I'm a sucker for a liar in a trench coat

Джек не ответил. Ни на следующий день, ни через неделю. И тем не менее, Дин словно ощущал присутствие юноши где-то поблизости, и это приводило его в бешенство. Отчаявшись получить хоть какой-то ответ, он написал Джеку очередное сообщение и решил поискать дело, которое, к его удивлению, нашлось без труда. «Несколько идентичных смертей в одном городе вызвали панику среди местных жителей. Сердца погибших покрывало множество рваных ран, ребра сломаны. Все мужчины примерно одного возраста погибли в собственных домах. Признаков взлома не обнаружено», — Дин внимательно читал газетные статьи и полицейские отчеты, составляя план того, что стоит проверить в первую очередь. Погруженный в работу, он не сразу заметил, как в зал зашел Кастиэль. Он действительно практически не расставался с подаренным тренчем, в результате чего на его левом рукаве осталось несмываемое пятнышко синих чернил. — Что-то стоящее? — спросил Кас, слегка наклонившись, чтобы рассмотреть записи на экране ноутбука. — Так точно. В любом случае, надо проверить, — Дин прерывисто выдохнул, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не придвинуться ближе. Он всё ещё никак не мог забыть тот вечер, когда между ним и Кастиэлем исчезло расстояние, исчезла ткань и осторожность. Отпечаток ладони на его плече загорелся теплом от воспоминаний, и Кас, словно почувствовав что-то, резко повернулся. — Если хочешь, — шепотом сказал Дин, сам не зная почему. Расстояние между ними, между их губами было невыносимым. — Можем поехать вместе. Подстрахуешь меня. — Я… — глаза Кастиэля слегка расширились в удивлении, но он благодарно улыбнулся. Дин дал ему шанс проявить себя, показать, что даже будучи человеком он чего-то стоил. — Я с радостью, Дин. — Тогда пакуй вещички. А я скажу Сэмми, что бункер в ближайшие пару дней в их распоряжении, — Винчестер резко подскочил со стула и, буркнув что-то под нос, вышел из библиотеки, оставив Кастиэля наедине с самим собой. К этому времени бывший ангел прочитал достаточно книг в библиотеке, чтобы что-то вспомнить или узнать. Пробежавшись глазами по найденным Дином материалам, он сделал вывод о том, что объектом их охоты будет призрак. Соль и железо — то оружие, о котором он узнал, ангельская благодать бесконечной силы — то, о чем вспомнил, и тоска по потерянной сущности внезапно сдавила его легкие. У Кастиэля не было времени скорбеть по тому, что уже не вернуть, на жалость к себе. Сжав в кулаки влажные ладони, он направился к себе в комнату. Их поездка прошла в совершенно необременительном молчании, изредка нарушаемой репликами Дина. Липовый значок федерального агента лежал у Кастиэля в кармане, и он то и дело прикасался к нему, отвлекаясь от созерцания однообразного пейзажа за окном, провоцируя приятные вспышки воспоминаний. Сейчас он знал, что это не первое дело, на которое они едут вдвоем, и ему придется играть роль того, кем он не является. Поджав губы, он зацепился за эту мысль. Играет ли он роль сейчас, не говоря Дину часть правды? Он видел сны и знал, что они реальны. Он видел существ, которые вызывали то первобытный ужас, то тошнотворное отвращение, видел густую, почти черную кровь, и она липла к его коже, проедая насквозь. Кастиэль просыпался с немым криком, отгоняя от себя невидимые остатки кошмара, его персонального ада, который должен был принести тишину и покой, но оказался наказанием. Действительно ли он заслужил быть в том месте, где оказывался заточен в сновидениях? Да, он имел право на этот вопрос, имел право знать, чем заслужил бесконечные пытки после забвения, после стольких веков существования ангелом. Но сны не давали ответа, только лишь ужасающие воспоминания о прерванной пытке и бессмысленные отрывки прошлой жизни, которые не складывались воедино, как бы он ни старался. Дин был рад вернуться в строй, это придавало ему потерянную уверенность, помогало отбросить эмоции на задний план, и он был