Holy

Баярма зашла в шатёр почти сразу, как вышел дракон, и принесла с собой пустую широкую плошку, сухие чистые тряпицы и большой кувшин с горячим отваром мыльного корня - будто ждала шанса остаться наедине и что-то обговорить. Только нечего было уже обговаривать. Алтан кивнул ей на пол и отошёл затеплить ещё один конус благовоний - Баярма была из тех, кому можно показать спину. Когда он вернулся к умывальным принадлежностям, расставленным на полу и с наслаждением скинул тонкий нарядный халат, то не думал ни о чём конкретном. Знакомый с детства запах успокаивал; Алтан бездумно зачерпнул немного прямо из исходиящего паром кувшина и принялся яростно тереть лицо. Глаза, конечно, сразу защипало - отвар был крутой - но это стоило всего. Маска из золота и пыли, покрывавшая его, стиралась неохотно. - Тише, тише, зээ, - раздалось из-за спины так внезапно, что Алтан едва не сшиб кувшин с мыльной водой, - не протри в себе дыру. Баярма, против обычая, никуда не ушла, разве что стояла ближе ко входу, почти незаметная в тенях. - Эжытнай, - начал было Алтан, но старушка вдруг нахмурилась и зачем-то повысила голос. - Я знаю, что ты уже большой мальчик, только хочу удостовериться, что он ничем тебе не навредил. Он же не навредил? - с такой Баярмой было спорить себе дороже, поэтому Алтан только покачал головой и, опустившись на ближайшую подушку, начал снимать тяжёлые украшения. Он с облегчением вынул из ушей массивные серьги со слезинками бирюзы, и потянулся было к косам, наконец-то избавиться от настоебавших цепочек в волосах, но Баярма досадливо хлопнула его по рукам: - Первый раз тебе косы он должен расплести. Не расплетал же на ночь? Кем был "он" пояснений не требовало. - И пальцем не тронул, - донёсся вдруг драконов голос из-за порога шатра. Алтан осознал, что до этого момента даже не думал, куда тот исчез: нет в поле зрения огромного и слишком проницательного для своей огромности мужика - и ладно. Оказалось, далеко не ушёл, караулил. Зачем - кто бы знал, Алтан не смог бы сбежать при всём желании. - Тогда ночью, как прилетите, расплетёшь, - крикнула дракону в ответ старушка. - Слушаюсь и повинуюсь, мудрейшая! - с улыбкой в голосе ответил Вадим, и его ответ не звучал издевательством. Баярма на очевидное подхалимство только хохотнула. Алтан не знал, сколько ей было лет, но ему она почему-то казалась старше даже Вадима, такой вечной, вечно сильной и вечно старой. - Сейчас заплетём тогда тебе из этих две косы,- сказала она уже Алтану, перебирая подрастрепавшуюся за ночь церемониальную причёску, - А то негоже, что ты мужний, а волосы как у холостого. Алтан беспрекословно подставился под знакомые заботливые руки и закрыл глаза. Всё верно. У него теперь был... супруг, мужчина, господин? Неважно. Косы теперь впредь всё равно будет только две. Юноша тихонько вздохнул и продолжил неторопливо снимать с себя кольца, браслеты и цепи, складывая их на пол у бедра. В них больше не было особого толка, только неудобство от жёсткого, неприятно холодного металла. Баярма, ласково перебиравшая тонкие косички за его спиной, завела по привычке негромкую колыбельную. Произошедшее посреди поля больше не казалось дурным сном - наоборот, было в нём что-то нормальное. Обыденное. Баярма закончила с косами на удивление споро, аккуратно, но туго перевязала их шёлковыми