Птицы надежды.

***

      «Я не умру человеком, достойным смерти. Я умру смертью, достойной человека».        Хоть и немного, но было холодно. Ханджи шагала равномерно с группой, с которой шла. Все, конечно, молчали, как и сама женщина.       Не дай Бог было издать хоть какой-то шорох, громко сглотнуть или слишком тяжело наступить на землю. Любой шум был опасен. Тогда они точно все покойники. Хотя разве их ждала другая участь? А лично её?       Но даже если она выживет, то станет сильнее. Она сделает все, чтобы пережить эти смерти.       Всё.       Но Бог, которому она молилась достаточно часто, не слышал её. Он забирал других. Не её.       Но это точно были не проблемы Бога, а её личные. Это она должна прыгать и спасать своих товарищей, жертвуя собой. Но если бы у неё был шанс заключать с Богом сделку, чтобы он поменял её местами с умершими…       То да, она бы заключила.       Но они шли все дальше и дальше. А потом дети заговорили, хоть было и запрещено. Но Зоэ ничего им не сказала. Они же просто дети, которые повзрослели слишком рано.       — Прости, что заставил тебя ещё с лошадью моей возиться.       Эрен смущенно глянул на Микасу. Она же выглядела спокойной. Даже слишком.       — Тебе нужно поберечь силы.       — Да, понимаю.       — Она права, Эрен, лучше отдыхай. — Отозвался Конни.       — Дурак! — Шепотом сказал Жан, — Не произноси его имени!       — А, точно… Извини.       — Лучше вести себя так, словно враги за каждым кустом.       Будто следуя словам Жана, один из солдат крикнул:       — Слева титан!       Ханджи встала в защиту детей, заградив их собой.       » — Ты как всегда жертвуешь собой ради других, хоть и не понимаешь этого».       В голове пронеслись слова Ривая, однажды сказанные для неё.       » — Неправда. Я никогда никого не спасала, в отличии от тебя».       Да, она точно помнила что ответила именно так.       » — Потому что я всегда спасаю тебя, очкастая».       Но вот она стояла в защите. А Ривая и рядом не было. Да и стал бы он спасать её сейчас?       «Да». — Сказал настойчивый голос в голове. Это был мозг.       «Нет». — Сказало сердце.        Ханджи была учёной. Но поверила сердцу.       — Так, все спокойно. Он спит. — Тихо заговорила женщина. — Этот, похоже, не из тех, что могут по ночам шляться. Ха-ха… А жаль. — Дети, которых она защищала, глянули на неё как на безумную, хоть для них это не было открытием, — Пусть сидит.       Когда они снова пошли, Эрен заговорил с Ханджи:       — Мы чуть не наехали на него. В самый последний момент заметили.       — Вот именно. — Ответила Зоэ, будто бы ничего и не случилось. — Никому не посоветую гулять по лесу ночью. Но эта тьма нас и защищает. Те активные титаны, на которых ночью наткнулись Конни и Хистория, ходили, когда в небе светила яркая луна. — Женщина вздохнула. — А лунный свет — это ведь отраженные солнечные лучи. Можно предположить, что недавно обращённые титаны способны использовать его в качестве источника энергии. Хорошо, что мы спланировали экспедицию на новолуние. А то вдруг и этот бы оказался из лунатиков? Вот бы захватить одного из них живьём…       Ривай бы смог, она — нет. Может, того не осознавая, она держала близко его только для этого?       Может, она ненавидела его и впрямь с того дня, когда он в очередной раз насильно засунул ее в ванну? Но тогда она была пьяна.       » — Ненавижу…»       Он все понял. А как бы отреагировала она, будь на его месте?       Ханджи не знает. И, наверное, никогда и не знала. Что тогда, что сейчас. Ривай навсегда для неё останется закрытой книгой.       Сравнивая жизнь с книгой, она не понимала в каком жанре это произведение. От любви до ненависти? От ненависти до любви? Или просто… Ненависть?       » — Ненавижу…»       Ханджи поджала губы. Она запуталась. В себе, в нем, в их книге. О чем думал автор, когда писал это? И зачем заставил их страдать? Этот автор — конченный? Или конченный гений? Кто, блять, писал эту любовную линию?       Зоэ мотнула головой. Нет. Нет никакого автора. Она сама виновата в этом. И только она.       » — Ненавижу…»       Она дважды говорила ему это. И единожды про любовь. Ненависть выиграла. Чистая ненависть.       — Эта местность… — Шептала Микаса, ухватившись рукой за плащ, — Я ее узнаю. Помню, как ходила сюда собирать хворост.       — Мы достигли подножия горы! — Крикнул кто-то из другой группы, что была совсем рядом. — Вижу старую дорогу!       — Совсем чуть-чуть осталось. — Ошарашено говорил Эрен.       — Я слышу… Я слышу, как журчит река!       Микаса улыбнулась искренне, будто бы им и вовсе не грозила смертельная опасность.       » — Все будет хорошо, Ханджи».       Он говорил ей это. Тысячу раз. Обманщик. Лгун. Предатель.       — Мы… вернулись домой. — Проговорил Армин то ли со страхом, то ли с надеждой.