рад видеть то, как сосредоточен на деле Кас. Им понадобилось не так много времени, чтобы допросить единственного и довольно бесполезного свидетеля, изучить тела убитых в морге и вернуться в номер мотеля. Устало вздохнув, Дин рухнул на кровать, и попытался собрать воедино всю информацию. Картина изувеченных трупов всё ещё стояла у него перед глазами — ничего из того, что он прежде не видел — и тем не менее, холодок всё равно пробежал у него по спине. Мужчины с развороченными грудными клетками не были близко знакомы, но работали на одной стройке, и это немного упрощало задачу. С трудом дотянувшись до ноутбука, Дин начал искать информацию о месте и обнаружил, что несколько недель назад на пустыре с торчащими из земли сваями стоял покосившийся от времени особняк, некогда принадлежавший довольно обеспеченной семье. Сведения о супругах было найти куда сложнее, словно они специально были спрятаны от его любопытных глаз. Именно поэтому Дин триумфально воскликнул, наконец наткнувшись на скудную статью. Рядом с небольшой газетной заметкой о самоубийстве было прикреплено фото. Женщина, некогда безусловно прекрасная, выглядела изможденной и болезненной. Ее темные волосы были убраны в высокую прическу, платье выглядело дорогим, но слегка неопрятным, будто женщина носила его слишком часто. Позади нее, подобно тени, стоял столь же печальный и худощавый мужчина. Его пальцы с силой сжимали спинку стула, на котором сидела супруга, словно находиться рядом друг с другом им было невыносимо. Но привлекло внимание Дина не это, а кулон на шее женщины. Крупное металлическое перо соседствовало с небольшим крестиком, тянуло своей тяжестью, и она, поддавшись, сидела чуть наклонившись вперед. Чертыхнувшись, охотник прикрыл глаза, не представляя, где искать очевидную привязку призрака к миру живых, кроме как в ее могиле. Он ненавидел запах земли, ненавидел трогать ее. То, как он выбирался из собственной могилы после воскрешения, оказалось для Дина слишком травмирующим опытом. — Я знаю её, — голос Кастиэля был тихим, уверенным. Дин чувствовал, что мужчина присел на край кровати, и, нехотя, открыл глаза, с удивлением смотря на него. — Она была моим весселем. — О, — удивленно и слегка обиженно выдавил охотник, сложив руки на груди. — Что, тоже особая связь? Не обратив внимание на яд в голосе Дина, Кастиэль подался вперед, всматриваясь в слегка размытые черты лица женщины на портрете. — Называй это как хочешь, но мы всегда узнаём свои вессели, — бывший ангел поджал губы, ощущая легкое беспокойство и вместе с тем уверенность в собственных словах. Эта женщина молилась слишком часто, и ее мольбы были отчаянные, полные слёз. Сердце его весселя было разбито, и он чувствовал это столь сильно, словно это была его боль. — Я пришел к ней, когда она нуждалась в этом больше всего. Эта женщина была набожной, но молила о смерти. Дин обеспокоенно посмотрел на Кастиэля, ухватившегося за столь бесполезное воспоминание. "Нет, если это поможет делу, от этого будет толк" , — Винчестер подавил легкое чувство тревоги и отвел взгляд, вновь вчитываясь в поплывший текст. — Не удивительно, — хмыкнул он, ткнув в экран. — красотка убила мужа-изменщика, пропала, а через несколько недель ее нашли повешенной. Пропала она тогда, когда была тобой? Кастиэль неуверенно кивнул, и Дин почувствовал, как липкое чувство расползается у него в солнечном сплетении. Ему хотелось умолять бывшего ангела не чувствовать вину за произошедшее. — Кас, она бы всё равно это сделала, — тихо выдавил он, осторожно касаясь запястья мужчины. — Знаю. Я лишь отсрочил неизбежное. Кастиэль помрачнел и, мягко высвободившись от прикосновения, встал с кровати. Дин наблюдал, как он медленно подошел к окну, задумчиво всматриваясь в голубоватый свет фонарей на вывеске мотеля, как собравшись с мыслями направился к своей кровати и лег, даже не удосужившись снять плащ. — Полагаю, что её мотивы нам стали понятны. Надо найти где она