Гримтаун

Когти ломаю, Зубы крошу, У Смерти порою Избавленья прошу. За смехом кошмарным Горечь боли храню, Ведь знаю, что монстрам Нет места в Раю.

Эта зима в Гримтауне выдалась на удивление тёплой. Морозы не наблюдались весь декабрь и весь январь. Лишь в эту ночь, под конец февраля, поднялась жуткая метель. Вампир Говард, укутавшийся сразу в два пледа, сидел на полу возле включённого почти на полную мощность электрического обогревателя и сосредоточенно вчитывался в прижедшее ему письмо. Со дня событий в логове старого некроманта прошло уже почти полгода. Вампир полностью восстановился и снова отрастил руку. Уже на следующий день после битвы с нэкрисом он вместе с Робом попёрся обратно на фабрику, разворовывать сокровища, пока этим не занялись другие. Слухи быстро расходятся, а уж если местные узнают, что дом, ранее обжитый некромантом, теперь опустел, то через неделю в этом доме ничего не останется. Ну, и чтобы всякое добро не пропадало в лапках безмозглых жабоподобных гоблинов и гоповатых орков, которые книгами обычно костры в бочках разжигают, упырь и ликан решили обворовать дом Каспара первыми. Утащили много: в основном, книги, которые позже раздали любящим почитать друзьям и знакомым, всякие зелья и ингредиенты для них, немного одежды, которой у старика было с запасом всего на пару дней, и парочку ритуальных ножей. Небогато, но в этом городе любой улов можно считать большим. Самой весёлой оказалась находка в спальне: небольшая горка серебряных монет. Не слишком много, однако их хватило бы на недельку-другую беспечной жизни. Вот только собрать их стоило больших трудов. Вампир и ликан все руки себе обожгли, пока смогли сгрести деньги в мешок. Трупа бедного Майка они уже не нашли. Видимо, за ним потом вернулись, чтобы похоронить. Либо же какая заблудшая тварюжка решила перекусить лёгкой добычей. Сорванный с шеи Каспара медальон теперь лежал у них дома на столике и ждал, что же с ним решат делать. Роба в квартире не было. Ликан ещё утром ушёл гулять, захватив с собой бутылку самогона из мандрагоры, который сам же время от времени варил. В отличие от постоянно мёрзнущего упыря, Роберт, как и любой вервольф, любил зиму и проводил много времени на улице, порою в компании собутыльников, а иногда и вовсе волком скакал по сугробам. Конечно, напивался ликан далеко не каждый день и не в хлам, но в зиму развязное весёлое настроение у него появлялось гораздо чаще, чем в любое другое время года. Вот и сегодня оборотень проснулся рано, перекусил сырым говяжьим стейком, а после накинул на одни плечи драное пальто и, прихватив бутыль посвежее, с похабной улыбкой отправился клеить гулящих эльфиек. Говард же остался дома, где-то в полдень свалился с кровати и сразу же пополз к спасительному радиатору. Было холодно. Очень холодно. Упырь вообще практически всё время чувствовал привычную для его вида прохладу в теле, но обычно переносил это легко, без каких-либо проблем. Сегодня же он с самого утра ужасно мёрз, проклинал себя за привычку спать без пижамы и искренне радовался наличию обогревателя в квартире. Весь день не мог заставить себя ничем заняться, только напивался кровью из холодильника, чуть не опустошив трёхдневный запас, пытался читать «Портрет Дориана Грея» да дремал на полу, старательно завернувшись в пледы и оперевшись о стену возле радиатора. Оклемался лишь к вечеру. Походил по квартире, не снимая пледы, ещё раз поизучал уже до боли знакомый интерьер. Слабая, грозящая вот-вот перегореть лампочка давала едва ли достаточно света, чтобы обычный человек мог видеть комнату, но привычное к темноте зрение упыря спасало от переплат за электричество. Этот тусклый свет создавал некое подобие уюта. Обои на стенах