Безумие на двоих

Октябрь 1997 ТЕО

Тео начинает отсчёт, вновь наполняя лёгкие воздухом. Один. Наклоняет корпус, найдя опору в левой ноге. Взмах палочки, яркая жёлтая линия, сияя, летит по касательной. Два. Выдох. Луч разбивается о щит, рассыпаясь искрой возле ног соперника. Три. Теперь его очередь. Это как танго, где партнёры подстраиваются под друг друга, нападая и отступая. Изящное искусство, от которого зависит твоя жизнь. Четыре. Красный луч ударяется об землю, поднимая сухие листья вверх, оставляя жженую черную линию. Пять. Теодор не медлит, понимая, что шоу затянулось, и он привлек внимание слишком многих. Экспеллиармус. И палочка орденовца у него. Шесть. Парнишка на спине тяжело дышит, заклятие парализует. Скребёт ногтями грязь, борясь с болью, надеясь умереть достойно. Но Тео не может и, кажется, никогда не сможет произнести финальное заклинание. Он пытался, но в нем нет тех эмоций, чтобы погубить невинного. Семь. Это ошибка. Отец всегда говорил: «милосердие — порок». Режущее заклинание ударяет в бок, прожигая драконью кожу, он делает несколько маленьких вдохов, так и не выпустив старый воздух. Прижимает свободную руку к ребрам, слегка согнувшись, будто это поможет облегчить боль. Сжав зубы, начинает сначала. Это словно день сурка. Каждый гребаный день одно и тоже. Заклинание, крик, боль, смерть. Выдох и смотрит тому в лицо. И кажется, вот сейчас он готов применить непростительное. Молодой парень, старше его на пару лет, наносит серию быстрых ударов, но те разбиваются об щит. Он кричит, кожа покраснела. Но он не сдается, меняя силу на количество. Теодор узнает его. Он был на вечере Слизнорта на Рождество. Он говорил об его отце и, наверняка, будет рад, узнав, что не ошибся с убеждениями. Он стал последней каплей нервного срыва. Как же его зовут? Тео не спеша прокручивал имена, уматывая соперника. Когда крик предыдущего участника битвы перебил звук скрещивающихся лучей. — Кев, нет! Кевин. Точно. Анатолий Долохов пронзает мальчишку неизвестными заклинанием, прежде чем приблизиться к Тео. Хватает Нотта за ворот, притягивая к себе, как непослушного котенка. А Кевин кричит, сдирая пылающую кожу собственноручно, ногтями, лоскутами стягивая вниз. Хлопок. И как только под ногами оказалась твердая поверхность, Тео валится на колени. Желчь жжёт горло, живот стягивается узлом, и завтрак оказывается на кафельном полу. — Ты жалок, — заключает Анатолий, пока Тео вытирает остатки слизи и нить слюни с подбородка, борясь с новым позывом. — Ты совсем не собираешься стараться? Лорд решил назначить ему учителя. Уроки проходили на практике. Пока остальные Пожиратели стремились захватить Лагерь в Истборне, он должен был нападать и убивать. — Я стараюсь, — но голос дрожит. — Старайся лучше, пока Лорд не передумал на твой счет. Анатолий, бросив последний взгляд на плохого ученика, развернулся на каблуках и покинул гостиную. Теодор досчитал до десяти, собираясь с силами, поднялся. Посмотрел на руку в черной перчатке, та была в крови. Аппарировал до спальни, сразу, не раздеваясь, лег на кровать. — Хозяин, — с хлопком появилась Линки. — Выйди вон! — Линки плохой эльф, — она начала тянуть себя за уши. — Позвольте Линки помочь молодому хозяину, прошу. — Валяй, — согласился, чтобы больше не слышать скулеж эльфийки. За долгие годы она научилась профессионально обрабатывать раны. От первых еще были шрамы, но от последних не оставалось и следа.

