Et sur l'amour?

Два года спустя…       Холод прошибает до дрожи, мелкие пушинки снега опускаются на землю и тут же растают.       «Вот бы так с проблемами», — мысленно замечает Антон, кутаясь в огромный пуховик.       Рядом Оксана тащит стопку книг и тяжело вздыхает когда в очередной раз ели устояла на асфальте.       Зима в этом году явно решила порадовать льдом и снегопадами, вечными пробками из-за аварий, переломами костей и синяками на мягких точках от падений, и стойкими морозами днём и ночью. — А я говорил тебе не надевать каблуки на улицу, — возмущается парень поддерживая подругу под локоть. — Кто вообще ходит на каблуках и юбке зимой? — Та кто хочет выглядеть красиво, — они останавливаются у входа в библиотеку. — Молодец, хоть додумалась пальто накинуть, — продолжая ликовать с тупости подруги, они заходят в здание.       Местная библиотека радует глаз Антона каждый раз когда он заходит в это помещение. Милая бабулька за стойкой добродушно улыбается посетителям. — Доброе утро, Вера Михайловна. Я тут книги занесла на сдачу, — с порога начинает Фролова, ставя стопку книг по экономике на стол перед библиотекарем. — Доброе, Оксана. Я всегда знала что ты хорошая девочка, — комментирует это Вера Михайловна, удивляясь. — Никто не приносит книги вовремя, кроме тебя. Знаешь ты мне напоминаешь меня в молодости. Я тоже…       Дальше Антон не слушает, уходя в мысли и читая названия на корешках. Вот Эрих Мария Ремарк «Три товарища», а вот Густав Флобер «Мадам Бовари». В третьем ряду виднеется Луиза Мэй Олкотт «Хорошие жены», а на полке под названием «Русская литература» как цари данной территории возвышаются четыре тома Льва Толстого «Война и Мир».       Взгляд студента проходится и по французской литературы, так как это его специальность. Антуан де Сент — Экзюпери «Ночной полёт». Антон качает головой, прогоняя воспоминания. Лишь мельком взглянул на стихи Шаламова и спешит вернуться в компанию подруги. — Вот тогда я и встретила своего покойного мужа, царство ему небесное, — закончила повествование Вера Михайловна. — Ну, нам наверное пора, — устало проговорила девушка и скоро зашагала в направлении двери.       Снова холодный ветер, спешащие решить свои дела люди и предновогоднее настроение.       Там в библиотеке Шастун будто остановился во времени. Книги XX, XIV и XIX веков заставили забыть о существовании другой реальности, забрали в свои объятия, в свои миры, в свои переживания за героев.       Антон давно считал себя именно таким героем. Главным героем какой-то нелепой книжки что не дала ему шанс быть счастливым, забрав любимого человека без возможности на восстановления. — Вера Михайловна всегда умела удивлять, — усмехнулась Фролова. — Рассказывать три часа про свою молодость, да встречу со своим возлюбленным незнакомой девице что просто пришла взять или сдать книги. Это я уже постоянная, привыкшая, а прикинь если кто-то зайдёт из новеньких. Бедненькие.       Она поступила в экономический университет, как и хотели её родители, поэтому частенько наведывалась в библиотеку за парой тройкой книг в этой сфере. На вопрос кем она бы хотела быть сама, она отмалчивалась или переводила тему. Только Антон и Дима, который полностью погрузился в изучения наук, знали как красиво девушка поёт. — Антон, — взволнованно. — Мы как только вышли из библиотеки ты как в воду опущенный. — Окс, — сдерживая слезы, Антон сбавил шаг, — два года назад… ты же помнишь, зачем просишь сказать в слух? — Просто не даёт мне это покоя. Тот несчастный случай может и не такой несчастный? — больше вопросом, чем утверждение отвечает девушка.       Антон хмыкает, заканчивая разговор.       До кладбища оставалось пару метров. Сердце Антона, до этого спокойно отбившее сердечный ритм, забилось с бешеной скоростью. Дрожь по телу уже не от холода. А перед глазами всё тот же туман как в той роковой день.       Оксана сжала плечо друга, выражая в этом простом казалось бы жесте всю поддержку на которую способна.       Каждый год Антона брали с собой на поминки дедушки. Маленький мальчик и не помнит его, а мама всё водила его под предлогом «Дедушка был бы рад». Антон, чтобы занять себя, наблюдал за людьми которые тоже, как и он, пришли проведать своих родственников, друзей и родителей. Он впитывал их эмоции, иногда находил в себе сил подойти к людям, сказать «Соболезную» и обратно убежать к маме.       Ему запомнилась молодая девушка что улыбалась ему из памятника. Она выглядела счастливо, но кроме молодого парня с слезами на глазах в поминальную субботу рядом с могилой не наблюдалось никого из родственников.       Тогда Антон не понимал, почему парень так яростно плакал, а сейчас он и сам оказался на его месте.       С мраморного памятника на него смотрел такой же счастливый чёрно-белый Арсений. Парень не знал что в такие моменты делать. Он не чувствовал ничего, кроме того что не сможет больше обнять, поцеловать или просто сказать слова благодарности за всё этому человеку.       Аккуратно положив цветы, четыре красных розы, Шастун сел на лавочку. Рядом стояла Оксана, не в силах сесть или прервать тишину. Благо за неё это сделал друг: — Сегодня приезжает мама Арса, — решил напомнить Антон то ли Оксане, то ли себе. — Она нашла время на то чтобы приехать на поминки к сыну? — саркастически удивилась Фролова, садясь. — Напомни почему её не было на похоронах? — Она была в Италии. На отпуске, — зачем-то уточнил Антон, грустно смотря вперёд себя. — На отпуске! Да судя по всему ей сын на хрен не нужен, — высказала своё мнение девушка и посмотрела по сторонам. — Оксан, может у неё были на то причины.       К ним приближалась пожилая женщина, лет шестидесяти. Шуба, сапоги, модная прическа, зимние джинсы — всё это можно было описать как «приезжая». — Bonjour! Par qui вы являетесь моему сыну? — спросила женщина с явно французским акцентом, но и русский знала на высоте. — Являлись, — съязвила Оксана, за что получила пинок коленом. — Я был парнем Арсения, а она моя подруга пришла поддержать, — объяснился Антон, снова посмотрев на памятник.       Женщина проследила за его взглядом и грустно улыбнулась. — Я, Ольга Степановна Попова, мама этого болбеса, — представилась она и тоже села на лавочку. — Простите что? — злость набирала обороты в груди Антона. — Как Вы можете так говорить про своего сына? Не явились на его похороны, а спустя два года приехали чтобы его оскорблять?       Шастун ликовал. Игра в доброго парня оборвалась в тот же миг как только Ольга Степановна села на лавку. Фролова как всегда оказалась права. — Pardon, если ухудшила мнение про моего сына в ваших глазах, — фыркнула Попова. — Я думаю Арсений вам не рассказывал что продал бизнес отца, своё наследство! , только ради того чтобы заехать в это захолустье преподавать. — Ce n'est pas un marigot, mais une ville civilisée de Saint-Pétersbourg*, — вступился Антон за родину, вставая, подходя к памятнику и протирая его рукой. — Так ты говоришь на французском? Теперь я понимаю что нашел в тебе Арсений, — ухмыляется женщина и тоже подходит к могиле. — Да, говорю. Это моя специализация. Кстати любовь к ней привил именно тот кого вы смеете называть сыном, — спокойный тон получался скудно. — И если Арс продал бизнес на то были причины. Он никогда не поступал необдуманно. — Будь это так, он бы не лежал здесь, правда? Мне кажется что всё дело в тебе. Именно из-за тебя сынок потерял умение здраво мыслить и где он теперь?! На кладбище, в захолустье, черт пойми где за городом. — Это. Не. Захолустье, — чеканит Антон и спеша покинуть это место, помогает Фроловой встать. Опомнившись, он кидает через плечо. — И я здесь не виноват. Это случайность.       Оксана на эти слова лишь качает голову и идёт следом за другом.