похоронена и покончить с делом. Винчестер кивнул, но скорее сам себе, понимая, что Кастиэль повернулся к нему спиной. Чувствовал ли он разбитое сердце призрака до сих пор? Дин провел остаток вечера в поисках расположения могилы женщины, проклиная себя за то, что позвал Кастиэля с собой. Краем глаза поглядывая, как бывший ангел беспокойно спит, он чертыхнулся и сел рядом с ним. Кас спал слишком крепко, чтобы почувствовать, но тем не менее тревога словно отступила, его дыхание выровнялось, и он неосознанно придвинулся ближе к Дину, к его теплу и спокойствию. Но Дин не был спокоен, по крайней мере не внутри. Ему стоило невероятных усилий не дотронуться до Каса, не поправить помятый воротник его рубашки, не склониться ближе и не поцеловать его в висок. Потому что если он проснется, Дин не сможет ему объяснить свои действия. Нехотя, охотник снова сел на свою кровать и продолжил поиски, которые затянулись до глубокой ночи. Весь следующий день Кастиэль был молчалив и слегка потерян. Дину пришлось окликнуть его несколько раз, обеспокоенно дотронуться до плеча, лишь бы вырвать из оцепенения, но взгляд бывшего ангела каждый раз был направлен словно сквозь Винчестера. Проверяя сумку, Дин не был уверен, что им стоит идти на кладбище вдвоем, но Кастиэль был непреклонен. Он не мог признаться в этом вслух, но ему хотелось доказать Винчестеру, что он заслуженно находится рядом. Вооружившись двумя лопатами и солью, они уверенно шли по старому кладбищу, едва различая в темноте дорогу перед собой. Несмотря на то, что вся остальная семья женщины имела собственный склеп, её могила была на самом краю, и на эту часть кладбища свет дорожных фонарей практически не попадал. Это одновременно и упрощало и усложняло задачу. — Давай покончим с этим, — бодро сказал Дин, разминая плечи. Пару раз оглянувшись, он приставил лопату к земле и взглянул на насторожившегося Кастиэля. — Мы на самом отшибе, да и тут так темно, что нас никто не заметит, так что помоги мне. И сними свой плащ, ради всего святого! — Нет, — отрезал Кастиэль и принялся копать тяжелую землю, с не меньшим, чем Дин, усердием. Но чем глубже он копал, тем сильнее становилось его чувство вины. Оно затормаживало его движения, руки словно налились свинцом, и от этого было некуда деться. Дин больше не сказал ни слова, помогая бывшему ангелу рыть могилу, иногда ухмыляясь тому, как чрезвычайно сосредоточен был Кастиэль. Откинув крышку гроба, Винчестер слегка скривился от нахлынувшего запаха и уставился в ворох лохмотьев, и иссохшихся останков. Среди них лежал злосчастный кулон, словно нетронутый временем. Дин кивнул Касу и, выбравшись из ямы, высыпал в неё соль. — Стой, — Кастиэль обеспокоенно огляделся по сторонам и, вдруг, рванул вглубь кладбища, словно разглядел что-то в кромешной темноте. Дин чертыхнулся, второпях выискивая в карманах зажигалку, попутно стараясь не потерять из виду Каса. Он слышал тихий плач, казавшийся ему слишком знакомым, но никак не мог понять откуда именно. Остановившись на небольшом пустыре, Кастиэль понял, что ему отчаянно страшно. Вина практически тянула его к земле, но он никак не мог понять, почему чувствует ее столь сильно. Призрак появился перед ним размытым образом, постепенно приобретая очертания худощавой женщины с пустым взглядом. Несколько секунд она всматривалась в лицо Кастиэля, словно узнав его, но ни одна эмоция не отразилась на её унылом лице. Тем не менее, ее движения оказались на удивление резкими и уверенными. Взмахом руки она отбросила Кастиэля в сторону и направилась к Дину. — Ты! — женщина закричала, и ее голос был схож с отчаянным воплем животного, загнанного в угол. — Ты причинил ему столько боли! Впервые в жизни, Дин не нашелся, что ответить. Спазм охватил все его тело, и он понял, что задыхается. Она убивала его так, как убивала тех мужчин. Еще чуть-чуть, и призрак окажется так близко, что способна будет искромсать еще одно сердце. Наконец, найдя зажигалку во