лентами - и отстранилась. Алтан обернулся, чтобы спросить, что случилось, но она просто отошла на два шага - принести для украшений, стремившихся уже разбежаться по полу, резную деревянную шкатулку. Алтан, перекладывая бесконечные цепочки, невесело улыбнулся краем рта: золото могло пригодиться иначе, но приданое полагалось отдавать вместе с тем, кто уходил в чужую семью. Она и отдала - резную шкатулку, в которую с пола перекочевали все украшения, в знакомые смуглые руки. Когда полог шатра вернулся на место, Алтан сидел неподвижно. Он немного стеснялся раздеваться донага при Баярме, но она, заметив это, только фыркнула: - Зээ, я тебя вырастила, неужели ты думаешь, что я увижу что-то новое для себя? - но всё-таки хмуро бросила чуть громче, обернувшись ко входу, - Если никто тебя правда пальцем не тронул. - Не тронул, не тронул, - пробурчали из-за натянутой ткани. Наверное, дракон хмурился, потому что голос его звучал угрюмо. В Алтане же на это не к месту проснулась детская почти шкодливость. - Не верь ему, эжытнай, тронул, - начал он, заламывая жалобно брови, - и пальцем тронул, и ладонью! И вообще на руках нёс! Нахмурившаяся было Баярма рассмеялась, но раздевшегося юношу всё-таки осмотрела придирчиво, и только после смочила одну из тряпиц в тёплом уже мыльном отваре и принялась обтирать ему спину. Вдвоём с обтиранием они управились быстро, отвар не успел остыть. Посвежевший Алтан с наслаждением переоделся в повседневное. Простые холщовые самса и умдэ казались ему шикарнее всех шелков вместе взятых - и уж точно гораздо теплее, а накинутый сверху тэрлиг, даже не застёгнутый, придавал своей тяжестью уверенности. На ноги под бинтами было с непривычки страшновато смотреть - ритуал оставил после себя грубые шрамы, но те зажили достаточно, чтобы не пришлось их заново перевязывать. Баярма при взгляде на них, конечно, покачала головой, но Алтан просто натянул поверх свои мягкие сапоги, не давая ей развить тему. На простой кожаный пояс он приладил ножны, огниво и ташку, проверил, что не съедут, и застегнул тэрлиг снизу вверх. Пояс на нём затянула потуже Баярма - и вдруг его обняла. Наверное, это было продиктовано секундным порывом, следствием того, что он всю жизнь звал её "эжытнай" - но и она всегда была Алтану действительно как родная. Своих детей у Баярмы всё равно не было: её жена сгинула в походе вместе с отцом Юмы и ещё сотней воинов, а тёща её за что-то так сильно невзлюбила, что выгнала из семьи. Маленькой Юмжит тогда нужна была кормилица, потом родился Алтан, и Баярма ходила уже за ним, тратила на него всю свою нежность - сначала как нянька, потом как служанка и советница, - а теперь отдавала его в другой род, наложником древней хтони. Алтан обнял её в ответ и тактично не заметил, как она быстро утёрла глаза. Когда он вышел из юрты, Вадим встал с притащенного откуда-то чурбачка и потянулся всем огромным телом. Это не выглядело юношеской бравадой, скорее, житейской необходимостью, но Алтан всё равно засмотрелся, как на экзотический танец: дракон двигался пластично, особенно для своих габаритов. Меж улыбающихся губ у него был снова зажат какой-то тонкий колосок, чудом выживший на вытоптанном поле. Алтан судорожно сглотнул; отчего-то стало жарко. Баярма тихой тенью вышла из шатра следом и слегка поклонилась - вопреки ожиданиям Алтана, дракон