Молчание

Больше всего в жизни Нат ненавидит ожидание. Для выбора правильной секунды, когда стоит спустить курок, нужно иметь немалое терпение, сидя в укромном уголке и выжидая, словно дикое животное на охоте. Хуже всего то, что эти минуты, а порой и часы кажутся вечностью. Еще большее угнетение добавляет повышенная реакция и внимание к деталям, важность выполняемого задания и прочие неудобства. Но за столько лет успешной, если так можно сказать, работы шпионкой Наташа научилась, свыклась и теперь не видит в этом ничего странного и неудобного, за исключением того, что она не привыкла ждать кого-то слишком дорогого. Прошло уже почти три часа, но Старк так и не вернулся, даже не сообщил о том, где он и что с ним. Не то чтобы она считала, так, лишь наблюдение. Романова нарочно громко вздыхает, пытаясь заполнить тишину в пустом доме. Вечно болтливый телевизор она выключила примерно час назад, яростно метнув пульт на диван: новости смотреть невозможно, а глупые фильмы не привлекают своей красивой картинкой и ненастоящими подробностями. К сожалению, другого занятия, кроме вечного нервного посматривания на часы, она не нашла. Поэтому Нат сидит, уставившись мыльным взглядом в стену, теребя краешек своей футболки. Точнее, футболки Старка, но кого это сейчас волнует. Наташа прокручивает в голове события последних недель и злость еще больше охватывает ее. Если бы не Рождерс со своей вездесущей моралью, Тони бы не был сейчас непонятно где и непонятно с кем. И зачем Стиву вообще все это? Ради старинного друга, который в последние годы только и делал, что убивал людей и выполнял заказы психов? Не слишком ли Капитан Америка переоценивает дружбу? Романова хмурится, думая об этом. Тревога скручивается у горла собственноручно сплетенной удавкой, не давая спокойно вздохнуть. Где же Тони? Нат чувствует обиду, что так по-детски подступает в самый неподходящий момент. Почему Стиву нужно было все испортить именно тогда, когда она наконец нашла кого-то, кто полностью принял ее такой, какая она есть? Неужели он не мог найти Баки чуть-чуть пораньше и устроить весь этот каламбур в другой момент? Наташе кажется, что, если Тони не вернется, то в мире резко закончится воздух. Возможно, не для остальных людей, но для нее определённо точно. Она невесело усмехается сама себе, понимая, что слишком сильно привязалась к Тони, к его шуткам, рукам, обнимающим по ночам и дарящим ощущение полного комфорта, губам, которые всегда целуют так нежно, к тихому сонному дыханию, звук которого всегда успокаивает, и к такой знакомой улыбке. Это непрофессионально, да и не очень приятно. Наташа всегда стремилась к независимости, полному контролю над собственными чувствами и жизнью, но сейчас это все будто бы исчезло. Кажется, годы тренировок можно смело выбросить в мусорное ведро, и виной тому обычный человек в железном костюме. Наташа вновь вздыхает, встаёт с дивана и принимается ходить по комнате, чтобы хоть как-то успокоиться. Не самый лучший способ, но другой искать не хочется. В голову как назло лезут настойчивые вопросы о Старке. Нат даже не пытается заглушить их, полностью подчиняясь собственной тревоге. Она пару раз обходит почти все здание и наконец решает наведаться к коллекции алкоголя Старка. Там Романова на несколько минут забывает о происходящем, выбирая себе глушитель чувств на этот вечер. Но как только бутылка оказывается в руках у Нат, беспокойство возвращается, накрывая с головой. Следующие полчаса Наташа запоминает смутно. Ее движения механические, непохожие на жесты обычного человека; вся она будто бы превращается в робота, отчаянно желая, чтобы ей тоже промыли мозги и это чувство наконец исчезло. Но когда Романовой кажется, что стоит смириться с тем, что Тони не вернется, когда отчаяние вступает в свои права и все мысли выветриваются из головы, раздаётся электронный голос Пятницы, сообщающий о том, что мистер Старк стоит у дверей. Наташа разбивает бокал, и вино растекается по полу, но ее это сейчас мало волнует. Ей кажется, что она никогда не бежала так быстро, как сейчас, перепрыгивая ступеньки, запинаясь об собственные ноги. Еще пара неуклюжих недопрыжков - и она видит Тони, замершего в дверях. Выглядит он не очень, мягко говоря: лицо все в синяках и кровоподтеках, кое-где виднеются свежие струйки крови; костюм весь изломанный и искалеченный, как и его хозяин. Но больше всего Нат пугает потерянность и бесконечная боль в глазах Старка. - Тони... - только и может выдавить она, после тут же бросаясь к нему и обнимая. Романова чувствует, как руки в железном костюме прижимают ее ближе, тяжёлое дыхание Тони над своим ухом и странную смесь радости из-за его возвращения и грусти из-за его вида. Она вдруг замечает, что по ее лицу текут слезы. И когда это она успела стать такой сентиментальной? Они стоят неподвижно, время течет где-то мимо них, не желая останавливаться. Нат не знает, что сказать и сделать, да и вообще нужно ли что-то говорить или делать. Но Тони почти не шевелится, только изредка поглаживает ее по спине и пропускает сквозь пальцы железного костюма рыжие пряди. Наконец она чувствует, что может снова говорить, и отстраняется от Старка. - Тони, - начинает она, держа его лицо в своих руках. - Я понимаю, что ты очень устал и морально вымотался. Но мне нужно знать правду. Поэтому сейчас ты снимешь этот чертов костюм и расскажешь мне все. Наверное, ее голос звучит слишком твёрдо, поэтому Тони тут же переводит свой взгляд на нее. Он сжимает руку Наташи в своей и лишь слабо кивает, соглашаясь со всем сказанным.