Безумие на двоих

12 Июня 1998 ТЕО

— Авада Кедавра, — казалось, это произнес кто-то другой. Другой, овладев его телом, поднял палочку и произнес смертельное заклятие. «Блять. Нет. Нет». Это не мог быть он. Просто не мог. После тело с громким хлопком упало на стол, будто стервятникам подали пищу. Но они даже не моргнули, набили оскомину. Гниющие трупы кровью и потом давно пропитали антикварный стол. — Собрание закончилось, — огласил Лорд, вставая, и с вихрем исчез. Остальные последовали за ним, никто не хотел задерживаться. Но не Тео. Он не мог пошевелиться. Тело отказывалось реагировать на команды мозга. Лишь одно стучало в ушах, словно церковный колокол: «Мерва. Мертва. Мертва». — Тео, — это был Драко. Единственный, кто остался. Но это был лишь далекий отголосок из-под толщи воды. Главную партию заняло сердце, стучало в висках под аккомпанемент струйкам холодного пота. Он опустил руку на плечо, сжал. Пытаясь вернуть в реальность друга. — Тео, ты должен был. У тебя не было выбора. «Не было выбора?» — ему наверняка послышалось. Он закрыл глаза, по щеке скатилась одинокая слеза. — Мне надо. Мне надо идти, — с грохотом отодвинул стул. — Тебе надо прийти в себя. Нельзя аппарировать… — но он его не дослушал, схватив Кетрин за руку, переместился сразу к себе в спальню. Опустил её холодное, слишком холодное, бледное тело себе на колени. Провел кончиками пальцев по щеке. — Кейти, Кейти, проснись. Она ведь не могла умереть. Нет, не могла. У неё всегда был план, а на него ещё один. Да и как? Убивающее действовало, только если было желание. А Теодор явно не хотел её убить. Именно. Он не убил. Она жива. Просто спит. — Кетрин, прошу, открой глаза, — погладил. — Заканчивай шутить. Но она не реагировала. — Кетрин, ты ведь не могла умереть, — капля упала на неё. Это слезы, он не мог остановиться, они просто скатывались. — Кетрин, прошу, — наклонился, оставляя поцелуй на холодных губах. Но она не ответила. Он оставил ещё один. Затем ещё. Он продолжал целовать влажную щеку. Ожидая реакции, но нет. — Почему? Почему ты оставила меня? — задыхаясь, спросил, скользя кончиком носа по виску, пытаясь уловить знакомый аромат роз. Но его не было. Давно.

***

— Тео, ты должен её похоронить, — вновь повторил Драко, но его голос звучал так далеко, так неважно. Ничего больше не важно. Прошло часов пятнадцать? Может больше, может меньше. Теодор потерял ход времени. Переложил Кетрин на кровать, накинув одеяло, будто она мерзнет. Только так он мог объяснить холодную кожу. Уже начали появляться темные пятна и неприятный запах. Но он не мог ничего сделать. Похоронить - значит навсегда попрощаться, признать факт её смерти. Он так не мог. Мог только держать за руку и ждать. Ждать? Что смерть заберет и его? — Я не могу. Как давно Драко здесь? Сложно сказать. — И что ты хочешь? Чтобы она просто сгнила у тебя в кровати? — это было слишком, и Драко это понял, как только слова сорвались с губ. — Прости. — Проваливай! — он даже не удостоил его взглядом. — Выметайся на хуй отсюда. — Я не уйду, — вытащил палочку и, не глядя отправил заклятие. Промахнулся, лишь оставил дырку в дорогих шелках. Затем лампочка разлетелась на несколько осколков, усыпав ковер. — Я понимаю, тебе больно. Но, Тео, это не может длиться вечность. Отпусти её. Еще одно заклятие.

***

14 июня

Драко был прав, она заслужила нормальных похорон. Больше, чем просто сгнить у него в кровати. Даже комбинация всех чар не смогла бы предотвратить разложение на долго. Нужно было больше. Семейная магия. Все мертвецы хранились в склепе. Там древняя сила, что поддерживала тела в хорошем состоянии. Даже спустя десять лет после смерти матери Джанет выглядела также, будто легла отдохнуть перед походом в парк. Это отсрочка, пока он не придумает, что делать. А он придумает. Он найдет способ. Просто обязан. Она такая красивая, словно живая кукла лежала в гробу и не дышала. А он не отрывал взгляда, надеясь, что вот-вот и она наберет побольше воздуха в лёгкие. Теодор аккуратно достал медальон с розой ветров. Он вернет. Потом. Но сейчас ему это нужнее. Но металл был холодным. Она больше не напишет. Почему она не ответила? Почему не сообщила, что в опасности? Он бы помог. Он бы вытащил. — Я люблю тебя. И всегда буду любить, — он наклонился ниже, за бортики гроба, будто собирался рассказать величайший секрет. — Я обещаю, что отомщу за тебя. Я выполню твою просьбу. Я выиграю войну. Обещаю, — оставил последний скупой поцелуй и выпрямился. Слезы против воли наполнили глаза, хотя пару часов назад казалось, что он за пару дней исчерпал пожизненный запас. — Ты молодец, — похлопал его по плечу Драко. — Это правильно. — Угу, — он и не слышал, это просто шум. Гроб медленно стал лететь к своему отверстию. Размещаясь под тем, в котором лежит мать. Два любимых человека мертвы. И он не смог их сберечь. Это все его вина. Друг сделал шаг назад, становясь рядом с Гермионой. Та глотала слезы, чтобы не разрыдаться. Они вместе посреди войны, будто и ничего нет. Будто её смерть даровала глоток свежего воздуха, уголок мира. Позволяет хоть на секунду забыться о тех страшных страданиях, что тьмой скользят за воротами Мэнора. Но не для него. Для Теодора всё сплошная тьма.