поклонился ей в ответ, не до земли, но достаточно глубоко. - Беру на поруки ваше золотко, хундэтэ, - сказал он дурашливым тоном, разгибаясь, и вдруг заглянул в глаза Алтану - обещаю беречь, холить и лелеять. Лагерь вокруг них собирался с осторожностью; если не знать, куда смотреть, легко не заметить. Баярма, тоже внезапно собранная и серьёзная, кивнула. - Это хорошо, если обещаешь, дракон. Сундуки с остальным приданым твои люди заберут? - Заберут, - улыбнулся шире Вадим, - коли не расстреляете. Алтан посмотрел на него с искренним возмущением, но Баярма только усмехнулась: - Волка с Васильком не тронем. - Вот и порешили, - дракон перегнал стебель из одного угла рта в другой и подошёл к Алтану ближе, протягивая свободную ладонь, - а нам пора домой, царевич. Это звучало обещанием таким приятным, что Алтан схватился за его руку прежде, чем успел себя остановить. Они прошли змеиный лагерь обратно - тем же путём, что вошли, тем же, что Алтан давеча, целую жизнь назад, шёл покупать своему народу свободу, - но до лагеря северян, тоже потихоньку собирающегося, не дошли, замерев на середине поля. Они, впрочем, не были одни: воевода Олег в компании хмурого лысого верзилы и жизнерадостного синевласого юнца, как оказалось, ждал именно их. Он с интересом и явным одобрением оглядел наряд Алтана, покивал чему-то, и, достав из складок своего простого суконного кафтана пару вышитых кисетов, протянул их юноше. - Это тоже придётся взять с собой. Уместишь на пояс? Дракон фыркнул откуда-то из-за спины, и Алтан, рефлекторно обернувшийся на звук, увидел, что тот снял рубаху и отдал её лысому. Мышцы дракона, не скрытые одеждой, красиво перекатывались под невозможно-ярким, явно колдовским рисунком, так и маня дотронуться, провести ладонью, или... Додумать "или" Алтан не успел, внезапно ощутив у своего пояса чужие руки. Он дёрнулся было высвободиться, но осёкся под усталым взглядом Олега, закреплявшего рядом с ташкой те самые кисеты. Снова стало мучительно стыдно, и Алтан затих, потупив взор в землю. Олег отошёл от него спустя несколько вздохов. Ещё через вздох на Алтана опустили что-то большое и мягкое. На поверку оказалось, что юнец набросил на него, и так уже одетого, тёплый шерстяной кафтан - огромный, явно с чужого плеча, может статься, что и вадимов. Алтан хотел было возмутиться, что упарится так ехать - ему, справедливости ради, и в тэрлиге было уже жарковато, - но юнец уже отошёл, а в следующий миг земля рядом с ними вздрогнула, словно бы под копытами гигантского коня. Откуда-то сзади-сверху потянуло гарью, и Алтан обернулся так резко, что полы чужого кафтана неприятно хлестнули его по ногам. На месте Вадима стоял настоящий дракон, точь-в-точь из легенд. Алтан оглянулся по сторонам, но северяне, кажется, обращали на громадного ящера - с крыльями! с зубищами! с мордой! - внимания не больше, чем друг на друга. Чешуя на драконе переливалась теми же цветами, что рисунок на груди Вадима. Олег усмехнулся и подтолкнул Алтана в спину, прямо к огромному существу. - Не бойся, змиевич, не уронит, коли брыкаться не будешь. Алтан по инерции сделал два небольших шага вперёд, когда дракон, фыркнув и пророкотав что-то то ли нелестное, то ли смешное, вдруг сцапал его поперёк туловища своей огромной лапой и с радостным рёвом взмахнул огромными крыльями, взлетая.