***

Ноябрь

— Все в ряд, — громко объявил Лестрейндж. В последнее время стало много новобранцев. Какой-то особенно шустрый втиснулся перед ним, пихнув локтем в ребра. Тео сжал зубы, но ничего не ответил. — Ты сюда, — он делил на две команды, одни отправлялись в Истборн, другие — в неизвестность. Им почему-то не сообщили. — А ты, Нотт, пойдешь со мной, — улыбнулся такой кривой улыбкой, что кровь в жилах застыла на мгновение. С его уст всё звучало как приговор. — Куда мы? — отважившись, спросил, не сдвинувшись с места. — Потом всё узнаешь, малец, — цокнул языком и, сжав плечо, заставил двигаться. Он встал рядом с Драко. Была ли это милость Лорда или же наказание, но Малфоя выдернули с учебы, отправив на поле. Это был его первый выход, и он выглядел хуже, чем в ночь смерти Директора. Бледный, с темными кругами под глазами. — А вдруг они напали на их след? Сейчас мы отправимся к ним? — шепнул Драко на ухо другу, а в глазах была такая тоска. — Это невозможно. Не думай об этом, — прикусил внутреннюю сторону щеки, теперь отгоняя от себя опасения Драко. Если они нашли Поттера и его команду, миру конец. Этот змей ни перед чем не остановится. — Ты поможешь спасти её? — тот самый разговор, который был прерван много месяцев назад. — Я сделаю всё возможное. — Обещай. — Обещаю. — Пора отправляться, юнцы, первая группа со мной, — звонко объявил Лестрейндж, достав порт-ключ. В одно мгновение они оказались в районе побережья, здесь был совсем другой воздух, влажный и соленый. Солнце припекало макушку, несмотря на ноябрь. — Где мы? — повернувшись к командующему, спросил он, это не Истборн. Лестрейндж натянул костяную маску и бросил спустя мгновение: — Саутгемптон. Теодор завис в хвосте строя, отправляя сообщение Кетрин через медальон. Город взяли почти без боя, оставив после себя разруху, захватив порта. Когда вся работа была сделана, появились орденовцы, но было ясно — город им не отобрать. Он узнал некоторых под голубыми мантиями: Грюм, который сражался с Рабастаном, а Люпин отбивал группу из трех новобранцев. Теодор легко отбивался от двух людей: молодой парень и девушка, близнецы со светлыми соломенными волосами. Удар за ударом. И он смог повалить сестру на землю, затем брат. Тот влетел в стену кирпичного здания, пробив штукатурку, что посыпалась на голову. Тео бы смог легко и дальше сражаться, если бы луч Петрификус Тоталус не задел бы, что проскочил мимо Лестрейнджа. Тьма пятнами стала заслонять зрение. Он бессмысленно попытался схватиться за воздух, чтобы не упасть, но ничего. Рухнул, а тьма возникла перед ним. В следующий раз, когда он открыл глаза, его встретила всё та же знакомая тьма. Дернулся, но в запястья больно врезался металл, а носики ботинок скользили по влажным камням. Руки затекли. Миллионы мелких игл причиняли боль, стоило лишь слегка звякнуть цепью. Он закричал, и голос разбился о камни темницы. Ещё несколько раз дернулся, но бесполезно, лишь больше причинил себе вред. Он попытался считать дыхание, это всегда помогало. Теодор не боялся темноты, она давно стала его соратницей, часами сидел в своей комнате с одним лишь огарком свечи. Он боялся того, что она может в себе скрывать, и стены. О, эти стены. Они двигались, давили, пытались заманить в ловушку и размазать. Тео стал тяжело дышать, глаза бегали вокруг, пытаясь зацепиться хоть за что-то, чтобы убедиться в неподвижности стен. — Зачем нам бояться, малыш, темноты? Она ведь не лает, совсем не кусается, Конфет не крадёт — тех, что любишь так ты, И в парках, поверь, ни за кем не гоняется, — после каждого слова, делая паузы, стал проговаривать Тео. Это стихотворение читала часто мама, поглаживая сына по влажным кудрям ночью, помогая бороться с кошмарами и детскими страхами. Он чувствовал, как каменная кладка почти касается спины, сжимая и с другой стороны, и продолжил громче: — Хотя мы в стократ видим хуже впотьмах, Зато нам сулит она уединение, И мы засыпаем, не помня про страх, А можем поплакать в свое упоение, — паузы становились всё длиннее, язык с трудом шевелился, а силы покидали, пока он вновь не отключился. Отвратительный звук разбудил его. Кап-кап. Кап-кап. Теодор припомнил, что читал об этом. Пытку каплей воды применяли в Китае, чтобы раздобыть информацию или свести людей с ума. Он уже находился на грани разума. Живот стягивался в узел, издавал жалобные звуки, требуя пищи. Но было лишь одно: кап-кап. Вода. Теодор ужасно хотел пить, горло болело, рвало от сухости. Он желал подставить рот под капли, но те в недосягаемости. Кап-кап. Дразнили, искушали. Он пытался отвлечься. Стены ушли на второй план, уже не пугая своим движением. Сейчас волновала только капля, что будто ударила по мозгу, заставляя каждый раз вздрагивать, сжимать зубы и собственноручно вдавливать запястья в браслеты, причиняя боль. Ритм давил, сводил с ума. Он не знал, сколько времени прошло. Час. Два. День или больше. Но чувствовал, что вряд ли продержится столько же. Теодор закричал, словно раненый зверь, что есть мощи, терзая горло. Лишь бы перебить ритм капель. Услышав его молитвы, всевидящий Мерлин послал спасение. Дверь в темницу открылась, пропуская яркий свет внутрь, он зажмурился, глаза резало. Цепи наверху лопнули, это единственное, что удерживало его в вертикальном положении. Он рухнул, словно тряпичная кукла. Голову поместив между недвигающимися руками, зажимая уши, оберегая от стука. Теодор пролежал так пару минут, так и не сумев поднять взгляд на гостей, глотая песок и грязь. Но шум капель никуда не исчез, он закричал. И снова блаженное спасение. Мягкая женская рука прошлась по округлой спине, вдоль позвоночника вверх. — Всё будет хорошо, Тео. Я здесь. Я рядом, — и шум исчез.

***

Кетрин всегда была рядом, когда он нуждался. Обрабатывала раны, прикладывала холодные тряпки ко лбу во время жара. Приносила воду и лучшую еду. Большие порции. Теодор подозревал, что Кетрин отдавала немного своей, но она отрицала, а он не спорил, не было сил и желания. Она умудрилась где-то найти несколько медовых ирисок. Принесла вечером в ладошке, перепачканной в крови и грязи. Лучше зелий лечили её поцелуи и тихое шептание: «я люблю тебя», или, по крайней мере, ему так казалось. — Что будет дальше? — спросил он спустя день, поле того, как его вытащили из темницы, когда больше не клонило в сон. Голова лежала на её коленках, девушка провела рукой по лбу, по щекам и губам. Она ненадолго замерла после вопроса. — Тебе придется вернуться. Обмен пленными состоится на следующей неделе. — Хорошо, — прикусил внутреннюю сторону щеки. Всего неделя. Тишина длилась несколько минут, пальцы застыли в волосах, накрутив локон. — Ты мне покажешь? — почти шёпотом спросила. Дыхание на мгновение остановилось, сердце ёкнуло. — Да, — сел, закатал рукав левого предплечья, обнажая клеймо. Во второй раз было проще. Кетрин хотела коснуться, но отдернула руку, когда он уже ощущал фантомное тепло. — Я Его не вызову? — Нет, — усмехнулось. — Это сложнее. Да и Он не сможет призвать меня одним желанием. — Как это происходит? — Она жжется. Словно удар крапивой. — И как часто? — Слишком, — подушечки пальцев прошлись по коже. Она должна была отличаться по текстуре, быть как наждачка, но нет. Лишь змея раскрыла пасть шире, обнажая клыки, но Кетрин это не напугало.