уже настолько постарели и износились, что сползали лоскутами со стен, а цвет даже нельзя было определить под кучей пятен и разводов. Надо бы поклеить новые, да лапы никак не доходят, да и денег никогда нет. В гостиной две кровати и журнальный столик. Вернее, кроватями назвать это было тяжело. Большая раскладушка из жести и простой грязный матрас на полу — вот две роскошные обители сна и отдыха у двух проклятых. Столик сколочен из крепких досок умелыми руками Роба. Окна задёрнуты плотными тёмными шторами. На полу облезлый паркет, старательно укрытый кучей пушистых ковров. Жалкие попытки не выпустить драгоценное тепло, которого от встроенных в стены батарей исходит слишком мало. Не то чтобы это сильно помогало, но если врубить обогреватель, становилось ощутимо легче. А сейчас обогреватель работал вовсю. Да только вот Говард всё равно продолжал мёрзнуть. Маялся до самого вечера, и только ближе к ночи пришёл в норму. В последнее время со сном были проблемы: ночью хотелось спать, а днём вздремнуть больше получаса не выходило. И никак не получалось выспаться. Для вампира, хищника ночного, это очень странно и непривычно. Говард поморщился, глядя на особенно большое и мерзкое скопление пятен на стене, которое своим видом слишком походило на безносую рожу мертвяка с гаденькой ухмылкой. — Чего лыбишься, хренопутало? — Оскалился в дразнящей гримасе упырь, — Сейчас закрашу, чтоб не бесило. Он отвернулся, зевнул и подошёл к окну. Отодвинул штору, всмотрелся в темноту: метель. За окном бушевала снежная стихия. Ветер швырял острый снег горстями прямо в стекло. Облака ледяной крошки метались по двору, сбивая с ног какого-то прохожего, пытавшегося по сугробам пробираться домой. Из щелей в окне тянуло холодом. Сильно так тянуло. Не нужно быть гением, чтобы догадаться, какой мороз сейчас хозяйничал на улице. Говарда передёрнуло от холодного воздуха, он ещё старательнее закутался в пледы. Отошёл от окна и снова уселся возле радиатора. Думал, чем заняться. Затем в голову резко и звонко, словно серебряная пуля, влетела идея посетить Диану. Вампир встрепенулся, вскочил и подбежал к письменному столу. На столе лежало её письмо, которое она прислала недавно. Всё-таки не зря Говард попытался подружиться с Дианой: она с радостью поддержала знакомство и приняла то, что её новый знакомый — упырь. За эти полгода они успели подружиться и теперь часто обменивались письмами. В силу финансовых ограничений переписываться через интернет выходец из Гримтауна не мог, поэтому только письма. В последнем Диана рассказывала, как провела эту неделю — вся в делах. Студентка-отличница Диана постоянно училась, не давая себе ни сна, ни отдыха. Этого беспечный вампир совершенно не понимал. Однако ему очень нравилась компания этой милой девушки, с которой можно было часами болтать на самые разные темы. Время от времени вампир навещал её, то встречаясь на улице, а то и вовсе заходя в гости. И сейчас он решил снова к ней наведаться. В принципе, можно и долететь по воздуху, так будет даже быстрее, но только сегодня. Скорее всего, на таможне никого нет, в такую-то погоду. А если есть кто, то сидит он сейчас в каморке и согреться пытается. Если пролететь повыше, то метель скроет упыря белой пеленой и защитит от лишних глаз. В любое другое время Говарда бы поймали прямо на лету. Кто-то «из министерства контроля иных сущностей» додумался выдрессировать виверн, чтобы те патрулировали воздушную границу. А если оказать летающим ящерицам сопротивление, то могут и подстрелить. Но сейчас все виверны в спячке, а с земли летящего вампира нельзя будет разглядеть из-за плотной пелены снега. Даже от такой отвратительной погоды есть своя польза. Только лететь будет