быстро, но аккуратно запихнул два пальца в рот измученному суициднику, 5 секунд, 10 секунд и вот, наконец то из полумёртвого тела выходит партия таблеток вперемешку с коньяком. Кайл начинает кашлять, немного приходя в себя, смотрит на Картмана пару секунд и вновь теряет сознание, впадая в глубокую безграничную чёрную пустоту. ... Человек в темно сером почти чёрном худи и любимой шапке ушанке идёт по улице. Никто не знает что у него в голове, лишь ему известно что творится в этой рыжей еврейской голове. Он заходит в аптеку особо не думая берет какое-то сильное снотворное, что даже фармацевт косо на него смотрел. Но парню было все равно, его уставшие от всего глаза даже не смотрели на продавца в аптеке, темно-зеленые глаза вообще никуда не смотрели. Рассекая пустоту взглядом, он забрал пару пачек препарата с странным названием и вышел из аптеки даже не забрала не чек, не сдачу. Ему было уже все равно. Он был уверен, что это его последний день на этой грёбаной планете, в этом грёбаном городке. ___________________________________________________________________ Запах медикаментов и звуки капельницы заставили проснутся, голова болит, тело ломит жуткой болью, приоткрыв все такие же уставшие глаза он смотрел в белый словно белая простыня потолок, глаза слипались, но спать не хотелось. Кайл с трудом повернул голову и увидел, как большое тело сидит рядом на больничном дряхлом стуле и нервно перебирает пальцами рук смотря куда-то в пустоту, задумавшись. Капельница прикреплённая в руку иголкой и медицинским пластырем побаливала и отдавалась неприятным ощущение, хотелось выдернуть ее, убежать, закончить начатое, но сил не осталось или в принципе не было. —Хорошая попытка жид. Но ты не учёл, я не дам тебе этого с собой сделать. Я скорее сам тебя убью. Сказало тело на стуле смотревшие уже не в дальнюю пустоту, а в замученные глаза раненого. Как обычно, надменно и презрительно, но с маленькой ноткой беспокойство. Еле заметной и мало кому показываемой. Но Кайл заметил и почувствовал это. Беспокойство. О нём самом, который чуть не убил себя. А ведь почти получилось. —Заткнись жиртрест. И без этого херово. Привычная грубость друг другу стала повседневной рутиной. Попытка подняться на локти и перейти в сидячее положение оказалось тщетно. Все болит. Руку жжёт на месте капельницы острой болью. Горло тоже болит. —Сколько я был в отключке? С некой неуверенностью и безнадёжностью спросил Кайл. —Почти сутки. Спокойно выкинул Картман. Без грубости и призрения, просто спокойно. Как не одному из них не привычно. —Не знаешь когда меня выпустят? С некой надеждой спросил рыжеволосый парень снова смотря в потолок больничной палаты. —Без понятия. Слышал что может через неделю-две. Ответил Картман немного протянув первые слова. Он все так же смотрел на ненавистного ему еврея. —А что? Хочется побыстрее свалить и снова повторить попытку? С некой ухмылкой и любимым презрением в горящих глазах продолжил Эрик. —Иди нахер, Картман. Не твоих мозгов дело. Огрызаться Картману уже больше привычка, которую кажется невозможно преодолеть. Худощавый парень резко повернул голову от чего в ушах зазвенело, Кайл зашипел в зубы от боли и неприятных ощущений. —Меньше резких движений еврей. Ты ещё слаб. Твоя семья скоро будет тут. До встречи. Сообщил сильного, но в то же время пухлого телосложения парень на пол пути к выходу. Дверь хлопнула, самоубийца вновь остался один на едине с звоном в ушах и всеми тревожными, надоедливыми мыслями. Но оставаться на едине долго не пришлось спустя пару минут в дверь влетел Айк, а за ним мистер и миссис Брафлофски. Встревоженные и печальные взгляды, смотревшие прямо на сына. На своего ребенка и брата, который почти убил себя. Жалкое зрелище. Кайл узнал что выпустят его через неделю, но если ему тут тяжко то отец договорится чтобы выпустили через два дня. Находится в больничной койке даже два дня было сложно, но выбора нет. Он не хотел чтобы Картман