***

Вскоре зашел Грюм. Он ожидал этого разговора. Сложно представить, на что пошла Кетрин, чтобы вытащить его из тюрьмы на таких условиях. С трудом поднялся с кровати, чувствуя слабость в ногах. — Я не собираюсь тратить время на глупые игры, — с порога заявил он, а голос звучал так, словно шкрябали ногтями по доске. — Поэтому перейдем сразу к делу. Кетрин рассказала мне о ваших отношениях, — он скривился, будто увидел что-то мерзкое. — я посчитал это полезным. Нам необходим свой шпион. Раньше полезным считался Снейп, — сделал небольшую паузу. — Но сейчас это в прошлом. — И вы хотите, чтобы я… — Продолжай в том же духе. Чем больше ты поможешь нам в этой войне, мальчишка, тем меньше я буду жалеть о том, что спас тебя, — и он вышел.

***

Солнце слепило глаза. Он проснулся несколько часов назад, но Кетрин попросила его не выходить, того же мнения придерживался и Грюм. Никто не должен знать, что в штаб-квартире отлеживается Пожиратель. Он слышал крики людей и шум внизу, а Кетрин приходила растрепанная и усталая, вся в следах крови, пахнущая травами и зельями, и только волосы хранили отдаленный аромат розы. Но, несмотря на тяжелый день, всегда готовая удовлетворить его. Теодор трогал её, где и как хотел. Ласкал, гладил, шлепал, любил. В волшебном мире некоторые нюхали «волшебную пыль», та усиливала все ощущения людей в стократ, дарила ощущение легкости, и все проблемы ускользали на задний план, лишь только радость: здесь и сейчас. Со временем у них появлялась зависимость, они не могли больше жить без кайфа, без очередной дозы «пыли». А потом в конце умирали, либо от передозировки, сердце не выдерживало, или умирали от голода, совсем позабыв о фундаментальных потребностях. Вот и сейчас он чувствовал себя наркоманом. Попробовав однажды секс, уже не представлял, как без него можно. Требовалась разрядка, драйв. Для многих важен сам пик, когда ты кончаешь, но для Теодора иначе. Процесс был важнее, то, как он исследовал женское тело, пробовал на вкус и текстуру, запомнил, давил, подчинял. Важнее своего удовольствия — было её. Он постоянно спрашивал, как будет лучше, приятнее, так, чтобы она изгибалась, стонала и сжимала его внутри себя, высасывая все соки. А она была не из неженок. Ей всегда хотелось грубее, сильнее, глубже, чтобы сжимал бедра так, оставляя следы, шлепал по груди и попе, тянул за волосы. Тео всегда понимал греховность своих желаний. Джентльмен не должен так поступать с дамой, компрометировать, использовать для удовлетворения плотских желаний. Но с каждым разом голос совести становился всё тише. И он, правда, был готов нести ответственность, как полагается, сделать предложение и пожениться, если бы не война. — Я люблю тебя, — повторил он, поглаживая по мягкой щеке пальцем. Она должна знать, что это не просто секс, что это намного больше. И она знала. — Я тоже тебя люблю. — Я больше. — Докажи, — усмехнулась, и он обнял её, прижимая к своей влажной груди, сжимая до легкого хруста. Кетрин хихикает и отстраняется, чтобы сделать глоток воздуха. О, как бы он хотел слиться с ней в единое целое, чтобы всегда быть вместе. Но у них только неделя.