внутреннем кармане, Дин машинально зажег ее и бросил в могилу. Кости опалил огонь, и женщина исчезла, оставляя от себя только далекое эхо. Винчестер закашлялся и согнулся пополам, пытаясь перевести дыхание и прийти в себя. На волосок от смерти, снова. Он скривился от боли в ребрах и, распрямившись, поплелся к приходящему в себя Кастиэлю. И в этот момент, протягивая ему руку, Дин мечтал умереть, лишь бы не знать, сколько на самом деле он причинил боли бывшему ангелу. Быстро заехав за вещами в мотель, они направились в бункер в тишине, но несравнимой с той, что была в начале их поездки. Напряжение было тягучим, и ни один из них не решался сказать хоть что-то. Кастиэль прикрыл глаза, прислушиваясь к накрапывающему дождю, и надавил рукой на ребра, где алела ссадина от падения. Вспышка боли спровоцировала тошнотворное воспоминание: женщина в желтом окровавленном платье монотонно молится. Её голос дрожит, она захлебывается слезами, агонией и сожалением. Кастиэль слышал ее молитвы, чувство вины, сжиравшее его, тоже принадлежало ей, и оно медленно отступало. Но ему не становилось легче, теперь сожаление было его собственным. Голос женщины постепенно стих как и боль. Теперь Кастиэль слышал собственный голос, полный горечи и чего-то ещё, но чего? Я слышал ее молитвы. Я слышал и все твои молитвы, Дин. Машина заехала в гараж, но никто не спешил выходить. Кастиэль молча прислонился щекой к холодному стеклу и смотрел на множество капель на нем, еще не успевших высохнуть. «Умоляю, Дин, уйди», — мысленно повторял он, пока с облегчением не услышал, как Винчестер, прерывисто вздохнув, все же вышел из машины, с силой захлопнув дверь. Кастиэль ненавидел напряжение, снова возникшее между ними, не мог вынести того, что не справился с охотой по собственной глупости, не оправдав тем самым оказанное ему доверие. Он чувствовал себя еще более бесполезным, чем прежде, и не знал, как преодолеть это состояние, которое угнетало его все сильнее с каждым днем. Ему было необходимо упорядочить все знания и воспоминания, которые имел, и может быть тогда всё станет чуть более понятным, и чуть менее болезненным.

***

— Джек? Дин застыл на пороге кухни и с силой потер глаза, опасаясь, что от переутомления у него начались галлюцинации. С легким недоумением он уставился на юношу, сидящего за столом с пачкой коричных хлопьев в руках. Приглашающим жестом, Джек указал на стул, и Дин, откинув мысль о том, что намеревался заглушить воспоминания об охоте стаканом виски, сел напротив. — Нам надо поговорить. — О, — только и смог выдавить Дин, пересиливая нахлынувшую волну раздражения. — Теперь ты хочешь поговорить. — Мне жаль. У меня были дела, я появился как только смог. — У всех ангелов одинаковые извинения, — Дин кисло улыбнулся, немного успокоившись. Наконец-то он мог задать Джеку вопросы, который терзали его долгое время, и не смел медлить ни секунды. — Как ты его вернул? И только не говори, что это сделал не ты. Смутившись, Джек отложил в сторону пачку хлопьев и уставился на поверхность стола, словно провинившийся ребенок. — Но это и правда сделал не я. Вернее, это сделали мы с тобой, — Джек улыбнулся, увидев замешательство Дина. — Я так сильно хотел создать мир, в котором у вас с Сэмом был бы шанс жить вместо того, чтобы существовать по чьему-то плану, ведь вы наконец-то смогли обрести свободу выбора и покой. После всего, что вы сделали, вы это заслужили. Именно поэтому мне было больно смотреть, с какой легкостью ты отказываешься от этого. Но даже тогда я слышал, как ты зовешь его. Я слышал твое горе. Ты спрашивал Сэма умирал ли ты, так вот ответ — да, умирал. Я запретил сам себе вмешиваться в ваши судьбы, потому что вы меньше всего хотели бы этого. Ты не хотел этого. Дин утвердительно кивнул, чувствуя укол стыда. Он все еще не понимал, как его смерть связана с возвращением Кастиэля из Пустоты, ведь он совершенно точно не имел никаких сверхъестественных сил. — Я не мог нарушить