тяжело, ветер всё-таки, но ради Дианы можно и потерпеть. Говард поднялся, скинул с себя пледы и пошёл на балкон. Там начал процесс обращения. Если принимать звериную форму в одежде, то потом нужно покупать новую, поэтому обычно приходится раздеваться до трусов, как бы стыдно это ни было. Упырь скрючился, повалился на пол балкона и остался стоять на четвереньках. Спина выгнулась горбом, позвонки проступили выше, натягивая покрывающуюся негустым подшёрстком кожу. Руки стали рывками вытягиваться, удлиняться, пальцы на них стремительно росли и расходились в разные стороны. Вскоре вместо рук уже красовались перепончатые крылья, настолько огромные, что не помещались на тесном балконе. Ноги обросли надувшимися мускулами, пальцы на них удлинились, когти приобрели вид орлиных, а мизинец отодвинулся на внутреннюю сторону стопы. На голове почти не осталось волос, лоб теперь был большим, вздутым, круглым, а уши превратились в кожистые локаторы, которые пришлось тут же прижать к голове, чтобы ветер их не заломил. Из удлинившейся пасти высунулись иглоподобные клыки, затем на мгновение показался наружу похожий на змеиный язык и сразу же скрылся обратно. Нос больше не был похож на клюв стервятника, теперь он больше напоминал сморщенный свиной пятак. Исполинская летучая мышь подняла крылья и одним резким взмахом взвилась в воздух. Взмахи мощных крыльев яростно сражались с ветром. Тот лютовал, пытался сбить нетопыря с курса и отправить обратно вниз. Ему, в свою очередь, приходилось очень часто садиться на снег, чтобы осмотреться и убедиться, что он не потерялся. Он ничего не видел, кроме плотной стены летающего снега, ничего не слышал, кроме жалобного свиста ледяного ветра, и даже подумать не мог об использовании эхолокации. Даже в чистом поле от неё больше пользы, чем в таких условиях. Мало того, что в ответ упырь получит только белый шум, так ещё и уши могут изорваться от ветра, слишком уж они тонкие. В очередной раз приземлившись в сугроб и при этом чуть не провалившись по шею, нетопырь осмотрелся и про себя чертыхнулся: никаких ориентиров вокруг не было. Значит, всё же сбился с курса, вот и приземлился в каком-то дворе. А дальше трёх метров вокруг ничего не видно. Теперь нужно ползти сквозь снег, пока он не наткнётся хоть на что-то, от чего можно оттолкнуться как от своеобразного маяка. Упырю пришлось пробираться по глубоким сугробам, которые успело намести за целый день непрерывной метели. И пробирался он с таким трудом, словно пытался переплыть через вязкую трясину болота. Ледяную трясину. Если пару секунд постоять на снегу — ещё не такая большая проблема, то идти — настоящее испытание. Наконец, нетопырь выбарахтался из сугроба, встряхнул холку и забрался на торчащую из-под снега, словно возвышающийся над водой риф, крышу автомобиля. Кажется, автобуса… — Чёрт подери, это точно не простая метель… — Пробурчала летучая мышь, осматривая окна автобуса, которые были свободны от снега едва ли на полметра. Вот высунулся из дома в метель, называется. Это уже какое-то снежное наводнение, а не просто пурга. Может, колдун какой балуется? Или очередная ведьма возомнила себя снежной королевой? Нужно будет с этим разобраться. Мало ли, это кто-то из знакомых. А даже если и нет, то найти этого колдунишку всё равно надо бы. Портят, понимаешь ли, и без того снежную погоду ради забавы. Совсем страх потеряли, черти. Вот пусть сами и поплавают в этом морозном море. Где-то со стороны завывания ветра незаметно разбавились новым звуком. Странным, незнакомым. Звук этот был похож на тот, что всего пару минут издавал упырь, плавая по сугробам. Только теперь этот звук был более уверенным, непрерывным и, казалось, словно стал быстрее. Это был