***

Они действительно летели - над залитыми солнцем полями и переливающимися реками, над начинающими желтеть лесами и хмурыми болотами. Страшно Алтану не было - но было странно видеть мир с такой высоты, почти игрушечным. А ещё было холодно, несмотря даже на предусмотрительно накинутый вадимовыми людьми тёплый кафтан. Дракон же, согретый внутренним огнём, совершенно точно не мёрз, и, кажется, вместо самого короткого выбрал самый красивый маршрут. Cчёт времени Алтан растерял в полёте окончательно, то засыпая, то просыпаясь от холода да мерного покачивания от взмахов огромных крыльев, и даже не сразу понял, что они начали снижаться. Солнце уже катилось к горизонту, окрашивая лес, над которым они летели, в багрянец и киноварь, когда ветви деревьев стали постепенно приближаться. Наглые молодые вершины сосен пару раз задорно хлестнули Алтана по лицу, приводя в чувство. Окончательно он проснулся, когда дракон вдруг завис в широкой прогалине между деревьев и начал осторожно опускаться. Тело, затёкшее в полёте, слушалось с трудом, и когда Вадим у самой земли разжал когти, Алтан просто упал коленями в мох, наверняка пачкая травой и землёй чужой кафтан. Он пытался отдышаться и перетерпеть боль, сотнями игл впившуюся в каждую мышцу, как земля где-то сбоку вздрогнула, и перед алтановым лицом спустя пару вздохов появились чьи-то босые ноги. - Живой, золотце? - прохрипел откуда-то сверху знакомый голос, и Алтан, неопределённо тряхнув головой, медленно поднял глаза. Вадим стоял перед ним в уже человечьем обличьи, всё ещё огромный, смуглый, ладно и крепко сложенный, покрытый шрамами - и более ничем, не пытаясь даже ладонью прикрыть внушительных размеров естество. Алтан отвернулся резко, как мог: чужой уд перед собственным лицом смущал неимоверно. Мысли про "супружеский долг" он от себя старательно гнал; коли стребуют, отдаст, не сможет не отдать, но по доброй воле пихать столько внутрь было страшно. И длиной, и тем более толщиной драконье естество было много больше пальца. - О-оденься, - голос от долгого молчания и смущения предательски дал петуха, и вместо повелительного тона у Алтана вышло жалкое блеянье. Вадим негромко хмыкнул, но всё-таки сделал шаг назад. - Тогда это... кафтан отдай. Алтан подскочил, как ошпаренный, и выпутался из кафтана так быстро, как мог, стараясь не смотреть в сторону дракона. Пунцовеющими щеками и ушами он, кажется, мог согреть вечные льды в горах, так они горели. Рука с кафтаном, протянутая им куда-то за спину, впрочем, почти не дрожала. Когда Алтан обернулся, Вадим уже накинул кафтан, кажется, на голое тело, и застегнул на пару резных пуговиц. На одетого дракона смотреть было как-то проще - не сводило голодно низ живота, взгляд не опускался сам собой ниже пояса, не гладил яркий рисунок на широкой груди, не полнился дурными, непристойными мыслями разум. - Скоро совсем закатится, - проворчал тем временем Вадим, - нужно бы на ночевку определиться. Значит, так, стой здесь, золотой царевич. Дракон, с местностью, очевидно, хорошо знакомый, тут же скрылся за деревьями. Алтан бездумно поправил на поясе кинжал. Стоять без дела посреди опушки было страшно, скучно и холодно, так что он, чтобы занять себя хоть чем-то, оглядел поляну и принялся стаскивать опавшие ветки в одно место: монотонная утомительная работа позволяла не думать лишнего, а костёр в походе всегда нужен. По краям поляны он заприметил мелкие кустики, похожие на княженику, но обрывать янтарно блестящие ягоды на всякий случай не стал, зато уже в центре поляны сложил костёр и принялся сушить хворост магией. Ветки исходили ароматным хвойным паром. - Ловко ты, золотце! - Вадим снова подошёл со спины беззвучно, и Алтан на этот раз едва смог уговорить себя не кидать в него кинжалом или веткой, ограничиваясь лишь гневным взглядом. Дракон, к своей чести, притащил огромную охапку лапника и большой пласт мха, чтобы лежать не на голой земле, от которой ощутимо тянуло сыростью. Кажется, рядом было болото - и знают ли боги, кто там водится? Не утешало и то, что дракон вряд ли оказался бы по