Искусство клинка

Сети порока необычайно крепки, особенно когда не особо и хочешь из них вырываться. Я навредил Чимину. В тот вечер, точнее днём, перед тем вечером, я закрылся в комнате и поджёг некоторые любопытные травы, их дым дурманит, заставляет теряться и не чувствовать тревоги. А потом ужин, на котором Намджун рассказал мне о том, как его встретил Чимин и я сошёл с ума ещё больше чем обычно. Неужели этот мальчишка ещё не понял, что пока он со мной, то он в безопасности от всех, кроме меня самого. Хотя, этого уже достаточно, чтобы бояться, но не Намджуна, он ни на кого кроме своего ненаглядного и не посмотрит. Но Чимин об этом не знает. С раздражённым стоном я оттолкнул от себя измученное тело парнишки, которого трахал на уже несколько часов. Кончить не особо получалось, сколько их побывало подо мной за последние дни, я сбился со счёта, и не один не был достаточно хорош. Честно говоря, ни один не был Чимином. Вернувшись к своему трону, я с усмешкой оглядел зал. За всё это время мы превратили его в бордель. Везде подушки, одеяла, много вина и секса. Чонгук расположился неподалеку, ему отсасывает какой-то светленький мальчишка, но Гук на него не смотрит, хотя обычно всегда наблюдает, но я то знаю, кого представляет. Хотя и не признается, паршивец. А вот Намджун… О, он срывается по полной, не знаю, как Джин под ним жив ещё. Сосредоточив внимание на них, я наблюдал за тем, как безвольно покачиваются кисти рук, заброшенных на спину Джуна. Тот привычно трахает на весу у стены, не знаю уж, чем ему это так нравится, но чаще всего Намджун занимается сексом именно так. Кажется, кто-то всех обманул, хмыкнув, сделал глоток вина. Джини обещал, что станет реагировать, перестанет запираться, но ничего не происходит. И Намджун совсем скоро сорвется уже в плохом смысле.  — Ты обещал мне! — рычит, остервенело хватая Джина за волосы. Как я и думал, его хватило совсем ненадолго. — Ты поклялся, что будешь видеть меня! Джин! Мне надоело трахать куклу!  — Я веду себя так, как ты со мной обращаешься, — шипит парень, впервые за все время, смотря прямо в лицо Намджуну. Честно говоря, я ожидал, что Джун его ударит, или ответит чем-то едким, но точно не того, что мой первый генерал начнёт целовать его. Нежно так, бережно, я и не знал, что он так умеет, обычно он кусается больше. Забавно было наблюдать за ними, так что устроился поудобнее, обхватив собственный член, чуть поглаживая, хотя возбуждение и не уходит. Я знаю, кто мне нужен, но пока ещё не готов послать за ним.  — Что ты делаешь? — Джин начинает вырываться, но куда ему ослабшему, похоже нежность пугает его больше побоев и жестокости. Намджун притягивает обратно и начинает ласкать его. Целует, вылизывает, а потом неожиданно толкается бёдрами. — Нет!  — Да, ты всегда такой расслабленный, ты всегда не со мной, я почти не чувствую тебя, сожмись Джини, давай, — он снова припадает губами к соску, чуть посасывая его, сжимая бедро свободной рукой. — Ты же хотел ласки, я дам её тебе.  — Не делай так, я не понимаю! — Джин вырывается, но едва ли ему больно, скорее наоборот, хорошо. Этих двоих и сам дьявол не разберет, но зрелище горячее, признаю. В какой-то момент сопротивление было отброшено, Джин сам схватился за Джуна, вскрикивая на особо глубоких толчках. — Прошу, не туда, не надо так, — парень натурально плачет, но когда это останавливало моего генерала. Вцепившись в его шею, Джун сжимает бёдра Сокджина сильнее, насаживая на себя, и негромко стонет, тогда, как парнишка вскрикивает и содрогается всем телом, задыхаясь. Похоже, они всё, эх, я хотел ещё понаблюдать. Джун опускает Джина, позволяя встать на ноги, но тот сразу падает на колени, натягивая рубаху ниже и сжимая руки в паху, а Намджун отходит в сторону, чтобы отпить вина.  — Как долго ты ещё будешь мучиться? — Чонгук взглядом указывает на мой стоящий член. — Мы же знаем, что в итоге он всё равно окажется под тобой.  — Молчать! — лениво приказал, откидывая голову на спинку. Вообще-то он прав, я всё равно точно знаю, что рано или поздно трахну его, только вот будет ли это сегодня? Сделав ещё пару глотков вина, я безразлично взмахнул рукой, и быстрая тень сразу же отправилась за Чимином, рано или поздно мне предстоит увидеть. Столкнуться с тем, что я сделал ему. Это породит ещё одного демона внутри меня, возможно, одного из самых мощных. Если верить Чонгуку я оставил глубокий порез, но я поднял на него руку. В смысле, я бил его и раньше, но не покушался на его жизнь. А тогда мог его убить, запросто. Я и хотел его убить. Эти его слёзы выворачивали всё внутри, я так хотел, чтобы он прекратил. Дверь открылась и в залу дрожа, вошёл бледный, похудевший Чимин. На лице всё ещё была рана, но заживала она хорошо и быстро, хотя, опять же, по словам Чонгука его лечением занимается Тэхён, так что это не особо удивительно. Рассматривая его, я цепляюсь за взгляд, он и раньше боялся, но сейчас взгляд другой. Так смотрят загнанные в угол звери, раненные звери, которые ради собственной свободы способны пожертвовать даже жизнью.  — Ты пришёл, подойди, — поджимаю губы, чтобы заставлять себя говорить спокойно и не повышать пока голос. Медленно, слишком медленно, он подходит ко мне. Хочу дёрнуть его за руку, а лучше за волосы, чтобы шевелился быстрее, мои приказы не подлежат отлагательству. Но руки остаются неподвижными, а губы всё так же плотно сжаты. Мальчишка дрожит очень сильно, и через, казалось бы, бессчетное количество времени, оказывается рядом со мной.  — Чимини, — в образовавшейся тишине шепот Джина был достаточно громким, чтобы услышали все.  — Всё будет хорошо, — Намджун, как когда-то в первый раз укутал его в собственную верхнюю одежду, но зал пока никто не покидал.  — Присядь, — взглядом указываю на свои колени, а Чимин качает головой, затравленно озираясь. — Я сказал, сядь, Чимин, не заставляй меня убеждать тебя иначе. Вот честно, я почти обнажён, со мной нет никакой защиты, оба моих генерала тоже голые, а один из них так и вообще не особо отвлекаясь, продолжает трахать чей-то рот. И посреди всего этого театра абсурда самым поразительным стало то, что Чимин, милый, светлый, добрый, Чимин выхватил из рукава нож и одним движением бросился на меня. В этот момент выжить мне помогла только многолетняя военная выучка и хорошая реакция, иначе смерть Кровавого Короля стала бы поводом для шуток всего мира. Выбросив вперед руку, я выбил нож, крепкой хваткой мальчишка не отличался, а другой поймал его и прижал к себе.  — Юнги! — оба моих генерала вскочили, но замерли от взмаха руки, это приказ оставаться на месте. Они знают. Теперь жизнь Чимина в моих руках, я в праве его убить, если захочу, он покусился на меня.  — Вон! Уходите! — приказываю хрипло. Естественно, противиться мне никто не стал, хотя Джин пытался что-то возражать, но Намджун вынес его на руках, не давая и шанса натворить что-то. А в чем же, правда? Умрет этот неразумный ребенок или останется жить? А правда в том, что тело опаляет желание. Чимин сам по себе мягкий и сладкий, притягательный, но когда он стал немного сумасшедшим, немного похожим на меня… Это что-то невероятное! Что-то потрясающее. И это заставляет меня содрогаться от желания заполучить, заклеймить, присвоить.  — Убей меня, ну! Скорее, убей уже! Я не могу так больше! Я с ума от страха схожу! — кричит Чимин, вырываясь из моих рук. У него явно начинается истерика, но я не могу ничего сделать, слишком уж сладко чувствовать в нём все эти эмоции. — Я так больше не могу! Давай, Юнги, убей меня и покончи со всем!  — Скажи ещё, давай, скажи это ещё раз! — шумно выдыхаю через рот, чувствуя, как внутри всё скручивается от опаляющего, сумасшедшего желания.  — Убей меня, Юнги, — шепчет он, обхватывая моё лицо ладонями и поднимая, чтобы заглянуть в глаза. Всё, рассудок покинул меня надолго. Это предел, дальше так просто невозможно, я просто не вынесу ещё хоть секунду без него. Наклоняясь, я пробую на вкус его губы, впервые касаюсь его так. Ответного движения нет, только удивлённый вздох коснулся моих губ. Обдумывать или тормозить не было времени. Мне было нужно, как можно быстрее, оказаться ближе, почувствовать больше. Подхватив его на руки, я переношу лёгкое тело на мягкие одеяла, опуская бережно. Не разрывая поцелуя, пальцы путаются в завязках его одежд, мне нужно его тело, сейчас же. Тысячи, как мне казалось, узелков, которые пришлось распутать, но наконец, я провожу кончиками пальцев по телу, чувствуя, как сильно оно дрожит. Оторвавшись от зацелованных, чуть припухших губ, я мелкими поцелуями спустился на шею, а Чимин всхлипнул.  — Не мучай меня, прошу, Юнги, убей просто! — он прячет лицо в ладонях, но я отстраняю руки. Говорить выше моих сил, делать что-либо, кроме того, как наслаждаться им, выше моих сил. Широкими движениями языка слизываю его слезы, пока кончики пальцев продолжают исследовать изгибы ребер. Даже его слезы, что должны нести с собой горечь были сладкими, и от этого повело ещё сильнее. Под аккомпанемент всхлипов и судорожного дыхания, я провёл кончиком языка ниже к шее, точно туда, где билась жилка. Целуя её, я чувствовал, как билась жизнь в этом хрупком теле. Руками я стащил с него верхнюю рубаху, чтобы оставить обнажённым по пояс. Чимин был влажным от пота, напуганным, а ещё безумно вкусным и притягательным. Я частыми движениями языка слизывал его вкус с кожи. Мы действительно смотрелись очень контрастно, его загорелая, почти карамельная кожа и моя, светлая, словно снег, в котором я привык жить. Он такой тёплый, мягкий, и я со вкусом желчи и состоящий из углов и шрамов. Но сейчас я нежил его тело, подрагивая от того, как горит внутри, как самому хочется. Когда чувствовать его вкус и не делать ничего стало просто невыносимо, я втянул кожу, стараясь распробовать ещё, и оставляя после себя первый засос. Он как бутон, наливался цветом прямо на глазах, красиво. Хочу пометить. Дальше, простых прикосновений было мало, я кусал кожу, оставлял за собой дорожку из следов. Всхлипы постепенно сменились тяжелым дыханием и задушенными стонами, боги, это просто песня, бальзам для меня. Облизнувшись, я втянул в рот сосок, чуть посасывая.  — Юнги! — Чимин изгибается, вздрагивая. Придерживая его руками на месте, снова целую сосок, чуть щекоча его языком, а мальчишка подо мной хнычет, не открывая глаз. Убедившись, что он лежит спокойно, я опустился губами ещё ниже, лаская и целуя поджимающийся животик, такой нежный. Ещё несколько укусов и красивых засосов украшают кожу. Мне нужно больше. Когда я пытался расправиться с завязками на его штанах, кажется, ненадолго потерял терпение, ибо слышал треск ткани. Чуть приподнявшись, рассматриваю его член, он возбужден, и очень-очень влажный.  — Юнги… — шепот потерянный, напуганный. Мальчишка тянется ко мне, обнимает дрожащими руками, словно боится, что я уйду сейчас. Глупый, даже если бы я захотел, я бы не смог уйти. Наклоняюсь ниже, снова целуя его губы, снова чувствуя, какой он сладкий, и в этот раз он целует в ответ. Неуверенно, неумело, он шевелит губами, а потом, словно подражая мне и моим поцелуям, касается губ языком, тут же сразу исчезая. Только вот я не способен так просто отпустить его, следую за его язычком, продолжая поцелуй. Рукой я пробрался ниже, обхватывая его твёрдый, влажный член. Чимин дергается в моих руках и кричит, не знаю уж, так ему хорошо или я напугал его, но остановиться мне невозможно. Неспешно поглаживая его, изучаю реакцию, пытаюсь сделать хорошо ему, хоть это и непривычно. Чимин прикусывает свои пухлые губы, искушая меня, мечется на импровизированной постели, выстанывая что-то непонятное. А ещё этот ребенок жмётся ко мне, снова ко мне. Неразумно ищет нежности у своего палача. На пару секунд отпускаю его, но в ответ недовольное хныканье, значит ему всё-таки хорошо сейчас. Обхватив свой член, я соединяю его с членом Чимина, начиная поглаживать их вместе. Сначала не быстро, постепенно, чтобы дать прочувствовать. Под пальцами всё пульсирует, это так хорошо, что почти больно. Наслаждение яркое, как отблеск солнца, прошивает всё тело, заставляя сдавленно стонать и рычать в невозможности заполучить полностью. Но потом всё быстрее, сильнее, в руках хлюпала влага, а перед глазами были чёрные мушки от того, как наслаждение скручивало внутренности. Я снова припал к его губам, выпивая стоны вместе с криками, продолжая всё это до того момента, как Чимин не выгнется гибкой струной, толкая в мою руку и заливая её семенем, а я не последую за ним через несколько движений. Этот оргазм, настолько бурный, что истощил меня, и, пошатываясь, приходится лечь рядом, чтобы просто не навалиться на Чимина. А вот мальчишка скулит, сворачиваясь клубком рядом со мной, для него это тоже было сильно, но ещё и впервые. Надо бы позаботиться о нём, но сил нет. Глаза закрываются. Единственное, в чём я себе не отказываю, это закинуть руку на талию мальчишки, притягивая чуть ближе, хочу его ещё. Сознание туманится сном и усталостью и перед глазами мелькает что-то ярко-голубое.  — Этот паршивец стащил мой нож, уши оборву! Помоги мне обтереть их, боже, этот псих, что он сделал с Чимином…