как бы хруст снега, который обычно можно услышать от едущих по снегу колёс. Только сейчас колёса будто бы ехали под снегом, а не по нему. Это было очень странно. Летучая мышь слушала непонятный звук с интересом и недоумением. Что может его издавать? Кажется, что-то очень большое. Быть может, даже больше самого упыря. Однако дожидаться ответа на свой вопрос он не стал. Вспомнились редкие полицейские патрули на машинах, которые можно иногда встретить на улицах Гримтауна. Непонятно, почему и зачем они продолжают ездить около раза в неделю по городу, но если такой патруль сейчас наткнётся на огромную летучую мышь, разгуливающую по улице, несмотря на запрет обращений для проклятых, то кое-кому влетит крупный штраф. А ни Говард, ни Роберт не располагают достаточными средствами для выплаты. Поэтому нетопырь благоразумно перелез с автобуса на стену дома рядом и стал карабкаться вверх. Уже на крыше здания он снова осмотрелся. Разумеется, по-прежнему дальше трёх метров ничего не было видно. Пришлось обшарить чуть ли не весь периметр, чтобы найти табличку с названием улицы и номером этого дома. «Свамп-Стритт». Как оригинально… Насколько Говард помнил, эту улицу построили на болоте, поскольку территории были слишком уж удобными для застройки. И вроде бы ничего особенного — подумаешь, кто-то осушает болото, чтобы построить улицу, а кто-то осушает болото побольше, чтобы на нём возвести целый город. Только вот немного обидно, что из-за этого обстоятельства улицу назвали таким же болотом. Неужели нельзя было придумать чего-то более оригинального? Впрочем, от Гримтауна не стоит ожидать слишком много. Он ведь и сам носит такое название по той причине, что нелюдей люди считают грязными созданиями. Как бы то ни было, Говард знал, что Свамп-стритт находится почти на краю Гримтауна, вот только не том, к которому он направлялся. По всему выходило, что нетопырь улетел от границы с Лидсом в противоположную сторону. Эта улица расположена в промышленном районе — Опухоли. И дальше находится свалка. А конкретно сейчас — заснеженные горы. Значит, нужно лететь обратно. Только как понять, куда? Метель словно стала ещё злее, и теперь летучая мышь не видела дальше вытянутого крыла. Выдумать чего-то нетопырь так и не смог, поэтому пришлось лететь наугад. Если поймёт, что вокруг только снежная пустошь — развернётся в другую сторону. Правильно ведь? Да и рано или поздно пурга кончится. Не будет же «снежная королева» веселиться всю неделю, верно? Сомнительное решение, но иного у нетопыря попросту не было. Поэтому он взобрался на крышу, на всякий случай повернулся в ту сторону, с которой был вывешен знак, и снова взмыл в небо. Через десять минут нетопырь понял, что выбрал всё же не то направление. А может его сбил с курса ветер. Как бы то ни было, он оказался на погребённой под снегом свалке. И теперь определить направление попросту не представлялось возможным. — И что мне теперь, чёрт подери, делать? — Отчаянно осматриваясь по сторонам пробормотала летучая мышь. Хотя вопрос был явно риторический, ответ последовал через несколько мгновений, и уж чего-чего, а такого нетопырь не ожидал. Недавно слышимый им звук рыхления снега вернулся, будто преследовал его. Первая мысль о заметившем его патруле разбилась об осознание того, что в такую погоду погоня прекратилась бы уже через десять метров. Метель ведь не только летучих мышей сбивает с курса. Вряд ли обычный патрульный джип обладает приборами ориентирования как у самолёта. Да и не факт, что они помогли бы. А этот звук не отставал от нетопыря. Звук упорно его преследовал. И от мыслей о невидимом преследователе, который прекрасно ориентировался в страшную метель и при этом не упускал из виду