Валькирия. Отблески Сириуса

Беги, парень, беги! Этот мир для тебя не создан. Беги, парень, беги! Они пытаются поймать тебя. Беги, парень, беги! Бег — это победа. Беги, парень, беги! За холмами простирается такая красота. Run, boy, run — Woodkid

***

      Райли мчался сквозь густой лес неизвестной ему планеты. Как жаль, что всё это был не сон. Ему бы хотелось, чтобы всё это оказалось кошмаром, чтобы его разбудил сигнал казарменного подъёма, а не вой гончих собак и солдат «Квазара».       Всё чаще ему хотелось в один день оказаться простым человеком. Не одним из Детей Порядка, что подчиняли себе все десять псионных волн, а простым парнем с такими же простыми проблемами. Судьба, однако, злая сука.       Райли продолжал бежать. Не как солдат, поднятый в бой бравым командиром, не как марафонец, увидавший финишную черту. Его ноги были стёрты в кровь: стопы, посиневшие от холода и синяков, больше не могли так называться; от крепкой и ороговевшей кожи остались лишь воспоминания; на смену ей пришло кровавое месиво и вырванные ногти. Но Райли бежал, потому что силы ещё не иссякли.       Что же значит: «быть в числе Детей Порядка?». Страшная участь, от которой многие бегут. Так бы сказал Райли, если бы сам не был причислен к высшему рангу псиоников. Обладать неимоверной силой, что позволял по щелчку пальца зажигать океаны и замедлять процесс старения любого живого существа во вселенной. Необъятный океан самых разных возможностей, что позволят стать Мессией или же Антихристом. Так ответит Райли, чей треклятый путь пролегал сквозь боль и страх. У него был лишь один способ спастись и каким бы позорным он не был… бегство оказалось по-настоящему действенным.       Деформация и Регуляция — две псионные волны: атака и защита, что спасли жизни не одной сотне бойцов. Ах, если бы у Райдера-младшего были силы на малейшее искажение деформационной волны, он бы справился с отрядом преследователей и стал бы не добычей, но самым безжалостным охотником. Но сил хватало только на Рывок: волну телепортации и поддержания жизни.       Райли бежал, от безумных учёных, от пролитой крови и от самого себя. Он не просил этой силы, он не хотел повелевать законами, что были дарованы миру извне. Он продолжался свой путь, уже не понимая, когда последний раз останавливался.       Всё его детство — бегство. От Безымянных Охотников, от убийц и пиратов, от солдат республики, от отца и матери. Всю свою жизни Райли провёл в бегах и каждую ночь, что ему удавалось проспать, он оглядывался назад. На тысячи ошибки и ненужных слов, на собственный страх, от которого желание бежать только усиливалось. Неважно куда, неважно зачем. Райли должен был бежать.       Убегать через лес, преследуемый собаками и охотниками. Кубарем слетать с холма, ломая кости. Сдирать кожу вместе с тканью смирительной рубашки. Мчаться куда глаза глядят, в надежде найти в конце обрыв, куда он прыгнет и наконец-то прекратит тот треклятый марафон.       С каждым преодолённым километром кровь из малых царапин и ран сочилась всё сильнее и сильнее. В голове повторялось одно, в конец осточертевшее слово: «Беги». Райли хотел бы сразиться. Хотел бы отомстить за полтора года пыток и бесчеловечных экспериментов. В его тело врезались сотни штырей, в глаза, день за днём, впивались иглы. Скальпеля резали кожу от пальцев и до шеи, оставляя шрамы, что будут зудеть каждый божий день.       Бежать сломя голову, не останавливаться. Плакать, кричать, но падать на сырую землю. Райли не стыдился горьких, болезненных слёз. Не боялся кричать имя матери, веря, что она придёт за ним. Арерра!       Валькирианское наречие громом заставляло могучие вековые деревья дрожать, а камни, покрытые мхом, раскалываться. Райли двигался вперёд не как солдат, готовый отдать жизнь во имя победы. Он спасался как самый настоящий трус, что трясся и беспокоился только о своей шкуре.       Его преследователи были близко. Слишком близко, чтобы сбавить шаг. Полтора года он терпел боль. Пятьсот сорок семь с половиной дней выживал во время экспериментов. Тринадцать тысяч сто сорок часов ненавидел запах пенициллина и медицинских наркотиков. Семьсот восемьдесят восемь тысяч четыреста минут терпел запёкшуюся на руках кровь: не только свою, но и кровь девушки, что всё это время помогала ему. «Ты такой же, как они». — не придумали ещё наказания хуже, чем увидеть в глаза любимого человека боль и немое слово, режущее больнее раскалённой стали. «Предатель». Четыре миллиона семьсот тридцать тысяч четыреста секунд он ждал этого момента.       Вдали виднелся рассвет. Два золотых светила поднималась над лесистыми холмами, а преследователи уже стреляли ему в спину. Всего-то нужно было шагнуть в тоннель из звёзд, позволить злобе стать скоростью, что понесёт тело вдаль. Райли ухватился за точку в пространстве и позволил потоку Рывка унести себя за собой.       Один миг, продлившийся вечность, перенёс его далеко. Казалось, в другой мир. Но нет. Обернувшись, он увидел, что перемахнул через долину. В предрассветной тьме виднелись фонаре вдалеке, и вой собак предвещал, что погоня только началась.       Райли побрёл вперед.       Ему нужно было бежать и как можно скорее.       Придёт в его жизни час, когда дороги к бегству не будет. Когда не будет иного выхода, кроме как принять бой.       Но сейчас он должен был бежать. Спасаться.