Немой музыкант

      Голос — одно слово, а столько разных понятий: голос души или сердца. Они важны, но что же делать без голосовых связок человеку, который даже не задумывался, что однажды может потерять свой собственный голос за один миг? Тем самым потеряв даже не один голос, а несколько…

***

      Огни. Огни прожекторов, светящих прямо в глаза молодому музыканту, находящемуся на большой сцене. Ему нравился этот свет — почему-то на ум всегда приходило «свет мечты», а может, так оно и было, ведь Юнги столько шёл к этому моменту, крича в свой микрофон и слыша в ответ восторженные крики своих новоиспечённых фанатов, махающих цветными огнями и поддерживающих своего кумира. И Юнги улыбался им в ответ.       Он — восходящая звезда, которую называют юным дарованием. В свои пятнадцать лет добился невероятных результатов, покоряя людей в самое сердце музыкой, рассказывая в текстах свои мысли, и люди его поддерживали, будь то маленький сорванец или пожилой аджосси. Юнги дарил людям надежду и старался их не разочаровывать так же, как и своего отца, который был крайне недоволен «увлечением» сына.       — Пустая трата времени, позже ты никому не будешь нужен, — говорил господин Мин, когда сын приходил с очередной наградой.       Но всё было не настолько плохо, ведь рядом всегда была его горячо любимая мама, которая брала за руки, рассматривая его длинные пальцы, улыбалась по-своему и говорила своему сыну, смотря прямо в глаза:       — Всё будет, как ты хочешь, главное — верить в лучшее, — госпожа Мин всегда поддерживала своего сына, с детства зная, что он необычный ребёнок. — Ведь мой Юнги такой талантливый, — на что Юнги всегда по-тёплому смеялся, глядя на свою чудесную маму, которой он всегда мог всё рассказать.

***

      Юное дарование выбегает со сцены за кулисы, с радостной улыбкой встречая своего менеджера, который, как и всегда, его хвалит:       — Юнги, молодец, отлично выступил, впрочем, как обычно, — менеджер подошёл к парню и обнял его за плечи, легонько похлопывая. — В принципе, после концерта ты можешь быть свободен, на сегодня наше расписание закончилось. Завтра днём у нас съемки в популярном шоу, где у тебя будут брать интервью. Я заеду за тобой.       — Не нужно, я доберусь сам, — успокаивает Юнги своего менеджера.       — Уверен? — мужчина посмотрел на Юнги, который спокойно кивает головой. — Тогда ладно, можешь пройти в свою гримёрку и отдохнуть, а я сейчас подойду, — Юнги смотрит вслед удаляющемуся менеджеру, идя в комнату отдыха, как неожиданно на его плечо ложится тяжелая рука.       — Как всегда молодец, Юнги, — на Мина смотрел парень красивой внешности, одетый в блестящий костюм. Юнги пожимает своему коллеге руку, радостно улыбаясь. — Твоя новая песня просто восхитительна, думаю, снова будут высокие рейтинги.       — Привет, Дохён. Думаю, да, рейтинги будут высокими, но и ты от меня не отстаёшь, — Юнги смотрит на протянутую ладонь Дохёна для рукопожатия и жмёт в ответ. Юнги и Дохён были одними из тех молодых исполнителей в музыкальной индустрии, компании которых давно соперничают, но эти двое парней сдружились. Может, это и не была большая и крепкая мужская дружба, как красиво пишут в книгах, но они были уверены друг в друге.       Прекрасная жизнь — о чём ещё может мечтать молодой музыкант в свои пятнадцать? Он радуется жизни, ведь всё, чего он так хотел, сбылось, и его труд не был потрачен зря.       Мин Юнги счастлив, когда пишет до поздней ночи тексты песен и музыку к своим же строчкам, так что как обычно засыпает прямо за столом. Это было обыденностью для молодого парня, и она ему нравилась, но однажды всё изменилось.

***

      — Чёрт, я не успеваю! — парень бегал по дому, обыскивая каждый уголок в поисках своих ключей от мотоцикла.       — Юнги, может, поедешь на такси? Там собираются тучи и, скорее всего, будет ливень, — из другой комнаты выходит мама, как всегда с волнением в глазах, ведь госпожа Мин никогда не любила мотоцикл своего сына, всё время переживая за него. — Тем более я уже много раз говорила, что ты ещё слишком мал для этого мотоцикла, ну возьми такси, пожалуйста!       — Мам, уже нет времени, меня ждут в студии. Я не могу их заставлять ждать, — парень надевает свою куртку и засовывает руки в карманы, довольно улыбаясь, когда из одного из них достает ключи. — Я ушёл!       Юнги подбегает к своей матери, чмокнув её в щеку, быстро надевает обувь и выбегает из дома, пока госпожа Мин не опомнилась и снова не начала доказывать свою точку зрения об опасности мотоцикла, но Юнги уже направился в гараж, где стоял его железный «конь». Надевая шлем и застегивая на все ремешки, парень садится на мотоцикл, тихонько выезжая на главную дорогу. Нажимает педаль газа, обгоняя машины, и всё больше набирает скорость.       Юнги любил свой мотоцикл, любил скорость и адреналин, что начинает кипеть в его крови. Ветер, что окутывает его целиком, помогает почувствовать вкус жизни.       На шлем упала первая капля дождя, а за ней и остальные. Дождь быстро набрал полную силу, сливаясь в одну водяную стену, из-за которой становилось плохо видно дорогу.       Мин вздохнул, начиная понемногу раздражаться, смотря на переходящих дорогу людей. Парень проклинал каждую потерянную секунду, которую он стоял на пешеходном переходе, отсчитывая обратный отсчёт вместе со светофором, и, как только загорелся зеленый свет, на полную мощь разгоняется, собираясь проехать дальше, как вдруг неожиданно на дорогу выбегает девочка, весело смеясь и радуясь ливню, и вслед за ней бежит мама, обнимая дочь, видя, насколько быстро несется мотоцикл в их сторону. Парень понимает, что он слишком близко, поэтому решает резко нажать по тормозам, тем самым выворачивая мотоцикл в сторону, пытаясь не задеть мать с ребёнком и врезаясь в проезжающий рядом автомобиль, вылетает из своего мотоцикла. Юнги выбросило на асфальт, где он ударяется обо что-то твердое.       Парень слышит лишь одно, пока его сознание уходит в темноту — плач того самого ребёнка и крики прохожих о просьбе вызвать как можно скорее скорую помощь.

***

      Белый свет. Как же он мешает открыть глаза после долгой темноты, что тебя окружала и поглощала с головой в неизвестность, заставляя забыться, но, продолжающий бить по глазам парня, заставляет прийти его в чувства, слыша различные отрывки голосов.       — Доктор! Он очнулся!       — Пациент, я ваш лечащий врач, доктор Пак. Вы слышите меня?       Голоса тихие, но для парня, лежавшего на больничной койке, словно били по перепонкам, заставляя жмуриться от дискомфорта. Врач повторяет свой вопрос, на что молодой человек пытается открыть глаза, привыкая к до боли ужасному больничному свету, что так ярко продолжает светить. Через несколько минут парню всё же удаётся сфокусировать взгляд на мужчине в белом халате, принимая сидячее положение.       Сидевший на больничной кровати хотел спросить мужчину: «Что со мной?», но пересохшее горло не издало ни звука.       — Пожалуйста, не моргайте! — просит юношу доктор, доставая из своего белого халата диагностический фонарик, включая его и направляя на лицо парня, а точнее, на его глаза. — Голова не кружится? — на отрицательные действия пациента мужчина нахмурил брови. — Вы помните, как вас зовут? И что с вами произошло?       Парень вновь открыл рот, чтобы ответить, но горло продолжало саднить острой болью. Юноша схватился за него, уже понимая, что с ним, но боялся услышать приговор, смотря своими испуганными глазами на врача.       — Вы все правильно поняли, — тихо произносит мужчина, вздыхая и оттягивая момент пожизненного приговора для молодого парня. — Вы не можете говорить.       Для парня это было самое худшее, что он мог вообще представить в своей жизни.       Юнги слышал, как зашли его родители: плачущая мать, громко всхлипывая, роняла слезы и вытирала их белоснежно-чистым платком, на котором, после прикосновениям к глазам, оставались частички чёрной туши. Отец, который всегда чем-то недоволен, выглядит хуже обычного и крепко сжимает свою жену в объятиях, но оба смотрели на врача с надеждой в глазах.       — Мы сделаем всё возможное, но… — мужчина в белом халате начал тихо, неуверенным голосом, который уже сказал всё за его обладателя, но врач все равно продолжил: — Шанс, что он заговорит, очень мал. Он легко отделался при такой аварии, но повредил один из самых важных органов — головной мозг, что и вызвало немоту у вашего сына. Через сильный удар по голове, пришедший в определенную зону, кровоизлияние в него…       Юнги не слышал дальнейшие слова врача и своих родителей, думая только об одном — инвалид. Парень сжал в руках белые больничные простыни — хотя бы как-то выплеснуть свой гнев и обиду, но это не помогало, поэтому парень тихо плакал, открывая свой рот для немого крика в пустоту.       — Пожалуйста, только не голос…       Мин Юнги дорожил своим голосом, ведь был исполнителем в крупнейшей компании и уже набирал успешность как рэп-исполнитель, который только начинал проявлять свои успехи, набирая популярность тем, что самостоятельно пишет свою музыку и тексты, не позволяя никому постороннему прикладывать руку к своему труду. Юнги был рад, что его детище заметили, и он может через свою музыку достучаться до сердец людей, но мечты рухнули перед его глазами, когда был озвучен «смертельный» приговор. Но Мин был готов бороться с судьбой за свой голос.

***

      Мин Юнги начал бороться за малую надежду вернуть свой голос и забыть всё это как страшный сон, но шли недели, что плавно переплывали в месяца, а за ними и целый год.       Парень сидел в кабинете своего лечащего врача, сжимая в руках исписанный толстый блокнот с ручкой, уже зная, что он может ему сказать.       — Здравствуй, Юнги. Я хотел поговорить с тобой первым, а потом уже с твоими родителями, — доктор, сидя за дубовым столом, сжал руки в замок и замолчал, снова собираясь с мыслями. Мин уже знал этот жест мужчины — врач снова хочет оттянуть момент, когда скажет правду по поводу его окончательного диагноза. — Понимаешь, Юнги, не нужно сдаваться, мы найдём способ… — мужчина снова замолчал, глядя на поднятую ладонь парня перед собой, заставляя первого замолкнуть. Юнги разжимает свои пальцы, выпуская наконец-то из рук блокнот, открывая его на чистой странице и начиная писать то, что у него на уме.       «Доктор Пак, скажите всё, как есть. Правду» — парень поднимает блокнот, разворачивая его, чтобы мужчина смог прочитать, на что доктор вздыхает.       — Юнги, мы испробовали всё, что можно. Твои родители не пожалели денег на дорогостоящее лечение, но, как я и говорил раньше, это был один шанс на миллион, — мужчина встаёт из-за стола, подходя к панорамным окнам и бросая взгляд на большой город. — Юнги, ты никогда больше не сможешь выйти на сцену.       Юнги вскочил со своего мягкого кресла, выбегая в коридор, продолжил бежать, сбивая людей. Или ноги сами несли его куда-то, или сам парень наметил свой путь изначально — непонятно.       Смахивая с глаз слёзы, парень заходит в туалет. У него словно срывает крышу, он начинает метаться, как тигр в клетке. Юнги не понимал сам себя, думая лишь о несправедливости мира.       «Почему, почему, почему!» — Юнги смотрел на себя в зеркало, видя там не себя, а сумасшедшего, что случайно стал таковым из-за разрушившихся планов и желаний. Мин резко машет руками в разные стороны, топая ногами, сходит с ума от собственной беспомощности. «Я же знал, что всё напрасно! Всё верил в чудо! Парень, да ты просто смешон!» — Мин раскрывает рот в подобии жуткой улыбки, желая засмеяться, словно сумасшедший, но резко лицо меняет эмоцию на удивлённую, однако глаза остаются такими же безумными — «Точно, теперь я даже не могу засмеяться. Ты жалок, Мин Юнги!» — парень ударяет по своему отражению, не желая видеть себя таким. Не желая видеть самого себя таким жалким.       Он продолжает бить по своему отражению в зеркале, не обращая внимания, что рука уже вся в крови, которая капает на белую раковину умывальника, окрашивая её тёмно-бордовыми разводами среди многочисленных осколков зеркал.       «Дерьмо!» — Юнги занес кулак для очередного удара, как его рука останавливается. В голове Мина борются разные мысли, где одна из них посчиталась самой разумной из всех: он берёт в руки самый большой осколок зеркала, смотря в нём на своё отражение. Юнги весь в собственной крови и был похож на сумасшедшего.       «Может, я и правда сошёл с ума» — Юнги крепче сжимает осколок в своих руках, не морщась от физической боли, которую причиняет ему острое лезвие зеркала, которое стало красным от собственной крови. «Не хочу быть червём, пытающимся жить на асфальте» — Мин приподносит кровяной осколок к своему запястью, собираясь сделать на нём глубокий порез, как его руку неожиданно перехватывает длинная, смуглая ладонь отца, что смотрел на своего сына с укором, забирая из его рук острый осколок.       В голове у Юнги сразу же пронеслись слова отца, которые он всегда слышал от него, когда тот начинал плакать в детстве: «Не реви! Мужчины не плачут!», «Позор!», «Слёзы для мужчины — непостижимая глупость!».       Юнги начал интенсивно вытирать свои слёзы с щек, и плевать, что сейчас всё его лицо испачкано в крови, и осколки, торчавшие в кистях рук, царапали кожу. Самое главное сейчас было для него: не показывать свою слабость перед отцом, но неожиданно на плечи ложатся тяжёлые руки. Юнги поднимает глаза на своего отца, у которого так же текли слезы. Это был первый раз, когда Юнги видел, как он плачет, как проявлял такую «слабость».       — Когда-то и мужчине нужно выражать свои страдания через слёзы, — тихо прошептал отец своему сыну, глядя в глаза и крепко обнимая, впервые проявляя ласку, но Юнги не оттолкнул его, как мог сделать всегда на проявление нежности других людей к себе. В этот раз он и правда нуждался во всех этих словах поддержки, нежности и ласки от своего близкого человека.       Ведь у юноши отняли не только возможность говорить, но и смысл жить.

