Церковь осудит нас

Как бы этим двоим не было хорошо вдвоём, но как не крути, их любовь не смогут принять. С "возвращения" Твика прошло несколько месяцев. Эти месяцы были весьма тяжёлые для Крейга. Такер продолжал учиться в школе, а также обучаться в церкви. В школе была подготовка к экзаменам, из-за чего учителя сильно давили на 11 класс. На старую компанию друзей времени вовсе не оставалось, но те продолжали общение в социальных сетях. После учебного заведения, Крейг успевал переодеться и вновь бежать до отца Макси, проходя его недокурсы. Приходя домой, после сложного буднего дня, Крейга ждал милейший чертёнок, забравший сердце у первого. Крейг улыбался Твику, целовал его макушку и садился за уроки. На самом деле, он никогда не любил делать домашнюю работу, из-за чего часто попадал в неприятности. Но когда он вступил в "отношения", к 10 годам ему пришлось вписать домашку в график. По началу аргументом было: «Тебе нужно г-готовиться к экзаменам, Крейг, иначе я буду з-зол!!». Но через время Крейг сам поставил для себя аргумент: «Если сделать всю работу сейчас, я смогу оставшееся время тратить на Твика без каких-либо ограничений, из-за его паники насчёт учёбы» Таким образом Такер взял привычку делать всё сразу, а потом заниматься чем-то своим. Эта привычка стала проявляться и вне учёбы. Пока Крейг готовился к следующему дню Твик лежал на кровати, виляя своим хвостиком. Ему нравилось ложиться на живот, опираться головой на сложённые руки и наблюдать за нахмуренным лицом своего парня, выполняющим различные задания. Раньше они делали домашние работы вместе, если Твик заканчивал раньше — он помогал хулигану, объясняя каждые действия. Сейчас такого не было, но ему нравилось смотреть как тот справляется без него. Это говорило о том, что их отношения меняли обоих в лучшую сторону. Твику нравилась его ответственность и Крейг видел это. Ему самому нравилось так работать, боковым зрением наблюдая за чёртиком. Наконец, заканчивая, Крейг толкается руками от стола, отъезжая на кресле чуть вдаль от всех тетрадей. Скрещивая руки тот тянулся вверх, слегка кряхтя от хруста спины. — Ну что, — потягиваясь обращается к блондину юноша — чем займёмся? Одно и то же действие, один и тот же вопрос, они происходили раз за разом, практически каждый день. Но они никак не надоедали Твику. Он всегда лишь улыбался глядя на парня. — Сегодня ничего не хочу, — слегка поднимая голову отвечает Твик — может просто поваляемся на кроватке? Он похлопывает по постеле, призывая Крейга к себе. Второй смотрит сначала на Твика, следом на его ладонь, а после возвращает взгляд на бойфренда. Не долго думая он встаёт с кресла и ложиться рядом. Крейг каждый раз в объятьях любит обвивать своими руками его талию, как это есть и сейчас. Твик же любил обхватывать плечи Крейга, притягиваться к нему и быть очень близко. Тонкие бледные пальцы проникают в чёрные волосы и лёгкими движениями поглаживают волосы Крейга. Тот целует блондина в щеку, лоб, а после и в губы. Они оба счастливы проводить так время. Вот оно, ради чего Крейг готов проживать один и тот же день, чтобы в конце загруженного дня вернуться в объятья возлюбленного. Но было одно маленькое "но". —Крейг, я дома. Мама. В целом вся семья. Пара тут же распадается друг от друга. Как и всегда Твик встаёт с кровати и прячется в комнате, Крейг делает вид, что был занят в телефоне. Заходит мама Крейга, спрашивает: "как дела?" или "всё хорошо?" В ответ получает: "всё нормально" и уходит. С момента примирения с сестрой, отношения с родителями начали налаживаться. И по идее это должно быть плюсом, но … Не совсем. Отец вовсе не входит в комнату сына, встречая его только внизу. Мать подаёт сигнал и есть время подготовиться. Но вот сестра не так проста. Она частенько могла зайти в комнату даже не стучась. Это вызывало дискомфорт и развивалась паранойя. После закрытия двери, они выдыхали. Твик вылазил из укромного места и смотрел на спину Крейга. В свою очередь тот сидя на кровати, смотря в пол. — Мы так постоянно будем?— спрашивает блондин, глядя на парня — А у тебя есть идеи как не прятаться в шкафу? — не оборачиваясь отвечает брюнет. — Ну есть одна мысль, понравится ли она тебе? От такого ответа, Крейг с удивлением оборачивается на Твика. Твик ухмыляется, а Крейг всё так же ждёт ответа.

***

Отца Макси сегодня не будет, он поехал со старыми сотрудниками отмечать какой-то "их" праздник. Крейг не запомнил куда отлучился священник, он только понял, что все обязанности повесили на него. Вновь церковный хор, вновь заполненный зал молитвами людей. Пастор окончив мысль завершает службу. Зал постепенно пустеет, под разговоры про новую работницу. Божий храм становится слишком тихим и спокойным для этих двоих. Они наконец одни, практически в полной тишине. Раздаётся лишь звук цоканья туфлей пастора по полу, направляющегося к "монахине". На самой послушнице была длинная тёмная, как ночное небо за окном, ряса, полностью закрывая дьявольскую фигуру и прикрывающая тонкая ткань, скрывающая горящие алые глаза, к которой медленно тянулся руками Такер. Он подошёл достаточно близко, чтобы тот смог убрать нежную ткань с лица возлюбленного. Они посмотрели друг другу в глаза, видя свои отражения в них. — И это весь твой план? — тихо произнёс Крейг, не опуская взгляда — Постоянно скрываться под видом монахини? Твик протянул руку к лицу Крейга. Пальцы притронулись к его щеке, немного скользя по ней. — Иного выхода я не вижу.Именно здесь, после службы, мы можем оставаться наедине, не боясь, что нас увидят Твик был прав, ведь в последнее время Крейг оставался совершенно один после работы, ему и приходилось закрывать собор. В ответ Такер лишь молча обвил руками тонкую талию своего дьявола, заставляющего его совершать подобное преступление. —Крейг… Я обещаю, однажды всё станет иначе. Глаза пастора стали словно стеклянные, глазные яблоки наполнились прозрачной жидкостью, которой не позволяли стекать нижние веки. — Однажды, я стану вне распоряжения Сатаны, а ты не будешь прикован правилами, указами и в принципе к этому медленно гниющему месту. Я люблю тебя, Крейг. Пускай это запретные отношения, но после этих слов Крейгу стало так тепло и легко на душе. Он понял, что не один. Пастор прижал сильнее любимца, усмехнувшись: — Аналогично… моя запретная любовь.