***

Джейн всегда была бесцеремонной, она ворвалась в комнату, сняв несколько защитных чар. — О, мальчик Нотт, — сложила губы буквой «О», будто действительно не знала, что он тут. Теодор отложил книгу про зелья и проклятия, которые нашел на столе. Подскочил с кровати, чтобы поприветствовать женщину. — Мисс Блэкбери, рад встрече. — И я тоже-тоже, — легонько похлопала по трехдневной щетине. — И как ты живешь в такой духоте, — подошла к окну и приоткрыла немного. Он хотел остановить её, неуверенный, что это не повредит защитным чарам, но было уже поздно. — Уверена, ты скучал по этому, — из лифа красного платья вытащила пачку сигарет Dunhill и протянула ему одну. — Благодарю, — расплылся в блаженной улыбке, словно смертник на последнем ужине. Грюм забрал его палочку «ради безопасности», только вот чьей — непонятно, если он верит в его преданность. Да и если бы хотел, Тео легко мог забрать палочку у Кетрин. Джейн подожгла кончик зажигалкой. Сделал первую тягу, наслаждаясь терпким вкусом на языке. Мерлин, как он скучал. Выдохнул струйку серого дыма, прикрыв глаза. — Вы здесь живете? — спросил Тео спустя три затяжки. — Здесь? — смешок. — Салазар упаси, здесь? Ни за какие галлеоны. Мне нужен хороший здоровый сон и благоприятная атмосфера. У нашей семьи есть поместье в Лакоке, я пока остановилась там. — И вам не страшно? — она приподняла рыжую бровь вверх. — Пожиратели могут нагрянуть в любой момент. — О, милый мальчик Тео, — и снова эти дьявольские искорки в глазах, выпускает дым, заполняя пространство между ними. — Я прожила длинную жизнь, дорогой, и поведала многое. Какой-то безносый маг с комплексом бога и его сошки мне не страшны. Затем еще одна затяжка, сжимает челюсть. — Но это не значит, что я ничего не боюсь. Я потеряла мужа и думаю, что не смогу пережить смерть близкого снова. Мой мальчик Игнатиус, несмотря на свой возраст, всё еще ребенок, совершающий необдуманные поступки, прям как его отец. Надеюсь, до конца войны он останется во Франции. — последний раз прижимается губами к фильтру, впуская порцию никотина перед тем, как продолжить. — И Кейти. Милая малышка Кейти. Импульсивна и наивна, — затушила окурок об оконную раму, и выбросила фильтр на улицу. — Да, и эта болезнь. Теодор подавился горьким дымом, услышав последнюю фразу. Прочистив горло, спросил: — О чем вы? — она прищурила янтарные глаза. — О, ты же наверняка замечал, — Теодор прикусил внутреннюю сторону щеки, они с Кетрин не касались этой темы с апреля? Кажется. — Ты знаешь, почему Анна выгнала меня из дома с обещанием проклясть? — Могу лишь догадываться. — Я нашла документы у Бена в кабинете о сестрах Анны и её непутевой матери. Слышал о них? — Да. — Это всегда было для меня странным, почему у её сестер такая проблема с магией, а затем начались эти странные вспышки у Кетрин. — Это стихийная магия, она у всех есть, — подняла руку, останавливая его на полуслове. — И я, ведомая природным любопытством, отвезла племяшку Кейти к колдомедикам на обследования. Ты должен понять мои опасения. Я беспокоилась, что она причинит вред другим, благо с мальчишкой Забини всё обошлось, — сделала паузу, набрав в легкие побольше воздуха. — И когда Анна узнала, она была в ярости. Но игнорирование проблемы никак не поможет. — Что сказали колдомедики? — спросил Теодор спустя пару минут тишины, распробовав горечь на языке. Они догадывались, да и Драко приложил свое участие, чтобы Кетрин поняла причины своего поведения. Но точного ответа у них не было. — А ты как думаешь? — Почему вы говорите об этом со мной, а не с Кетрин? — Потому что ей придется жить с этим фактом, но у тебя есть выбор, — закрыла окно. — Ну так и что же ты думаешь они обнаружили, Теодор? Ты умный мальчик, скажи мне. Импульсивность, неспособность иной раз раскрыть причины своего поведения, проблема с социализацией, один друг за столько лет учебы в Шармбатоне, конфликтность, зацикленность на чем-то или ком-то, — улыбнулась уголком губ, смотря в карие глаза. — У Моны обнаружили отклонения в работе биохимических процессов головного мозга. У Салли обнаружили БАР, как и у её матери, — начал Теодор, вспоминая обнародованные документы, которые принес Драко. — Никто это тщательно не изучал, но предполагают, что психофизиологические нарушения привели к проблемам использования магии. — Пятьдесят очков слизерину. Значит, всё это время ты знал. — Это предположение, — запустил пальцы в волнистые волосы, слегка оттягивая в сторону. Теодор не хотел об этом думать. Сначала не хотел признать факт того, что у девушки, возможно, есть какие-то отклонения. Они договорились об этом не говорить. Но со временем, обдумывая всё больше, понял, что из них двоих больше шансов сойти с ума у него. И это уже началось. Кэтрин помогала с приступами, поощряла его наклонности, тоже делал и он, в свою очередь. Вздох. Осознание. Одно безумие. Два человека. Выдох. — Пойми меня правильно, Теодор, — убрала пачку обратно в лиф платья. — Я уверена, что твои чувства к Кетрин реальны. Но не могу сказать то же самое о ней. Она часто, ещё с детства, на чём-то зацикливалась, полностью погружаясь, и также быстро остывала. Например, её одержимость местью, она ведь не была так сильно привязана к тетям, а война была чужда. А сейчас? Сражается, как бравый герой. Он сжал кулак, чувствуя, как тошнота подходит. Чувства Кетрин и правда просто вспыхнули, как спичка, она почему-то прилипла к нему, завладевая вниманием, погружаясь под кожу, в самое сердце. Прикрыл веки, пытаясь заглушить голос, чувствуя, как стены вокруг превращаются во вращающийся калейдоскоп, и он вот-вот упадёт. — Она другая. Я видела её в бою, убила троих Пожирателей не моргнув и глазом. А ты? О, Грюм рассказал о тебе, — голос Джейн становился расплывчатый. Но перед падением в бездну в сознании снова вспыхнул знакомый образ: огненно-рыжие волосы, янтарные глаза в прищуре, улыбка с блеском, запах роз и тот самый голос, который снова выпутывает из пучины: «Тео, дыши, дыши со мной». И мир вновь вернулся в исходное положение. — Она меня любит, — заявил, глядя в столь похожие глаза, — а если нет, моей любви хватит на двоих. Он знал, что никакая мания не сравнится с их чувствами.

***

Декабрь

Она смотрела на него глазами с застывшими слезами, так, словно это последняя встреча, и сердце сжималось в груди. Неделя. Пролетела слишком быстро и уже через пару часов должен состояться обмен. — Я не хочу, чтобы ты уходил, — прикусила губу. Она была как дитя, требующее у родителей невозможное. Таков был уговор. Его жизнь в обмен, не её, он не может остаться. — Знаю, я тоже, — проводит подушечками пальцев по щеке, а затем оставляет влажный след на лбу своими губами. — Пора, — Грозно рычит Грюм, открыв дверь в комнату. — Люблю тебя. — И я тебя, — и от признания девушки внутри вновь возникает червь сомнения. — Я сказал: пора! — ударяет посохом, привлекая к себе больше внимания. И Теодор решился. Он должен был. — Я узнал, кто участвовал в операции, — светло-карие глаза расширились, она схватила его за руки, будто он боялся, что он убежит. — Кто? — У меня нет времени! Быстрее! — всё продолжал возмущаться Аластор. — Эйвери. Отец и сын, — и хватка на руках ослабла, она выпустила его, переваривая новую информацию. Он шел к двери, ожидая, что она скажет что-то ещё. Но нет.