***

      Прошло много времени с того случая, как Юнги окончательно потерял смысл жизни. Он смирился с тем, что навсегда потерял свой голос, но до сих пор не принимал себя, держа на самого себя огромную обиду, коря себя за тот неблагополучный день.       Юнги выучил язык жестов, но, как только его длинные пальцы складывали необходимый жест, парень злился, ненавидя самого себя, и сам же не понимал, почему.       Он больше не сможет исполнять собственные песни вживую. Юнги никогда больше не возьмет в руки микрофон и не поднесёт его к своим губам, из которых нёсся бы поток быстрых слов, вселяющихся внутрь человеческих сердец.       Юнги потерял в тот день не только голос, но и смысл жить: когда люди узнавали, что он немой, то испытывали шок и растерянность. Парень услышал много слов о том, что всё будет хорошо, и эти люди всегда будут рядом в трудную минуту. Да, они были, но только в первое время, когда «честными» словами говорили об этом, а позже исчезали, словно их не существовало. И Юнги их прекрасно понимал — кому нужен инвалид?       Сейчас парень сидел в своём излюбленном месте — своей комнате, где стоял его единственный друг, который всегда мог его понять, когда тот своими длинными пальцами проходился по клавишам пианино. Инструмент разделил с ним не одну боль и прекрасно понимал своего хозяина, исполняя любую мелодию, что он пожелает.       Всё это время Юнги не выходил из своего мира, сидя только в своей комнате, сочиняя новую музыку, но толком ничего не шло — мелодии получались уже не теми, что затрагивали сердца людей.       Он пытался продавать собственные песни, но, как только люди узнавали, что он немой, на нём ставили своего рода клеймо и не хотели с ним связываться, хоть он и был успешным начинающим рэпером, но про него забыли.       Парень всё так же посещал и школу, в которой ему осталось отучиться ещё год, чтобы не видеть всех лиц, напоминающих об этом кошмаре, бросая различные шуточки в его адрес, за что и получали.       Родители Юнги за это время стали постоянными «гостями» в школьном учреждении по поводу драк своего сына. Они много раз разговаривали с ним, отец ругался и кричал, но мама прекрасно понимала, что у того на душе, и пока он сам не возьмёт себя в руки — это не прекратится.       С того самого дня у Юнги появилось много времени думать о многих вещах, которые постоянно крутились у него в голове. Раньше он ездил на берег моря, смотря на дальние волны, но после того случая Мин не мог больше прикасаться к своему мотоциклу, поэтому нашёл другое место, а точнее, момент, когда на улице идёт дождь, забываясь хотя бы на миг. Он всегда выходил на улицу, как только начинался дождь, ложился на зеленый газон, раскидывая руки в сторону, и смотрел на серое мрачное небо, которое проливало свои слёзы вместо него самого. Соседи множество раз возмущались по поводу этого, что это ненормально, каждый раз подходя к парню, отчитывали его, но Юнги продолжал приходить, так что со временем для людей это стало обыденным делом.       Лежа на зелёной траве, Юнги уходил в прошлое: как он с большой страстью писал музыку, приходил в студию, записывал собственные треки. Где зарабатывал тяжёлым трудом деньги на свою аппаратуру, создавая свой маленький мир в комнате. Когда он первый раз пришёл на прослушивание, исполняя своё творчество в самой лучшей компании «KangMusic», становясь трейни, но всё это перечеркнул день «икс», становясь решающим. Начинающий талант угас, и теперь он лежит на мокрой траве, умирая.

***

      В Сеуле уже третий день идут дожди, которые не радуют никого такой погодой, но, как и всегда, на мокром зелёном газоне лежал парень, смотрящий в небо, словно пытался найти там ответы на свои вопросы. Он так бы и продолжал лежать, если бы не услышал торопливые шаги в его сторону, но Мин так и не обратил бы на это внимания, если бы перед глазами серое небо не заслонил чёрный зонт. Юнги лениво повернул голову на хозяина зонта, явно мешающего ему: перед ним стоял парень миловидной внешности, обеспокоенно глядя на него, словно тот прощался с жизнью. Вот только он не знал, что лежащий давным-давно попрощался со своей жизнью и готов был умереть.       — Ты чего, заболеть решил? — произнес незнакомец своим красивым, мелодичным голосом. — Так и будешь молчать?       Юнги, делая вид, что парня не существует, встал со своего места и пошёл в сторону дома, не зацикливаясь на незнакомом ему человеке, но неожиданно на его плечо падает рука, заставляя остановиться.       — Подожди! — парень подошёл ближе, заслоняя их двоих своим зонтом, мило улыбаясь и протягивая руку для рукопожатия. — Я Пак Чимин, а ты?       «Вот же! Что пристал?!» — Юнги смерил парня гневным взглядом, доставая из кармана джинс смартфон и открывая заметки, где быстро что-то печатал своими длинными пальцами и показывая экран удивленному Чимину, надеясь, что тот всё поймёт и найдёт себе новые «дела». — «Мин Юнги».       — Ты…       «Какой знакомый взгляд. Он шокирован и растерян, надеюсь, быстро уйдёт» — мысленно надеется Мин, разворачиваясь к парню спиной, уходя от него, но неожиданно останавливаясь, услышав громкий крик парня:       — Юнги, давай встретимся завтра? — Чимин стоял и ждал ответа от Мина, который обернулся вполоборота, согласно кивая, понимая, что завтра они не встретятся. Юнги разворачивается и продолжает двигаться в своём направлении, когда снова слышит голос надоедающего ему парня. — Тогда давай завтра в шесть на этом же месте, только вон на той детской площадке.       «Более глупой отмазки в жизни не слышал, чтобы избежать неловкости в общении со мной» — усмехается Юнги, продолжая свой путь к дому, желая побыстрее забыть о новом «знакомом».       На следующий день Юнги всё время поглядывал на настенные часы, сидя в своей маленькой комнате за пианино и играя новую мелодию, что не выходила из его головы со вчерашнего расставания с красивым парнем на улице, о котором хотелось бы скорее забыть, но не получалось — думал в итоге об этом моменте всю ночь. Мелодия начиналась грустно, будто говоря о том, что происходит на душе у Юнги, как ему скверно и больно, но неожиданно перетекала в более нежную и светлую, словно маленький лучик надежды, который пришёл к молодому музыканту в виде улыбающегося Чимина. Тогда у Юнги действительно появилась маленькая надежда, как у ребёнка, который, смотря на эту улыбку, ожидает чего-то прекрасного и светлого, но после резко вспоминает, как эта самая улыбка пропала с лица парня, и вместо неё появились испуганные глаза и непонимание. Мелодия снова стала грустной, словно напоминая Мину, что он всегда будет одинок, что немота перечеркнула всю его жизнь. Юнги снова посмотрел на часы, что показывали седьмой час вечера. Парень захлопнул крышку пианино, словно доказывал сам себе, что не нуждается ни в ком и никуда не пойдёт.       Следующий день радовал всех солнечной погодой, дети весело шли со своими друзьями в школу, переговариваясь и громко смеясь, но лишь один из многих был не рад этому моменту, переступая территорию школы. Родители Юнги, господин и госпожа Мин, хотели после случившегося происшествия перевести сына в другую школу для таких детей, как он, но парень наотрез отказался, не объяснив причину, но глубоко в себе понимал, что только тут не чувствовал себя немощным инвалидом, а, наоборот, — человеком, который может всё. Забывает, что не может говорить, когда слышит говорящих людей, хоть всегда раздражающих его самого.       Юнги не успел переступить порог класса, как с двери упали несколько губок. Меловая пыль оказалась на голове и школьной форме музыканта. Все одноклассники, что были в кабинете, засмеялись.       — Мы решили тебя немного припудрить, ты же всё-таки звезда.       — Да, а то наша начинающая звездочка должна быть всегда на высоте, — гадко засмеялась небольшая группа парней в углу класса, наблюдая за Юнги. — Ах, да, ты же снова обычный человек, как и мы.       Юнги пропустил эти слова мимо ушей, не обращая внимания на этих людей, как он считал, с низкой самооценкой, ведь они завидовали его маленькому успеху в карьерной лестнице, что так радуются, когда почти сразу спустился вниз. Мин подошёл к своему месту, положив свой рюкзак на парту, начал отряхиваться от пыли, на что группа парней снова засмеялась.       «Смеются так, словно нахожусь среди ржущих коней» — подумал Юнги, садясь за стол и выкладывая учебные принадлежности, подготавливаясь к уроку, как тут же прозвенел звонок, и, как всегда, в двери входит классный руководитель.       — В вашем классе будет учиться новый ученик, заходи, — в помещение вошёл парень, которого совсем недавно Юнги встретил на улице, дарящий всем окружающим светлую улыбку, и, когда взгляды парней пересеклись, они были шокированы такой неожиданной встречей. — Его зовут Пак Чимин. Можешь присаживаться на любое свободное место, — Чимин кивнул и прошёл среди школьных парт, садясь в конце кабинета.       «Черт!» — вздохнул Юнги, поворачиваясь обратно к доске, явно недовольный такой ситуацией. «Что он тут делает?» — Мин злился, но не знал причину этого неожиданного приступа гнева, посетившего его мысли при виде этого парня.       Время тянулось медленно, как и сами уроки в школе, с которых так и хотелось сбежать, побыстрее оказавшись в другом месте, чтобы не чувствовать взгляд малознакомого парня, что так открыто поглядывал на него в течении всего времени. Так же, как и сам Мин.       Малознакомый юноша каждую перемену хотел подойти к Юнги, но каждый раз того спасали одноклассницы, которые, увидев красивое личико парня, сразу накинулись на него с расспросами обо всём на свете.       Наконец-то Юнги слышит долгожданный звонок на большую перемену, резко вскакивает со своего места и быстрым шагом направляется к выходу из класса, заставляя остальных сначала удивленно посмотреть ему вслед, но затем услышать гадкое хихиканье за спиной.       — Наша звёздочка опять пошла в свою комнату уединения плакаться о жалкой судьбе? — гадко рассмеялся один из парней с задней парты, слыша смех своих одноклассников. Всех, кроме одного, который проводил Юнги тревожным взглядом.       Мин, как только оказывается в коридоре, вздыхает и на мгновение прикрывает глаза, вскоре продолжая свой путь. Спускаясь по лестнице на первый этаж и проходя мимо множества кабинетов и людей, Юнги подходит к одной неприметной двери в конце коридора. Парень потянул за ручку, где оказывается музыкальный зал с множеством музыкальных инструментов, но привлекал только один единственный, что стоял в середине комнаты. Он присел на банкетку, проводя длинными пальцами по клавишам пианино.       «Друг, который всегда будет рядом» — Юнги нажал на первые клавиши, что издали волшебные звуки, соединяясь воедино и переливаясь в прекрасную мелодию. Мин прикрыл глаза от удовольствия, показывая пустой комнате свою слабую улыбку, начиная забываться в переливе звуков. В школе это было единственное место, где он мог оказаться в другом мире, где ему было спокойно на душе и ничего не тревожило разум.       Мелодия заканчивалась и пропадало внутреннее спокойствие. Юнги открыл глаза, нажимая на последнюю клавишу, возвращаясь в свой мир.       — Вау! Ты просто идеально играешь с закрытыми глазами, ты и правда гений! — Юнги резко повернул голову в сторону двери, где стоял новый знакомый со счастливой улыбкой. — Не зря ты был одним из немногих, кто покорил сцену за считанные дни, — Чимин сделал несколько шагов, оглядываясь по разным сторонам, разглядывая музыкальный кабинет, и возвращая свой взгляд снова на Юнги, который что-то усердно писал в своем блокноте.       «Как ты меня нашёл?»       — А, так почти все знают, где ты проводишь своё время, так что не трудно было найти, — Чимин присел рядом с Юнги на банкетку, нажимая на несколько клавиш, но немой музыкант резко закрывает крышку фортепиано, гневно смотря на него. — Почему не пришёл… — Чимин резко замотал головой в отрицательном жесте, заставляя Юнги ещё больше насторожиться, но то, что он увидел, заставило удивиться: Чимин начал жестикулировать руками, разговаривая с ним на его же языке.       «Почему ты вчера не пришёл? Я тебя ждал!» — музыкант мгновенно понял язык жестов, удивляясь. Чимин заметил растерянность парня, и заговорил: — Тебе, наверное, интересно, откуда я знаю язык жестов, но, как бы глупо ни звучало, учил его всю ночь, чтобы у нас не было дискомфорта в общении.       «Он учил язык, чтобы понимать меня?!» — Юнги за столько лет не мог поверить своим собственным ушам и глазам, смотря на улыбающегося юношу, который явно был доволен собой. Мин полностью разворачивается к парню всем корпусом, смотря на него угрюмым взглядом.       «Я не хочу ни с кем общаться, оставь меня в покое!» — жестикулирует Юнги, наблюдая, как яркая улыбка Чимина мгновенно тает, смотря на резкие движения музыканта, который, в свою очередь, молча разворачивается обратно к инструменту.       — Я оставлю тебя в покое, — Чимин встаёт с банкетки, направляясь к двери. — Я, может, не понимаю, что ты пережил, но скрываться от людей тоже не выход, — говорит, глядя в спину музыканта, и закрывает за собой дверь кабинета, но, как только дверь закрывается, Юнги вздыхает, понимая, что это только начало.       Как Чимин и обещал, он оставил Юнги в покое, но на следующий день Пак ждёт музыканта около ворот школы, машущий ему рукой, весело смеясь.       — Здравствуй, Юнги. Я решил тебя подождать, чтобы вместе пойти в класс, — весело щебечет Чимин, подходя ближе к парню, на что тот обводит Пака угрюмым взглядом, спрашивая одним лишь жестом:       «Почему я?»       — Я же новенький и ещё плохо знаю вашу школу, боюсь потеряться, — как ни в чем не бывало, мило улыбается Чимин, но Юнги переводит свой взгляд на рядом стоящих девиц, которые так и ждут, когда прекрасный «Чимин-оппа» посмотрит на них. — Если ты думаешь, почему не они меня провожают до класса, то я любезно отказался от их помощи, сказав, что ты, Юнги, меня проводишь.       «Мы с тобой не друзья» — резко жестикулирует Юнги, обходя Чимина, но краем глаза замечает его, идущего позади с милой улыбкой на пухлых губах, на что Мин только закатывает глаза. Но он ещё не знал, что в течении нескольких следующих недель новый приятель всегда будет рядом с ним, не оставляя своих попыток сблизиться.       Чимин старался всегда быть рядом с Юнги, хотя второго явно это раздражало, но в то же время, с другой стороны, ему нравилось, когда этот вечно смеющийся парень рядом, и он не понимал, почему за столько лет Мин первый раз почувствовал, как в груди разливалось приятное тепло, но никак не хотел этого признавать. Не хотел привыкать к этому, ведь теперь считал, что самое глупое — привязанность к человеку, но, на самом деле, музыкант привык к обществу радостного парня, хоть и делал вид, что это не так.       — Юнги, почему ты всегда меня сторонишься? — печально вздыхает парень, снова нарушая личное пространство, когда тот сидел за пианино в своём скрытом мире. — Вечно меня отталкиваешь, не соглашаешься со мной провести время, я же тебя зову просто прогуляться, — Чимин сел рядом с Юнги, который вносил поправки в нотах, не одарив парня ни единым взглядом. Музыкант ставит свои записи на подставку, открывая крышку пианино, собираясь начать играть, но его останавливает голос Пака: — Давай я открою тебе свой секрет, а ты ещё раз подумаешь на счёт моего предложения.       «В принципе, я ничего не теряю. Он откроет свой секрет, а у меня так же останется выбор» — Юнги заинтриговало это предложение, и, ещё раз обдумав все хорошенько, он поворачивается лицом к Чимину, удосужив его одним лишь кивком.       — Отлично, подыграешь мне? — дождавшись положительного ответа, слабо улыбается. — Знаешь песню «Promise»? Отлично!       Клавиши под длинными пальцами уходят вниз, снова возвращаясь на свои места, словно их и не трогала рука человека, но мы знаем, что благодаря этим клавишам по тоненьким ниточкам издаётся чудесная и тихая мелодия, которую слушают двое парней в школьном кабинете музыки, словно никто и не собирался издавать шума в этой комнате, нарушая мелодию. Юнги краем глаза поглядывал на Чимина, который руками сминал свои отглаженные школьные брюки. Музыкант видел, что парень нервничал, но не понимал, почему, собираясь уже прекратить игру, но неожиданное пение заставляет продолжать, чтобы не спугнуть момент, который, он был уверен, засядет в голове навсегда.       Чимин начал своё неуверенное и тихое пение, продолжая сжимать руками брюки, поглядывая на Юнги, который усердно играл на пианино. За всё время их знакомства парень первый раз видел, чтобы Мин так усердно играл на любимом инструменте. Обычно музыкант всегда обращался с ним нежно, словно тот был живым, и лицо всегда было расслабленным и не выражало эмоций, но сегодня, когда Чимин пел, видел другого Юнги — яростно играющего и не понимающего такого резкого изменения своего настроения. Он не понимал, почему так усердно играет ради того, чтобы слышать нежный голос этого прилипалы, который явно успел достать его за пару недель, но его голос… Юнги не мог понять, как такой прекрасный из многих, что он слышал, голос, ещё не слышал весь мир, ликуя его имя на всех концертных площадках. Почему этот парень зарывает свой талант глубоко в землю, делая из него большой секрет, что он так хранит.       Наконец, мелодия стихает, как и пение Чимина. Пак тяжело дышит, а Юнги тяжело вздыхает, закрывая крышкой клавиши пианино, поворачиваясь всем корпусом к Чимину.       «Я согласен» — жестикулирует Юнги, глядя на счастливого Чимина, что улыбался во все зубы.

