Подарок

Лондон, май 1416 год.

Из-за белых облаков, на бывшем по обыкновению серым, но нынче, с расцветом весны, ставшим нежно — голубым небе, проглядывало яркое солнце. В отдалении, своими звонкими голосами пели птицы. Сидя у окна, Алиса вышивала небольшой шелковый платочек яркими цветами. Признаться, вышивать она никогда особо не любила, но этот платочек должен был стать подарком — особенный подарком, самым первым подарком. Нет, он предназначался не ее любимому Джону, а тому, кого еще не было на этом свете, тому, кто должен был через несколько месяцев увидеть этот мир. Алиса носила под сердцем дитя, дитя ее милого Джона. Когда она сообщит ему об этом, он конечно же будет счастлив! Хоть этот ребенок и будет рожден вне законного брака, но он ведь был плодом их любви. Она подарит своему Джону малыша, у него будут его глаза, а может быть и его орлиный нос. Приложив ладонь к животу, Алиса погладила его и мечтательно улыбнулась. — Я отплываю во Францию, sweetheart. Ваш флот отрезал наш гарнизон Арфлера от снабжения продовольствием. Придется мне их оттуда выгнать, ты уж не обижайся, — улыбнулся Джон. — Какое мне дело до флота, мне безразлично! — воскликнула Алиса, — но мне не безразлично, что ты уплываешь… я думала, ты останешься, — вздохнула она. — Я вернусь. Я постараюсь вернуться очень скоро. Ты будешь в безопасности, не волнуйся, — Джон ласково погладил ее по голове. — Да разве за себя я волнуюсь? Я волнуюсь за тебя! — Не надо, милая. Я обещаю вернуться живым и невредимым, — он нежно поцеловал ее в губы. — Мне нужно сказать тебе что-то очень важное, Джон, — Алиса почувствовала, как сердце забилось сильнее, руки задрожали, она не ожидала, что станет волноваться настолько сильно. Ведь Джон же должен обрадоваться. — Говори, sweetheart, — видимо, заметив ее волнение, ободряюще улыбнулся Джон. — Я… у меня… у нас, — запнулась Алиса. — Элис, милая, в чем дело? — нахмурился он. Казалось, что новости, сообщенные Алисой могут оказаться не такими уж приятными. — Дорогой, я беременна, — покраснела Алиса. — Что? — вместо радости, лицо Джона приняло выражение озабоченности. Естественно, он вполне мог ожидать того, о чем сообщила ему Алиса. Для этого были все предпосылки. Вместе они провели немало жарких ночей. К тому же, он ясно видел, что ее фигура меняется, полагая, что причиной этого является хорошее питание, да и сам он был вовсе не против округлых женских форм. Но, как оказалось, к подобной новости он был совершенно не готов. Ребенок-бастард? Что ж, это явление было довольно распространенным в среде аристократов, да и в королевских семьях тоже. Но матери этих детей, в большинстве своем, являлись дворянками, пусть даже и не очень знатными. Алиса же была французской простолюдинкой. Так ли это было важно? Что скажет на это Хэл? Скорее всего, посмеется над ним за прекрасный выбор матери своему бастарду. Так или иначе, Алиса была ни в чем не виновата, и он обязан принять ответственность за этого малыша. Будь то сын, или дочь. Его ребенок ни в чем не будет иметь нужды. — Дорогой… что — то не так? Ты, кажется не рад? — Алиса робко коснулась руки Джона. — Конечно, я понимаю, что матерью твоего ребенка должна быть принцесса или герцогиня, а не я… — Нет, sweetheart. Я очень рад, что у нас будет малыш, — ответил он, стараясь улыбаться, — это прекрасная новость. Нынче, я постараюсь вернуться настолько скоро, насколько возможно. — Ты конечно же хочешь сына, а если родится девочка? — озабоченно спросила Алиса. — Это не имеет значения, — Джон подумал, что, по большому счету, он пока не хотел бы никого. — Я признаю и сына и дочь. — Как мы их назовем, милый? — Если родится девочка, можно назвать ее Мэри, в честь матушки… — задумался он. — А если будет мальчик, мы можем назвать его Ричард? Ведь он появится на свет благодаря графу Уоррику. Если бы не он, то мы бы не встретились. Я счастлива, что мы встретились, а ты? — с надеждой взглянула на него Алиса. — Я тоже счастлив, милая. Ты — самое прекрасное, что случилось в моей жизни. Не знаю, случится ли что — нибудь прекраснее? Я с нетерпением буду ждать появление на свет нашего малыша, — осторожно обнял ее Джон. Алиса обняла его в ответ, прижимаясь всем телом, поцеловала в губы долгим, горячим поцелуем. Ее Джон обязательно вернется, он не сможет пропустить появление на свет их Ричарда или Мэри. — Прими мои самые искренние поздравления! Ты умудрился стать отцом раньше меня, Джонни! — рассмеялся Генрих. — Это неудивительно, — пробормотал в ответ Джон, — девицам ты внимания не уделяешь, в отличие от… — Оставим объекты моего внимания мне, — отрезал Генрих. — Ты рад? Глядя на тебя, этого не скажешь. — А ты рад, что у тебя будет племянник или племянница, Хэл? — Безумно. Что может быть лучше племянников от пленницы — простолюдинки? — усмехнулся Генрих. — Я прекрасно понимаю, что этот ребенок никому не нужен. Он не особо нужен даже мне. Но я позабочусь о нем, он получит должное воспитание и образование. И Элис ни в чем не будет нуждаться, — решительно ответил брату Джон. — Заботься, кто же возражает? Все же, в нем будет течь кровь Ланкастеров. Наша кровь. — А ты не оставил мысль о женитьбе на принцессе Екатерине? — решил сменить тему Джон. — С чего бы? Французская корона будет моей, — сузил глаза Генрих. — Она будет твоей. Я ничуть в этом не сомневаюсь.