***

Он гулял по пустым, холодным темным коридорам мэнора. Сухой кашель вновь вывел его из прекрасных грез, в которых он находился в последнее время с бутылкой огневиски наперевес. Тео уже потерял ход времени, не понимая, какой день недели или хотя бы время суток. Интересно, почему ещё Темный Лорд не разорвал его на кусочки из-за отсутствия на поле боя. Да, он посетил пару собраний только потому, что Драко притащил его за шиворот, грубо кинув на стул, но что там происходило, он не помнил. Это всё сплошное пятно. Было всё равно. Ещё несколько глухих звуков, будто что-то прорывало себе путь когтями из сухого горла. Толкнул дверцу в спальню отца. Тот развалившись в пыльном кресле, вытирал кровь с губ платком, размазывая её по подбородку. — Я думал, ты уже сдох, — и это было искренне. Обет должен был убить его в тот же момент, но отец цеплялся своими тощими пальцами со свисающей кожей за ошмётки своей никчёмной жизни слуги. Если бы эльфы пришли его навестить с новостью о смерти Теодора Старшего, он бы просто отмахнулся и не вспомнил, пока уровень алкоголя в крови не уменьшился. А затем залил новой порцией. И так по кругу. — А ты бы этого хотел, — задыхаясь, прохрипел в перерыве между приступами кашля. — Это ты виноват, — язык с трудом подчинялся. — Ты должен гнить в могиле. Не она. — Нет. Это ты её убил, — на последнем слове красная струйка крови скатилась по подбородку, окрасив рубашку. Гнев мгновенно отрезвил его, он поднял палочку, направляя кончик в его блестящий как блин лоб. Сознание было, как никогда ясным за всю неделю. Он убьет его. — Давай, — прохрипел, снова давясь кашлем. Он ненавидел отца. Он желал задушить его собственноручно. Но нет. Теодор опустил палочку. — Нет. Ты этого не заслуживаешь, — приблизился, смотря в пустые темные глаза. — Ты сдохнешь здесь, задыхаясь собственной кровью, которой ты так гордишься. Я не дам тебе так легко умереть. Он выпрямляясь, вышел из спальни, хлопнув дверью.

***

23 июня

— Всё готово, хозяин, — громко объявил Рорри. — Хорошо, — затягивая ремень брони, сказал Тео. — Можешь сжечь его прямо в саду, а прах выкинуть. Вчера ночью умер отец. — Но, хозяин, — большие голубые глаза наполнялись слезами. — Я не могу. В такие моменты он скучал по Линки. И как она могла так просто уйти? — Делай, что хочешь, я уже сказал. Но не смей хоронить его в склепе. — Да-да, спасибо, хозяин, — эльф затряс головой и, поклонившись несколько раз, так, что ударился лбом об пол, исчез. Теодор схватил перчатки из драконьей кожи, на запястьях появились свежие белые шрамы. Это случилось пару дней назад. Он был пьян, сильно. Жалость к себе переполнила чашу, он разбил бутылку и порезал руки. Хотел, чтобы всё просто закончилось. Он так устал. Драко-Мерлин-его-подери-хреновый-друг решил навестить, будто знал, что Теодор способен на подобное. Но, несмотря на первоначальный гнев из-за случившегося, что Драко, не способный разобраться с собственной жизни, лезет в его. Драко всё-таки был прав. Он должен жить дальше. Хотя бы ради нее. Чтобы отомстить, чтобы вырвать победу, как Темный Лорд вырвал его сердце. Натянув перчатки, аппарировал в Малфой-Мэнор.