***

      После того случая в кабинете музыки Юнги все время вспоминал голос Чимина. Такой мощный голос, как у него, можно услышать у единиц, но парень не мог понять, почему Пак не хочет, чтобы его природный талант вышел в свет. Мин видел, с каким наслаждением пел парень, когда сидел рядом с ним, получая полное наслаждение по всему телу, хотя в голосе явно не хватало уверенности.       На следующий день Юнги вышел за порог своего дома, поправляя рюкзак на плечах, прикрывая глаза всего лишь на миг, настраиваясь на ещё один школьный день с этими уродами — как всегда мысленно отмечал в мыслях про своих одноклассников, но неожиданно перед ним, словно из ниоткуда, появился Пак Чимин, вечно со своей солнечной улыбкой, придерживая свой велосипед за руль.       — Привет! — громко прокричал Чимин, смотря на удивленного Юнги, который не понимал, что тот забыл рядом с его домом. — Я не хочу сегодня в школу, давай прогуляем, тем более ты обещал прогуляться со мной! Давай прокатимся, у тебя же есть велосипед?       Юнги очень удивился такому предложению от вечного отличника, ведь, насколько он заметил, Чимин был хорош во всём, не говоря даже о прогулах, которых никогда не было.       Продолжая смотреть на парня напротив себя, Мин замечает, что Чимин чем-то сильно огорчён, слишком взвинчен, не как обычно, но скрывает это за широкой улыбкой и натягивает её так, словно его щеки сейчас разорвутся. Юнги, недолго думая, показывает указательный палец перед парнем, говоря подождать минуту. Юный музыкант открыл калитку, скрываясь за ней, но спустя минуту Чимин услышал шум открывающихся дверей гаража. Парень подходит ближе и видит Юнги, который положил свою руку на мотоцикл, смотрел на него, словно приветствуя старого друга. Музыкант кивает на своего стального «коня», жестикулируя Чимину о том, что они поедут на нём.       — Ух ты! — только и выдает из себя Пак, смотря на чёрный мотоцикл, который выгоняет Юнги из гаража. — Хочешь, чтобы мы поехали на нём? — Мин на вопрос Чимина кивает, но смотрит на велосипед Пака. — Я могу его оставить и застегну на тросовый замок, позже его заберу, — Чимин побежал разбираться со своим велосипедом, пока Юнги закрывал гараж, надевая на голову шлем, протягивая второй подходящему парню. — Юнги, я никогда не катался на мотоциклах или того рода. Я не умею застегивать шлем, — Юнги просто закатил глаза, тихонько надевая шлем на Чимина, быстро разбираясь с его застежкой. Проверяя, не сильно ли затянут ремешок, посмотрел в глаза Чимина, у которого на щеках появился еле заметный румянец. — Спасибо.       Юнги без лишних жестов садится на сиденье, ждёт, когда сядет Пак, и, нажимая педаль газа, уезжает. Чимин хватается за талию Юнги как за спасательный круг, крепче прижимаясь к спине всем телом, крепче закрывая глаза, боясь их открыть, а Мин лишь улыбается, наблюдая за парнем в зеркало заднего обзора, сбавляя скорость, чтобы не пугать Пака.       Когда Юнги притормаживает у обочины дороги, Чимин не сразу понимает, что они остановились, пока не услышал звуки хлещущих о берег волн синего моря. Парень посмотрел на музыканта, который снимает свой шлем, а после подходит к Паку, чтобы снять его шлем, и не понимает, почему краснеет при виде Юнги, когда тот находится рядом с ним. Но Мин быстро убирает шлем, идёт в сторону моря, намекая следовать за ним. Когда они подошли почти вплотную к морю, музыкант снимает с себя куртку, бросая ту на песок и садясь на неё. Юнги понимает, что Чимин стоит рядом с ним и не садится, поворачивается к нему, рукой похлопывая по месту рядом с собой, на что Пак, слабо улыбаясь, присаживается рядом.       На берегу моря сидели двое парней, каждый думал о своём, смотря на горизонт синего моря, ведь оно всегда вызывает у людей спокойствие, будто ты делишься с ним своими горестями и радостями, и оно унесёт их на глубины бесконечного морского дна, будто оно тебя утешает, словно нежные руки матери, сохраняя свой секрет в себе.       Так прошло много времени, но первым разговор начал Юнги.       «Надеюсь, тебе хоть немного, но стало легче на душе» — на языке жестов говорит музыкант, смотря на Чимина.       — Я еще не весь язык жестов выучил, но суть я понял, — Чимин напрягся, но продолжил говорить: — С чего ты взял, что мне было тяжело?       «Не так трудно было это понять, смотря на то, как твоя улыбка сейчас разойдется от уголков и пойдёт дальше до уха» — рассказывает свои наблюдения Юнги, совсем не понимая, почему лезет в душу к этому парню. — «И ведёшь ты себя не как обычно, например, предложил прогулять школу».       — Мне просто захотелось отвлечься…       «Мне знаком твой взгляд».       — Какой он? — тихо шепчет Чимин, смотря на Юнги с неким удивлением и крупицей страха.       «Взгляд связанных крыльев, которые ты так хочешь распахнуть и взлететь, но боишься этого сделать, — Мин слышит, как громко вздыхает Чимин. — Я не собираюсь лезть тебе в душу, — жестикулирует Юнги, продолжая смотреть на море. — Если что-то тревожит вот здесь… — Мин положил свою ладонь на грудь, ближе к сердцу, — …тогда найди то, что будет тебя хоть на время отвлекать от дерьма в жизни».       Чимин какое-то время молчал и смотрел на море, думая о чём-то своём.       — Что тебя отвлекает от этого дерьма? — Чимин посмотрел на мотоцикл, на котором они приехали. — Гонять на мотоцикле или писать музыку? — на что Юнги грустно улыбается.       «Сейчас я отвлекаюсь благодаря написанию музыки и лежания на сырой земле во время дождя. Помогает забыться хоть на несколько минут, — Мин переводит свой взгляд с моря на мотоцикл. — А на мотоцикл я не садился с тех самых пор, как попал в аварию».       — Так долго… — Чимин перевел свой взгляд с мотоцикла на его владельца. — Тогда почему сейчас решился?       «Смотря на тебя, почему-то первым делом возникла эта идея о поездке сюда на мотоцикле, и я, недолго думая, её осуществил — Юнги улыбнулся тёплой улыбкой своим словам, и Чимин понимает, как же музыкант красив, когда он улыбается вот так. — Так что, благодаря тебе, я сел на своего старого друга».       — А какие чувства ты испытываешь, когда садишься на него?       «Поверь, для меня, когда мчишься на мотоцикле по безлюдной трассе, даже пять минут в жизни бывают намного интереснее, чем у многих людей вся жизнь» — Юнги, продолжая дарить свету свою теплую улыбку, подставляет лицо солнышку. Чимин нежно улыбается, смотря на такого Юнги, сам не замечая, как пододвигается ближе, задевая своими пальцами его ладонь. От этого действия у Пака немного сильнее застучало сердце, пугая своего хозяина.       — Ты сегодня разговорчивее, чем обычно, — тихо говорит Чимин, пытаясь не выдать своих покрасневших щёк.       «Я сам не знаю, почему, но уже немного позабыл, каково это — поделиться мыслями с другим человеком и так поговорить с ним, — Юнги поднимается, отряхивая штаны от песка, смотрит на небо, поворачиваясь к Чимину. — Думаю, нам пора, уже начинает вечереть. Предки надают, если придём позднее положенного».       — Да, — шепчет Чимин, вставая с куртки, берёт её в руки, отряхивает от песка и протягивает Юнги, на что тот показывает отрицательный жест.       «Надень, вечером прохладно».       Мин разворачивается и уходит в сторону мотоцикла. В груди Мина почему-то опять разливается тепло от этого парнишки, что так неожиданно ворвался в его тихую жизнь, а сегодня предложил сбежать. Юнги пытался вспомнить, когда ему было так приятно разговаривать с собеседником, как сегодня, и понял, что никогда. Мин подходит к мотоциклу и берёт в руки шлем, чтобы надеть его на Чимина, но тот сильно не торопился. Пак надел куртку парня и оглядывал себя со всех сторон, краснея с каждой секундой всё больше, заставляя Юнги улыбнуться второй раз за день.       Как только парень подходит ближе, Мин надевает на его голову шлем, застегивая, и проделывая ту же махинацию со своим.       «Только в этот раз не закрывай глаза, почувствуй всем телом, каково это» — жестикулирует Юнги, смотря на Чимина, садится на мотоцикл, ожидая, когда руки Пака обхватят его талию, снова прижимаясь к нему всем телом. Мин нажимает на педаль газа, трогаясь с места, наблюдая за Чимином, который не закрыл глаза, разглядывая всё вокруг, а позже даже иногда кричал от восторга, поднимая руки вверх.       «Вот же дурак» — думает Юнги, но через шлем снова появляется слабая улыбка.       Спустя время они подъезжают к дому, где жил Чимин. Парень удивленно оглядывается, слезая с мотоцикла, смотря вопросительным взглядом на Юнги.       — Откуда ты узнал, где я живу?       «Пока ходил ко мне в музыкальный кабинет, рассказывал всё, что можно было, и адрес дома тоже упомянул» — жестикулирует Юнги, снимая с себя шлем, подходя ближе к Чимину, отстегивая его.       — Я думал, ты меня не слушал… — невинно произносит Чимин, улыбаясь глупой улыбкой, почесывая рукой затылок. — Я хочу сказать спасибо тебе, что отвлёк меня от ненужных мыслей и при этом не спрашивал, почему, — Пак резко становится серьезным и склоняет свою голову в поклоне в знак благодарности, на что Юнги только отмахивается.       «Если что, обращайся, готов слинять от школьных будней всегда, — на языке жестов произносит Мин, смотря на улыбающегося Чимина, который перевёл взгляд на свой дом, заставляя уголки губ спуститься вниз. Юнги переводит взгляд на дом, а затем подходит ближе, кладя свою руку Паку на плечо, обращая внимание на себя. — Если что-то не так, я готов выслушать, как видишь, я не разболтаю» — Юнги пытался немного поддержать Чимина, на что ему благодарно улыбнулись, как вдруг калитка ворот открывается и выходит мужчина, смотря на Пака серьёзным взглядом.       — Чимин, где ты был?! Почему мне звонят со школы и говорят, что тебя сегодня не было? — мужчина медленно подходил к Паку, сдерживая свои эмоции, чтобы не накричать, а Чимин отводит свои глаза вниз, чтобы не смотреть на своего отца. — Будущий врач не может быть таким безответственным и шляться где попало, и с кем… — мужчина замолчал, смотря на рядом стоящего Юнги, который быстро достал из карманов школьных брюк блокнот и начал что-то писать в нём, отдирая листок и отдавая мужчине, на котором выведено:       «Здравствуйте, доктор Пак! В том, что Чимина сегодня не было в школе, полностью виноват я. Это я его взбаламутил прогулять уроки, так что если кого-то ругать, так только меня».       Доктор Пак поднял свою голову, смотря на сына, что краем глаза пытался прочитать написанное, после снова на юного музыканта.       — Здравствуй, Юнги. Давно не виделись, вижу, у тебя почти всё хорошо, — Юнги почувствовал, как он выделил слово «почти», намекая на его голос. — Очень неожиданно узнать, что ты одноклассник моего сына, как всё-таки тесен мир, но, думаю, тебе уже пора, родители будут волноваться, до свидания, — мужчина смотрит на склонившегося в знак прощания Юнги и заходит в дом, грозно смотря на Чимина. Пак идёт вслед за своим отцом, но останавливается около калитки, разворачиваясь к Юнги, который провожает его обеспокоенным взглядом.       — Спасибо, — говорит Чимин перед тем, как закрыть калитку.

