Из тени

       Не спалось. Искры звёзд, что беспрестанно перемигивались на безоблачном небе, отправляли разум в далёкие странствия по воспоминаниям. Когда-то его интересовало, что же скрывается там, за миллиарды световых лет, среди спиралей галактик и обширных туманностей. Хотелось отправиться в космос, узнать какие тайны таит невообразимое пространство. Увидеть иные миры, путешествуя от планеты к планете. И найти ту, где для него будет место.        Вот только... Есть непреодолимые ограничения. Быстрее скорости света двигаться невозможно. Радиация, от которой защищает магнитное поле Земли, там, снаружи, будет непрерывно разрушать оболочку корабля, аппаратуру, живые организмы.        И, по сути, космос пуст. Безграничный вакуум, в котором лишь иногда встречаются скопления звёзд и крутящихся вокруг них планет, большая часть которых — безжизненны. Если человек и выберется когда-либо за пределы атмосферы, то его ждёт лишь пустота, одиночество. И холод.        Да, мечтать он давно разучился. Выгорел в попытках достичь невозможного. Остался лишь расчёт, приводящий к наиболее выгодному исходу. А эмоции... с ними всегда приходится бороться.        Тихо подошла Карин. Запахнулась в плащ, села рядом, прислонившись к тому же дереву.        — Ты стал ещё холоднее, — произнесла печально.        — Такова жизнь. И люди меняются.        Наверное, он не стал бы навязывать Итачи мнение, что им необходимо содействие Кабуто, будь уверен, что сам способен победить Зецу. Но пока что против чёрного нечто у него не было достойного оружия. Риннеган? Не смешите, для высасывания души необходим физический контакт, а противник через прикосновение может управлять и обезвреживать даже сильнейших шиноби. Шаринган до сих пор трёхтомойный. И Саске очень не хотелось бы терять кого-то ради этой неустойчивой силы. А ещё есть у него?        — Отчего ты не захотел выбрать иное решение? — этот вопрос девушка задавала не в первый раз, но Саске обычно отмахивался или приводил рациональные аргументы. Но в этот раз он решил выслушать её.        — Что ты предлагаешь?        Её лица не было видно, но, судя по молчанию, она выбирала, что сказать.        — Мы могли бы сбежать. Спрятаться где-нибудь в отдалённом уголке, зажить спокойно, без этих войн и противостояний, образовать семью...        Идеалистичные представления. Но...        — Ты же понимаешь, что это не для меня...        — Но почему? — Карин аж развернулась, застыв напротив, в нескольких сантиметрах от его собственного лица. — Почему ты не хочешь доверить судьбы мира другим? Зачем продолжаешь изничтожать себя?        — Тц, — он отвернул голову, — не стоит отдаваться эмоциям.        — Но так ты лишь губишь себя.        — Неужели хочешь узнать правду? Что ж, я могу поведать, но учитывай, что это обычно выходит у меня из рук вон плохо.        Она кивнула, села прямо. Даже достала шпильку. Вот же ж, создал на свою голову.        — У каждого человека есть предел способностей, — начал Саске. — Его невозможно превысить, как ни старайся. Даже самый быстрый человек не пробежит стометровку за одну секунду. Самый умный — не решит уравнение Пуассона для атмосферы. А самый сильный — не сдвинет планету с её орбиты. — Даже в мире с чакрой есть подобные ограничения. — Но даже так люди стремятся превзойти себя. Изнурительными тренировками они оттачивают каждое движение до идеала, разрешают сложнейшие задачи, своими стремлениями вдохновляют других на свершения. Отчего-то человек не может жить без движения вперёд. Стоит лишь на миг остановиться, и начинается деградация. — Скольких людей он видел — изнурённых, раздавленных, поглощённых рутиной повседневности, живущих ото дня ко дню, словно зомби. Такие плывут по течению, жалуясь на обстоятельства. — Но ведь до тех пор, пока остаётся энергия для движения, а руки не связаны, можно продолжать действовать. Да, жизнь невозможна без ошибок, всегда есть непредвиденные обстоятельства. Но мне не хочется останавливаться, прятаться где-то там, на краю света, надеясь на других.        — Но ведь так...        — Да, Карин, я не из тех, кто доживает до старости. И не забывай: эти глаза всегда будут предметом охоты.        — Зачем ты настоял на запечатывании? Ведь Итачи был готов остаться с подавленным контролем.        — А вот это уже цинизм жизни: люди изначально не равны. — Кто-то мастерски контролирует чакру, кому-то даётся тайдзюцу. Да что там, даже такая обыденная вещь, как готовка еды, получается не у всех. — А Итачи... Он — гений, превзошедший многих как в клане, так и вне его, — и кого просить разрешить проблему, если не его? — Даже Орочимару признавал, что не сможет победить его в честном бою. А вспомни теперь, какими методами действую я. Яды, ловушки, обманы. Многие считают это бесчестным, но...        — Они б попробовали против десятков противников повоевать, — она даже возмутилась, — как-будто не шиноби, а благородные аристократы с их вечными моралью и честью.        Губы юноши тронула слабая улыбка.        — Но всё это означает, что я до сих пор слаб.        Карин воззрилась на него изумлённо. Да, немногие признают собственную слабость, ведь гораздо проще винить злодейку-судьбу. Но иногда случаются в жизни события, из-за которых пересматриваешь все свои взгляды.        — Ведь, к сожалению, далеко не всем везёт родиться сильными и умными. — Это в данном мире он оказался в теле юного Учихи, а в том... в детстве ему с трудом давалось даже обучение в школе. Умудрялся получать двойки по многим предметам, даже по музыке и ИЗО. Ведь он никогда не признавал общепринятых нормативов. И тело... то тело было слабо, болезненно. Чтобы натренировать его, требовалась уйма усилий. — Но есть родители, для которых необходимо, чтобы их дети были лучшими во всём. — Саске цинично усмехнулся. Подобное — далеко не редкость. — Винить их не стоит, поскольку, как всегда, есть обстоятельства, вынуждающие действовать именно так, но... как же сложно бывает достичь запрашиваемого. Не обладая ни способностями, ни навыками. Невольно начнёшь использовать все возможности. Списывание со шпор, замена оценок в дневнике и тетрадях — это умеют многие. Но что, если пойти дальше? Начать использовать слабости системы? Стать махинатором людских мнений? Ведь учителя оценивают вовсе не знания, они всего лишь соотносят имеющуюся в их голове информацию с той, что в наших. И надо лишь понять, чего человек ожидает. Для этого необходимо знание психологии, гибкий ум, но оно того стоит.        Похоже, что красновласка зависла. Саске понимающе замолчал, давая ей время на осмысление сказанного. Наконец, она определилась и задала следующий вопрос:        — Отчего ты действовал согласно желанию родителей?        Юноша, обдумывая ответ, поднял глаза к ночному небу, глубоко вдохнул. А ведь и вправду, почему?        — Может, оттого, что это был единственный шанс заполучить их внимание? — Да, иногда люди настолько сильно вязнут в проблемах, что на детей уже не остаётся времени. — А может, потому что цепочка рассуждений "хорошая учёба — залог счастливой жизни в будущем", приведённая матерью, казалась тогда логичной и последовательной? — Ведь дети всегда верят своим родителям. — А может, оттого, что жизнь стала для меня игрою. — Сложной, с нестабильными правилами, но не менее увлекательной, чем все те стратегии и РПГ, что ежегодно выпускались в том мире.        Саске не собирался отрицать очевидное:        — Я — махинатор. — Почти такой же, как Орочимару. Разве что не отказался от эмоций и какой-то моральности. — Если ориентироваться на общественное мнение, то я давно вышел за все допустимые нормы. Так что скажи, на что ты надеешься? — он посмотрел на лицо Карин. — Зачем тебе подобный спутник?        Сложный спектр эмоций, сменяющих одна другую: неприятие, возмущение, уверенность.        — Потому что люблю тебя.        Брюнет покачал головой.        — Первая любовь жестока. Но она прох...        Она не стала дослушивать, просто сорвалась вперёд, обхватила его, прижалась как можно сильнее.        — Я верю, что человек способен измениться. И готова ждать хоть вечность, пока ты не начнёшь любить меня.        Саске закрыл глаза. Хотелось, чтобы она разочаровалась. Ушла.        Ведь это так просто — сказать "ты подонок", и покинуть, ни разу не обернувшись.        И он откажется от этой чёртовой привязанности, которая, как назло, всё же возникла.        Но Карин не стала его презирать, приняла таким, каков он есть, и теперь... Он понимал, что уже никогда не сможет её оттолкнуть.