летающую цель, становилось не по себе. Звук всё приближался, а у нетопыря уже почти начался приступ паники. Ещё бы, он ведь в трёх соснах заблудился, застрял в метели, не знает, куда лететь, а теперь за ним ещё и хвост. И дожидаться, когда преследователь покажется на глаза, он вовсе не хотел, но справиться с оцепенением, сковавшим мышцы, удалось далеко не сразу. Когда нетопырь, наконец, расправил крылья и взмахнул ими, пугающий звук словно был прямо под ногами. За три неуверенных взмаха летучая мышь поднялась на несколько метров вверх и с облегчением выдохнула густое облако белого пара, которое тут же растрепал ветер. Нетопырь порадовался, что избежал погони, и направился туда, откуда, как ему казалось, прилетел. Но спустя несколько секунд что-то железной хваткой вцепилось в его лапу и с силой потянуло вниз. Не успел он понять, что произошло, как уже начал тонуть в снегу. Его что-то затягивало на дно сугроба, словно пыталось утопить. Конечно, захлебнуться снегом в разы сложнее, чем водой. Погребенные под лавиной люди могут прожить очень долго прежде чем задыхаются. Но страшно было от ожидания, что же это крайне сильное нечто собиралось сделать с нетопырём после того как утащит вниз. Ведь под плотным слоем снега ничего не было видно, громкий хруст его заглушал абсолютно все другие звуки, а шкура чувствовала только этот проклятый снег, и даже та лапа, клешня или щупальце, чёрт её разбери, тактильно мало чем отличалась от снега. И было холодно. Очень холодно. Ужасающе холодно. Нетопырь яростно барахтался в сугробе, раскидывая комья снега во все стороны, но нечто внизу упорно продолжало утягивать его вникуда. Через несколько секунд паника целиком овладела летучей мышью, и она уже не просто барахталась, а своими бешеными взмахами крыльев буквально выкапывала яму в снегу. Вскоре сугроб перестал быть пустошью, теперь в нём образовалась глубокая и широкая воронка, из которой то и дело показывались чёрные кожистые крылья. Нетопырь вовсе не собирался так просто оставлять попытки спастись, но предпринять чего-то более умного, чем раскидывание снега крыльями, он всё никак не мог. Только когда его ухватили за вторую лапу, в голову пришла мысль, что можно попытаться действовать от обратного. Он резко перестал рыть сугроб, нагнулся вниз и наугад вцепился клыками в то, что держало его за задние лапы. По зубам тут же ударил обжигающий мороз, как если укусить только что купленное мороженное, но вошли они глубоко. Клыки прокусили прочную, и по ощущениям, чешуйчатую шкуру и крепко завязли в ледяной упругой плоти. Сразу же после этого послышался глухой рык, едва пробивающийся из-под снега, и страшная лапа отпустила нетопыря, но рванула назад так сильно, что три клыка так и остались в ней. Летучая мышь взвизгнула от боли и в три движения выкарабкалась на край воронки, сплёвывая быстро густеющую кровь. Следом за ней из ямы выползло еще более огромное чудовище и остановилось с другой стороны, уставившись на сбежавшую добычу напротив. Выглядела образина непривычно и весьма внушительно: длинное стройное тело оканчивалось извилистым плоским хвостом, как у рыбы ремнетела, украшенным широким кожаным плавником вдоль всего хребта. На тонких конечностях с большими перепончатыми лапами такие же широкие плавники из кожи. В левой лапе преследователя нетопырь разглядел свои клыки, блестящие на мерзкого вида синевато-белёсом пятне, видимо, крови чудовища. Стало даже обидно: если бы на месте вампира был ликан, то это лапа снежного монстра осталась бы у него в зубах, а не наоборот. Клыки вампиров предназначены для нанесения кровавых рваных ран, а не для удержания добычи. Пока нетопырь мысленно причитал о том, что сейчас лучше быть огромным