***

      — Солнце встаёт! — Как всегда кричал Смит. — В тенях могут скрываться титаны! Не проморгайте их! Начинаем операцию! Всем перейти на пространственное маневрирование!       О, это было эффектно. Обычно их было совсем мало, но нынче, для благого дела — отвоевания стены Мария, к ним присоединилось больше солдат. Они взлетели за главным — за Эрвином Смитом, приземлившись на стене.       Ривай кратко глянул на нее убегающую. Была видна спина. Она остановилась, бегло оглянулась. Аккерман отвернулся, принялся за работу.       Нечего смотреть на человека, что ненавидит тебя.       — Не стой как столб! — Крикнул он Эрену. — Скорее! К внешним воротам!       Когда Йегер летел он заметил, что Армин выстрелил.       «Что-то не так». — Подумал мальчишка, наслаждаясь параллельно видом Шиганшины.       Ну как наслаждался. Скорее, вновь и вновь думал о долгожданной мести. За отца. За мать. За их дом.       Ханджи выстрелила, разрешая продолжать операцию, хоть титанов и видно не было. Странно. Ненормально. Не бывает так.       » — Все, что связано с тобой, Ханджи, абсолютно ненормально. Потому что ты не такая, как все. И ты позоришь меня этим, Ханджи».       Отец.       Его голос был сегодня некстати. И почему она вспоминает что ей говорили люди раньше? Именно сейчас?       Эрен закрыл дыру в стене. Но это не сильно радовало. Ханджи беспокоило то, что не было ни одного титана. Ни одного. Но все, что она сказала при факте, что во внешней стене больше нет дыры, было лишь краткое:       — Ура…        Некоторые уже отправились к внутренним воротам. Но Микаса и Эрен ещё стояли, ведь девушка помогала ему с плащом, который он утратил внизу. Ривай, услышав обсуждения мелкотни, строго сказал:       — Рано радуетесь. Пока они живы, сколько бы дыр мы не заткнули, это все без толку. Все меня поняли? — Мужчина нахмурился. — Окончательное возвращение стены Мария невозможно пока Райнер, Бертольт и прочие наши враги не будут уничтожены.       — Да… — Эрен кивнул. — Я это знаю!       Спустя время все пошло точно не так, как надо. Хоть Армин и нашёл Райнера в стене, но Ривай не успел его убить.       Неправильно.       Он вновь обвинит себя в этом. Но потом. Точно не сейчас. Нынче от него ещё многое требуется. Он громко выругался, что у бедняги Арлерта аж глаза на лоб полезли.       — Твою мать!       — К…Капитан?       — Мне совсем чуть-чуть не хватило, чтобы убить его.       — Будьте начеку! Остальные где-то рядом!       Как только Эрвин это крикнул, все вокруг засветилось и затряслось. Сзади.       Враг подошёл со спины.       Зверотитан кинул камень, словно мячик и лишил их лошадей. Он отрезал им все пути отступления.       — Они собираются уничтожить нас здесь. — Эрвин набрал побольше воздуха перед тем как вновь закричать, — Тут наши желания совпадают. Мы тоже собираемся их уничтожить. Пора положить этому конец. Либо человечество… Либо эти хреновы титаны. Одни выживут, другие умрут.       С одной стороны это была очередная великолепная речь Эрвина. А с другой нет. Очень позитивно, но главное, что с энтузиазмом!       » — Это невозможно!» — Кричала тогда Ханджи. Аделина усмехнулась, на что Зоэ надула губки. « — Нет ничего невозможного, Ханджи».       Она улыбнулась, смотря как бронированный лезет к ним. Ривай что-то сказал Эрвину, но она не услышала. В голове был лишь голос подруги. В после и её собственный.       «Мы обязательно встретимся вновь, Аделина».       — Избегать контакта с бронированным титаном! — Отдавал приказы Эрвин, заставляя вынырнуть её из раздумий. — Даже не приближайтесь к нему!       Они стояли не так далеко от Смита, чтобы все услышать, но Эрен все равно спросил:       — Ханджи, почему нет приказа к атаке? Почему командующий медлит?       — Изучает тактику противника. Райнер с Бертольтом нас ждали. И подготовили сюрприз.       Спустя долгое время Эрвин вновь отдал приказ. Он думал долго. Слишком. Отряду Ханджи и Ривая нужно было убить бронированного титана.       Но Зоэ увидела, что Аккермана и Армина Смит оставил при себе. Она вздохнула.       «Ни траура, ни похорон, Ривай». — Подумала женщина и более не смотрела на него.       Теперь точно все. Они буквально по разные стороны стены. Мысли о книге все ещё не выходили из здравой головы майора:       «Не намёк ли, злостный автор?» — Ханджи закатила глаза. Глупости. Опять она думает, что их историю кто-то пишет.