***

— Хочу сказать, что делаю это не из своего желания, а из-за необходимости, — начал Люпин, пока Теодор стоял перед ним на коленях со связанными руками. — Я понимаю. — Правда, ты ведь был одним из лучших учеников во время моего преподавательства. — Давайте уже, — повел головой Тео, желая поскорее с этим покончить. В этот же момент Римус ударил его в нос, хрустнул хрящ. Теплая кровь наполнила пазухи, но он знал, что не стоит закидывать голову, если нет желания задохнуться. Закашлял, сплевывая на пол. Люпин надел мешок на голову, обвязав вокруг шеи веревкой. Помог подняться и засунул под пояс его палочку. Теодор старался отстраниться, не думать о том, что может не хватить воздуха, делал жадные глотки ртом, наполняя его кровью. Пройдя минут пять, их передали кому-то. Орденец не стал церемониться, сильно потянул за веревку, чуть ли не душа, и они аппарировали. Оказавшись на месте, носком сапога ударил по спине, заставив вновь грубо приземлиться на колени в снег. Холодно, кровь на лице застывала, создавая корку. Они простояли здесь минут пять, до того, как сняли мешок, но пальцы уже едва слушались. Яркий свет, отражаясь от снега, бил по глазам, прищурился, рассмотрев вдали перед собой две темные фигуры Пожирателей и двух перепачканных кровью и грязью орденцев на коленях в голубых мантиях. По спине вновь ударили носком, давая сигнал к движению. С трудом поднялся без помощи рук и двинулся навстречу. Рядом строем шагал Эвани, мальчишка на год старше Теодора. Неудивительно, что именно он, Лестрейнджа не согласились обменять. Приближаясь, смог рассмотреть, кто скрывается за капюшоном голубой мантии. Но узнал только Луну. Бедняжка опустила голову, проходя мимо, и он слышал, как та тихо плакала. Лавгуд, наверняка, опасалась, что ей выстрелят в спину, нарушив соглашение. Но опасения Теодора были приглушены пониманием, что он нужен Ордену, как и Пожирателям. А может, даже больше. Пройдя еще пару метров, разглядел темную фигуру, сжимающую палочку, которая готова вот-вот выстрелить, если потребуется. Он узнал маску. Это был Малфой. Видимо, решили отправить тех, кого не будет жалко. И на последнем отрывке Драко не выдержал, схватив друга за плечо и притянув к себе. Когда и Эвани оказался рядом, они аппарировали. Он чуть не рухнул, оказавшись на территории знакомого поместья, но Драко подхватил, прижимая к себе в объятьях. — Как ты? Всё хорошо? — не скрывая тревогу в голосе, спросил. — Да, всё хорошо.

***

После возвращения они подвергли их пытке, Теодору повезло, он всю неделю прохлаждался, а вот Эвани едва выжил. После третьего Круцио уже не подавал признаков. Тео выдержал пять. Конечно, после такого веселья совсем неудивительно, что Лорд вновь потерпел неудачу, пытаясь прочесть воспоминания, они сыпались в руках.

***

На протяжении двух месяцев Теодор отлично справлялся со своей задачей: быть перебежчиком. Он передавал детали готовящихся операций через медальон. Конечно, не был настолько глуп, чтобы открывать всё о своих миссиях, только о соседних, о том, что мог подслушать, узнать на общих собраниях, прочитать в кабинете отца. И совсем не удивительно, что Лорд догадался, что среди них есть предатель. Поэтому пыткам и допросам подвергал всех, кто хоть на унцию вызывал подозрение, и он знал, что Темный Повелитель не успокоится, пока не найдет его. Но Теодора больше удивлял факт того, что Орден узнавал и о том, о чём он не сообщал. А значит, была ещё одна темная лошадка.

***

Лорд очень гордился успехами Теодора, как и Долохов. Поэтому он продвигался по иерархической ступеньке в рядах сторонников. Он точно помнит, как в первый раз убил кого-то. Его отправили в небольшую деревушку, где находилась колония сквибов. Они днями и ночами работали во благо нового режима, занимаясь всей грязной работой. Тео стоял в охранной башне, заметив небольшое движение в кустах примерно в сорока ярдах. Разглядел через бинокль: мальчишка что-то вытаскивал из рюкзака. Тео понимал, что должен сделать что-то. Должен, чтобы выжить. Чтобы уберечь Кетрин. Вернуться к ней. Незнакомец дотянулся до стеклянной сферы в тот момент, как Нотт кинул простое жалящее. Тот уронил склянку на пол. Всё произошло слишком быстро. Взрыв такой силы, что его внутри кабинки откинуло на несколько метров. Стекла разбились, осыпав тело осколками, а слух исчез на несколько часов, оставив лишь противный писк. Поднялась пыль, а на месте удара бомбы образовался кратер. Он чувствовал вину, но чем больше он убивал, тем меньше тревожился, уже перестал считать. А в другой раз, пытаясь спасти семью грязнокровок: мать и грудного ребенка, убил троих «своих», совсем ещё юных, но жестоких Пожирателей. Тео понял, что он не чувствует разницы, будь то Пожиратели или кто-то из Ордена, большую часто он даже и не знал. Теодор также понял, что с каждым днем грани стираются. Он становится просто орудием убийства.

***

Январь 1998.