приходил, итак было хреново, но единственное что тревожило на протяжении двух суток в больнице это «почему он сидел рядом, почему именно он. Почему не Стэн, не Баттерс, не Кенни, не родители уже черт побери, именно грёбаный Картман» Когда это началось, эта взаимная ненависть? Кайл не мог вспомнить. Лет 8 назад, наверное. А может и с рождения. Картман всегда ненавидит евреев, а Кайл всегда ненавидел Картмана. Но без этого жизнь была бы скучна, точнее жизнь Эрика Теодора Картмана. Он был чёртовым психопатом, любящим власть, деньги и подчинение себе всех. О как бы Кайл бы был рад никогда в жизни и не знать этого нациста. Но жизнь это сотворила или ирония судьбы, но они живут на одной планете, в одном штате и в одном и том же грёбаном городке. Сверлить взглядом потолок наскучило, да и глаза уже устали от чего потолок начал рябить разноцветными пятнами. Завтра его уже выпустят из этих бесконечных комнат и коридоров белого цвета. Картман больше не заходил навещать Кайла, что вроде и является нормой, но что-то тут было не так. Что-то все равно тревожило его, что-то подсказывало ему что скоро произойдёт что-то плохое. То чего Кайл абсолютно не ожидал. На улице было еще темно, когда Кайл решил выйти прогуляться. Он любил это время суток, темное холодное утро, когда весь город спал, весь кроме юного Брофловского. Ему всего 17 лет, а он так сломлен, даже не зная толком от чего. Может из-за вечных издёвок со стороны Картмана? Или из-за тупой системы образования, которая выматывает и физически и морально давая понять, что в будущем тебе не светит ничего кроме алкогольной зависимости в замызганном баре. Сидя в где-то на окраине Южного парка и смотря вдаль Кайл не о чем не думал. Он просто таким способом отдыхал от всего. Это помогало. Иногда он кричал тут, иногда сидел пьяный в стельку, все из "великой четвёрки" знали про это место своего друга, они не раз сидели там все вместе. Начинало светать, время было возвращаться домой чтобы родители не заметили исчезновения сына и не начали волноваться, но так не хотелось уходить. Хотелось просто лежать на земле и смотреть в небо. Земля была сырой, трава немного влажной. Тишина, полная тишина, лишь слабый ветер дул в кусты и деревья заставляя их шелестеть. Но эту красивую и спокойную тишину раннего утра нарушил гул машины, а после и приближавшиеся шаги по влажной траве. -Эй, жидяра. Чё жопу морозишь, поехали домой подкину. Сказал человек нарушивший покой утренней травы. В его глазах не было обычного презрения, была усталость. -Отстань Картман. Как на автомате ответил лежащий на земле все так же смотря в бесконечное небо, не желая смотреть на оппонента. -Как узнал, что я не дома. С агрессией и непониманием добавил Кайл. -Да так хотел залезть к тебе в комнату чтобы убить тебя раньше, чем ты сам это сделаешь, а тебя в комнате не оказалось, а угадать где именно ты не очень-то и сложно. -Как же ты меня заебал, жиртрест. Ему уже было все равно, но отказаться от любимой порции яда в сторону Картмана нельзя было. Водитель машины улёгся рядом с своим ненавистником, положив руки под голову. Они не разговаривали, не спорили, не плевались ядом. Просто мирно лежали и смотрели в небо. Свет озарил комнаты, фонари возле дорог окончательно прекратили свою работу до следующего появления темноты. Кайл задремал сам не ожидая этого. Но даже этого будет достаточно если он не проснётся в ближайшие пару часов. Картман сел, подтянув колени к себе. На улице было все так же сыро и прохладно, а спящий из теплого был лишь в толстовке и летних штанах. Стянув с себя меховую джинсовую курточку, он накинул ее сверху на Кайла как можно аккуратней чтобы не потревожить его итак не крепкий сон. Он такого жеста и прилива чего-то теплого молодой Брофловский свернулся калачиком, повернувшись на бок и подогнув колени к себе, от добавления тепла он провалился из дрёма в более крепкий сон. Ему чудились кошмары, он бормотал во сне, достаточно внятно