***

      На следующий день палящее солнце освещает утренний Сеул людям, идущим каждый по своей дороге, как и делал молодой парень, заходя в свой класс и слыша новые издёвки от надоедающих одноклассников.       — Наша мировая звезда решила снова ходить на занятия и учиться с нами, простыми смертными? Наверное, снова выступал на своих концертах, — гадко смеялись одноклассники, но музыкант пропускает всё мимо ушей, хоть его руки давно сжались в кулаки, но он больше не мог разукрасить этим парням лица из-за обещания маме, что он больше не будет влезать в драки. Мин сел за свою парту, доставая учебные принадлежности из рюкзака. Для парня всё было, как обычно, но со звонком одно место в классе осталось пустым.       «Где он?» — Юнги смотрел на пустое место Чимина и не мог понять, что за одну ночь могло случиться с парнем. Мин подумал, что ничего страшного, и завтра улыбчивый парнишка придёт. Но на следующий день Пак также не пришёл, как и в последующие несколько дней. Юнги было сложно признать, что он переживает за Пака: снова хотел увидеть, снова в тишине сидеть в музыкальном классе, снова услышать великолепное пение Чимина.       Юнги опять сидел в своём мирке, играя на пианино в старом музыкальном классе: молодой музыкант перебирал длинными пальцами по чёрно-белым клавишам, прикрывая глаза от удовольствия, позволяя этому чувству распространиться по всему телу, вновь забываясь, как неожиданно рядом с ним происходит движение. Мин понимает, что кто-то присел рядом, тихо вздыхая. Юнги приоткрывает глаза, видя улыбающегося Чимина, и парень резко прекращает свою игру, осматривая Пака. На вид парень выглядел как всегда отлично, одет с иголочки, улыбается, но Юнги словно понимает, что что-то волнует парня, сидящего напротив.       Юнги вновь прикасается к клавишам, заставляя своё пианино издать первые тихие звуки. Музыкант посмотрел на Чимина, разглядывая его удивлённый взгляд, и легко кивает ему, прикрывая глаза.       Пак понял, чего именно хочет от него музыкант, но не уверен, сможет ли открыть свой рот, пробуя издать хоть какой-то звук наподобие пения. Перед глазами стоял его отец.

Flashback Пак Чимина.

      — Я вкладываю в тебя такие деньги не для того, чтобы ты шлялся с кем попало! — в гостиную заходит взрослый мужчина средних лет, вставая посередине комнаты, не поворачиваясь к сыну лицом.       — Отец, ты же знаешь Юнги, он не может быть кем попало.       — Сейчас он отребье, малый, немой паразит, который просто выживает среди нас, — господин Пак глянул на своего сына, который напрягся всем телом, услышав его последние слова, сжимая кулаки. — А ты — неблагодарный щенок, и вместо того, чтобы хорошо учиться и продолжить семейное дело, продолжаешь гнаться за своими жалкими мечтами.       — Но отец, почему я не могу заняться тем, чем я хочу! — Чимин сжимал свои кулаки, до последнего пытаясь усмирить свой гнев.       — А ты ещё не понял, что ваше пение — это полная чушь!       — Но я хочу петь!       — Ах, ты… — мужчина схватил Чимина за ворот белой рубашки, швыряя парня со всей силы в сторону стола. Младший Пак кричит от боли, хватаясь за голову. — Ещё раз узнаю, что ты поёшь или не занимаешься для того, что бы поступить в медицинский университет — уничтожу, — господин Пак последний раз посмотрел на сына, выходя из гостиной и встречая свою обеспокоенную супругу. — У него слабое сотрясение, пусть сегодня ляжет спать раньше.       — Хорошо, — госпожа Пак, не дождавшись, пока её супруг уйдёт, срывается на бег, падая на колени рядом с сыном и приподнимая его голову, смотрит обеспокоенно. — Мальчик мой, всё будет хорошо, ты как?       — Мама, как же он не понимает, что я уже мёртв?

Конец Flashback Пак Чимина.

      Юнги исполнил игру на пианино до конца, но Чимин так и не спел. Музыкант взял парня за руку, сильнее сжимая его руку в своей, говоря, что он рядом. Чимин поворачивается к Мину и шепчет.       — Я так хочу петь, хочу быть услышанным, но мой отец… — Чимин замолчал, а Юнги сидел, не издавая ни звуки, ни действия. — Пение для меня — всё, но отец хочет, чтобы я пошёл по семейным стопам, но я чувствую, что медицина — это не моё, но каждый раз получаю удар, когда пытаюсь хоть на миллиметр приблизиться к своей мечте, — Юнги, не жестикулируя, достаёт свой блокнот и ручку, старательно что-то пишет в нём, и протягивает листок Чимину.       «Ты выбираешь — бить самому или быть избитым. Если ты сам себя не спасёшь, то никто не спасёт. Позволишь ли ты и дальше избивать себя собственному отцу ради бессмысленной жизни, пряча свой голос в глубинах твоего сердца?»       Держа в руках белый листок, Чимин начинает плакать, всхлипывая. Юнги не сдерживается, прижимая к себе плачущего парня, который цепляется своими пальцами за музыканта, как за спасательный круг. Чимин в этот момент понимает, что Юнги за несколько недель стал намного ближе, чем все люди, которые были рядом с ним с самого рождения. Мин Юнги тот, к кому он может прийти и рассказать всё на свете, даже самую мелочь, но Мин готов слушать, хоть вечно угрюм и держит дистанцию, но Чимин теперь понимает, что это просто маска для окружающих. Может и не сразу, но Юнги раскрылся перед ним (или он сам начал смотреть на него иным взглядом), когда стал видеть перед собой не просто друга, а уже нечто большее. Любви не бывает с первого взгляда, в этом люди правы, но что-то заставило Чимина подойти к нему и в первую встречу, и во вторую, и в третью. А дальше он сам не понял, как привязался, считая Юнги не просто обычным парнем, который не хотел жить, а видел в нём того, кто просто устал бороться в одиночку и готов быть тем, кто будет подавать руку помощи, когда кто-то будет падать.       Пак немного отстраняется от Юнги, смотря в глаза, но позже взгляд падает ему на губы. Юный музыкант понимает, чего хочет Пак, и делает первый «шаг», целуя его, перемещая свои ладони чуть выше, прикасаясь к его лицу. Юнги продолжает отрицать, что может его полюбить, но в глубине души понимает: если бы он ничего не испытывал к вечно ноющему парнишке — не целовал бы его губы сейчас, не тянулся бы к нему с каждым прожитым днём всё больше, не поселил бы его в своих мыслях и сердце. Парень, которому он сейчас целовал губы, может умён не по годам, но так же остаётся глупцом, отвечая на его чувства в этом обычном поцелуе, что начал перерастать в более страстный, дурманя двум парням разум.       Поцелуй первым прекращает тот, кто первым его и начал: Юнги отдаляется от Чимина, смотря на него и тяжело дыша.       — Позволь мне стать голосом для твоей музыки… — тихо прошептал Чимин, на что Юнги лишь улыбнулся, затягивая парня в новый поцелуй.