***

      Эрен стал титаном, отвлекая Райнера. По приказу Эрвина, который передал Армин. Ради чертовых лошадей. Кажется, они говорили что-то про приоритеты, разве нет?       Шиганшина пахла по другому с того момента, когда Ханджи была здесь последний раз. Все изменилось.       Разрушенные дома, полное отсутсвие жизни. Здесь пахло смертью.       Её смертью.       Или это на неё так атмосфера действовала? Зоэ не знала. Но если она умрет, то Ривай никогда не узнает, что она хотела ему сказать. Или все же не хотела?       Ханджи не знала.       Только вот если она возьмётся с ним говорить, то тогда им обоим придётся философствовать про ненависть и любовь.       «И про злого автора, — Ханджи мысленно отсекла эту мысль. Вновь. — Прекрати. Это неуместно».       Целиком и полностью выигранной в пользу Эрена эту битву нельзя было назвать. Райнер неплохо его помял. Микаса рвалась и рвалась спасти Йегера, но Ханджи остановила её:       — Первая атака будет и последней! Мы должны использовать все возможности! Но главную возможность должен создать нам сам Эрен. Я в него верю, и ты верь!       Ханджи помнит, как объясняла детям и не только, что такое громовые копья. Все поняли её, ведь женщина, хоть и не умела идеально рисовать, но разлетевшегося человечка на куски смогла.       Она приказывала им быть осторожными с копьями. Целиться, попадать и сразу улетать. Ей не хотелось, чтобы кто-то пострадал из-за её изобретения. Пускай и такого гениального.       Они ждали, смотря за битвой. Микаса все равно дергалась, но сдерживала себя. Просто потому что Ханджи была права. Зоэ вновь услышала голоса…

***

      — Ты что, воспринимаешь их как родителей?! — Это тогда Эрен шипел на Микасу, — Они — наше начальство… Они… Ты вообще видела капитана? Майор, это, конечно, другое, но все же…       Микаса молчала, слегла тряслась. Травма. Ханджи знала про её прошлое. Знала, но ни чем не могла помочь. Как и сейчас, недавно вылечив ноги, она остановилась у угла, а после услышала голоса.       — Ты хоть понимаешь, что говоришь?!       Йегер замер. Аккерман была сильной. Даже рядом с ним. Во всех смыслах.       — Мика…       Он редко так её называл. Но Микаса не позволила более, чем одной слезинке скатиться по её щеке.       — Да, Эрен. — Она строго посмотрела ему в глаза. Парень даже опешил. — Я вижу в них родителей. В Капитане и в Ханджи. Да.       Зоэ ушла.