хрупкий и только восстановленный баланс, но Пустота заявила права на твою душу, и мне пришлось вступить с ней в диалог. Не думал, что после всего произошедшего наш разговор пройдет гладко, но она согласилась не забирать тебя. Знаешь, твоя душа оказалась слишком громкой, и ей это очень не понравилось, — Джек рассмеялся, вспомнив, как скривилась Пустота, и охотник не смог сдержать довольной ухмылки. — Но есть кое-что, что было громче твоей души. Угадаешь что? — Нет, не может быть, — нахмурившись, Дин не мог поверить собственным мыслям. И все же, это оказалось так очевидно. — Кас? — Пустота не смогла выдержать, когда твоя душа и его благодать оказались рядом. И тем не менее, у нее было условие, при котором она отпустит вас обоих. — Его благодать. Они произнесли это одновременно, и за сказанными словами наступила тишина. «Значит, волшебная сила любви», — Дин хмыкнул, находясь в легком замешательстве. Даже в Пустоте у них всё ещё была их особая связь, которая оказалась не просто словами. — Есть ли у них другие вкусы? — наконец, спросил Джек, вновь изучая коробку хлопьев. — Мне кажется, им стоит разнообразить ассортимент. — Нет, Джек, я не знаю, — сконфуженно ответил Дин, не находя слов, чтобы сказать что-то о том, что только что узнал. Одно он знал точно — сдерживать молчание дальше он не станет. Возможно, Сэм всё это время был прав, и ему стоит в этот раз проявить смелость и признаться первым. — Он вспомнит, — Джек, словно прочитав его мысли, подошел к Дину и осторожно положил руку ему на плечо. Охотник благодарно улыбнулся и кивнул, в ту же секунду понимая, что рядом с ним больше никто не стоит.

***

Мелкий дождь, сопровождавший их весь путь в бункер, усилился, превращаясь в мутную шумную завесу. Кастиэль слегка вздрагивал от каждого удара крупных ледяных капель о кожу, но не двигался с места. Было в этом что-то отрезвляющее, но вместе с тем, ничем не помогающее привести мысли в порядок. Боковым зрением он увидел какое-то движение, и, недовольно хмыкнув, повернулся. — Дин? — прищурившись, он сфокусировал взгляд на приближающейся к нему фигуре. Силуэт был слегка размыт, некто двигался осторожно, приподняв руки в воздухе будто бы показывая, что опасности не представляет. — Нет. Это я, Джек. — Что ты здесь делаешь? — Кастиэль пытался перекричать шум дождя, с облегчением разглядывая знакомые черты лица. Юноша широко улыбнулся и аккуратно притянул мужчину к себе в осторожном объятии. И в этом жесте не чувствовалась сила и сущность Джека, только его искренняя радость от встречи. — Пришёл проведать тебя. Почему ты стоишь на улице под проливным дождём? Разорвав объятие, Джек озабоченно осмотрел бывшего ангела с ног до головы. Тот был промокший насквозь, капли дождя стекали по его лицу, подобно слезам. — Мне нужно было подумать вдали от Сэма и Дина. Я надеялся, что побыть вне бункера поможет мне отвлечься, собраться с мыслями. Но чувствую я, что это сработало бы только будь я ангелом. Губы Кастиэля дрожали от холода, и он обхватил себя руками, стараясь хотя бы немного согреться. Джек понимающе кивнул и щёлкнул пальцами, мигом остановив дождь. Капли застыли в воздухе, причудливо переливаясь в холодном свете фонарей. Завороженный, Кастиэль огляделся по сторонам, с удивлением понимая, что он больше не чувствует холода. — Ты вспомнил что-нибудь? Кастиэль неопределенно покачал головой, не зная, достаточно ли тех знаний, что он имел, чтобы удовлетворить любопытство Джека. — Слишком мало, — признался он, и стыд перед всеми близкими ему людьми обжигал все изнутри. — Я чувствую, что разочаровываю Дина с каждым днем всё больше и больше. И Сэма с Эйлин. Мне кажется, что я обуза для них. Я ведь больше не ангел, и не могу быть полноценным охотником. Джек торопливо замотал головой, отметая сказанные слова, отказываясь подтверждать его правоту. — Это не так. Я вижу, что ты вспомнил достаточно много о том, кто ты есть. Ты их семья, моя семья, и мы тебя любим