***

      Шло время, как Чимин и Юнги каждый день оттачивали своё мастерство в школьном музыкальном классе, где никому не было до них дела: голос Чимина изумительно сочетался с великолепной игрой Юнги на пианино, они вместе хотели добиться прекрасных результатов перед решительным шагом к их совместной цели.       Юнги, наконец-то, смирился, что больше никогда не возьмёт в руки микрофон и не исполнит свои тексты и музыку самостоятельно, ведь теперь в его жизни появился человек, ради которого он вновь готов работать, стараясь каждый день писать новую музыку, что будет лучше прежней.       Однажды в руки Мина попадается объявление о новом прослушивании в компанию «KangMusic», и юный музыкант чувствует, что вот он — новый шаг к достижению своей цели.       На следующий день Юнги показывает заполненную заявку на прослушивание Чимину. С того самого дня они усерднее начали готовиться к новому этапу трудностей: Чимин каждый день репетировал всё с большей отдачей, оттачивая свой голос до совершенства. Он благодарен Юнги, что тот услышал его и дал толчок в правильном направлении, и он готов его отблагодарить.       Однако же, судьба решила вновь поиграть с людьми. Как и всегда, двое молодых парней репетируют в музыкальном классе, но неожиданно раздаётся звонок мобильного телефона, который Чимин поспешно вытаскивает из кармана своих школьных брюк.       — Алло… — лицо Пака, до этого светившееся от счастья, вмиг стало серьёзным. — Да, хорошо, скоро буду, — он глубоко вздыхает и печально смотрит на Юнги. — Я должен уйти.       «Всё в порядке, не переживай» — жестикулирует Юнги, кладя свои руки на плечи Чимина, поглаживая, на что второй просто улыбается.       — Ты думаешь, мы сможем пройти прослушивание?       «Конечно пройдём, — Юнги убрал руки с плеч парня, жестикулируя, но, видя печальный взгляд Чимина, понимает, что тот вспомнил об отце. — Скоро будет выпускной, а дальше уже никто не будет держать над тобой опеку, даже твой отец, а теперь иди, тебя ждут» — Чимин порывисто обнимает Юнги, слегка касаясь губами шеи музыканта, разворачивается и убегает, заставляя парня смотреть ему в спину.       Мин вздыхает, возвращается к пианино, закрывая его крышку, берёт свой рюкзак и тоже идёт к выходу. Уходя за пределы школьного двора и идя домой пешком, музыкант рассуждает над последним вопросом Чимина: «Ты думаешь, мы сможем пройти прослушивание?». Юнги не мог ответить точно сам себе на этот вопрос: он сомневался, смогут ли они пройти его и стать частью чего-то большего. Он боялся, его сковывал страх, что его, как инвалида, не возьмут, ведь в шоу-бизнесе выживает сильнейший, а сейчас он не так силён, как прежде. Чтобы ответить своим обидчикам ему теперь требовался язык жестов, который мало кто понимал, но в одном он был уверен — Чимин пройдёт, и, если потребуется, он откажется от общей цели, наблюдая за настоящей звездой, и Юнги будет рад, что хоть у него сбылась мечта.       С такими мыслями Юнги дошёл до дома, и, открывая входную дверь, заходит, протягивая руку к колокольчику, оповещая всех домашних о том, что он дома. До ушей Мина доходит голос отца:       — Иди на кухню, — строго, но Юнги не привыкать, и он послушно идёт, куда сказали, видя плачущую мать и злого отца. — Садись, — господин Мин, казалось, вот-вот выйдет из себя, и видел это музыкант по его глазам, которые готовы были прожечь его насквозь. Юнги сел, и перед его лицом появляется листовка о прослушивании в компанию, где он мог бы дебютировать. — Что это такое?! Ты снова за своё! — но парень не двигался, ещё больше зля своего отца. — Отвечай!       «Что ты хочешь от меня услышать?!» — Юнги резко вскакивает со своего места, смотря на своего отца прямо в глаза, жестикулируя. Жесты были быстрыми и рваными, объясняя, в каком состоянии находится человек.       — Я запрещаю! Слышишь?! Запрещаю! — господин Мин тоже вскакивает со своего стула, при этом уронив его, но этого никто не замечает, потому что глава семьи не на шутку разошёлся. — Побаловался своей музыкой и забудь про неё!       «Это моя судьба, и музыка для меня — всё!» — жестикулирует Юнги.       — Не надо было тебе вообще давать заниматься этой музыкой! Не надо было слушать твою мать! — отец Юнги кричал и размахивал руками, иногда несколько раз ударяя по столу. — Если бы не эта музыка, у меня был бы нормальный сын, а не инвалид! — последние слова Господин Мин словно выплюнул. На кухне наступила тишина.       Госпожа Мин, которая не лезла в разговор между своими мужчинами, неожиданно перестаёт плакать, прикрывая руками половину лица и переводя взгляд то на мужа, то на сына. Господин Мин продолжал стоять на месте, не сводя взгляда со своего чада. По его выражению лица не было понятно, зол ли он, или чувствует сожаление за сказанные слова, но Юнги стоял, не двигаясь, и так же смотрел на своего отца, не проявляя чувств.       — Дорогой, ты же знаешь, как наш Юнги счастлив, когда занимается музыкой, пусть ещё раз попытается, — тихонько начала госпожа Мин, вставая со своего места, подходя к своему сыну, кладя ему руку на плечо. — На то мы и родители, чтобы…       — Это ты во всём виновата, вечно ему потакала во всём! — грубо перебивает свою супругу господин Мин, направляясь к выходу из кухни и останавливаясь в проходе. — Пойдёшь против моего слова — выкину на улицу, — последнее, что произносит мужчина перед тем, как покинуть кухню, поднимаясь в свой кабинет. Юнги поднял свою руку и положил её сверху ладони матери, на что женщина улыбнулась: она знает, что так сын благодарит её, как и всегда.       — Милый, ты же знаешь, всё, что он сказал, было сказано на эмоциях, — госпожа Мин успокаивающе погладила сына, но тот никак не реагировал на свою маму. — Пойдём-ка, сходим в наш любимый ресторанчик, думаю, нам нужно всем остыть, — женщина мило улыбнулась, крепко обнимая и несколько раз похлопывая Юнги по спине. — Пошли-пошли, не упрямься.       Юнги остаётся только пойти. Он знал, что делает его матушка — уводит подальше от гневного отца, чтобы каждый выпустил пар подальше друг от друга, но когда они уходили из этого дома только вдвоём, со своей мамой, музыкант был счастлив. Он больше не чувствовал удушья, когда переступал порог собственного дома, проводя время со своей мамой, которая всегда его поддерживала, даже если он был не прав. Юнги следует за мамой и понимает, что она не только хочет его поддержать, но и узнать, что «болит» у сына.       — Добрый день! — госпожа Мин первая заходит в заведение, здороваясь, обнимая за руку Юнги, который только слабо улыбнулся.       — Добрый, Госпожа! — навстречу вышла пожилая хозяйка заведения, приветливо улыбаясь. — О, Юнги, ты тоже тут! Вас с матушкой давно не было у нас, присаживайтесь.       Хозяйка ушла на кухню, готовя еду, даже не спрашивая, чего они хотят, ведь и так знает, что они заказывают только одно блюдо — удон с морепродуктами. Юнги сам не знал, почему они заказывали всегда одно и то же, он и не спрашивал, ему просто нравилось приходить сюда с мамой. Они присаживаются за дальний столик, где их никто не потревожит. Госпожа Мин молчала, как и Юнги, но спустя время, когда им принесли еду, женщина начинает разговор:       — Сынок, — ласково начала госпожа Мин, смотря на своего сына, беря его холодную руку в свою тёплую, нежно поглаживая. — Скажи, ты уверен в своём решении? — в ответ женщине был один кивок, и ей этого достаточно. — Сейчас для тебя будет тяжёлый бой, и он будет не со всем миром, а с самим собой, — Юнги удивлённо посмотрел на маму, но понял, о чем она говорит. Почему-то начинает плакать. Не понимает, почему. Может, потому что знает, что перед ним сидит мама, может, из-за того, что его душа уже рвется на части от собственного страха. Поднимает руки.       «Знаешь, мам, я боюсь самого себя. Я боюсь, что в любой момент сорвусь. Каждый день сажусь за пианино или за написание музыки, полностью погружаясь в свой собственный мир, в котором мне комфортно, но до жути страшно, я не справляюсь» — парень закрыл лицо руками.       — Мальчик мой, весь мир может сказать всё, что ему угодно, сделать, что угодно, но, что бы он не сделал, запомни одну вещь, — госпожа Мин отодвигает ладони сына, стараясь поймать его взгляд. — Жизнь — тяжёлая штука, и не всегда в ней случается что-то хорошее, но ты должен быть смелым и идти вперёд, и плевать, что говорят эти глупцы. Всё, что они говорят — это попусту большая бессмыслица. Найди того, кто поверит в тебя, идя вместе с ним к своей цели, — женщина берёт палочки для еды в руки, но перед тем, как приступить к поеданию лапши, произносит: — Ты же нашёл того человека? Его, вроде, зовут Пак Чимин, — она палочками начинает есть свою еду, хитро поглядывая на сына, который округлил глаза, смотря на мать. — Ты думаешь, мне никто не звонил, что ты прогулял тогда школу?       «Почему ты не рассказала отцу об этом?»       — Ему необязательно об этом знать, но это единственный случай, больше так не делай! — госпожа Мин берёт новую порцию лапши палочками, кладя её в рот и тщательно пережевывая, замечая, что сын не притронулся к своей еде. — Давай, ешь, остынет, потом будет невкусно, — женщина смотрела на Юнги, улыбаясь, но неожиданно спрашивает: — Юнги, а вы уже целовались? — на что Юнги давится едой, откашливаясь, краснея с каждой секундой всё больше, а госпожа Мин весело смеётся на всё заведение, умиляясь такой реакции сына на её слова.

***

      Прошло несколько месяцев с того самого разговора. Двое молодых юношей шли мелкими шажками к своей цели, добиваясь новых маленьких успехов для самих себя, радуясь каждой маленькой победе, но сегодня они устроили себе мини-выходной, закончив пораньше и поезжая на тот самый пляж у моря, чтобы каждый подумал о своём, смотря, как солнце вдали прячется в глубинах синих вод, давая время своей сестре — Луне, и её маленьким помощницам.       — Скоро всё изменится, — говорит Чимин, мечтательно смотря на море, на что Юнги, лишь хмыкнув, улыбается, смотря на друга. — Ты же тоже это чувствуешь?       «Как же я надеюсь, что скоро всё изменится» — подумал Мин, отворачиваясь от Чимина, смотря на большое синее море.       — Эй, я же с тобой разговариваю! — весело смеётся Чимин, подходя ближе к Юнги, обнимая его и делая их лица намного ближе друг к другу. Мин смотрит на Чимина, а позже на его пухлые губы, которые он целовал тогда в музыкальном зале. Может, это был сон, а может, реальность. Ведь никто из них так и не поднял эту щекотливую для них двоих тему. Юнги потянулся чуть вперёд, и Чимин это замечает, но Мин останавливается и, ломая оковы объятий, отходит. — Что не так? — спрашивает Пак, смотря на спину музыканта.       «Не понимаю, о чём ты!» — разворачивается Юнги к Чимину, жестикулируя.       — Всё ты понял! Ты хотел меня поцеловать, — Чимин смотрел на музыканта, но тот не показывал никаких жестов, делая вид, что увлечён синим морем. — Я не знаю, почему ты передумал, но я очень сильно хотел, чтобы ты меня поцеловал, — тихо говорил, подходя ближе к Мину. Пак подошёл к Юнги со спины, обнимая его, положив свою голову ему на плечо, тихо шепча: — Знаешь, я очень часто вспоминал тот поцелуй в музыкальном зале, но так боялся заговорить об этом с тобой, боясь, что ты посмеешься надо мной. Скажешь, что я глупый отличник, который всё себе навыдумывал, но каждую ночь я представлял, как ты меня снова целуешь, крепко прижимая к себе, и хотел каждый раз большего, — Чимин начал тихонько целовать шею Юнги, чувствуя под своими губами, как по телу прошлась мелкая дрожь. — Так боялся сказать тебе, как ты мне нравишься и как я рад, что мы вместе идём по одной дороге к своей цели, ломая преграды, но мне каждый день становится этого мало, не имея возможности прикоснуться к тебе вот так, спокойно.       Пак начал своими пальцами пробираться под рубашку Юнги, медленно поглаживая чужой торс и чувствуя, как его кожа покрывается мелкими мурашками от его прикосновений, но музыкант продолжал старательно молчать.       — Юнги, я так устал притворяться, что между нами ничего нет, хотя, на самом деле, я люблю тебя, — Мин расцепляет кольцо рук Чимина, поворачиваясь к нему лицом. — Да, Мин Юнги, я люблю тебя.       Мин резко и быстро впивается в губы Чимина, на что тот громко ахнул от неожиданности. Пак отвечает на поцелуй, сцепляя их языки в один комок удовольствия, от которого начинает кружиться голова, и подкашиваются ноги, заставляя парней упасть на песок и разрывая лишь на миг поцелуй, но в следующую секунду их губы снова сливаются друг с другом с ещё большей силой и страстью. Они оба кричали в своих мыслях, как хотят чего-то большего, но никто не мог перейти за рамки дозволенного. Юнги отстраняется от Чимина.       «Пойми, я не тот, кто тебе нужен, — жестикулирует Юнги, смотря на Чимина, который глядел на него с восхищением. — Я не хороший парень, а ты ласковый и добрый, обожаешь объятия. Ты как лучик солнца, что пробрался в мой тёмный мир, — Мин прикрывает глаза на минуту. — А я добровольный интроверт, живущий в своём мире, но сам того не понимая, позволил разрушить тебе своё личное пространство».       — Ты вовсе не плохой, ты очень хороший человек, с которым случилось много плохого. Понимаешь? — Чимин прикасается своими руками к лицу музыканта, вытирая чуть заметные выступающие слезы с его глаз, которые так искренне на него смотрят. — Вдобавок, мир не разделен на хороших и плохих. В каждом есть и светлая, и тёмная сторона, — парень обнимает Юнги, утыкается своим носом ему в шею, продолжая говорить. — Главное в том, какую сторону выбрал именно ты — это определяет всё. А я выбрал тебя, потому что знаю, что ты хороший, и ты мне стал дороже всего на свете, — Чимин шепчет последнее, снова накрывая своими пухлыми губами губы Юнги, который не отвечает сразу, но всё равно сдаётся.       «Мы не можем! — кричали мысли Юнги в голове, но он продолжал целовать пухлые губы, он бы хотел остановиться, потому что это неправильно, но не может разорвать поцелуй, и в какой-то момент понимает, что ему всего этого мало, и он хочет больше. — Будь, что будет, плевать!»       Юнги опускает свои руки вниз, проникая своими ловкими длинными пальцами под брюки Чимина, услышав долгожданный стон. Юный музыкант наклоняется к шее Чимина и ведёт носом по его шее, вдыхая аромат одеколона, отчего Чимин часто и тяжело задышал, всем телом падая на песок, открывая Юнги волшебный вид. Лунный свет окутывал тело Чимина, делая его ещё больше изящным и желанным при ночной тьме. Юнги снова наклоняется к чужим губам, беря их в «плен», и руками начинает расстегивать маленькие пуговицы на рубашке Пака, избавляясь от неё полностью и покрывая тело влажными поцелуями. Мин начинает с верхней части, целуя губы, и медленно переходит к нижней челюсти, пройдясь по ней мягкими, успокаивающими касаниями. Потом движется вниз по шее и ключицам, продолжая оставлять мокрую дорожку из поцелуев всё ниже и ниже, задевая чувствительные точки, срывая с пухлых губ сладкие стоны.       — Поцелуй меня, — просит Чимин, и Юнги снова поднимается выше, чтобы коснуться его губ.       Пальцы Пака, тем временем, проходятся по всему телу Юнги, останавливая их на ремне. Он тихо ворчит, когда не получается его расстегнуть, но Мин помогает Чимину, избавляясь от предмета одежды самостоятельно, спуская джинсы с ног. Он чувствует, чего хочет Чимин, когда его рука оказывается под нижним бельём Юнги, доставая его половой орган, но Мин кладет свою руку поверх его ладони, отрицательно махая головой, и Чимин, всё понимая, убирает её.       Юнги заново проходится поцелуями по телу Пака, но теперь спускается ещё ниже, поддевая пальцами края его нижнего белья, спуская их вниз. Чимин изнеможен. Он почти не двигается, полностью доверяя Юнги собственное тело, и лишь глубоко дышит. Пак просто хочет, чтобы Юнги закончил их «мучительные» пытки, но Мин вошёл во вкус: покрывает поцелуями каждый сантиметр нежной кожи Чимина, вслушиваясь в его нетерпеливые тихие стоны, и закрывает глаза от удовольствия.       Упираясь руками по обе стороны от широких плеч, Юнги посмотрел на Чимина, словно спрашивая разрешения, на что получает кивок, и тут же протяжно мычит, когда тот тихонько проникает в него до середины, поглядывая на Пака.       Вскоре Юнги набирает темп, делая его тягучим, растягивая удовольствие, не забывая про его половой орган, что он поглаживает своей рукой. Теперь им обоим необходимо довести друг друга до пика и получить главную награду — облегчение.       Юнги делает последние толчки ещё пару раз, когда Чимин успокаивается после уловимых судорог, и кончает, прикусывая чужое предплечье.       Они замирают минут на пятнадцать так, потому что шевелиться совсем не хочется, наслаждаясь теплом друг друга. Спустя время Юнги первый отдаляется и смотрит на Чимина, который ещё продолжает лежать на холодном песке, тяжело дыша, смотря на звёздное небо — для него звёзды сегодня засветили намного ярче, чем обычно.       Юнги встаёт и начинает поднимать свои вещи с песка, медленно надевая их, наблюдая краем глаза за Чимином, что приподнимается на локтях и смотрит на Мина, глупо улыбаясь.       — Теперь я понимаю, когда в книгах главный герой мечтает, чтобы время остановилось, наслаждаясь приятным моментом жизни, — Чимин встаёт следом, собирая свои вещи, одевается. — И я хочу, чтобы и у нас счастливый момент не заканчивался… — тихо произносит Пак, но Юнги всё услышал. Он медленно подходит к Чимину и берёт его руки, кладёт себе на грудь, где находится сердце, и молодой певец понимает его без слов, ведь под его руками сердце Мин Юнги бьётся в два раза быстрее.       Двое парней улыбаются, глядя друг на друга, садятся на мотоцикл и уезжают домой под прохладный ночной ветерок, под который Чимин расставил руки в стороны, давая волю эмоциям.       — Привет, мир! — громко кричал Чимин, подставляя своё лицо ветру. — Я хочу спросить, это и есть молодость, о которой ты говорил? — весело смеялся Пак, а Юнги только наблюдал и посмеивался над ним. — Да, я знаю, я знаю, что в конце мы выиграем. У нас будет всё! — Юнги смотрит на Чимина через боковое зеркало и улыбается его словам. — Поэтому, мир, я люблю тебя!       Они счастливы и сейчас это — самое главное, ведь совсем недавно они были одни среди многих прохожих.       Но теперь они вдвоём, и будут идти до конца, если их не остановят трудности на дальнейшем пути.