волком, чем огромной летучей мышью, снежный ящер встал на задние лапы, продемонстрировав на своём животе, что тело его покрыто не только белой чешуёй, но и белым мехом. Мех был коротким, но густым, плотно прижимался к телу, словно зачёсанный назад, и поблёскивал какой-то вязкой жидкостью. Такая же густая и прозрачная, как клей, жидкость стекала и с чешуйчатых боков монстра. Плавники на хребте и конечностях затрепетали, а длинная узкая пасть крокодила раскрылась, обнажая длинные колья зубьев. Такими рыбу хватать удобно. В момент, когда голова противника наклонилась вниз, нетопырь заметил, что на том, месте, где должны, по идее, располагаться глаза, ничего не было. Да на голове вообще нигде не было даже намёков на хотя бы самые маленькие глаза. Только зубатая пасть, две узкие щели ноздрей и загнутые к затылку короткие уши, как у собаки. Сейчас кинется и будет рвать… Однако, вопреки ожиданиям нетопыря, экзотическое существо так и замерло, стоя на двух лапах с разинутой пастью. Летучая мышь, чуть ли не вдвое меньше своего преследователя, пригнулась к земле, готовясь рвануться вперёд и вонзить клыки в жилистую шею ящера. Но тот остановился, снова встал на четыре лапы и, к безграничному изумлению мыши, заговорил. Его зев так и остался открытым, никак не шевелился, а из бездонной глотки послышался голос, больше напоминающий громыхание камней в жестяной банке. Сомнений в том, что он говорит членораздельно, не было, но слова так и не удалось разобрать. Это был какой-то совершенно незнакомый говор, напоминающий язык эскимосов, в гости к которым Роб потащил Говарда десяток лет назад. То, что кряхтел голос мохнатой снежной ящерицы, было похоже на то, что слышал упырь от жителей севера, но всё равно, очевидно, являлось совсем другим наречием, более внушительным, звучным и величественным. При всём этом в голосе монстра читались страх и печаль. Вот уж чего совсем не ожидаешь от такой тварины. — Слышь, ползун снежный, — Прокряхтел нетопырь, сглотнув подступивший к горлу комок, — Я на вашем беломедведском не понимаю. Говори по-нормальному, пожалуйста. Ящер замолк и словно задумался. Через несколько напряжённых мгновений он протянул длинный плоский палец к морде нетопыря и поймал каплю стекавшей из сломанного зуба крови, после чего отправил в свой зев. Тут же его плавники встрепенулись, будто в судороге, и пасть снова раскрылась. — Помощь… — Вновь раздалось громыхание, на этот раз уже на вполне различимом английском, но всё равно со странным акцентом и ломаной манерой речи, — Мне надо помощь. В этом резком изучении языка ничего удивительного не было: свежая кровь хранит в себе воспоминания хозяина, и некоторые существа умеют эти воспоминания читать, испив всего несколько капель. А особо искусные чтецы могут из воспоминаний извлекать нужные знания, даже учить языки и получать новые навыки. Сам Говард тоже практиковал сие крайне полезное умение, вот только дальше чтения памяти почти не продвинулся. Один раз удалось ему подтянуть знание эльфийского языка, да и только. А этот чертила с плавниками всего из одной капли упыриной крови полностью выучил английский. Стало даже немного обидно. — Какой тебе помощь? — Агрессивно поддразнил ящера нетопырь и ощерился пострадавшей пастью, — Ты меня в снегу утопить пытался, а теперь помощь. Нахрен пойти не хочешь? — Не утопить — спрятать, — Без обиды или вины в звучном голосе прогудел в ответ ящер, — Под снег нас не видно. — Ага, тебе-то, страшилищу безглазому, прятаться надо. Тут метель такая, что дальше носа ни черта не видно, а ты ещё под снег прятаться решил. — Метель сделать я, — Пояснило чудовище, и у нетопыря подкосились лапы. Это что за тварь такая, что она при своей-то внешности