Лондон, ноябрь 1416 год.

— Я не знаю, что Вам сказать, милорд… Состояние леди Элис очень тяжелое. Знаете, я думаю, что она должна произвести на свет не одного ребенка, а двоих. Ее чрево… оно слишком велико. Я почти уверен, что там двое. — Двое? — удивленно переспросил придворного лекаря Джон, — Но как такое может быть? — Такое бывает, хотя и очень редко. Двое детей — близнецы, — ответил лекарь. Эта новость отнюдь не обрадовала Джона. Вместо одной проблемы у него появится сразу две. Он вспомнил древние поверья, по которым мать близнецов могли заподозрить в связи с самим дьяволом. Но, кроме Джона, его Элис ни с кем связей не имела, в ее искренней любви он не сомневался. Значит ли это, что дьяволом был он сам? Какая чушь, и кто нынче в нее поверит? А своих детей он не оставит, пусть их будет хоть трое. Состояние Элис, вот что должно волновать его в эту минуту. Лекарь сказал, что роды проходят тяжело. Дай Господь, чтобы все разрешилось благополучно. Он сдержал обещание, данное ей, и вернулся до того, как ребенок появился на свет. Вернулся с победой. Отныне, покорение Франции было лишь вопросом времени. Звук плача ее малышей. Прекраснее любой дивной мелодии сладкоголосого менестреля. Промучившись сутки, Алиса произвела на свет двух прелестных младенцев — мальчика и девочку. Ричарда и Мэри. Она подарила своему Джону две новые прекрасные жизни. Он будет счастлив. — Как ты, милая? — услышав любимый голос, Алиса слабо улыбнулась. — Все хорошо. Я люблю тебя… — Я тоже люблю тебя, sweetheart. Они так прекрасны. Я очень счастлив, — ответил Джон, сжимая ее руку, — Ты устала, нынче тебе нужен покой и отдых. Отдыхай, дорогая, — поцеловав ее в щеку, он покинул покои, чтобы Алиса могла как следует отдохнуть и восстановиться после тяжелых родов. Увидев своих двух малышей, он действительно испытал радость и гордость — те чувства, которые даже не ожидал испытать. Его детки были здоровыми и красивыми, с ясными голубыми глазами. Сын и дочь — маленькая Мэри и маленький Ричард. Он сделает для них все, что в его силах. Быть может, и Хэл, увидев их, полюбит своих племянников? — Леди Элис… она… — замялся придворный лекарь, опуская глаза. — Говорите, в чем дело. Я должен знать, — резко перебил его Джон. — Вечером ей стало лучше… но ночью началась горячка… — Элис умерла? — спросил он, побледнев. Неужто его милой француженки, матери его детей больше нет? — Да, Ваша Светлость. Мне очень жаль. — Пошел прочь… — тихо ответил Джон. Джон прекрасно понимал, что его горе, наверняка, не разделит никто. Даже Хэл. Наоборот, скорее всего, он решит, что эта смерть лишь избавление от лишних проблем. Ведь Хэл не оставлял попыток найти для Джона невесту королевской крови, но отчего-то все эти попытки раз за разом терпели неудачу. Вряд ли кто-нибудь бы одобрил связь брата короля, наследника престола, с французской простолюдинкой, и бастардов от нее. Лишь ему одному были дороги два этих маленьких чудесных существа, полностью от него зависимые — память об Элис, ее подарок ему. Впрочем, Джон не привык ждать от кого — либо сочувствия и жалости, но и проявлять их не желал. Впереди было много важных дел. Хэл считал, что первостепенной задачей было покорение и удержание под контролем севера Франции — Нормандии. — Ты не забыл, что ты — герцог Алансонский, Джонни? Думаю, что пора разместить там наш гарнизон, — задумчиво произнес Генрих. — А вдова с сыном? — спросил Джон. Ему захотелось увидеть бывшую герцогиню Алансонскую и мальчика, чьим титулом и землями он завладел по воле брата. Быть может, даже сделать их своими пленниками? — Они меня совершенно не интересуют, ни вдова, ни ее щенок. Впрочем… — сузил глаза Генрих, — этот мальчишка… Почему бы не избавиться от него? Зачем нам этот Валуа, лишний претендент на Нормандию. Думаю, будет лучше, если щенок так никогда и не превратится в волка. Я подумаю о способе… — Но, Хэл! Мальчик не виноват! — Джона пронзило чувство тревоги и страха за ни в чем не повинного ребенка. — Не будем брать грех на душу, Хэл. Вдова Алансона и ее сын нам ничем не угрожают. — Пожалуй, ты прав, братец. И без них у нас много проблем, требующих решения.