***

10 июля

Он вернулся после очередного рейда. Сразу скинул плащ, перчатки и мундир, пропахший гарью, по дороге к склепу, оставшись в рубашке и штанах. Рорри всё уберет и выстирает. Это был его ритуал. Он приходил к ней. Разговаривал. Рассказывал, как прошел день. Хоть какая-то иллюзия мира. Вокруг склепа высадили джанет. Мама их так любила, и теперь они окутывали их последнее пристанище, выделяя тот болезненный запах, который навсегда пропечатался скорбью. Два любимых человека, две трагедии. Может, он не создан для любви? Отца похоронили в самом дальнем углу, украсив могилу каменной плитой, но он ни разу не навестил. Но не успел он подойти, как заметил, что каменная дверка слегка приоткрыта. — Хозяин, — раздался за спиной голос. — У нас гости? — спросил Теодор, понимая по опущенным ушам Рорри. — В кабинете. — Хорошо, — он вытолкнул весь воздух из легких, успокаивая тремор в руках, прежде чем сделать шаг. Стук сердца вторил звуку стука каблуков армейских ботинок, отражающихся от мраморных стен. Но, зайдя за поворот главного холла, чуть успокоился. Здесь не ощущалась тягучая липкая тьма. Это не Он. Толкнул дверь в кабинет. Джейн уселась в большое отцовское кресло, закинув ноги на стол в туфлях с красными подошвами. Она обняла яркими губами сигарету, делая затяжку, а затем выпустила густой дым несколькими партиями. — Миссис Пруэтт, — опустила голову, заметив его в проходе. — Блэкбери, — поправила, но ноги со стола не убрала. — Чем могу быть полезен, — разместился в кресле напротив, и она, наконец, выпрямилась, вспомнив все правила приличия. — Моя племянница, — сердце пропустило удар. Он знал, что этот разговор наступит рано или поздно. Придётся отвечать на вопрос, как она умерла. — Я… — начал, словно школьник, который забыл подготовиться к уроку. — Не продолжай, — остановила его взмахом руки. — Я была в склепе. Он прикусил язык, зная, что всё равно не сможет ничего сказать в свое оправдание. Да и не хотел. Какой смысл, если итог один. Это его вина. — Я не хочу знать. Я пришла забрать её тело, чтобы похоронить на семейном кладбище. — Нет! — Я ничего не сообщала Бену и Анне. Я ведь обещала за ней присматривать. — Я её не отпущу, — привстал, врезаясь ногтями в деревянный стол. — Я не спрашивала, — хлопнула ладошкой. Скрипнула ножками стула по паркету. — Теодор, она моя племянница. Она не может тут оставаться, — уже мягче сказала Джейн. — Нет, — это было выше его сил. — Хотя бы отдай медальон, — указала острым ногтем на цепочку, оба висели на шее. Один почему-то потемнел по кругу и линии стали плавнее. Немного подумав, он снял цепочку, передав украшение тёте. — Это правильное решение, — почти вырвала из его рук и, обойдя, вышла из кабинета.

***

Он знал, что это не правильно и аморально, и будь на его месте кто-то другой, Теодор бы осудил. Но здесь и сейчас он не мог думать о чём-то другом. Во снах её прекрасный образ преследовал, не давая и шанса. А иногда, когда он без сил опускался на кровать, Кетрин появлялась обнаженной. Целовала его, прям как тогда, шептала, царапала, ласкала. А он просыпался весь потный и возбужденный, что ворочался на кровати оставшиеся часы, справляясь с гудящими ногами. Это было неправильно. Его должны терзать совсем другие сны. Агония. Вина за содеянное. Стыд. Но уж точно не обжигающая похоть. Теодор вышел почти обнаженный, лишь накинув халат на горячую плоть. Хотелось её увидеть. Просто увидеть. Или... Коснуться. И всё. Коснуться нежной руки, перекрестить пальцы, почти как раньше. И всё. Опустил лоб на каменную стену, привалился, как в бреду, доковыляв до кладбища, остужаясь. У него жар. Прикрыл веки. Успокаиваясь. «Мне снилось, что она мертва, Забрал её мертвец бессмертный. И вместе с ней ушла душа, Теперь я стал неполноценный». Но притягательный образ никуда не исчез. Она, словно яд, давно уже распространилась по венам. Мысли отравлены, заражены похотью. Он не мог. Нет. Не хотел противостоять этому притяжению. Коснулся каменной двери, и та отворилась, пропуская его внутрь тёмного склепа. Острый шип оставил порез на ноге, будто призывая остановиться, но был проигнорирован. Одинокий факел вспыхнул над головой, освещая своды. Коснулся выступа, пытаясь выковырять тяжелый мраморный гроб. Пальцы болели от бесполезности затеи. Он пытался себя так обмануть. Отсрочить встречу с ней. Будто слабые фаланги остановят его. Не выдержав, вытащил волшебную палочку. Коснулся стыка. Гроб сдвинулся. Прикрыл глаза, понимая, что должен сдержаться. Руки чесались. Казалось, кто-то ударил по позвоночнику, выбивая воздух из груди. С губ сорвался рык, когда Теодор обнаружил, что гроб пуст. Кетрин здесь нет.