***

      И какая из неё мать?       Ханджи долго думала об этом. О том, кем они являлись для детей разведки. Зоэ сама не особо понимала что такое родительская любовь. И что же она могла дать другим?       Она поймала момент несмотря ни на что.       — Вперёд! — Крикнула майор.       Микаса и Ханджи ударили громовыми копьями в глаза Бронированного, лишив зрения.       «Вот такие мы с тобой родители, Ривай. — Она сама усмехнулась глупости мысли, но продолжила, — Я вот тут с нашими детьми лишаю титанов зрения».       Нашими.       Не сказать, чтобы Ханджи хотела детей. Нынче она желала, чтобы он вновь простил её. Потому что она опять сморозила глупость. Но она путалась. Ведь не просто так вырывались слова о ненависти раз за разом, да?       Остальные атаковали в шею, разрывая затылок. У них почти получилось.       — Ещё раз! Ещё один залп — и с ним покончено!       У них получилось, как они тогда думали. Райнер… Мертв.       — Получилось! Мы снесли ему башку! Убили бронированного! — Кричали некоторые солдаты.       Саша и Конни ревели. Ханджи было хотела сравнить их с детьми, но потом вспомнила вновь.       Они и есть дети. Дети, только на войне.       — А ну собрались! Приготовили оружие для следующей цели! — Командовала Зоэ.       Микаса успокаивала Арлерта, как могла. Армин был слишком чистый и невинный для этого. Как и все дети на этом свете.       «Котята, — Сравнивала их Ханджи, — Заблудившиеся котята».       Но котята так не кричат, а Райнер ровесник выпускников сто четвёртого, которых Ханджи так мило обозвала. Все молниеносно закрыли уши руками, когда Бронированный заорал.       Звероподобный кинул бочку с Бертольтом. Ривай кратко глянул на неё, томно проводив взглядом.       — Громовые копья — к бою! Надо добить его! Чтобы от него остались только мелкие кусочки!       — Нет! — Прервал её Армин, — Оставьте его! Мы должны уходить! И как можно быстрее! Колосс упадёт сверху! И разнесёт все здесь в пыль!       Зоэ подняла голову:       «Бочка…».       — Уходим от бронированного! Как можно дальше! Сейчас здесь упадёт титан- колосс!       Спасти. Спасти их. Главное — они.       Ханджи, хоть и не считала себя жертвенной, всегда была готова умереть за другого. Но Ривай был прав. Он всегда её спасал от этого.       Эгоист.       Но Бертольт не превратился. Пал человеком рядом с Брауном, слушая его сердце.       Все выдохнули. — Ну, пока что мы в безопасности. Увидев, что стало с Райнером, Бертольт передумал атаковать. — Ханджи улыбнулась, смахнула капельки пота. — Что ж, второй главный объект сам свалился к нам прямо в руки. Это можно назвать удачей.       А как бы сказал её отец? Сказал, что она бесполезна? Что от неё нет толку? Просто промолчал, а после снова бы избил?       — Цель движется прямо на нас! Бертольт! — Крикнул Кирштайн.       — Боевая готовность! Отряд Ривая, поступаете под командование Армина. Защищайте Эрена! Всем остальным — бросить все силы на уничтожение двух главных целей! Добить бронированного! С колоссом действуем по прежнему плану! Измотайте его! Заставьте растратить все силы!       Ханджи полетела, а Армин остановил её. Зоэ, конечно, не особо нравилось командовать, больше — изучать, но нынче она его вольности не особо понимала.       — Армин, ты чего?       — Это наш последний шанс… Договориться с ними!       И Ханджи поверила. Стала ждать. Как и все остальные.       А ее отец не любил ждать. От него всегда веяло… Злобой. И нетерпением. Ханджи боялась его. Очень.       Она не хотела быть на него похожей. И не стала. Никогда. Для отца Зоэ увядший цветок. Неудавшийся завтрак. Момент, когда встал не с той ноги. Но никак не дочь.       » — Позоришь…»       Позор, позор, позор.       А мама любила её настолько, насколько имела право. Отец был главнее. И ей прилетало от него. Матушка всегда была в синяках, но никогда не грустила.       » — Мама, я буду как ты! Буду всегда улыбаться!» « — Конечно, милая. Улыбайся. Сияй. Стань солнышком для мира!»       Солнышко.       Микаса рванула к Бертольту, поняв, что переговоры не принесли результатов. Она ранила его, но не убила.       «Кажется, она вся в тебя, Ривай».       Ханджи усмехнулась. Микаса была как дерево, что только обретало всю силу. Ривай же был полноценным, несколько уже старым, древом. Зоэ чуть не рассмеялась.       