***

      День прослушивания для них был напряжённый, ведь они снова прогуливают школу ради своей мечты. Юнги берёт Чимина за руку, когда они оба заходят в агентство, и Пак счастлив, что он проходит этот путь не один. Их провели в комнату ожидания, где они садятся на диван. Юнги последний раз сидел здесь несколько лет тому назад, когда был юным мальчишкой, и он снова испытывает страх, что в конце его будет ждать провал.       Юнги нервничает, боится подвести. Подвести не своей игрой на пианино, а своей немотой, что они могут сказать, даже если исполнят всё хорошо, что композитор не может быть инвалидом. Он сжимает свои руки в кулаки и старается глубоко дышать, успокаивая самого себя и настраивая на позитивные мысли, ведь главное, чтобы их усилия не были напрасны.       Наконец-то раздаются их имена, и Юнги встаёт со своего места, нервно перебирая пальцы, но их перехватывает Чимин, нежно улыбаясь парню своими пухлыми губами.       — Мы справимся… — тихо шепчет Пак, смотря на Юнги, отпускает его руку и заходит первым в двери кабинета для прослушивания. Немой музыкант заходит следом, и ему в глаза ударяет яркий свет прожекторов и так же несколько камер для съемки. Как давно Юнги этого не ощущал, пытаясь сфокусировать своё зрение, где видит за светом прожекторов длинные столы, где сидят судьи. Мин пробегается по знакомым лицам, ведь когда-то они все ему улыбались, делая большие ставки на его будущее, что не было суждено сбыться.       — Пак Чимин и Мин Юнги, номер сто пять, — представляет двоих парней судьям ассистентка, но после второй фамилии помещение заполнилось перешептыванием: «Неужели тот самый Мин Юнги?!», «Разве он не потерял голос?», «Неужели он снова возьмёт в руки микрофон?». Юнги усмехается и направляется к пианино, а Чимин к микрофону, наполняя комнату новыми перешептываниями: «Разве не будет исполнять рэп?», «Он так и не восстановил свой голос?!».       Юнги это надоело, и он рукой прошёлся по клавишам, привлекая внимание всех людей, которые в тот же миг направили свои взгляды на него, на что одна женщина, сидящая среди судей, хмыкнула, слегла улыбаясь. Музыкант посмотрел на Чимина, который снова улыбается своими пухлыми губами и кивает головой, что всё будет хорошо, на что Юнги дарит ему ответную улыбку.       Юнги нажимает своими длинными пальцами на первые клавиши, даря первые мелодичные звуки пианино, что заполняли всё помещение «прекрасным». Чимин бросает последний взгляд на Мина, поворачивается к микрофону, начинает петь своим восхитительным голосом, что у всех людей в этой комнате перехватывает дыхание от такого восхитительного дуэта, как они. Пак Чимин прекрасен со своим идеальным, красивым, гармоничным пением, соединённым с прекрасной отточенной игрой на пианино. Судьи сразу поняли, кто автор мелодии и песни, ведь это его стиль — гениального молодого музыканта, — Мин Юнги, который снова пытается покорить сердца людей, как и делает это сейчас, но не без помощи Пак Чимина. Немой музыкант уверен — он станет прекрасным вокалистом, и его голос будет звучать везде, попадая прямо в сердца людей.       Юнги сосредоточенно играет на клавишах пианино, стараясь не допустить ни одной оплошности, ведь это не только его мечта, но и Чимина. Наконец-то, пальцы Юнги полностью расслабляются, когда он нажимает на последние клавиши, заканчивая свою мелодию, разворачиваясь в сторону Чимина, который искренне улыбался, ведь самое сложное уже позади и осталось дождаться оглашения результатов. Но вдруг на всю комнату раздаются громкие аплодисменты всех людей, находящихся в помещении. Всё прекращается, когда одна из судей поднимается со своего места: Юнги сразу узнаёт в ней Кан Сон Ги, директора «KangMusiс». Серьёзная женщина, которая готова перегрызть глотку каждому, кто готов переступить ей дорогу в шоу-бизнесе.       — Мин Юнги, мы рады видеть Вас снова в нашей компании, — женщина улыбнулась своей «дежурной» улыбкой, которой она пользуется всегда на работе. — Готова признать, что ваше появление было громким и впечатляющим, даже не стала сомневаться, что это ваша музыка, ведь вы были гением, и не сомневаюсь, что им же вы и остаётесь, но мы очень удивлены, что за микрофоном стоите не Вы, а ваш юный друг, — Кан Сон Ги обходит длинный стол, направляясь в сторону Юнги, всё ещё держа свою рабочую улыбку, и Мин ей отвечает тем же, вставая со своего места, закрывая крышку пианино за собой, подходя к женщине, слегка кланяясь ей. — Неужели вам нечего сказать, Мин Юнги?       Юнги поворачивается к Чимину, слегка кивая в сторону женщины, на что Пак кивает, подходит ближе к двум людям.       «Я рад снова вас видеть, госпожа Кан», — жестикулирует Юнги, на что в комнате снова появляется волна шёпота и удивления, особенно на лице директора, которая перевела свой взгляд на Чимина, который озвучивал Юнги, слегка кланяясь госпоже.       — Как это понимать, Юнги? Я думала, ты убрал свою проблему с голосом! — нервно произносит госпожа Кан, недовольно смотря на двух парней.       «Я понимаю ваше удивление, госпожа Кан, но пока я так и не смог найти решение своей проблемы, а может, никогда не найду, но я хочу и дальше заниматься музыкой, хочу дальше её создавать и стать композитором» — продолжает жестикулировать Юнги, смотря прямо в глаза женщине напротив, которая с каждым озвучиванием Чимина всё больше хмурилась от этой новости, но когда Пак закончил, она разворачивается, напоследок бросив свой взгляд на Чимина, и произносит:       — Неплохо, парнишка, очень даже неплохо, — но позже разворачивается полностью к двум парням спиной. — Ждите окончания результатов, скоро всё будет известно, — госпожа Кан Сон Ги направляется к своему месту, присаживаясь на стул, обращается к ассистенту: — Позовите следующих.       Юнги последний раз смотрит на женщину и подходит к Паку, который удивленно смотрел на госпожу Кан, но рука Мина ведёт его к выходу. Чимин продолжает смотреть на Кан Сон Ги, но та больше на них и не взглянула.       Молодой музыкант идёт быстрым шагом, чтобы поскорее оказаться на свежем воздухе. Чимин ничего не говорит и старается поспеть за Юнги, но останавливается, когда они уже на приличное расстояние отходят от агентства. Мин продолжает тянуть руку второго, но Чимин стоит на месте, и Юнги сдаётся, отпускает руку, не поворачиваясь к Паку.       Двое парней молчат, а рядом проходят люди, поглядывая на странную парочку, что стоят на середине дороги. Чимин смотрит на спину Юнги и подходит ближе, обнимая его со спины, кладя свою голову ему на плечо.       — Даже если не получится, будем искать другой способ, — тихо шепчет Чимин, смотря на Юнги, который поворачивается к Паку, своими руками беря его за лицо, целуя того в пухлые губы, которые улыбаются в поцелуе, а позже обнимает его, мысленно прося прощение, если они не пройдут прослушивание, обнимая его ещё крепче.       Юнги обнимает Чимина и ему плевать, что думают проходящие мимо люди, что смотрят на них с отвращением, но они ему безразличны, в отличие от солнца, находящегося в его объятьях, и вместе с ним старается верить в лучшее для них двоих.

***

      Прошло пару дней с тех пор, как Юнги и Чимин прошли прослушивание, но результаты должны были скоро объявить, поэтому двое парней всё время волновались, но Мин, каждый раз смотря на Чимина, просил у него прощения, сам не зная, почему.       На утро Юнги открывает глаза, жмурясь от солнечных лучей, что так старательно исследуют его лицо, заставляя его наконец-то подняться с кровати, что он и делает, выходя из своей комнаты, направляясь на кухню, где уже сидел за столом его отец, читая свежую газету, а за плитой стояла мама, которая, услышав шаги сына, поворачивается и дарит ему свою улыбку, на что Юнги дарит ей свою в ответ.       — Опять всё сидел за своей музыкой полночи, словно больше заняться нечем, — ворчит господин Мин, но Юнги даже и не слушает, ведь старший это говорит почти каждое утро. — Включи хоть телевизор, послушаем, что творится в мире.       Юнги слушается и включает телевизор, подходит к матери, чтобы помочь ей с завтраком, беря из её рук нож, продолжая нарезать овощи. Госпожа Мин продолжает стоять рядом с сыном, наблюдая за ним, и улыбается.       — За что мне достался такой прекрасный сын, — весело говорит госпожа Мин, обнимая сына за плечи, счастливо смеясь, на что Юнги улыбается, продолжая нарезать овощи.       — Смотри, не перехвали, — ворчливо произносит господин Мин. — Всё надеется на свою музыку, да про него даже не вспомнили, когда он попал в аварию, прислали корзину цветов, словно она чем-то поможет, а сейчас набирают вот таких мальчишек с красивыми мордашками, — продолжает ворчать глава семейства, показывая на телевизор, на что госпожа Мин недовольно посмотрела на своего супруга, а Юнги просто не хотел обращать на его слова внимания, ведь он всё надеется на лучшее, а если даже нет, они будут искать новый путь. Вместе.       — Сынок, разве это не Чимин? — шепчет госпожа Мин своему сыну, шокирующе смотря на телевизор. Юнги резко разворачивается и не может поверить своим глазам, он был рад, что они прошли.       — Несколько дней назад в музыкальной компании «KangMusiс» проводилось прослушивание, где отбирали талантливых вокалистов и будущих композиторов. Борьба была жестока, ведь попасть под крыло самой госпожи Кан считается великой удачей, — произносит вестник новостей, указывая на рядом высвечивающееся табло, где показывалась фотография Чимина. — Победителем стал юный школьник, семнадцатилетний Пак Чимин, который просто покорил своим вокалам всех судей и так же саму госпожу Кан Сон Ги, которая, признаётся, была в глубочайшем восторге от таланта юноши, и она нашла новый алмаз, лучше прежнего. Отрывок с прослушивания вы можете наблюдать на ваших экранах, — на экранах высветился отрывок, где Чимин поёт, беря самые высокие ноты. Юнги был уверен, что этот отрывок всех впечатлил. — Ведь, по словам госпожи Кан, даже юная легенда шоу-бизнеса в прошлом, Мин Юнги, не вызывал такого восхищения, как новая юная звезда — Пак Чимин, а среди участвующих композиторов было выбрать тяжело, поэтому в компании «KangMusiс» будет объявлен новый конкурс. Следите за новостями на сайте компании.       — Поэтому я был против музыки, она уже и в прошлом принесла не мало бед нашей семье, — тихо произносит господин Мин, выключая телевизор и вставая со своего места. — Юнги, ты славный парень, но пора уже забыть о музыке раз и навсегда, как и этого мальчишку.       — Дорогой, ты не понимаешь, ведь они… — начала госпожа Мин, хватая сына за руку, придавая ему малую поддержку.       — Знаю я про них всё. Звонил мне его отец, сказал запретить Юнги общаться с этим Чимином, — устало вздыхает господин Мин, садясь обратно, облокачиваясь рукой о стол и хватаясь за лицо. — Может, их и связывало большее, чем просто дружба, но вы сами знаете, что ему уже давно сообщили о решении конкурса перед тем, как пустить это в телевидение. Поэтому… — голос отца семейства стихает, когда Юнги, держа в руках нож, вонзил его в доску для нарезки, тяжело дыша. Юнги был зол, но не понимал, на кого злился больше — на Чимина или на самого себя.