зубам мелкой лесной нечисти, а вот у вымотанного колдуна шансов было много меньше. Под эти невесёлые мысли желудок у Алтана отчаянно забурчал - второй раз за этот непомерно длинный день. Он опустил руки - пересушивать дерево было ни к чему - и собирался было пойти к тому месту, где заприметил ягоды, но Вадим, не отвлекаясь от устройства лежанки на ночь, бросил через плечо: - У тебя в кисете на поясе солонина должна быть. Не может быть такого, чтобы Волче нас просто так в путь-дорогу отправил. В кисете, который был ближе к ножнам, действительно оказались куски вяленого мяса. Северная солонина отличалась от привычной Алтану, но от голода и холода показалась ему искусным яством. Дракон, уже закончивший с ложем, подошёл - для разнообразия, не иначе, сбоку - и выдохнул огонь на сложенные поленья, которые тут же занялись с весёлым потрескиванием. Алтан благодарно кивнул и протянул ему несколько кусков мяса. Какое-то время они просто ели в тишине - насколько тихим может быть лес ночью. Шуршали кронами деревья, перешёптываясь о вечном, шуршали ночные зверьки, где-то во тьме, невидимые, спорхнули с веток птицы, задорно трещал костёр. Алтан из любопытства запустил руку во второй, богато вышитый оберегами кисет, который на пояс ему прицепил хмурый вадимов воевода, и наугад достал оттуда золотое кольцо с крупной речной жемчужиной. Отблески огня причудливо ложились на украшение, как бы подсвечивая его изнутри, и Алтан было задумался примерить, но Вадим вдруг накрыл его руку своей, огромной и горячей, сжимая. - Не надо, золотко. Не твоё это колечко, и не тебе предназначено. Брови Алтана непроизвольно поползли вверх - но ведь ему же на пояс этот кисет привязали! - А кому?.. - Беде одной рыжей. Алтану вспомнился подслушанный прошлой ночью разговор у лагерного костра. Это было разумно, в конце концов, передать явно зачарованное украшение колдуну, тем более с теми, кто летит впереди обоза. - А мясо? - вырвалось у Алтана быстрее, чем он осознал, о чём вообще спросил. Вадим усмехнулся: - Мясо нам, с этим даже не сомневайся. Алтан кивнул. Солонина высушила рот и пощипывала губы, так что он без особых раздумий встал на колено и призвал на поверхность небольшой родник. Дракон хитро глянул на него и благосклонно улыбнулся. Алтан же, почти не рисуясь, открыл ташку, доставая чайничек, пиалы и брусок чая. Вадим, наверное, не раз и не два за свою долгую жизнь бывал в поднебесном царстве, и уж точно многажды видел, как заваривают чай местные мастера, но юноша упрямо продолжал свою импровизированную церемонию. Он набрал в чайничек родниковой воды и поставил его в огонь. Когда вода закипела, омыл кипятком щепотку чая и пиалы, и, нашёптывая благодарности, слил в мох, а после набрал в чайник новой воды и закинул чай. Дракон присел рядом, и, кажется, следил за ним с искренним интересом. Когда Алтан налил ему чай, Вадим принюхался и одним махом осушил свою пиалу. Алтан с тихим вздохом подлил ему ещё - не надумал бы только посудой швыряться, - а заодно налил наконец себе. Вторую пиалу Вадим пил уже медленнее, как положено. Как они оказались на лежанке из лапника, а не у самого костра, Алтан, наверное, не вспомнил бы даже под чарами; впрочем, он и не старался, опираясь спиной о могучий и горячий даже сквозь слои ткани бок дракона и раскуривая трубочку. Над лесом жёлтым всевидящим оком повисла луна. Дракон допил свой чай и потянулся. - Ну, золотце, теперь до утра не полетим. Укладывайся. Алтан кивнул, докуривая: лететь не хотелось. Хотелось лежать и спать, желательно в тепле, хотелось вынуть надоевшие украшения из причёски, и хотелось чего-то неоформленного, непременно с участием большого жаркого тела, но он дисциплинированно вернул в ташку чайные и курительные принадлежности, и снял пояс, укладывая его к груди. Вадим же отошёл к костру, вдыхая пламя обратно. Свет луны делал его будто выше и тоньше, моложе, почти юнцом. Алтан невольно залюбовался - и почти сразу же подавился вдохом, когда дракон скинул кафтан с мощных плеч. Ночные тени скрадывали подробности, но Алтан и без того