***

      Июнь. Выходной день. Солнечные зайчики танцуют на потолке.       Антон лежит на груди Арсения, слушая его умеренное дыхание. Сквозь ткань футболки и мышц стучит пока ещё живое сердце.       Арсений аккуратно гладит Шастуна по голове, рассказывая смешные истории с университетских времён, время от времени замолкая — представляет — и снова продолжает.       Антон чувствует что это не надолго. Не прикольные истории его любимого человека, а ненадолго сам человек. Будто он сейчас возьмёт и растворится. Останется только нагретая постель в месте где Арсений лежал. — Антон, ты вообще слушаешь? — возмущается мужчина приподнимаясь на локтях. — Ой, прости, Арс, — виновато улыбается Шастун. Арсений снова ложится, но уже в его позе не чувствуется ни грамма спокойствия, что было ранее. — Что ты там говорил? — Говорил, что ты не виноват в моей смерти, — улыбается француз. Его рука замирает в волосах Антона, больше нет размеренного дыхания, а сердце не стучит в такт. Парень не чувствует тепла мужчина, а когда смотрит на его лицо с ужасом отодвигается назад. Из рта струйкой бежит дорожка крови, зрачки померкли, как и лицо. Царапины, кровоподтёки и погасшая улыбка — перед Антоном лежал только что живой мертвец…