Агентство «KangMusiс»

      Кабинет на самом верхнем этаже — что может быть лучше, когда смотришь на других свысока, как это и делает Госпожа Кан, сидя на своём кресле, наблюдая за юным Пак Чимином и рядом стоящим его отцом.       — Господин Пак, надеюсь, вы рады, что ваш сын прошёл прослушивание в самом лучшем агентстве! — улыбается рабочей улыбкой Кан Сон Ги.       — Не совсем разделил вашей радости по телефону, госпожа Кан, — грубым голосом начал господин Пак, краем глаза наблюдая за своим сыном, который вжался в соседнее кресло, опустив голову вниз. — Я бы не хотел, что бы мой сын связывал свою жизнь с музыкальной индустрией, но позже подумал, что это неплохо, раз его заметило самое известное агентство.       — Как я рада, что у Чимина такой прекрасный отец, как вы, и не рушит его мечты, — продолжая улыбаться своей дежурной улыбкой, сказала Кан Сон Ги, открывая папку с документами, предоставляя их отцу Чимина. — Тогда, если вы и ваш сын не против, мы можем подписать контракт. Ведь Чимин ещё несовершеннолетний и ваша подпись тоже требуется.       — Не думаю, что он против, он давно об этом хотел…       — А что будет с Юнги? — тихо спрашивает Чимин, наконец подняв свои глаза на взрослых, повышая голос. — Почему Юнги тоже не победил, ведь вы знаете, что он превосходный музыкант!       — Чимин, ты ещё слишком юн, чтобы понять, что такие, как Юнги, они… — госпожа Кан Сон Ги замолчала, подбирая слова, смотря на Чимина. — Кусок мусора.       — Но он же юный гений, легенда! — продолжал настаивать на своём Пак, вставая со своего места, облокачиваясь руками о стол Кан Сон Ги.       — Который уже никому не нужен в шоу-бизнесе, и тем более — тебе, — повышает голос госпожа Кан, привставав со своего кресла.       — Если бы не он, вы даже не обратили бы на меня своего внимания. Вы знаете, что такой, как Юнги, один на миллиард. Он настоящий гений в мире музыки! — продолжал кричать Чимин.       — Чимин, хватит! — грозно произносит отец Чимина, хватая того за плечо, сжимая его со всей силы, на что юноша морщится от боли, но неожиданно раздался хлопок по деревянному столу Госпожи Кан.       — Он немой, и мы ничего не сможем с этим поделать. Мин Юнги — инвалид, который больше не нужен в нашем мире, теперь ты станешь новой легендой музыкальной индустрии, — госпожа Кан смотрит на Чимина, который собирался снова что-то сказать, как снова хлопнула по столу, прибавляя к своему голосу нотки строгости. — Прекрати истерику, Чимин! Будущей звезде не пристало так себя вести.       — Чимин, госпожа Кан полностью права. Твой друг Юнги уже никогда не сможет вернуть свой голос, и он стал инвалидом, то есть мусором, балластом в нашем мире, и если ты ради него откажешься от того, где мы находимся, окажешься полным неудачником, как и он.       — Но, отец! — пытался возразить Чимин, но тот злобно взглянул на сына, заставляя того замолчать.       — Чимин, сейчас решение зависит полностью от тебя. Добиться наконец своей мечты и петь перед миллионами поклонников, или стать тем, кем является сейчас Мин Юнги, — госпожа Кан пододвигает ближе к Чимину контракт, протягивая ручку и вкладывая её ему в руку. — Разве не этого ты хотел все эти годы, Чимин?       — Не заставляй снова в тебе разочаровываться, Чимин, — грозно произносит господин Пак, довольно улыбаясь и наблюдая за подписывающим контракт сыном.       — Если на этом всё, я вас оставлю, — тихо произносит Чимин, разворачиваясь к выходу.       — Конечно, Чимин, — довольно произносит Кан Сон Ги, закрывая папку с контрактом, на секунду прикрывая глаза от наслаждения, но Чимину было сейчас на это плевать. Он знал, что новость уже с самого утра шумит со всех щелей: семнадцатилетний Пак Чимин прошёл прослушивание в «KangMusiс».       Чимин быстро достал телефон и начал печатать сообщение Юнги несколько раз, но тот не отвечал ни на одно.       — Черт, Юнги, ответь мне, пожалуйста! — кричал уже Чимин, срываясь на свой гаджет. Пак решается добраться до дома Юнги, быстро подбегает к дороге, пытаясь поймать такси, почти кидаясь на каждую машину, и тут совершается чудо — одна машина всё-таки останавливается. Чимин быстро называет адрес и поторапливает таксиста, следя за высокими многоэтажками города, проваливаясь в свои воспоминания.

Flashback Пак Чимина.

      Звонок. Громкий и кричащий на весь дом семейства Пак, и Чимин чувствовал, что он обращен именно к нему, подбегая к телефону, который лежал в гостиной на столе, но неожиданно его берёт отец.       — Слушаю. Нет, это не Пак Чимин, это его отец, — властным голосом говорит господин Пак, строго смотря на Чимина, который стоит перед отцом, опустив голову вниз, краем глаза наблюдая, как из кухни выходит госпожа Пак, вытирая руки полотенцем, тревожно смотря на своего супруга. — Хорошо, я вас услышал, до свидания, — прощается отец Чимина с человеком по телефону, выключая его, положив обратно на стол, продолжая смотреть своим строгим взглядом на сына. Господин Пак медленно подходит к Чимину, резко ударяя его по лицу, и Пак младший падает на пол от неожиданности, смотря на своего отца. — Как ты посмел меня ослушаться и всё-таки пойти туда, куда я сказал и носа своего не совать? Пошёл на прослушивание, да ещё с этим Юнги. Мне его выходки надоедали ещё в больнице с его музыкой, а теперь он и моего сына втянул .       — Дорогой, что именно сказали по телефону? Кто это был? — тихим голосом спрашивает госпожа Пак, ближе подходя к своему супругу.       — Звонили с агентства «KangMusiс», как я понял, звонила сама Кан Сон Ги, их директор. Сказала, что Чимин прошёл прослушивание, но без Мин Юнги, — устало сказал господин Пак, садясь на своё кресло, снова обращая внимание на сына. — Встань! — Чимин тут же исполняет приказ отца, вставая перед ним. — Ладно, может, это и хорошо, будь певцом, может, это добавит популярности и нашей клинике, помогая ей раскрутиться! — Чимин поднимает глаза на отца, радостно улыбаясь. — Но я больше не хочу видеть рядом с тобой Мин Юнги!       — Но, отец…       — Иначе я не подпишу твой контракт. Ты ещё несовершеннолетний и без меня тебе не удастся стать певцом, — отец Чимина берёт сигарету и закуривает её в доме. — Всё зависит от тебя.       — Хорошо, отец, — шепчет Чимин, поворачиваясь к отцу спиной и уходя в свою комнату.

Конец Flashback Пак Чимина.

      — Ты уже всё равно подписал контракт, отец, — шепчет Чимин, снова поторапливая таксиста.       Наконец-то машина подъехала к дому семейства Мин. Отдавая крупную купюру таксисту, Чимин выбегает из салона автомобиля, подбегая к двери, стуча и звоня. Скоро дверь открылась, и на пороге показалась женщина — госпожа Мин, которая не ожидала увидеть нежданного гостя.       — Чимин… — шепчет мама Юнги, смотря на молодого и красивого парня перед собой.       — Извините, но мне нужно срочно увидеть Юнги, — торопливо говорит Чимин, заглядывая за спину госпожи, пытаясь увидеть нужного ему человека.       — Прости, Чимин, но Юнги дома нет, — тихо говорит госпожа Мин, но Чимин легонько отодвигает женщину в сторону, вбегает в дом, забегая в каждую комнату, пытаясь найти Мина, но в комнате Юнги он всё-таки нашёл, но не того, кого искал.       — Моя жена ясно дала понять, что моего сына дома нет, — кладёт листы с текстами сына и произносит строгим голосом господин Мин, грозно смотря на Чимина. — И не советую его продолжать искать, вы уже испортили всё о себе хорошее мнение моей семьи, — господин Мин подходит поближе к молодому парню, вставая к нему лицом к лицу. — Пожалуйста, покиньте наш дом, иначе мне придётся вызвать полицию.       Чимин пытается что-то сказать в своё оправдание, но понимает, что отец Юнги полностью прав, и он правда разрушил все их отношения окончательно, ему нет прощения.       В это время Юнги сидел на берегу синего моря, собираясь с мыслями, думая обо всех последних событиях, что произошли с ним и с Чимином. Он прекрасно знал, что могло так получиться и его не возьмут обратно из-за его немоты, ведь он инвалид, и с этим он не мог ничего сделать. Он не будет мешать Чимину осуществлять мечту, только уже без него, так будет всем легче.       Юнги не знал, сколько времени он просидел на берегу, но синее море вновь прятало за собой солнце, раскрашивая небо красивым закатом.       «Отличный конец» — думает про себя Мин, даря уходящему солнцу свою грустную улыбку, но неожиданно услышал слабый крик.       — Юнги!       Музыкант разворачивается и видит бегущего к нему Чимина, который тяжело дышал, не останавливаясь ни на минуту. Юнги встаёт с жёлтого песка, ожидая Пака. Мин Юнги понимал, почему его ищет Чимин, но очень жалко, что он его нашёл, должен был получиться хороший финал для их истории, но молодой парень с разбега обнимает Юнги, крепко цепляясь за него.       — Юнги, знаю, я должен был рассказать сразу же, как только мне позвонили, но я испугался своего отца. Он дал мне разрешение, чтобы я пел, но без тебя, иначе не подпишет контракт, говоря, что ты мне будешь только мешать, — Чимин говорил быстро, путаясь в собственных словах, но Юнги его понимал. — Он уже подписал контракт, теперь он не сможет мной манипулировать, я буду рядом и не за что тебя не… — прекратил говорить Чимин, когда указательный палец Юнги прикоснулся к его пухлым губам, заставляя того замолчать.       «Твой отец прав, я тебе и вправду буду только мешать» — жестикулирует Мин, смотря на Чимина.       — Что ты такое говоришь?! — Пак не понимал, о чём говорит ему музыкант, беря его за руки, прижимая к своей груди. — Ты обиделся на меня за то, что только я прошёл прослушивание. Мы же так же остаёмся вместе, мы придумаем, как добиться того, чтобы Кан Сон Ги сделала тебя композитором, — Чимин приподнял руки Юнги к своему лицу, прикасаясь к ним. — Всё будет, как и раньше, ты снова будешь затрагивать сердца людей своей музыкой.       Юнги отрицательно машет головой, убирая свои руки от лица парня, грустно улыбаясь, смотря ему в глаза.       «Тебе суждено стать звездой, — Юнги погладил Чимина вновь по лицу, вытирая подступающие слезы, не разрывая зрительного контакта. — Сейчас начинается твой путь к нашей общей цели, и ты обязательно добьёшься всего, но только без меня. Стань тем, кем ты мечтаешь стать, а я буду наблюдать за тобой».       — Я не хочу! — шепчет Чимин. — Не хочу этот путь проходить без тебя, мне страшно. Ты нужен мне!       «Будет тяжело, я не спорю, но ты справишься, — Юнги оставляет лёгкий поцелуй на губах Чимина со вкусом соли. Вкус последней встречи. — Прости меня и прощай» — последние жесты были сделаны, и Юнги разворачивается и уходит в противоположную сторону быстрым шагом.       С каждым удаляющимся шагом Юнги просил прощения у Чимина, но он не мог остаться рядом с ним, ему будет хуже от этого, ведь он музыкант без голоса, а такие, как он, не нужны никому. Юнги уходит, но знает, что они обязательно встретятся когда-нибудь. А Чимин смотрит на удаляющуюся фигуру, которая садится на свой мотоцикл и уезжает, оставляя его одного. Навсегда.

Flashback Мин Юнги.

