я (романтика)

…да, это были невозможные минуты. это было мучение. — но я уже знал, как я сделаю. я знал и тогда, когда бросил особняк. иначе я бы не вышел так быстро из кабинета. ...ну да, я должен быть последовательным! ...и всю ночь я разбирал дела. тогда в течение нескольких темных часов периодически загорались короткие и четкие выстрелы: — я, главоверх черного трибунала коммуны, исполнял свои обязанности перед революцией. ...и разве моя вина, что образ моего молодого человека не покидал меня в эту ночь ни на минуту? разве это моя вина? ...в обед пришел Чимин и бросил мрачно: – слушай ! позволь ее выпустить! Я: – кого? - твой молодой человек ! я: (молчу). потом чувствую, что мне до боли хочется смеяться. я не выдерживаю и хохочу на все комнаты. Чимин строго смотрит на меня. его решительность нельзя узнать. – слушай. зачем эта мелодрама? мой наивный Чимин хотел быть в этот раз проницательным. но он ошибся. я (грубо): – проваливай! Чимин и на этот раз побледнел. ах, этот наивный коммунар совсем ничего не понимает. он буквально не знает, зачем эта бессмысленная зверская жестокость. он ничего не видит за моим холодным деревянным лицом. я: - звони в телефон! узнай, где враг! Чимин: - слушай!.. я: - звони в телефон! узнай, где враг! в этот момент над поместьем пронесся с шипением снаряд и недалеко разорвался. загремели окна, и эхо пошло по гулким пустым княжеским комнатам. в трубку передают: версальцы наседают, уже близко: за три слоя. казачьи разъезды показались у станции: инсургенты отступают. — кричит дальний вокзальный рожок. ...Чимин выскочил. за ним я. ... снова вспыхивали дымки на горизонте. над городом облаком стояла пыль. солнце-медь и неба не видно. только горная мутная пыль мчалась над дальним небосклоном. поднимались с дороги фантастические метели, бежали в высь, разрезали просторы, перелетали по дому и снова мчались и мчались. стояло, как заколдованное, предгрозие. ...а тут бухали пушки. летели кавалеристы. уходили на север тачанки, обозы. ...я забыл обо всем. Я я не слышал и сам не помню, как я попал в подвал. со звоном разорвался возле меня шрапнель, и на улице стало пусто. я подошел к двери и только хотел взглянуть в небольшое окошко, где сидел мой Тэхён, как кто-то взял меня за руку. я обернулся - дегенерат. – вот так стража! все убежали!.. хи... хи... я: – вы? он: - я? о я! — и постучал пальцем по дверям. да, это был верный пес революции. он будет стоять на чатах и не под таким огнем! помню , я подумал тогда: - «это сторож моей души»- и без мысли побрел на городские пустыри. ... а к вечеру южная часть окрестности была захвачена. должны были идти на север, покинули город. однако инсургентам дан приказ задержаться до ночи, и они стойко умирали на валах, на подступах, на развилках и в молчаливых углах подворий. ...но что я? ...шла спешная эвакуация, шла четкая перестрелка, и я окончательно сбился с ног! палили документы. отправляли партии заложников. принимали остальные контрибуции...я окончательно сбился с ног! ...но вдруг появлялось лицо моего Тэхёна, и я снова слышал грустный и упрямый голос. я откидывал волосы и смотрел на городскую башню. и снова вечерело, и снова на юге горели дома. ...чёрный трибунал коммуны собирается к побегу. нагружают подводы, бредут обозы, спешат толпы на север. только наш одинокий ларец замирает в глубине бора и задерживает с правого фланга вражеские полки. ...Чимин где-то исчез. доктор спокойно сидит на диване и пьет вино. он молча следит за моими приказами и изредка иронически смотрит на портрет князя. но этот взгляд я чувствую на себе, и он меня нервирует и беспокоит. ...солнце зашло. уходит вечер. приходит ночь. на валах идут перебежчики и однообразно отбивает пулемет. пустынные княжеские комнаты замерли в ожидании. я смотрю на доктора и не выношу этого взгляда старого портрета. я резко говорю: - доктор! через час я должен ликвидировать последнюю партию осужденных. я должен принять отряд. тогда он иронически и безразлично: - ну и что же? хорошо! я волнуюсь, но доктор ехидно смотрит на меня и улыбается. он, конечно, понимает, в чем дело! это же в этой партии осужденных мой молодой человек. я: – пожалуйста, покиньте комнату! доктор: — ну и что же? хорошо! тогда я не выдерживаю и схожу с ума. - доктор! последний раз предупреждаю: не шутите со мной! но голос мой срывается, и мне булькает в горле. я стараюсь схватить мавзера и тут же покончить с доктором, но я вдруг чувствую себя жалким, никудышным и узнаю, что от меня отходят остатки свободы. я сажусь на диван и жалобно, как избитый бессильный пес, смотрю на Хосока. ...но уходят минуты. надо отправляться. я снова беру себя в руки и в последний раз смотрю на гордый портрет княгини. темнота. ... - конвой! часовой вошел и приложил: – партию вывели. расстрел назначен за городом: начало бора. ...из-за дальних отрогов возникала луна. затем плыл по тихим голубым потокам, отбрасывая лимонные брызги. в полночь пронзил зенит и остановился над бездной. ....в городе стояла энергичная перестрелка. ...