Он вернулся после очередной битвы в районе Саутгемптона, Пожиратели смогли отбить атаку. На теле появлялось всё больше новых шрамов. Стянул кожаные перчатки с пальцев, кинув их на стул в гостиной, за ними полетели и маска, и мантия. «Линки всё уберет». Стал расстегивать пуговицы, желая поскорее принять ванну, смыть остатки битвы, но замер, ощущая, что что-то не так. Антиаппарационого щита нет. Двинулся к кабинету отца, ожидая найти там гостей. И не ошибся. Почти. Дверь была приоткрыта, и Тео замер, услышав знакомый голос. — Мы с вами договорились? — сердце сжалось. — Я не понимаю, зачем это вам? И какая от этого выгода мне? — смешок хриплый, словно у туберкулёзника, Азкабан знатно его потрепал. — Это чертово самоубийство! Теодор не выдержал и открыл дверь, замерев у порога. — Кетрин, — сорвалось с уст. Она обернулась, расплывшись в улыбке: — О, Тео. «Мерлин, какая она красивая». Даже сейчас. Растрёпанная и уставшая. Руки покалывало в ожидании тепла, нежности. — Что ты тут делаешь? — перевел взгляд на отца, будто тот приставил двустволку к виску девушки. Но Нотт Старший лишь развел руками. — У нас был разговор с твоим отцом, — поднялась с кресла, разгладив подол юбки. Встал и отец, как того требуют правила этикета. Это всё казалось какой-то параллельной реальностью. Совсем другой разговор, в отличие от последнего, который он застал. — О чем? — но она лишь шире улыбнулась и, повернувшись к отцу, сказала: — Надеюсь, вы подумаете над моим предложением? — Непременно. — Мне пора, — кивнула на последок, прошла мимо него, направляясь к камину в гостиной. У Теодора шаг был длиннее, поэтому он легко нагнал её, схватив за руку, развернул к себе лицом. Он сам не мог понять, откуда в тот момент у него появилась столько агрессии. Сказывалась ли усталость и жёсткость в бою, или то, как она его проигнорировала, прошла мимо, в то время как он вожделел её и ждал нежности. Свободная рука схватила голову, давя пальцами на щеки. — Я спрошу ещё раз, — он тяжело дышал. — Это как-то связано с пропажей Эйвери? Уже три дня ни отец, ни сын не выходят на связь, с тех пор, как Темный Лорд отправил их на секретную миссию в Румынию. Он желал, чтобы Джейн оказалась не права. Кетрин любит его. Это больше, чем мания. Так должно быть. Но Кетрин не расстроилась из-за грубости. — Наш разговор не был с ними связан. Но если тебе интересно, то: да. Я убила их, — спокойным тоном заявила, будто пересказывала параграф по Истории Магии. — И что теперь? — хватка чуть ослабла. — Ты теперь вернешься в Италию? — Я никуда не пойду, пока не буду уверена, что ты в безопасности. — Кетрин, — прикрыл веки, и камень с души упал. Конечно, они говорили о нем. О спасении. О разрушении обета. «Она меня любит». И чтобы ещё больше убедиться в своей правоте, спросил: — Ты меня любишь? — Конечно, — её руки прошлись по щетине, по раковине уха. Она его поцеловала нежно, будто этим говоря всё о своих чувствах. Но этого было мало. Тео запустил пятерню в волосы, взявшись за макушку, надавил, заставив её опуститься на колени. — Покажи, как сильно ты меня любишь, — другой рукой обвел скулу, остановился на нижней губе, слегка оттягивая. Кетрин поймала фалангу губами, присасываясь, как к соске. Он еле сдерживался, а она глядела на него с вызовом сквозь приоткрытые ресницы. Просунул палец дальше, в горячий влажный рот. Кетрин не стала робеть и терять времени. Руки коснулись пряжки ремня, бренча, справилась с застежкой, вытащила кожаный язычок. Затем пуговица и резким движением рук стянула штаны вместе с трусами. Перед её взглядом оказался возбужденный член с надувшимися венами, на грибовидной головке виднелась небольшая капля. Тео вытащил руку изо рта, полоска слюны тянулась за ним, вытирая влажный сморщенный палец об щеку. Не сбавляя оборотов, придвинулась ближе, чтобы обхватить грибовидную головку. Теодор направлял, насаживая ртом всё быстрее и быстрее. Вторая рука зафиксировалась на спинке кресла, чтобы не упасть. Он знал, что у неё хороший рвотный рефлекс, но не сбавлял обороты, когда она стала недовольно мычать. Кетрин слегка надавила зубами на чувствительную плоть. — Блять, — громко прошипел Теодор, совершенно не заботясь о том, что может привлечь лишнее внимание. Хотя они и так не слишком таились, остановившись в центре гостиной. — Мне не приятно, — размазывая слюну по подбородку, сказала Кетрин. По щеке текла слеза. И этого хватило, чтобы снова взять себя в руки. Блять. Он этого не хотел. Не хотел вновь причинять ей боль, но почему-то каждый секс заканчивался одинаково. Да, она любит, когда он немного перегибает, надо просто вовремя останавливаться. — Прости, — убрал руку с затылка, теперь тормоша свои волосы. — Прости. — Всё хорошо, — поднялась с колен, стала оглаживать его руки, лаская, успокаивая. — Нет. Нехорошо, прости. Я люблю тебя, — и снова то же самое. Будто «я люблю тебя» универсальное лекарство от всего. — Знаю, — приподняв юбку, стала стягивать трусы. — Остановись, — попросил Тео, массажируя глаза пальцами. Он знал, что ему надо прекратить, пока всё снова не зашло слишком далеко. Но она не позволила. — Тео, — нежно произнесла, убирая руки, размещая их у себя на груди. — Я так скучала. — Кей-ти, сейчас не лучшее время. — Другого может и не быть, — поцеловала его, он ощущал собственный солоноватый вкус. Ей правда стоило остановиться, потому что он не сможет теперь. Страсть захлестнула с головой. Развернулся, укладывая Кетрин на подлокотник животом вниз. Приподнял юбку, шлепнул по бледной ягодице, вызывая стон. Носочком развел ноги шире. Под таким углом, легким толчком вошел в неё до середины. Он знал, что ей тоже нравится так. Она была уже влажная, легко пропуская его внутрь. Теодор любил смотреть на то, как скачет грудь от каждого толчка. Почувствовал себя в печи. Казалось бы, он уже должен привыкнуть к этому жару, к стенкам, сдавливающим внутри со всех сторон, но нет. Каждый раз, как первый. Теодору не потребовалось много времени, чтобы дойти до пика. Каждый раз, двигаясь быстрее и с большим напором, время от времени шлепая, делаю кожу розовее. Но он помнил, что должен помочь и ей. Поэтому, найдя клитор, провел по нему несколько кругов. Она вскрикнула и ещё сильнее сжалась. Не выдержав, присоединился, кончив внутрь. Он отошел назад, наблюдая за любимой картиной, а девушка расслабилась на кресле, восстанавливаясь.