***

      Парень просыпается в холодном поту. Загнанно дышит, пытаясь переварить увиденное во сне.       С того дня Антону не снились ни кошмары, ни хорошие сны — просто темный экран, как перед началом фильма, но вместо него киномеханик выходит на сцену и с фразой «Кина не будет», выключает свет. В этом мраке Антон пытался найти выход, пройти в светлый холл, купить другие билеты на другое кино, но последний лучик света для него уже погас, примерно вместе со звонком незнакомой женщины.       Быстро набрав номер в телефоне, он приложил трубку к уху, начал слушать гудки.       Один гудок, два гудка, три… — Да?..

***

      В доме было довольно просторно. Высокие потолки, минимум мебели, всё расставлено так как надо, без лишнего мусора или барахла. Антон если бы даже так хотел, то не смог бы. — Держи, Шастун, — прямо перед ним ставится кружка с теплым напитком внутри. Павел Алексеевич умел готовить глинтвейн в домашних условиях лучше чем кто либо другой. Он садится напротив и выжидает, смотрит взглядом как у охотника перед ланью. — Ну, рассказывай. — Да что рассказывать-то?.. Я вообще спросить хотел, — мямлит Антон, отвлекаясь на алкогольный напиток. — То есть ты мне позвонил в шесть часов утра, узнал адрес моего проживания, приехал, поставил на уши всю мою семью, только ради того чтобы спросить?! Шастун, ты не охренел ли? — выругался учитель русского и литературы шепотом, чтобы его не дай Бог не услышали дети. — Павел Алексеевич, это касается Арсения, — парень выпивает всё залпом, ожидая реакции и получив то что хотел, продолжает. — Я знаю что знакомы вы были долго, а дружили всего пару месяцев, но всё же. Он Вам что-то рассказывал про бизнес?       Воля забрал кружку и, положив её в умывальник, посмотрел на гостя. — Бизнес? Он говорил что у него были проблемы с отцом, но больше мы не поднимали эту тему, — честно ответил тот. — А что, у Арса есть бизнес? — Был, — поправил его Антон. — Да, только он его продал. Бизнес был отца, а после его смерти перешёл к нему. Я знаю только это. Думал, может Вы что-то знаете. — Нет, но я не понимаю зачем тебе это? — мужчина вздыхает и подходит к окну. — Антон, я понимаю что Попов значил для тебя многое, но он погиб. Погиб уже больше двух лет назад. Его не вернёшь даже если ты узнаешь про все его скелеты в шкафу. Если он не говорил про бизнес, то у него были на это причины или он просто не хотел мешать настоящее и прошлое, в чем я его и поддерживаю. Он никогда не поступал необдуманно.       Антон вздрагивает от этих слов. Эти самые слова он говорил Ольге Степановне на кладбище. — Просто мне кажется что это неслучайность, — признается Шастун, надевая куртку. — А если вправду? Если та машина специально сбила Арса? Ведь так и не нашли виновного в этом цирке. Что Вы думаете, Павел Алексеевич? — Думаю, что тебе надо найти девушку или парня, на твоё усмотрение, Шастун. Думаю, что ты тронулся головой на Арсении. Думаю, что лучше чтобы ты его отпустил. Навсегда. Думаю, что тебе пора, — стоя у входной двери, улыбнулся Воля и лёгким движением выпроводил гостя за порог.

***

      Тупик. Это слово Антон боялся признать, но сидя под лёгким снегом и куря уже десятую сигарету, он всё же решился.       Арсений погиб — факт. Этого не изменить — тоже факт. Антону надо жить дальше, бороться за счастье с кем-то другим, учится, работать, состарится, умереть в конце концов — стопроцентный факт.       Очередная сигарета улетает в урну, на её месте появляется другая.       «Прям как в жизни» — подмечает Антон, правым глазом ловля движения. — Привет, я долго наблюдал за тобой. Это уже десятая сигарета. Я могу чем-то помочь? — с правого боку лавочки сидел темноволосый парень, мексиканской внешности и красивой улыбкой. — Pouvez-vous aider**, — хищно улыбнулся Антон, выбрасывая последнюю на сегодня сигарету. Я ж искал свои решенья В человечьем ощущенье Кожи, нервов и ума. Я считал себя надменно Инструментом совершенным Опознанья бытия. И в скитаньях по распадкам Доверял своим догадкам, А зверью не верил я.

Варлам Шаламов