мы шли по северной дороге. я никогда не забуду эту молчаливую процессию — темную толпу на расстрел. позади скрипели тачанки. авангардом – конвойные коммунары, дальше – толпа монахинь, в авангарде – я, еще конвойные коммунары и доктор. ...но мы напали на настоящих версальцев: за всю дорогу ни один из толпы не проронил ни слова. это были искренние фанатики. я шел по дороге, как тогда – в никуда, а сбоку меня брели стражи моей души: доктор и дегенерат. я смотрел в толпу, но там ничего не видел. зато я чувствовал: там шел мой Тэхён с наклоненной головой. я чувствовал: пахнет мятой. я гладил его милую голову. но вдруг передо мной росла загорная даль. тогда мне снова до боли хотелось упасть на колени и молитвенно смотреть на мохнатый силуэт черного трибунала коммуны. ...я сжал голову и пошел по мертвой дороге, а позади меня скрипели тачанки. я вдруг откинулся: что это? галлюцинация? неужели это голос моего Тэхёна? и снова я узнаю себя никудышным человеком и узнаю: где-то под сердцем тошнит. и не рыдать, а плакать мелкими слезами хотелось мне — так, как в детстве, на теплой груди мамы. и вспыхнуло: «неужели я веду ее на расстрел? что это: реальность или галлюцинация?». но это была действительность: настоящая жизненная действительность — хищная и жестокая, как стая голодных волков. это была действительность безысходная, неизбежная, как сама смерть. ...но, может быть, это ошибка? может, надо сделать иначе? ах, это же боюнство, малодушие. Есть же определенное жизненное правило: errаrе humanum est( людям свойственно ошибаться). чего тебе? ошибайся! и ошибайся именно так, а не так!.. и какие могут быть ошибки? воистину: это была действительность, как стая голодных волков. но это был и единственный путь к загорным озерам неизвестной прекрасной коммуны. ...и тогда я горел в огне фанатизма и отчетливо отражал шаги по северной дороге. ...молчаливая процессия подходила к бору. я не помню, как расставляли монахов, я помню: ко мне подошел доктор и положил мне руку на плечо: – ваш молодой человек там! делайте, что хотите! я посмотрел: — из толпы выделилась фигура и тихо пошла на опушку. ...луна стояла в зените и висела над бездной. далее отходила в зелено-лимонную безвестность мертвая дорога. справа бился сторожевой отряд моего батальона. и в этот момент над городом снялся обильный огонь – перестрелка снова била тревогу. то отходили инсургенты, — то заметил враг. — со стороны разорвался снаряд. ...я вынул из кобуры мавзера и поспешно пошел к одинокой фигуре. и тогда же, помню, вспыхнули короткие огни: так кончали с монахинями. м тогда же, помню, из бора ударил в тревогу наш броненосец. — загудел лес. метнулся огонь - раз, два- и еще – удар! удар! ...напирают вражеские полки. надо спешить. ах, надо спешить! но я иду и ухожу, а одинокая фигура моего молодого человека все там же. он стоит, подняв руки, и грустно смотрит на меня. я спешу на эту опушку, а одинокая фигура все там же, все там же. вокруг – пусто. только луна льет зеленый мир из пронизанного зенита. я держу в руке мавзера, но моя рука слабеет, и я вот-вот заплачу мелкими слезами, как в детстве на теплой груди мамы. я порываюсь крикнуть: - Тэхён! говорю тебе: иди ко мне! я должен убить тебя. и режет мой мозг невеселый голос. я снова слышу, как он говорит, что я (ее мятежный Гук) совсем замучил себя. ...что это? неужели снова галлюцинация? я откидываю голову. да, это была галлюцинация: я давно уже стоял на пустой опушке напротив своей любви и смотрел на него. он молчал. …панцирник заревел в бору. поднимались огни. шла гроза. враг пошел в атаку. инсургенты уходят. ...тогда я в тоске, охваченный пожаром какой-то невозможной радости, закинул руку за шею Тэхёну и прижал его голову к своей груди. потом поднял мавзера и нажал спуск на висок. как срезанный колос, наклонился он на меня. я положил его на землю и дико оглянулся. — вокруг было пусто. только сбоку темнели теплые трупы монахов. — недалеко грохотали орудия. ...я заложил руку в карман и тут же вспомнил, что в княжеских покоях я что-то забыл. «вот дурак!», – подумал я. ...потом скинулся: – где же люди? ну да, мне нужно спешить в свой батальон! – и я бросился на дорогу. но не сделал я и трех шагов, как меня что-то остановило. я вздрогнул и побежал к трупу Тэхёна. я встал перед ним на колени и пристально вглядывался в лицо. но оно было мертвое. по щеке, помню, текла темной струей кровь. тогда я поднял эту безысходную голову и жадно впился губами в белый лоб. тьма. и вдруг слышу: — ну, коммунар, вставай! пора в батальон! я взглянул и увидел: – передо мной снова стоял дегенерат. ага, я сейчас. я сейчас. да, мне давно пора! тогда я поправил ремень своего маузера и снова бросился на дорогу. ...в степи, как дальние богатыри, стояли конные инсургенты. я бежал туда, сдавив голову. ...шла гроза. где-то пробивались рассветные пятна. тихо умирал месяц в пронизанном зените. с запада надвигались тучи. шла четкая, обильная перестрелка. …я остановился среди мертвой степи: — там, в дальней безвести, неизвестно горели тихие, озера загорной коммуны.