не смотря ни на что, — он говорил сбивчиво, но уверенно, надеясь, что его слова облегчат терзания бывшего ангела. Ему бы хотелось вернуть его воспоминания так же просто, как он смог остановить дождь — легким щелчком пальцев, но это было не в его силах. Таков был уговор с Пустотой. — Я знаю, что ты сможешь, Кас. И я всегда буду рядом, как и он. Кастиэль едва открыл рот, чтобы спросить о ком говорит Джек, как тот исчез так же неожиданно, как и появился. Поток дождя обрушился на него вновь, и, вздрогнув от неожиданности, он обернулся на звук открывающейся двери бункера. — Кас? Что-то случилось? — голос Дина был до боли встревоженный, и Кастиэлю пришлось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы подавить волнующее чувство в груди. Дин, поначалу медливший у входа в бункер, преодолел расстояние до Кастиэля и схватил его за плечи. Кожа бывшего ангела была ледяная, его снова потряхивало от холода, но он будто бы и не думал двигаться с места. С едва заметной улыбкой он огляделся по сторонам и, наконец, перевёл взгляд на взволнованного Винчестера. Дождь усилился, и он дёрнул оцепеневшего Кастиэля ближе к себе, с еще большей силой сжав пальцами его плечи. — Кас, пойдём домой. Ты больше не ангел и можешь заболеть, — немного рассерженно сказал Дин, и его голос дрожал. — Ты можешь умереть. Снова. — Да, Дин, ты прав. Я больше не ангел, я никто, — Кастиэль склонил голову, не в силах смотреть Дину в глаза. Человеку, который преодолевал себя и был рядом с ним вопреки тому, каким бесполезным он оказался, перестав быть сверхъестественным существом. Человеку, который вызывал у него столько незнакомых и волнующих чувств, что иногда он с трудом мог дышать. — Не смей так говорить, Кас. Ты семья. И мне плевать, что ты больше не ангел. Я… Так вот в чем дело? Ты думаешь, раз ты не смог справиться с призраком, то ты бесполезен? Да я все еще жив только благодаря тебе. Дин обхватил лицо бывшего ангела руками, заставляя его столкнуться взглядами. Осторожно подавшись вперёд, Кастиэль безмолвно просил Дина продолжить говорить с ним. Да, он знал, что Джек говорил именно о Винчестере, но ему нужно было услышать эти слова от Дина. Они семья, он всегда будет рядом. Привычный трепетный жар разгорался у него в груди, он приносил все меньше боли, и ему не хотелось, чтобы это прекращалось. — Помнишь ты спросил меня про то, что случилось, когда пришла Пустота? — Кастиэль торопливо кивнул, с трудом концентрируясь. Эмоции душили его, словно он чувствовал все сразу. — Я знаю, что ты ничего не помнишь о том дне, и может быть так и не вспомнишь ничего. Но я больше не могу так, Кас. В тот день ты умер, сказав мне одну вещь, и я долго не мог простить себя. Черт, до сих пор не могу. Дин замешкался, удивляясь самому себе, но останавливаться на полпути не имело смысла. Он доверился Джеку, доверился своему желанию рассказать о своих чувствах, и он отчаянно надеялся, что Кас примет его и его любовь. О большем охотник не смел думать. — Мне жаль, что нам обоим пришлось умереть, чтобы я разобрался в себе, набрался смелости. Я люблю тебя, и не прошу твоей любви взамен, если ты не чувствуешь того же. Я знаю, что не чувствуешь. Только не уходи, останься с нами. Со мной. Не отводя взгляд от Дина, Кастиэль знал, что смог бы сказать те же слова только надеясь никогда не услышать ответа, жесткого и уверенного отказа, молчаливого осуждения. Ему не хватило бы смелости, он был куда трусливее. Неосознанно прикрыв глаза, он почувствовал невесомый и довольно неловкий поцелуй в уголок губ, но даже от такого прикосновения он, вдруг, начал сходить с ума. У него не было сил ответить, но он не желал оттолкнуть Дина. Это было просьбой простить за признание в любви. Винчестер прерывисто выдохнул, и даже ему было не ясно, что именно скрывалось за этим мальчишеским и просящим поцелуем. Он потянул Кастиэля за собой, и в этот раз тот не одернул руку, а торопливо последовал следом. Оказавшись в теплом