Франция, Нормандия, Алансонское герцогство, 1417 год.

Мари задумчиво глядела на маленькую, красивую, деревянную кроватку. В этой колыбели, в этой комнате когда-то лежал маленький Жан. Здесь они стояли рядом с ее покойным мужем, герцогом Алансонским, и смотрели на него, так сладко спящего. Могла ли она думать о том, что спустя шесть лет ее любимый муж будет убит в кровавой бойне, а спустя еще почти два года, ей с сыном и дочерьми придется бежать отсюда. Бежать из собственного дома, где они когда-то были счастливы. Из дома, который должен был достаться в наследство ее сыну, а достался ненавистному врагу. Нынче же, они должны были оставить Алансонское герцогство, которое вскоре займут вражеские солдаты. Хвала Господу, им было куда бежать. Юный дофин Карл, сын короля Карла VI готов был принять их под свое покровительство. Поначалу, Мари надеялась на помощь своего старшего брата — герцога Бретонского, но тот дал ей понять, что их проблемы его совершенно не касаются. И это старший брат, обещавший, что племянник всегда сможет на него положиться. Мари понимала, что положиться они не смогут ни на кого, кроме совсем еще юного дофина. Только бы Господь даровал Карлу силу и волю, чтобы не сломаться в столь непростой ситуации, когда наступают враги, отец безумен, а матери нет до него никакого дела. Сама же Мари не представляла, как можно подобным образом относится к своему ребенку. Она обожала Жана и своих девочек. Спускаясь вниз по винтовой лестнице, Мари касалась рукой каменных стен их замка. Они казались ей теплыми, будто прощались с нею. Так пусть же врагов они встретят могильным холодом, пусть их дом и их земли никогда не принесут счастья тем, кто незаконно завладел ими. Пусть они будут прокляты во веки веков. — Ну что ж, давайте с ним прощаться, с нашим замком, — грустно улыбнулась Мари, спустившись в гостиную, где уже собрались слуги с сундуками. — Монсеньор герцог вырастет и отомстит негодяям, — всхлипнула старая служанка, помнившая покойного герцога Жана I Алансонского еще ребенком. — Конечно, Агнесса. Я уверена в этом. Не плачь, они не стоят наших слез. Я уже не плачу, — оглядевшись вокруг, Мари не увидела сына, — Где Жан? — Монсеньор герцог был покоях отца, Вашего покойного мужа, Ваша Светлость, — ответил один из слуг. — Я приведу его, ежели изволит Ваша Светлость. — Да, приведи его, Жак. Нам нужно ехать, медлить более нельзя. Они скоро будут здесь, я чувствую, — нахмурилась Мари. Жан крепко сжимал рукоять отцовского подарка — кинжала, который получил на свой седьмой день рождения. Тогда его любимого папочки уже не было в живых, он не успел вручить его лично. Враги отняли у него отца. Нынче же, они отнимают его замок, его сад и его земли. Жан не желал отдавать их без боя, если бы он только мог сразиться с ними, как раньше сражался его отец. Но увы, пока это не представлялось возможным. Он был еще слишком мал, его ручки были еще слишком слабы, чтобы удержать настоящий меч, такой, каким владел отец. — Этот мерзавец, брат короля будет здесь жить? — сердито спросил Жан у Мари. — Я не думаю, что он будет жить здесь, мое сокровище, — ответила она, — Ланкастерам нужна Нормандия, они желают удержать ее. — Но они же не удержат, правда? Я ненавижу англичан, их короля! Ненавижу этого проклятого Бедфорда! Я — герцог Алансонский, а не он. Я убью его, когда вырасту! — от осознания собственного бессилия Жана душили гнев и ненависть, вовсе не те чувства, которые пристало испытывать мальчику, которому едва исполнилось восемь лет. — Мы будем сильными, милый. Я знаю, Господь поможет нам… рано или поздно, но поможет, он не оставит нас своею милостью, — Мари крепко обняла сына. Пара слезинок все же скатилось из ее больших красивых глаз. — Не плачь, мама, — заметив это, Жан вытер своими ладонями ее щеки, — Я сам заставлю их плакать. Я заставлю, вот увидишь. — Я знаю, сынок, — улыбнулась ему Мари, — Но сейчас мы должны ехать. Впереди у нас новая жизнь, она будет интересной, и я думаю, счастливой. Мы не позволим нашим врагам отнять у нас счастье, — взяв Жана за руку, Мари направилась к выходу.