Et sur l'amour?

      Утро. Утренняя пробежка. Вкусный завтрак. Любимая работа. Эти четыре вещи идеально описывают начала рабочего дня Арсения. Этому жаворонку позавидовал бы каждый человек. Возможно и не каждый, но школьники так точно. Выпив бодрящего кофе и одевшись по погоде, Арсений ровно в 7:00 выходит из квартиры. На дворе стоял октябрь, а по погоде будто уже декабрь. Питер, наверное решив добить людей окончательно, каждый день радовал то дождями, то морозом, а иногда всё вместе. Получше застегнув пальто, Арсений отправился по уже давно заученной на память тропинке, что ведёт прямо в школу.       Ещё быв школьником Арсений просто ненавидел школу и всеми способами пытался её избежать, а сейчас добровольно идет туда уже в качестве учителя. Подумать только, ведь он сейчас мог быть высокооплачиваемым юристом или судьей где ни будь в центре Марселя, как хотел его отец, но Арсений то ли на зло отца, то ли сам захотел, пошёл работать преподавателем, да еще и куда — в обычную школу, в Санкт-Петербурге, где зарплата маленькая, а вот ответственность большая. Хотя Арсений ещё в детстве был очень ответственный, как и его мать, а сейчас эта ответственность переросла в работу. Ирония и только!        Уже заходя в школу Арсения чуть ли не сбивают с ног. Он мог упасть, но его вовремя придержали, похоже то же человек, что и сбил. Учитель только и успевает поднять глаза, как тут же утыкается в красное, от мороза или от бега, лицо и знакомые зелёные глаза. — Всё в порядке? — спрашивает Шастун, похоже немного нервничая. — Это я хочу спросить у тебя, Антон, раз ты человека перед глазами не видишь! — со злостью ответил Арсений, не дожидаясь ответа проходя в школу.       День у Попова уж точно не задался, не смотря на его прекрасное начало, перед тем как его сбил с ног ученик. Рабочий день вообще до неимоверности раздражающий. Первые уроки ученики даже не желали слушать тему, просто отсиживая или отсыпая положенный час на задних партах, что не в край разозлило Арсения, любившего порядок и внимание. После было совещание по поводу наступающего праздника Хэллоуин. Одни учителя говорили что это бред и вообще какие праздники им надо выпускников готовить. Другие же наоборот соглашались на празднования, обосновав это тем, что и выпускникам тоже надо отдохнуть и отвлечься. Попов же сидел за столом самый крайний, на которого вообще не обращали внимание, да и он был этому рад, незаметно листал ленту в ВК. До определённого момента: — Арсений Сергеевич, а вы что скажите на счёт этого? — обратился к нему Павел Алексеевич Воля, учитель русского языка и литературы. Попов пару раз с ним разговаривал и про себя отметил что Воля не плохой себе мужик, да и педагог не хуже. — А что я скажу? — от неожиданности у Арсения чуть не выпал из рук телефон, — как по мне идея неплохая, с некими неоднозначными нюансами, но вполне нормально.       Попов не вникал в суть дела, поэтому и не знал о чём говорят коллеги, но и выдавать себя за дурака он не собирался, поэтому корректно отошёл от вопроса. — Так может скажите конкретнее и разрешите уже наш спор? — всё ни как не унимался Воля. — Эм… — уже хотев сказать что-то умное Арсений, как его нещадно перебили. — Наверное, французы, Павел Алексеевич, не празднуют такой Хэллоуин, — ухмыльнулась Светлана Анатольевна, завуч школы, что с первого дня не возлюбила Попова и его национальность. — Простите, я бы с удовольствием разрешил ваш, коллеги, спор, но к сожалению должен идти готовится к уроку. — спустя минуту молчания, оправдался Попов. У самой двери он посмотрела на завуча через плечо и с улыбкой добавил. — Вы не правы, Светлана Анатолиевна. Французы празднуют Хэллоуин похлеще вашего.       С этими словами Попов пулей вылетел из учительской, этим же задев каких-то учеников. Но как оказалось не каких-то. Перед ним стояли три ему хорошо знакомых силуэта. Одного из них он знал с 9-го класса, других же с первого сентября этого года. — Позов, Фролова, Шастун вы почему не в классе? — лучшая защита это нападение, подумал Арсений. — Так мы туда и собирались, — с глазами по пять копеек ответил Дима. — Ну… раз собирались, идите, чего стоите?!       