Перерождение

8. На четвертый месяц учебы унарам разрешили говорить друг с другом и собираться вместе в зале или, в погожие вечера, на террасе. Эстебан тотчас же этим воспользовался, начав в открытую насмехаться над опальным унаром. «Унар Ричард вырос в лесу, он не знает простейших вещей!» - бывало, говорил он, передразнивая тон главного ментора. Глупый мальчишка. Было бы Не Хуайсану в самом деле шестнадцать лет, и если бы он в самом деле знал только бедную и серую жизнь в Надоре, его задело бы хвастовство Эстебана богатством и властью семьи, он бы завидовал рассказам о любовных победах. Но с памятью прошлого – он просто не слушал. Сидел в уголке, не отводя глаз от книги, или на расстоянии наблюдал за одноклассниками, играющими в шахматы (интересная, кстати, игра, было бы неплохо освоить). Невинные мальчишки могли считать Эстебана пресыщенным дамским угодником. Не Хуайсан иногда с трудом сдерживал смех. Спустя время Не Хуайсан сделал вид, что преодолел робость, приблизившись к Паоло и Альберто, сидящим за столом для игры в шахматы, и спросил, не могли бы они и ему показать хотя бы азы. Паоло явно удивился. - Унар Ричард, я и предположить не мог, что вас заинтересуют морисские развлечения! Говорят, на севере ко всему чужеземному относятся с предубеждением. Но я буду рад вас научить, если уж вам любопытно. - Любопытно, - с самой очаровательной улыбкой ответил Не Хуайсан. – Я, конечно, совсем ничего не умею… - Ничего сложного здесь нет! – засмеялся Альберто. – Вот, смотрите… Понемногу дело шло на лад. Парни, похоже, обрадовались его интересу к южным обычаям, и Не Хуайсан с удовольствием притворялся беспечным провинциалом, который не видел в родной глуши ничего увлекательного и рад любым развлечениям. Он внимательно слушал, что говорил Арно о стратегии и время от времени осторожно задавал вопросы, деликатно высказывал свое мнение. Теперь ему было, хотя бы, с кем поговорить. Открывать кому-либо душу он не собирался, а вот завести связи, которые могут пригодиться в будущем… 9. Ходили слухи, что в Фабианов день не всех унаров примут в оруженосцы. Об этом шептались в библиотеке Северин и Анатоль, хотя им, казалось бы, бояться было нечего: их не унижали менторы, они спокойно держались середины в списке достижений учеников. Но как знать?.. Есть ведь люди, которым льстит слава наставника талантливого человека, которые хотят увидеть своего подопечного генералом или маршалом, и сказать: «А ведь это я его научил, я помог ему пробиться!». Есть те, в ком вызывают жалость слабые. Кто заметит юношу, который ничем не выделяется? Эстебан не раз язвительно говорил, что унару Ричарду придется отправиться в свой родной Надор, «и все мы знаем, почему». Не Хуайсан на такие речи изобразил растерянность: «я не знаю, что сказать, я сам не знаю, что мне делать…». Говори, мальчик, хвастайся. У Вэнь Чао отец был еще богаче и могущественнее твоего – и разве это его спасло? На самом деле ссылки в Надор он не боялся. Он ведь не сделал ничего, что бросило бы тень на славное имя Окделлов, так отчего ему считать себя опозоренным, если его никто не выберет? Он вернется домой и понемногу займется делами поместья… к совершеннолетию окончательно возьмет управление в свои руки, отстранив госпожу Мирабеллу, и вот тогда… В Надоре есть шахты и каменоломни, которые, при надлежащем ведении дел, могут приносить неплохой доход. Есть отличные мастерицы-рукодельницы, и их творениям нечего пылиться в сундуках. Крестьяне выращивают овец, а шерсть может отлично продаваться. Зачем ему тогда столица? А если кто-то осмелится взять опального дворянина в оруженосцы… Не Хуайсан сомневался, что какой-нибудь местный дворянин окажется страшнее, чем Вэнь Жохань… или дагэ в гневе.