бункере, они оба осознали, что промокли насквозь и тряслись от холода. — Прости, я не хотел на тебя давить. Этого больше не повторится. Пойдем, нужно вытереться и высохнуть, — тихо сказал Дин и отпустил руку Кастиэля, зная, что тот последует за ним. Схватив в прачечной стопку полотенец, Дин вел бывшего ангела за собой и, с легким волнением зайдя вместе с ним в свою комнату, наконец-то смог выдохнуть по-настоящему. Бросив полотенца на кровати, он судорожно начал раздеваться, слегка зависнув, ухватившись за край мокрых джинс. Мигом покрывшись красными пятнами смущения, он решил, что сухой рубашки ему будет достаточно. Дин старался не смотреть на Кастиэля, чтобы окончательно не потерять рассудок, он лишь прислушивался к тому, как тот с трудом стягивает прилипающую к коже мокрую футболку. Вытеревшись насухо и накинув рубашку на голое тело, Дин обернулся, и его взгляд застыл на полуобнаженном Кастиэле, на его всё ещё слегка влажной коже, на его подтянутом теле без единого шрама. Бывший ангел слегка сконфуженно прижимал к груди полотенце, стоя в пол оборота к Дину. Едва ли он стеснялся стоять без футболки, но вот повернуться и взглянуть на охотника он не мог. Все странные чувства, которые он испытывал, которые казались ему чем-то новым и запутанным, стали слишком знакомыми. Теперь он мог расшифровать практически каждое из них, но прежде всего преданность и любовь, такую, что Кастиэль с трудом представлял, как мог себя сдерживать. Неужели все это время он чувствовал то же самое, что чувствовал Дин? — Кас, — Винчестер окликнул его, слегка встревожено. Он все еще стоял в стороне, неловко заламывая пальцы за спиной, стараясь совладать с нервозностью. Кастиэль вздрогнул и принялся быстро растирать кожу махровым полотенцем, лишь бы Дин не подходил ближе, лишь бы не пришлось вновь сталкиваться с ним взглядами. Несмотря на то, что кожа покраснела от трения, Кастиэля все еще било мелкой дрожью от холода, и он медленно повернулся к Дину, прекрасно осознавая, что тот поймет. Это был секундный контакт взглядами, безмолвный момент, и охотник преодолел расстояние в два быстрых шага, удивляясь собственной скорости. Их кожа была одинаково прохладная, сухая у Дина и всё ещё чуть влажная у Кастиэля, но жар от прикосновения сделал их равными. Он прижимал Каса к себе изо всех сил, и с облегчением чувствовал руки ангела на своей спине. Порывистое, но в то же время осторожное прикосновение, сменившееся таким же желанием уничтожить все свободное пространство между ними. Дин прерывисто дышал, опаляя шею Кастиэля дыханием, посылая бесконечное количество трепетных мурашек по его телу. Он продолжал рвать себя на части, отметая цепкие страхи, превращая призрачную надежду в нечто осязаемое. Винчестер коснулся лбом обнаженного плеча Кастиэля, и его кожа была такая горячая, что ему стало дурно, но он ничего не мог с собой поделать. Теперь он боялся пошевелиться и нарушить эту близость, которую Кас позволил допустить. Дин усмехнулся, ведь когда-то он сам отталкивал ангела, подошедшего слишком близко, а теперь тянулся к нему, как к единственному спасению. Он был снова с ним уже черт знает сколько времени, но Дин все еще не мог убедить себя в реальности происходящего. — Когда-то тебе уже стирали память и я долго не понимал, что тогда разорвало связь между тобой и Наоми, — Дин судорожно выдохнул, и по коже Кастиэля вновь побежали мурашки. Он поджал губы, стараясь совладать с дрожью и сконцентрироваться на словах Винчестера. — Я чувствовал, что с тобой что-то не так с самого возвращения из чистилища. А оказалось… Не договорив, Дин поднял голову и стёр расстояние между ними до ничтожных миллиметров. Так близко друг к другу они не были никогда. Или были? Кастиэль смотрел в глаза охотника и видел в них что-то столь давнишнее и тайное, то, чего не видел никто, о чем не знал никто: бесконечная адская боль сменялась надеждой, и, будучи ангелом, он впивался в нее голыми руками, заставлял