Все произошло настолько быстро, что Попов не заметил как очутился в своем классе и очнулся только когда прозвенел звонок. Сил вести его не было совсем, но Арсений не был бы Арсением, если бы уже во второй месяц учёбы не дал бы контрольную роботу. Класс оживился, начал сопротивляться и чуть ли не устроил бунт. — Арсений Сергеевич, может сначала повторим? — послышалось из задних парт. — Quoi? Nous enseignons ce sujet depuis le 1er septembrer*, — устало выдохнул учитель, посмотрев на весь класс. — А сегодня забыли! — уже проговорил кто-то из другого конца.       «И что же мне с ними делать? Может утопить?», — пронеслось в голове у Попова, но тот тут же выбил из головы эту мысль. Ещё убийства ему сегодня не хватало. — Ладно, хорошо, — всё же смиловался Попов, — начнем быстрое повторения, например с правила… на оценку. Есть желающие?       М-да уж не на это надеялись одиннадцатиклассники. Но как говориться, за что боролись… . Все молчали, не издав не звука. Арсений покачал головой и посмотрел в журнал. Каждая фамилия манила себя вызвать, но одна отличалась особенно, её и выбрал учитель. — А это правило у нас ответит… Шастун, — огласил он и посмотрел на ученика.       Весь класс уставился на Антона. Тот лишь вышел из-за стола и сказал: — Я не знаю. — А что же ты знаешь? Что же ты удосужился выучить за месяц учёбы? — Стихи Шаламова, — честно ответил ученик.       «Что он сейчас сказал?!», — снова пронеслась мысль у Попова, но на этот раз он решил её озвучить. — Что ты сейчас сказал?! Какие ещё стихи? Так, Шастун, сядь, — Арсений встал и подошёл к шкафчику возле его стола, достав от туда двойные листочки, — пишем контрольную работу и возражения не принимаю. И, Шастун, останься после урока.       Урок прошёл на ура, но это только для Арсения, все остальные же в этом классе помирали в адских муках, пыхтя над работой. После звонка все постепенно начали сдавать работы и выходить из злополучного класса. Когда все вышли, мирно закрыв за собою дверь, в классе остался только учитель и его ученик. — Шастун, ты чего расселся за партой, подойди ближе что ли, — решил начать разговор Арсений, — да не бойся, не кусаюсь!       Антон аккуратно подошел к Арсению Сергеевичу. В глазах его читался страх, ноги стали ватными, а прежняя храбрость и отвага, похоже, пошла вместе с его друзьями на литературу. — Шастун, какого чёрта, произошло на уроке? — Арсений питался говорить спокойно, но злость давала о себе знать. — А что произошло? Вы дали контрольную… — Не делай из себя дурочка́! — всё-таки не выдержал Попов, но увидев страх в глазах Антона, добавил уже спокойней, — о каких стихах шла речь на уроке? — Стихи Ш-шаламова. Читали? — Читал. Но это не относится к моему предмету, да и вообще литературу с детства ненавижу. — Как? Как можно не любить такой прекрасный урок? , — глаза Шастуна засверкали, как тысячу изумрудов. — Вот бы ты так о моём уроке говорил… — осуждённое проговорил Арсений, — ладно, на первый раз прощаю, но не думай, что так будет всегда. В следующей раз двойка полетит в журнал. Понял?       Антон лишь мотнул головой в знак согласия. По нему было видно не вооружённым глазом, ему стыдно, хоть и не до конца, но стыдно, и это заметил Арсений, который от такого зрелища не смог сдержать улыбку. — И, кстати, — остановил Антона у самой двери Арсений. — Если тебе так нравится литература, то почитай Экзюпери, желательно в оригинале. Тебе будет полезно, — Антон сдержано кивнул. — Хорошо, иди уже, а то на урок опоздаешь.       Антон опять согласно кивнул, но возле двери остановился: — Арсений Сергеевич, я не успел Вам сказать, простите за утрешний инцидент. — Pardonner**, — только и ответил Попов и уткнулся в журнал, оповещая Антона, что разговор окончен.       Через секунду дверь уже была закрыта с той стороны. Странно, но именно после этого короткого, но такого атмосферного разговора, настроение у Попова улучшилось, а внутри что-то зашевелилось.