прекрасно помнил его нагое тело. Сердце ухнуло куда-то в пятки. Алтан помнил, что ему обещали простоту, но не настолько же! Вот она, вся забота, была да сплыла, сейчас его безыскусно разложат прямо на земле в лесу, как последнего... а он даже не сможет сопротивляться... Додумать эту мысль Алтану, впрочем, не дали: Вадим лёг позади, прижал его к себе горячей рукой и укрыл обоих своим кафтаном. Рука, впрочем, вскоре перестала прижимать и скорее удерживала весом и жаром, а со спины донеслось ровное сопение. Они поднялись застветло. Пока Алтан наскоро умывался и заговаривал родник вернуться под землю, дракон скрылся за деревьями. Вадимов кафтан обнаружился быстро, на обломанной ветке засохшего дерева; у того же дерева нашёлся и сам Вадим - уже в обличье летающего ящера. Стоило Алтану завернуться в кафтан с чужого плеча, как огромный зверь ласково взял его в когти и взлетел. Мысли в полёте приходили странные, будто дурные: о том, какой дракон большой: кафтан был Алтану до пят, а Вадиму - до середины икры. И елда у него большая, даже в спокойном состоянии... Когда они прилетели в город, солнце было уже в зените. Они облетели вокруг каменной городской стены и аккуратно опустились во дворе одного из больших теремов центре - тот не напоминал изукрашенную шкатулку, в отличие от соседских, был простым, но явно добротным. Светлая древесина даже на взгляд была тёплой и чуть шершавой. Уютной. Светловолосый воин - кажется, высокого звания, раз имел шитые серебром рубаху и кафтан, тут же встал со ступеней и пошел к ним. Алтан не сразу заметил, что это на деле была воительница - с коротко обрезанной косой и прямым, острым взглядом цвета тёмного янтаря. Она протянула руку дракону, и до Алтана дошла их похожесть. Оба высокие, плечистые, светловолосые, только женщина более угрюмая. Впрочем, это не удивляло: про дракониц мало кто слышал, а видели их ещё меньше. От оторопи Алтан даже не заметил, как у него осторожно отняли кафтан. - Вадим, тебя не было слишком... Но договорить ей не дали: с высокого крыльца к ним метнулось рыжее нечто, повиснув на шее у Вадима. Алтан ощутил укол ревности - хотя с чего бы, этому мужчине он просто наложник. Кажется, на деле даже не особо желанный. -Вернулись! Наконец-то! Окаянные! Дракон искренне разулыбался. Рыжий спрыгнул на землю рядом и растянул рот в ответной улыбке. От него отчётливо тянуло сладковатым трупным запахом, как обычно бывало у некромансеров. - Вечевой староста извелся! И я извелся! - он оглянулся - А где Волчек? Вадим пожал плечами. - Бежит впереди обоза, пока гостиницы передавал. Алтан беспомощно застыл, отчаянно не понимая. Дракон же аккуратно, не касаясь почти даже тэрлига, снял с его пояса шитый кисет с украшениями. Рыжий заметно повеселел, оглядев его содержимое. - Раз гостинцы, значит, не разлюбил ещё, - пробормотал чародей, надевая себе на палец кольцо с жемчужиной и придирчиво его осматривая, - Мелок нынче жемчуг... Вадим на это скривился, неясно, в шутку или всерьёз. - Волку ещё два дня с обозом бежать, три, если колёса придется править. Рыжий нахмурился капризно. - Не успеет за два - выдеру. - Спину не посеки, - фыркнул в ответ Вадим. - А это уже по твоей части, - усмехнулся рыжий. Это было то ли угрозой, то ли напоминанием о былом - ошибке ли, долге ли, - то ли шуткой для своих - Алтан не успел понять, потому что рыжий колдун тут же переключил своё назойливое внимание на него, окидывая чуть не физически ощутимым любопытным взглядом. Особенно он присматривался к растрёпанным косам, из которых Вадим ещё не вынул украшения. - Вижу, наш дракон принес золота? Ой, какая хорошенькая игрушка! Алтан держал лицо, как умел, но перелёт и неопределённость в отношении Вадима вывели его окончательно - рыжего он незаметным жестом проклял на чирьи на лице. Неприятно, хоть и не смертельно. Колдун задумчиво потёр щёку - проклятие, очевидно, потухло где-то в его амулетах. - Ай. А ты не промах! Может, и не сгинешь. Было в его синих глазах что-то знакомое: это были глаза человека, который привык и умел выживать, как бы ни было трудно.