чтобы сидящий рядом это слышал и внимал в себя даже не пытаясь прислушаться. Это были крики о помощь, просьбы остановиться, оставить его в покое. Картман положил ладонь на его плечо поглаживая его дабы успокоить. -Все будет хорошо еврей. Я никому не дам тебя обидеть. Я убью всех кто тебя обидит. Все будет хорошо. Приговаривал Эрик, без злобы, ненависти и всех привычных агрессивных эмоций, он говорил это с непривычной нежностью. Проснулся Кайл уже дома, не помня, как там оказался, как и не помнит успокаивающие мантры Картмана. Он просто рад что смог поспать, немного, но все же поспать. Разговор с отцом застал врасплох вымотанного Кайла. Отец настаивал после школы поступить в юридический и пойти по его стопам. Желания быть как отец не было, но сказать ему смелости не хватало. Кайл думал поступить куда-то в сторону экологии. Защищать природу и тому подобное. Но самое важное что было это то что он мог уехать. Уехать куда подальше от всего что его знало и в том числе от Картмана. Он не знал куда собирается поступать Картман, по любому что-то с властью и большими деньгами. Брофловски решил не идти на первый урок, тем более что он уже начался, а Кайл только вышел из дома. Толпиться в автобусе не хотелось, а машины у Кайла не было, пришлось идти на своих двоих пеших. Солнце светило, но совсем не грело. Улицы были достаточно пустыми, все на работе или на учёбе. Чёрные немного грязные конверсы, такие же черные носки. Обуви была не предназначена для холодной погоды, пальцы ног постепенно замерзали от чего отдавалась дрожь по всему телу. Объемные штаны с карманами по бокам. И одна из любимых огромная толстовка которая была на столько огромной что возможно даже Картман в ней утонул бы, а Кайл тем более. Но в ней было не очень холодно из-за ее размеров и это было хорошо. Мальчики пытались регулярно собираться вчетвером в любимых точках города и вспоминать детство за бутылочкой пива. Но ни разу на память всех, за последние 4 года они правда выпили по баночки пива и мирно посидели. Пару тройку раз они закидывались кислотой, курили шишки и разные разнообразия травки, хоть ее и не все любили и "баловались" и много чем еще, что притаскивал обычно Кенни. Ну и этот раз по любому будет не исключение. Все знали точно, что что-то да Кенни принесёт. И вот снова Стэн, Кайл, Картман и Кенни у которого в руке пакетик с четырьмя разноцветных квадратиков, похожие на почтовые марки. ЛСД. Откуда это у него? Никто не интересовался. Та в принципе все понимали, что Кенни, ну это Кенни, он достанет все что угодно. Такого на памяти Кайла еще не было у них на руках. Может для Кенни это было и не первое употребление этого психоделика, но для остальных впервые. Брофловски знал только примерное воздействие марки вычитанное еще давно на каком-то сайте в интернете. Шла минута, десятая как все уже были под этим маленьким, но очень эффективным наркотиком. Стэн сидит и рассуждает о жизни вместе с кем-то кого видит видимо только он. Кенни просто лежит на полу и смеётся смотря то ли на Стена, то ли сквозь него на стену за ним на которой он видел расплывающийся пятна космоса, бесконечный и безграничный космос. Расширенные зрачки смотрящие на плывущие переливающиеся стены. На лице была улыбка, истерическая улыбка. Всем было весело, надлежащая атмосфера дала своё. Картман сидел на диване, в его фокусе был только Кайл, который зачем-то решил остаться в одной толстовке и боксерах, по его словам, ему было жарко. Повышение температуры-один из эффектов бумажки положенной под его язык. Рыжий мальчик кружился, подтанцовывал под не существующую музыку Сидящий пожирал его взглядом, в таком состоянии ему было уже все равно. Это было чистой воды наслаждение, точной разглядывание и рассмотрение каждого сантиметра, видимого Картману. Все стены плыли, переливались фиолетово-зелёными подтёками и лишь этот чёртов еврей не плыл и переливался, а светился. Подсвечивался золотым свечением, так и