Сплетая нити

Тони не спит. Это обычное его состояние — он вообще редко спит, предпочитая вместо бессмысленного сна, который приносит с собой только кошмары и панические атаки, заниматься чем-то полезным. Но на этот раз занять себя работой не получится, потому что для этого нужно сначала встать с кровати, а это значит, что придётся разбудить едва задремавшего на его плече мага. Он переводит взгляд с безупречно белого потолка на подсвеченные реактором пальцы, лежащие на его груди. Изрезанные старыми шрамами, сейчас они неподвижны — Стрендж спит, ладонь его расслаблена. Тони невольно усмехается — после того, как он стал Железным Человеком, ни один из тех, с кем он делил постель, не позволял себе такого жеста. Пеппер даже уголком одеяла прикрывала реактор, оправдывая это тем, что свет мешает ей спать. Правда, россыпь других светящихся девайсов, которыми щедро была напичкана спальня, ей не мешала. Коснувшись пальцами холодного металла или стекла реактора, она всегда отдёргивала руку. И почему-то Тони тогда было одновременно стыдно и обидно. Стыдно — потому что за все походы к психологу он прекрасно уяснил, насколько он несправедливо относится к Пеппер, постоянно заставляя её волноваться за него, и каждый раз выбиваясь из чётко очерченных рамок правильного партнёра. Когда они с Пеппс только начали встречаться, это казалось ему прекрасной идеей. Она, как никто другой, не считая Джарвиса, конечно, знала всё о его похождениях, о легкомысленном нраве, о любви к эпатажу и шумихе. Интересно, это ли её привлекло? Или внешность в комплекте с состоянием перевесили такие его черты характера, как упрямство, непредсказуемость, эгоцентричность, язвительность и склонность к самобичеванию? Пеппс руководила их отношениями так же филигранно, как управляла и своей частью компании — её двенадцать процентов работали, как часы. Но всё постоянно было как-то не так. Он забывал о её аллергии на клубнику, наверное, раз сто. Он путал имена её тёть, никак не мог запомнить дату дня её рождения, годовщину их отношений, другие важные и не очень даты, такие значимые для самой Пеппер. Только Джарвис не позволял ему попадать впросак чаще, чем это случалось — да и дворецкий расставлял приоритеты в лучших традициях своего создателя: сначала финальный тест новой группы Легионеров, а уже потом — ужин с родителями Пеппер. Почему не напомнил? А вы не давали такого указания, сэ-эр. Тогда Тони досадовал, а сейчас понимал, что его творение оказалось мудрее его самого. Тони так и не смог стать правильным. Пеппер украсила его блестящими шариками «должен», как ёлку в сочельник, а он и не заметил, постоянно пытаясь найти способ соответствовать созданному ей образу примерного партнёра, и при этом не потерять самого себя — того Тони Старка, которым он привык быть. Парадоксально, но эти два образа друг другу противоречили больше, чем ему тогда казалось. Пеппс хотела видеть рядом с собой заботливого, чуткого и внимательного Тони Старка, который не светится сотней новых гаджетов, из груди которого не тянутся нити голограмм, идеальный костюм которого не скрывается под бронёй. Наверное, Железного Человека она ненавидела, а Тони не мог не быть им. Она боялась Железного Человека, боялась за свою картонную идиллию, и Тони почти сдался, смирился с тем, что чтобы быть хорошим, ему нужно просто соглашаться. В конце концов, она ведь не просила ничего невыполнимого? А приходить вовремя на ужин, проводить уик-энды с её родителями или смотреть по вечерам кино — не такая большая плата за семейное счастье? Психолог говорил, что над отношениями надо работать. Кажется, психологу Пеппер доплачивала отдельно… Стрендж медленно выдыхает, пальцы его на груди Старка вздрагивают, и Тони выныривает из воспоминаний и рассуждений. Самокопание — не самый лучший спутник бессонницы, но встать и уйти в мастерскую, чтобы доделать новые парализующие стрелы Бартону, он не мог. Точнее, мог, но не хотел. После многолетних отношений с Пеппс часто приходится заставлять себя разграничивать «должен» и «хочу», потому что за все эти годы первое заметно задавило второе. Когда в их отношениях с Пеппер настал очередной кризис, Тони взял тайм-аут, и ему показалось замечательной идеей соблазнить Стива Я-Идеальный-И-Непогрешимый-В-Отличие-от-Вас Роджерса. Он ничего не обещал, никаких чувств, никакой романтики — свободные отношения двух взрослых мужчин, которые вместе могут неплохо провести время не только на тренировке. Кто бы знал, что несколько десятков жарких ночей приведут Роджерса к мысли о том, что после разрыва с Пеппер Тони решит начать отношения с ним?.. Наверное, в словах «секс и ничего больше» для самого Роджерса не прозвучало слово «ничего». Но это не его, Тони, проблемы. В конце концов, мало ли тех, кто после посещения постели Старка решался претендовать на самого Старка? Пальцы на реакторе снова подрагивают, обводят металлический контур девайса, скользят по прохладному стеклу, сквозь которое бьёт мятное свечение. Тони не шевелится, продолжая сверлить взглядом потолок, словно пытаясь сквозь него разглядеть светлеющее предрассветное небо. Ему спокойно. С Роджерсом он ни разу не засыпал в одной кровати, как бы тот ни настаивал, а нотации на тему «нужно спать, берёшь — и засыпаешь» неизменно заканчивались руганью. С Пеппер он засыпал только под снотворным, но снотворное Тони уже много недель не пьёт. Стрендж молчит, и Старк благодарен ему за это. Последняя попытка поспать закончилась тем, что он в прямом смысле слова взлетел на кровати посреди очередного кошмара, облачённый в броню, с разгоревшимися перед атакой репульсорами. Дрожащие пальцы соскальзывают с реактора, поднимаются по шее, прижимаются к виску напряжённо замершего Старка. Они вообще не разговаривали о том, что между ними происходит, просто происходило что-то, что обоим нравилось и обоих устраивало. Почему-то Тони кажется, что если это озвучить, то оно исчезнет. — Я буду рядом, — тихо уведомляет Стрендж, и на его пальцах вспыхивает какая-то мудрёная печать, исчезая в то же мгновение, а Старк проваливается в глубокий сон без снов, несущий долгожданный отдых уставшему рассудку. Последнее, что Тони успевает ощутить, это холод пальцев Стефана и переполняющую его благодарность. И он действительно сидит рядом до тех пор, пока Тони как следует не выспится, а потом молча исчезает в портале, оставив после себя ощущение пустоты в груди Старка, к которому тот оказывается совсем не готов.