ее уподобиться биению сердца и сиять равноценно тому, как сияет душа. Казалось, он видел этот ошеломляющий свет до сих пор. Он касался самого сокровенного, лелеял эту прекрасную человеческую душу и любил её, как лучшее свое творение. И человека, которому она принадлежала, он тоже любил. — Кас, — прошептал Дин, останавливая себя в мгновении от поцелуя. Его сердце тут же зашлось в бешеном ритме. Он хотел сделать это снова, и Кастиэль вновь мог позволить этому произойти. — Пожалуйста, Кас. Дин молил легкими, едва весомыми касаниями губ к щекам, к вискам, надеясь, что бывший ангел его оттолкнет, и боясь, что позволит большего. В тот момент он ненавидел себя как никогда ранее, но эгоизм и отчаяние душили его, не давая вздохнуть полной грудью. Кастиэль был практически неподвижен, его глаза были прикрыты, но он вздрагивал от каждого касания, будто бы по его телу пробегал ток. — Чего ты хочешь, Дин? — Пожалуйста, вспомни, что сказал мне на прощание. "Прощай, Дин", - он повторял эти слова в голове снова и снова, пока не стало еще больнее, словно попытки всё вспомнить оставляли внутри него глубокие кровоточащие раны. Воспоминания, прежде ускользающие как дым, принимали очертания, ослепляющий свет превращался в ледяную всепоглощающую черноту из кошмарных снов, но даже такой трансформации Кастиэль был рад. Он сощурился, словно свет забытья всё ещё был перед ним, резкий и болезненный, но он все же сумел представить перед собой свое прощание, Дина, его испуганный взгляд, его множество веснушек. О, как они нравились Кастиэлю! Хаос внутри него складывался в нечто цельное, и осознание, вдруг, было таким простым, что он с облегчением улыбнулся. Он вновь обретал себя, отдаваясь без остатка Дину Винчестеру. Но теперь он знал, что отдал свою жизнь не напрасно, знал, что может позволить себе отбросить страх перед смертью, страх быть отвергнутым и покинутым. Кастиэль любил, и это чувство больше не причиняло ему боль. — Я люблю тебя, Дин, — ответил бывший ангел, и слова с легкостью слетели с его губ, как самая чистая правда. — Тогда не бросай меня в этот раз. Дин не мог смотреть ему в глаза, он едва ли контролировал свое тело. Все, что было в его силах — не отпускать Каса, уткнувшись носом в его шею. Если Пустота снова придет за его ангелом — он пойдет вместе с ним, и никак иначе. — Хочешь, чтобы я тебя поцеловал? — у Кастиэля перехватило дыхание от собственного вопроса, но он с облегчением почувствовал, как быстро кивнул в ответ Дин, словно он только этого и ждал. Решительный поцелуй на мгновение сбил Дина с толку, но он тут же с жадностью ответил, чувствуя себя запредельно счастливым. Он ждал этого и боялся с сопоставимой силой, но, касаясь губами Кастиэля, остатки страха исчезали сами по себе. Полноценное ощущение его губ на своих, после того, как он представлял это в течение столького времени, заставляло Дина терять рассудок. Он никак не мог насытиться этими отчаянными и глубокими поцелуями, тем, как Кас снова и снова перенимал инициативу, слегка кусая нижнюю губу Винчестера, и уступал, позволяя Дину касаться его так, как хочется. И только теперь, полностью поддавшись тому, что отвергал так долго, Кастиэль снова ощутил счастье. Он отдал жизнь за Дина, погружаясь в Пустоту, отдал благодать, лишь бы снова спасти его и позволить себе дерзость быть рядом, и сделал бы это снова. — Дин, — Кастиэль прерывисто дышал, заглядывая в глаза мужчине, чувствуя на своих губах его столь же прерывистое дыхание. О, сколько всего ему открылось после этих поцелуев! — Я любил тебя так долго, Дин! Винчестер хрипло рассмеялся с силой сжимая бывшего ангела в объятиях. — Знал бы ты, как долго я любил тебя. Дин осторожно поцеловал Кастиэля в висок, чувствуя, как мелкая дрожь постепенно отпускает их обоих, уступая невероятному спокойствию. Больше ни слова не было сказано. Наконец-то, они позволили быть счастливыми сами себе, не опасаясь, что кто-то посмеет отобрать это у них.