***

Февраль 1998

Он помнил тот день, когда всё пошло под откос. Середина февраля, после ожесточенной битвы в Косом Переулке, когда армия сопротивления схлестнулось в битве с черным легионом. Нельзя было давать слабину. Либо ты, либо тебя. И он безжалостно убивал орденцев, не смотря ни на что. Горы трупов украшали площадь, и их демонстративно сожгли, заявляя, что так будет с каждым, кто не подчинится. Он до сих пор ощущал тот отвратительный запах гнилой плоти. Ряды редели с обеих сторон, поэтому временами продолжались обмены. После битвы отправился в Малфой Мэнор, чтобы восстановиться, это было ближе. Однако Драко прервал сон, разбудив Тео в пять утра. Было темно, и только свечка в руках друга освещала комнату. — Что случилось? — потирая глаза, наткнулся на очень беспокойного Драко. На его лице читался чистый ужас. Как вчера, когда они стояли в первых рядах, пока тела людей рубили топором, прежде чем забросить в общий огонь. — Мне нужна твоя помощь. У нас проблемы, большие проблемы, — он поставил подсвечник на прикроватный столик и стал вышагивать по комнате, меря её шагами. Запустил руки в отросшие светлые волосы. — Мерлин, помоги, — почти скулил. Теодор мгновенно поднялся, схватил Драко за плечи, поворачивая к себе: — Что стряслось? — Они здесь, здесь, — приближался срыв, он знал, так как Теодор и сам частенько находился на грани. — Кто здесь? — Они, — снизив голос до шепота ответил. — Тетя позвала меня, чтобы я подтвердил это. Но я не могу, — затряс головой. — Не могу. И Теодор всё понял. Выругавшись, сел на кровать. Как бы он хотел, чтобы это всё был просто ночной кошмар. Всё кончено. Если Золотое Трио умрет, они последуют за ним. Темный Лорд не остановится только этим. Он погубит всех. — Прошу, Тео, помоги. Ты обещал мне всегда помогать. Она убьет её. — Я помогу, — кивнул, ещё не зная, что делать.

***

Теодор замер у входа в гостиную. Беллатриса вышагивала вокруг Гермионы, послав в неё уже три Круцио. Девушка без сил лежала на каменном полу, постанывая от боли. Он не знал, успеет ли спасти её от потери разума до того, как придет помощь. План до ужаса глуп и шаток, но другого нет. — Круцио, — хихикнула Белла, кинув ещё одну красную вспышку в девушку, и та забилась в конвульсиях, крича, срывая глотку. Драко стоял у камина, опустив голову, и с трудом сдерживался, чтобы не вмешаться. — Я спрошу ещё раз, где ты его взяла? — Я... Не... знаю, — моля, ответила Гермиона. Сердце сжималось, и он поспешил к темнице. Спустился по каменной лестнице, ощущая, как с каждой ступенькой становится всё холоднее. Сжал палочку. Питер, услышав его, развернулся. Вжал шею, опасаясь: — Что случи... — не успел договорить, как Теодор убил его зеленым лучом. Как же долго он хотел этого, покончить со столь жалким трусом, что предал своих друзей. Нет, Теодор рисковал и сейчас ради Драко, сложно представить, чтобы он пошел на что-то такое. Внутри ничто не шевельнулось. Убийства стали рутиной. Он поднял палочку Хвоста с пола, двигаясь вдоль решеток. Замер, узнав Рона и Гарри с шишкой на лбу и с большим носом. — Теодор, — Избранный приблизился, обхватив решетку. Нет, он не боялся опасного Пожирателя, он будто знал, что тот придет его спасать, в отличие от других сокамерников. — Меня здесь никогда не было, — передал палочку Петтигрю Гарри. — Спасибо, я знаю, что ты на нашей стороне, — тихо прошептал, будто кто-то посторонний может услышать. — Я делаю это не ради вас, — развернувшись на носках, пошел в сторону выхода, перешагнув через мертвое тело. У выхода из подземелий замер, встретившись с Нарциссой. Женщина выглядела болезненно, как его мать в последние месяцы жизни. — Мисс Малфой, — начал Теодор, пытаясь сообразить, как поступить (причинить вред матери друга не посмел бы), когда за спиной послышался звук взрыва. — Я ничего не видела, — приподняв уголки губ, пошла в гостиную, а он за ней следом. Тео подошел к Драко, хлопнул по спине, привлекая внимание того. Казалось, что он всё то время был в пузыре и снова вернулся в реальность. — Белла, — Нарцисса встала перед сестрой, когда та села возле Грейнджер, обнажив гоблинский кинжал. Старшая Блэк недовольно вскинула голову, она не любила, когда её отвлекают от пыток. — Ты уже вызвала Темного Лорда? — спросила отрешенным ледяным тоном. — Это должен был сделать твой непутевый муж, как только убедится, что мы и в правду поймали Гарри Поттера. Эти несколько секунд отсрочки сыграли свою роль. Рон ворвался в гостиную. Беллатриса оглянулась в изумлении, навела волшебную палочку на рыжего: — Экспеллиармус! — проревел он, прицелившись в Беллатрису волшебной палочкой Хвоста. Палочка вырвалась из рук волшебницы и отлетела прямо в руки Гарри — он вбежал в комнату вслед за Роном. Нарцисса и Драко не двигались, даже не старались сделать видимость сопротивления. Это было очевидно всем, кроме двух болванов. Гарри крикнул: «Остолбеней!», сковывая Нарциссу. Заклятия Драко и Теодора огненными струями чиркнули мимо Гарри, он бросился на пол и откатился за диван. — Стоять, или она умрет! Гарри, задыхаясь, выглянул из-за дивана. Беллатриса держала на весу Гермиону, которая, похоже, была без сознания. Волшебница приставила к её горлу серебряный кинжал. — Бросайте волшебные палочки, — прошептала она. — Бросайте, или мы сейчас увидим, насколько у неё грязная кровь! Я сказала: бросайте! — провизжала Беллатриса, крепче прижимая лезвие кинжала к горлу Гермионы. На коже выступили капельки крови. Драко хотел вмешаться, кинуть заклятие в собственную тетю, но Теодор остановил его, заметив шевеление вверху. — Ладно! — крикнул Гарри и швырнул на пол волшебную палочку Беллатрисы. Рон сделал то же самое с палочкой Хвоста, заклятие спало с Нарциссы. Оба подняли руки. — Молодцы! — злорадно улыбнулась Беллатриса. — Драко, подними палочки! Темный Лорд скоро будет здесь, Гарри Поттер! Близится твоя смерть! Пришлось толкнуть друга в спину, чтобы он сделал шаг, выполнив просьбу. — А пока, — негромко проговорила Беллатриса, глядя, как Драко подбирает с пола волшебные палочки, — я думаю, Цисси, нужно заново связать этих маленьких героев, а Теодор, — безумные черные глаза остановились на нём, она будто только сейчас заметила его присутствие, — пусть позаботится о мисс Грязнокровке. Я уверена, Теодор, Темный Лорд не пожалеет для тебя девчонки после того, что ты сделал для него прошлым днем. Горы трупов, а в награду даст несчастную девушку для удовлетворения плотских утех. При последних словах над головой послышалось какое-то странное дребезжание. Все посмотрели вверх. Громадная хрустальная люстра дрожала всеми своими подвесками. Вдруг она оборвалась и полетела вниз. Беллатриса стояла прямо под ней; волшебница едва успела отскочить, уронив Гермиону. Люстра грохнулась об пол грудой цепей и хрусталя, накрыв Гермиону и гоблина, который затаился в углу. Во все стороны брызнули сверкающие осколки; Драко согнулся пополам, прижимая ладони к окровавленному лицу. Рон бросился вытаскивать Гермиону из-под обломков, а Гарри перепрыгнул через кресло и вырвал три волшебные палочки из руки Драко без особого сопротивления. Нацелил одну на Теодора и крикнул: — Остолбеней! Теодор лишь улыбнулся, позволяя Гарри так поступить. Нужно, чтобы всё выглядело правдоподобно. Хотя вряд ли кто-то поверит, что они выбрались отсюда благодаря лишь одной удаче. Нарцисса оттащила Драко в сторонку, подальше от беды, а Беллатриса вскочила на ноги с развевающимися волосами, размахивая серебряным кинжалом. Нарцисса нацелилась волшебной палочкой на дверь. — Добби! — вскрикнула она. Даже Беллатриса оцепенела. — Ты! Это ты обрушил люстру? Крошечный домовик рысцой вбежал в комнату, наставив трясущийся палец на свою бывшую хозяйку. — Не тронь Гарри Поттера! — пропищал он. — Убей его, Цисси! — завопила Беллатриса, но тут опять раздался треск, и палочка Нарциссы, вылетев у неё из рук, приземлилась у дальней стены. — Ах ты дрянная мартышка! — зашлась криком Беллатриса. — Как ты смеешь отнимать палочку у волшебницы? Как смеешь не слушаться хозяев? — У Добби нет хозяев! — пропищал он в ответ. — Добби — свободный домовик! И он пришел спасти Гарри Поттера и его друзей! — Рон, держи — и ходу! — рявкнул Избранный, бросая Рону одну из волшебных палочек. Потом он нагнулся и выволок из-под люстры Крюкохвата. Взвалив на плечо стонущего гоблина, все ещё сжимавшего меч мертвой хваткой, он схватил Добби за руку и повернулся на месте, чтобы аппарировать. Но Беллатриса успела кинуть излюбленный кинжал.