прося уложить его в кровать, замотать в одеяло и не отпускать, чтобы наконец избавить его от синих от недосыпа век и красных глаз. Картман был так доволен видом именно этого еврея в таком виде. Его умилял его прикид. Лицо расплывалось в жадной улыбке. А глаза с зрачками, в которых видно космос были полузакрыты, но даже так он мог его рассматривать и просматривать насквозь. Постепенно он тоже начинал слышать музыку, под которую танцевал Кайл, неизвестное летающее то ли существо, то ли облако с которым общался Стен и такие же подтёки космоса на всех стенах и даже на потолке. Всех втягивало все сильнее и им это нравилось. Кайл резко останавливается, достаточно резко чтобы начать лететь назад спиной на пол, и на половине пути его полёта за руку его хватает Картман каким-то чудом успев за такой мимолётный промежуток времени выйти из состояния умиления и дёрнутся в сторону еврея с такой силой что чуть не оторвал падающему руку когда вернулся обратно на диван. Он на столько резкие передвижений Кайлу даже немного поплохело, но это быстро прошло так как он переключился на чью-то мягкую до невозможности ладонь на его руке. Он взял чужую ладонь в свои две и начал рассматривать. Ему было все равно кто владелец. Он даже не задумывался что у такой нежной и шикарной, по его мнению, руки может быть вообще владелец. -Какая зефирчатая рука. Надеюсь владелец не будет против если я её рассмотрю. Рассказывал Брофловский непонятно кому прислоняя чужую руку уже к щекам дабы лучше прочувствовать всю мягкость данной руки, которая единственная в его глазах не переливалась всеми возможными цветами. -Зефирчатая.. Повторил то ли сам Кайл, то ли голос из вне. После чего рыжик начал заливаться смехом, вроде пытаясь его сдержать в себе хоть и ничего не получалось. Из-за смеха Кайл начал потихоньку скатываться с дивана. Но руку не отпускать. -эй, еврей Сказал Картман, после в попытке подумать просто со скользил рукой с щеки Кайла на шею и подтянул его обратно посадив спиной к стенке дивана. - ой, Картман. Это ты. А где та прекрасная ладонь. Я ее потерял. Нужно вернуть её хозяину, после того как я ее изучу. Быстренько, а то вдруг владелец разозлиться, когда увидит, что я смотрел на его ладонь. Начал странный разговор еврей, параллельно странно жестикулируя и заливаясь смехом. -Еврей. Владелец руки не будет против если ты хоть сутки просидишь, рассматривая эту грёбаную ладонь. Сказал Эрик, хотя это было даже больше похоже на мурчание большого кота, а одновременно с этим поглаживал Кайла рукой по шее, наслаждаясь. Глаза в глаза. Лоб ко лбу. Соблазн так велик и близок, но так не преодолим. Ведь даже под воздействием наркотических веществ Картман не мог позволить себе ничего сделать. Приступ эйфории накрывал их двоих. Кайла от того что он рассматривал зачем-то эту чёртову ладонь. Эрика от того что он наслаждался этим евреем, сидящим рядом с ним в одной толстовке, который ластился и тёрся щеками об его руки. -Чёрт, еврей. Как же ты меня бесишь. Процедив сквозь зубы выдавил Картман. Кайлу было всё равно на его слова. Что он вновь называет его евреем, хоть это так и есть. Ему было по-прежнему жарко, все плыло. Он никого не слушал, он слышал лишь ветер за окном. Картман же чувствовал всё чуть иначе. Он чувствовал руками каждый сантиметр лица своего еврея. У него в глазах не было в фокусе ничего, ничего кроме его, его еврея. -Эрик, мне так хорошо. Впервые за долгое время. Тут. Прямо сейчас. Признался Кайл, продолжая гладить себя чужими руками. Картмана пробрала дрожь и шок. По имени его называли только мать и учителя. Кайл - никогда. Одной рукой он гладил щёку еврея, второй поглаживал шею. А Кайл был и не против, до него просто еще не дошло в чьих руках он сейчас ловит эйфорию расплываясь в непрерывной улыбке и неуловимого спокойствия. На утро всем было слишком плохо чтобы что-то обсуждать и понимать какую херню они творили. Картман ушёл еще под утро, когда всех уже вырубило.