      Юнги разбрасывал вещи по своей комнате, разрывая все свои песни в клочья. Он прекрасно знал, что ему не вернуться в музыкальную индустрию, но надеялся на лучшее, как маленький мальчишка в канун рождества, загадывая, чтобы мальчик быстрее вырос.       «Дурак! — Юнги сметает всё, что попадается ему на пути. — Какой же я дурак, — музыкант в бешенстве, не справляясь с собственным гневом, он садится на кровать, чтобы провести мысли в порядок. — Я же знал, зачем я только себя мучаю» — устало вздыхает Юнги, опрокидываясь на кровать, прикрывая глаза, но неожиданно на его мобильный телефон приходит сообщение, где знакомый ему человек, которого он так давно не видел, просит о встрече. Глаза Юнги расширяются, и он не может поверить собственным глазам. Он быстро берёт свою куртку, выбегая из дома, не слыша крики своих родителей, которые стояли около его комнаты всё это время.       Спустя время Юнги добрался до места встречи, где его уже ждали за столиком, куда его проводил официант. Тут же из-за стола поднимается молодой парень, радостно улыбаясь Юнги.       — Здравствуй, Юнги, — парень жмёт руку музыканту. — Давно мы с тобой не виделись.       «Здравствуй, Дохён» — улыбается Юнги, показывая ему свой блокнот.       — Присаживайся, — Дохён указывает за их столик, где уже сидел ему известный мужчина. — Я надеюсь, ты помнишь моего директора агентства «Starry Sky» — Чон Ханыль, — Юнги кивает головой в знак приветствия, пожимая тому руку.       — Здравствуй, Мин Юнги, — мужчина привстаёт со своего места, пожимая руку в ответ, задерживая внимание на его длинных пальцах. — Сразу видно — пальцы настоящего музыканта, но, как ты понял, я хотел с тобой поговорить о тебе, а точнее, о твоём таланте. Я хочу взять тебя к себе, — Чон Ханыль посмотрел на реакцию парня, который не верил своим глазам, и посмотрел на рядом с ним сидящего Дохёна.       — Юнги, это не шутка. Мы знаем всё, что произошло в агентстве у «KangMusiс», услышали, что ты вновь хочешь вернуться в строй, и поэтому господин Чон хочет предложить тебе место в нашем агентстве, — успокаивает своего друга Дохён, подбадривающе улыбаясь Мину.       «Это, наверное, шутка?» — Юнги моментально пишет, разворачивая двум мужчинам свой блокнот.       — Совсем нет, Юнги. Я абсолютно серьёзен, — мужчина тихо посмеивается над реакцией музыканта. — Вы были легендой, и остаётесь ей же, которая покорила своим талантом несколько тысяч людей, которые преданы Вам до сих пор, и я хочу предложить Вам место среди нашей команды. Полетите в Китай, будете начинать работать там, начнёте жизнь заново, а потом, если захотите, сможете переехать обратно, — мужчина по-доброму улыбается, но видит сомнения в глазах юноши, сидящего напротив. — Я думаю, что вы станете великим композитором, который снова возвратится к свету прожекторов, радуя своих поклонников.       «Почему вы даёте мне этот шанс? Я беспомощный человек, который только и делает, что говорит на языке жестов».       — Разве Ваш талант тоже молчит, или Вы считаете свою музыку брехлом? Тогда почему Вы несколько лет назад покорили людей своей музыкой, собирая их тысячами на своих концертах? Потому что Ваша музыка имела собственный голос, — Чон Ханыль посмотрел на Юнги, который смотрел на свои длинные пальцы, обдумывая его слова. — Надеюсь, Вы сделаете правильное решение, подумайте, — мужчина встаёт со своего места, поправляя пиджак, кладёт свою визитку перед Юнги и уходит.       — Подумай хорошенько, Юнги, — Дохён снова улыбается музыканту, пожимая ему руку на прощанье. — Ведь ты настоящий музыкант, и будет очень жаль, если ты упустишь такую возможность.

Конец Flashback Мин Юнги.

      Юнги приехал домой, тихо заходя: родители уже спали у себя в спальне. Молодой музыкант садится на диван в гостиной, тяжело вздохнув, доставая из кармана визитку Чон Ханыля, крутя её в своих длинных пальцах, рассматривая её, пытаясь обдумать правильное для себя решение.       Юнги подумал о Чимине: тот уже прошёл половину своего пути, чтобы достичь своей цели, а он будет мешать ему. В какой раз убеждает себя Мин, что так будет правильнее — исчезнуть из его жизни. Дать самостоятельно расти в музыкальной сфере без балласта за плечами, что будет его только тормозить. Ведь обществу всегда нужна красивая картинка, и в этом Юнги уже убеждён неоднократно, но у него появляется шанс добиться чего-то стоящего. Мин Юнги решается и берет свой телефон в руки, набирая номер с визитной карточки, отправляя одну единственную строчку:       «Я согласен».

***

      С того самого дня прошло два месяца. Юнги готовил все свои документы для переезда в Китай, собирая всё самое необходимое. Мин собирается начать новую жизнь, и в этом его родители поддержали. Отец Юнги первый раз не ворчал на решение сына, принимая его.       Со школой Юнги было сложнее. Ведь Чимин учился с ним в одном классе, и вечные переглядывания между двумя парнями сводили с ума обоих, но Пак теперь тренируется для своего дебюта и в школе появлялся с каждым днём всё реже и реже, а позже и сам Юнги перевёлся на домашнее обучение.       Никто не знал, как страдает по ночам юный музыкант, скучая по своему лучику света в его темноте, но он не мог ворваться в его жизнь. Ведь Пак Чимину будет без него легче. Он каждый день писал ему письма, клал в конверт, писал имя адресата, но Мин прекрасно понимал, что письма никогда не увидит их получатель и не узнает, какие эмоции бушуют в его груди.       Госпожа Мин видела мучения сына, но продолжала молчать, видя, как он дарит ей нежную улыбку, говоря о том, что всё хорошо, но она знала, как каждую ночь Юнги плачет и пишет письма Чимину, складывая их в верхний ящик своего стола. Каждую ночь она заходила в его комнату, накрывала его одеялом, но однажды, в одну из таких ночей, Юнги не убрал одно письмо, оставив его на столе. Госпожа Мин не хотела его читать, но глаза сами пробежались по первым строчкам, заставляя женщину плакать.       Два месяца шли так долго и мучительно и для самого Пак Чимина, которому было больно от предательства Юнги, который бросил его, а он хотел быть с ним, ради всего святого, но он решил за них обоих.       Чимин перестал посещать занятия, ссылаясь на то, что хочет быстрее добиться успеха в танцах, вызывая дежурную улыбку на губах Кан Сон Ги, но она не знала, что когда Чимин работал, он забывался, пропуская мимо себя всю боль.       Чимин танцевал через силу, до дрожи в коленях, срывая голос на репетициях, чтобы перестать думать хоть на мгновение о Мин Юнги, но он не выходил из головы. Он просил у Господа, чтобы их дороги никогда больше не пересекались, однако почему-то каждый раз ждёт хотя бы одного сообщения от него, всё время поглядывая на телефон. Чимин знает ответ на свой вопрос — он скучает и любит грубого Мин Юнги.       В один дождливый день Чимин приходит и видит на столе письмо, адресованное ему, замечая знакомый почерк на конверте. Парень берёт его в свои дрожащие руки, боясь открыть. Чимин оглядывается по сторонам, отмечая про себя, что дома никого нет, поднимается к себе в комнату. Чимин надеется на лучшее, закрывая за собой дверь в спальню, быстрее открывая конверт, где лежало письмо. Парень пробегается по первым строчкам, и его выражение лица с каждым разом менялось, заставляя юного Пака заплакать. Чимин сжимает письмо на последних строчках и выбегает из своей комнаты, а позже и из самого дома, пытаясь поймать такси, но ни один автомобиль не остановился. Парень смотрит на свой велосипед, садится на него и едет в сторону аэропорта.       — Главное, успеть! — шептал Чимин, с каждым разом крутя педали велосипеда всё быстрее, прибавляя скорости, вспоминая строчки из письма.

«Чимин. Наверное, ты никогда не увидишь этого письма, но хотя бы в нём я расскажу тебе обо всём.       Я знал, что так всё может получиться после прослушивания и был к этому готов. Ты верил в нас, а я не мог даже на минуту поверить в то, что я могу стоять рядом с тобой, ведь я балласт для тебя и этот случай тому доказательство. В мире музыки не зовут видеть немого музыканта, но они не знают, что для моей музыки мне не нужны слова, ведь моим голосом был ты.       Ты лучик моего солнца, который осветил мою тьму хотя бы на миг, заставляя снова почувствовать себя нужным, любимым и счастливым, и это благодаря тебе, но так суждено, что нашим путям стоит разойтись друг от друга.       Сегодня вечером я улетаю в Китай. У меня появился шанс научиться чему-то новому, и я уверен, что когда я вернусь, увижу уже взрослое солнце, которое будет светить многим людям так же, как мне одному когда-то. Береги себя, живи дерзко и смело, беря от этой жизни всё. Ведь я люблю тебя».

      Аэропорт. Много людей, спешивших куда-то со своими сумками, но один парень стоит и оглядывается по сторонам.       — Юнги, твой рейс через пятнадцать минут, — к молодому парню подходят его мама с отцом, которая улыбается своему сыну милой улыбкой, но парень выглядел печальным. — Что-то случилось?       «Ты думаешь, это правильное решение?» — жестикулирует Юнги, оглядывая аэропорт.       — Юнги, ведь ты решил попробовать предоставленный тебе шанс посмотреть, чего ты стоишь, — госпожа Мин прикасается своей ладонью к щеке Юнги, поглаживая её, успокаивая тем самым своего сына. — Если что-то пойдёт не так, ты всегда можешь приехать к нам. Правда? — мама Юнги оборачивается к его отцу, продолжая мило улыбаться, смотря на своего супруга.       — Дело же в том мальчишке, а не в том, правильное ли ты решение принимаешь, или нет, — серьёзно говорит господин Мин, смотря на своего сына, прямо ему в глаза.       — Дорогой, я не думаю, что это хорошая тема для разговора, — шепчет госпожа Мин, поглядывая на сына, который не показывал свои эмоции перед отцом.       — Знаешь, — начал отец Юнги, ближе подходя к нему, кладя свою руку ему на плечо, не прерывая зрительного контакта. — В древнем Китае считали, что если люди встретились однажды — это случайность, если дважды — это судьба. Пословица гласит: «Невидимой красной нитью соединены те, кому суждено встретиться, несмотря на время, место и обстоятельства. Нить может распуститься или спутаться, но никогда не порвётся», — Господин Мин улыбнулся сыну, обнимая его, но продолжает: — Езжай, если суждено встретиться с ним ещё раз, значит, суждено быть с ним, а теперь тебе уже пора. Я горжусь тобой.       Юнги не ожидал такого от своего отца, который всегда был к нему суров, обнимает его и говорит, что он им гордится. У Юнги на глазах наворачиваются слезы, в ответ обнимая своего отца, а позже свою драгоценную маму.       — Отец прав, мой дорогой, езжай, а мы будем рядом, вот прямо здесь, всегда, — госпожа Мин указывает сыну на его сердце, на что Юнги снова улыбается, вновь слезы, склоняется перед ними в низком поклоне в знак благодарности и уважения, берёт свой чемодан, разворачивается, направляясь в самолёт, предоставляя свой билет стюардессе. Юнги поворачивается снова к своим родителям, помахав им рукой напоследок, скрывается с их поля зрения.       Юнги садится в самолёт, пристегивая ремни безопасности, вздыхает, смотря в окно, готовясь лететь к новой жизни, только без него.       «Прощай» — думает Юнги, прощавшись с дорогим ему человеком, поднимаясь на высоту.       Самолет Юнги начал взлетать, будоража чувства музыканта. Он только на высоте тринадцать тысяч метров осознаёт, что летит в другую страну, совсем один и рядом нет его.       «У нас могло получиться всё иначе» — думает Юнги, пытаясь отвлечься хотя бы на время, доставая блокнот и ручку, сочиняя новую музыку, но хлынувшие слезы, что текли по щекам, капая на листок бумаги, мешали музыканту.       Юнги плачет и не может прекратить поток слез, льющийся из глаз, думая о том, почему всё не могло получиться иначе. Почему он не мог взять его с собой в Китай, слёзно прося Чон Ханыля сделать из Чимина настоящего певца. Юнги думал об этом, но не мог, зная, что Чимин не согласился, и он бы не смог так сделать. Музыкант понимает, что у каждого своя гордость и каждый хочет добиться своего, но их дороги разошлись, но Юнги уверен — они встретятся, обязательно.

***

      Родители Юнги выходят из аэропорта, оба грустные. Госпожа Мин плачет, вытирая свои слёзы белоснежным платком, оставляя на нем частички туши, а господин Мин крепко обнимает свою супругу за плечо, нежно поглаживая его, успокаивая свою спутницу жизни. Оба подходят к своей машине, но неожиданно мама Юнги замерла, глядя вперёд, её супруг переводит свой взгляд на то, что увидела его супруга, видя Чимина.       — Чимин… — шепчет госпожа Мин, когда парень оказывается перед ней, хватая её за руки, чуть крепче сжимая.       — Госпожа Мин, я знаю, вы, наверное, не хотите меня видеть, но скажите, что я успел, — Чимин пытается отдышаться, смотря с полной надеждой на маму Юнги.       — Боюсь, Чимин, ты опоздал. Его самолёт только недавно взлетел, —тихо говорит женщина, сжимая руки Чимина в ответ. — Я надеялась, что ты успеешь, но письмо пришло слишком поздно.       — Да… — Чимин обнимает госпожу Мин, шепча: — Спасибо, я не хотел, правда не хотел обижать Юнги.       — Мы понимаем, и Юнги тоже это понимал, поэтому и решился на новый шаг в его жизни — не отставать от тебя и тоже добиться своей цели, — мама Юнги погладила Чимина по щеке, нежно улыбаясь ему.       — Вы ещё встретитесь, я в этом точно уверен, — говорит строгим голосом, как и всегда, господин Мин, закуривая сигарету, смотря на небо, где уже среди облаков почти пропадает самолёт Юнги.       — Я надеюсь, — шепчет Чимин, роняя свои слезы, вытирая их рукавами куртки. — Прощай.       — Зачем же ты говоришь «прощай», если вы с ним ещё обязательно встретитесь? — говорит госпожа Мин, улыбаясь и поглаживая парня по спине.       — У нас с ним слишком долгое расставание, чтобы говорить «до свидания», — говорит Чимин, провожая взглядом самолёт Юнги в небе, теряя его из своего поля зрения. Возможно, навсегда.       Двое парней не знают, встретятся они хотя бы ещё раз, но их сердце им подсказывает скорую встречу друг с другом.       У них не было завтра, но вчера этого стоило, и оба будут жить с этой надеждой об их когда-нибудь возможной встрече.