***

В это было невозможно поверить: Лейтенант Нотт, Полковник Лестрейндж и всё семейство Малфой не смогли справиться с двумя подростками без палочки. Он их наказал. На этот раз влетело и Белле, та верещала, словно раненая волчица, когда Теодор уже научился не кричать от первых двух Круцио. Это ещё больше укрепило Его уверенность в том, что в рядах есть Предатель и он ближе, чем кажется. — Мой Лорд, позвольте мне сказать, — начал Нотт Старший во время собрания узкого круга. Волан-де-Морт перевел красные глаза к дальнему месту. Теодор едва сидел, всё тело ныло. Он мечтал поскорее оказаться в своей комнате. Перед глазами плыли черные пятна. — Говори, — махнул рукой без особого интереса. — Я бы не хотел, чтобы это было правдой, — начал, как всегда, чуть ли не кланяясь, после каждого слова Теодор хотел закатить глаза. — Но думаю, у меня есть подозрения, кто является предателем. Сердце забилось быстрее после этих слов. Он сжался внутри, ожидая продолжения. — И кто же так нагло пользуется моим доверием? — Ко мне в дом на днях проникла Мисс Блэкбери и выкрала документы по операциям, она то и сливает всё Ордену, — он прикрыл глаза, начиная считать. «1 — это смерть, 2 — рождение, 3 — это ветер, 4 — свечение, 5 — огонь и 6 — вода, 7 — веселье, 8 — беда, 9 и 10 — идут туда сюда». Это не может быть правдой, отец не должен так поступить. Он дал обет, это чистейшее самоубийство. — И как эта девка попала к вам в дом? — яростно спросил Лорд, ударяя кулаком по столу. — Дело в том, что они с Теодором раньше состояли в отношениях. И сейчас, воспользовавшись, подчинила домашних эльфов и проникла внутрь. Но я уже наказал эльфов, мой Лорд, осталось разобраться с девкой, — закончил. Лорд подскочил со стула. Он знал о болезни Теодора Нотта Старшего. Не пройдет и два месяца, тот умрет, если не раньше, от обета, поэтому не было смысла наказывать того за оплошность, лишь потеряет хорошего стратега. Видимо, отец решил забрать в могилу и его с Кетрин. — Немедленно доставить её мне. Живой. Это приказ! — и стены сотряслись от его голоса. — А ты, — подхватил Теодора за шиворот, поднимая с кресла, сопротивляться не было сил и желания, — идешь со мной!