Даже в ссоре, даже в ненависти, даже при смерти Ривай заставлял её улыбаться и смеяться.       Ханджи с остальными рванула в сторону бронированного, дабы быстрее его прикончить. Моблит что-то крикнул. А потом все завертелось.       Мама, папа, Аделина, Кенни, Эрвин, Моблит, Ривай, дети.       Дом, подземный город, кадетский корпус, разведка.       Снова и снова. Вся жизнь летела перед ее глазами. Она переставала светиться как солнышко, как звала её матушка. Увядала, словно цветок. В спину её что-то или кто-то толкнул, но для Зоэ уже было… Поздно?       Она все поняла. Все.       Её отец был стар. Матушка, вероятно, вышла за него по приказу своих родителей. Вряд ли это был брак для обогащения. Они были бедны. Родители никогда не любили друг друга. И отец ненавидел это.       И ненавидел то, что у него родилась дочь, похожая на мать.       Аделина пошла в разведку за Ханджи потому что не хотела, чтобы подруга вновь пала в пропасть. Она хотела, чтобы та жила, даже в таких жутких условиях. И сделала для этого все, что было в её силах.       Дети восприняли её как маму потому что все были травмированы. У большинства не было родителей. Бездомные котята искали своих маму и папу. И они нашли, но вот только их родители были точно такими же бездомными. Не в плане крыши над головой. Они были также одиноки. Поэтому, вероятно, сами того не осознавая, мама и папа следовали за мяуканьем.       Ривай. Этот говнюк просто хотел, чтобы она была цела. Здорова. Счастлива. Он заботился. Помогал. Иногда учил и порой отчитывал. Но… Любил.       И Ханджи никогда не ненавидела. Она с детства знала это слово, но видно, не понимала его значения.       Ривай был её личным чудом, спасением, за которое она могла ухватиться и выжить. Но она отталкивала его и отталкивала.       Но любовь осознанная. Всегда. И она любила. До чертиков.       Можно считать её маниакальной по отношению к нему, но в Ривае ей нравилось все. Волосы, голос, лицо, руки с длинными, уточнёнными пальцами, накаченное тело. Цели, желания, мысли, эмоции. Даже то, что он никогда не показывал, ей нравилось.       Ривай — идеал. Бог.       «Если бы я только могла заключить с Богом сделку, чтобы он поменял нас местами…»       Ривай — эгоист.       Он никогда не выберет смерть Ханджи вместо чужой. Он умрет за неё. Он убьёт за неё. Он пожертвует миром, чтобы спасти её.       «Бежать по этой дороге, Ханджи! Бежать в гору. Бежать на здание. Бежать! Не падай!»       Ханджи. Ханджи. Ханджи.       Она была всем для него без исключения. И он для неё тоже. Но отец и мать ненавидели друг друга. Но это же повод доказать обратное? Что она не такая, как родители.       Она может любить и быть любимой.       «Так много ненависти к тем, кого мы любим. Мы оба важны, не так ли?»       Ривай поднял ее на ноги. Научил ходить. Бежать. Аккерман научил её летать снова.       И она летела, под его чистым, острым, крепким крылом. Словно птица. А он был её надеждой.       А вместе они — птицы надежды.       «Ты… Если бы я только смогла взбежать на этот холм… Ты и я…»       Не падай! Лети!       Но даже птицы не могут без надежды. Даже им нужно это чувство, что успокаивает душу.       «Ты и я… Если бы я только смогла устоять на этом холме…»       А она была без надежды. Она — птица. Он — надежда.       И они по разные стороны стены. Отделены друг от друга. Но небо ведь над ними — одно?       «Мы с тобой не будем несчастны… Если бы я не упала с холма».       Лети! Небо одно!       Ривай любит её. И она тоже. Взаимность. Он спасёт, закроет, как и обычно.       Но он был по другую сторону стены. А она — здесь.       Бертольт стал колоссом. Он поглотил дома, солдат, все оставшееся живое в этом городе. В том числе и её.       Ханджи поглощали знания. Азарт. Интерес. Страх. Чувства.       «Он все ещё думает, что я ненавижу его…» — Подумала она.       Но никогда не смерть.       В этот самый момент все стерлось. Не осталось воспоминаний. Не осталось ни мамы, ни папы, ни Аделины, ни Кенни, ни Эрвина, ни Ривая, ни детей.       Ничего.       Ровно в этот год, в этот месяц, в эту неделю, в этот день, в этот час, в эту секунду Ханджи поглотило что-то новое. Смерть.       Она умерла.