разумна, разговаривает, языки через кровь учит, да ещё и погодой управляет. На такое простой монстр не способен. Значит, это нечто куда более могущественное. Одна догадка была, но её ещё нужно было подтвердить… ящер же продолжил. — За мною охотиться злой люди. Украсть меня из мой деревня. Хотеть привезти сюда. Я сбежать, но не могу вернуться домой. Чтобы спрятаться — поднять метель. Меня искать, я прятаться. — Так, замри… — Нетопырь поёжился, пытаясь уяснить происходящее, — Для начала подтяни язык, а то я тебя с трудом понимаю. Он с чавканьем вытащил изо рта осколок зуба, почти что шатавшийся на багровой нитке мяса, и протянул новому знакомому. Тот принял вещь и закинул в бездну пасти. Плавники снова встрепенулись в судороге. Крови там оказалось достаточно, чтобы мохнатый ящер смог избавиться от поломанности речи и смягчить акцент. Монстр снова заговорил. — Меня зовут Урт-Чагал, я Кикитук — дух севера. Я оберегал деревню, живущую в землях, что вы зовёте Сибирью. О тех людях я не знал, пока они не поймали меня странной сетью. Порвать ту сеть не получалось, она обжигала моё тело, и я сумел вырваться только когда меня перевозили с большой лодки на другую… — Дух медленно закрыл челюсти и помолчал, раздумывая, через несколько секунд вновь заговорил, — То были странные сани, они ехали сами по себе, без собак или оленей. А к ним привязаны другие, больше и тяжелее, с ящиком из невидимых стенок. Они думали, что я без сознания, но я сбежал, когда с меня сняли сеть и попытались засунуть в ящик. Теперь скрываюсь в метели и снегах. Ищут меня. Страшно мне. Помоги, крылатый зверь. Нетопырь брезгливо встрепенулся, ощущая, как от мороза начинают коченеть крылья и лапы. Рассказ Урт-Чагала окончательно испортил и так не очень лучезарное настроение. Хотел всего лишь навестить прекрасную даму, а теперь придётся спасать какого-то снежного духа из Сибири. — Ну ты… — Он уже почти скукожился от мороза, — Деревня… Насколько же сильно от жизни отстал, ужас просто. Тебе сколько лет? — Летам моим нет счёта, — Проскрипел кикитук. По его голосу стало понятно, что он попросту забыл собственный возраст. — Ага, хорошо, как скажешь. Значит, тебя кто-то выкрал из твоей деревни и притащил сюда? Судя по твоим словам, с цивилизацией ты не особо дружишь. Не удивительно, что тебя поймать смогли. Скорее всего, та сеть была серебряная. Брх… Сомневаюсь, что в тех краях серебро так обширно применяется, как у нас… Он судорожно встряхнулся, понимая, что сейчас его перепонки уже начнут трескаться от мороза, а то и вовсе порвутся. — Слушай… — Неуверенно просипел нетопырь, — Раз ты дух севера и умеешь управлять холодом, то, наверное, можешь и защитить от него? Помоги, пожалуйста, а то я так скоро насмерть окоченею… Кикитук молча вытянул растопыренную лапу с перепонками и положил ладонь на лоб нетопыря. Тот сразу же ощутил, как мороз и судорожные спазмы отступают. Полегчало. Теперь ему не было холодно, пусть и тепла он не ощутил. Можно было вести себя куда более уверенно. — Спасибо, — С облегчением сказала летучая мышь и осмотрелась, — Но метель надо бы убрать. — Нельзя! — Испуганно прогудело из пасти ящера, — Меня найдут и снова поймают. — Да какое ещё найдут? Ты тут всё так снегом замёл, что из собственного дома местным нелюдям придётся вылезать через окна. Я более чем уверен, что никто тебя уже не преследует. Урт-Чагал колебался. — Слушай, дружище, я в этой пурге не вижу ничего дальше собственного крыла. Если ты хочешь, чтобы я тебе помог — выключи свою метель. Какое-то время кикитут оставался недвижим — не решался оставить такое действенное укрытие. Но в конце концов под пристальным взглядом недовольных изумрудных глаз взмахнул хвостом и что-то прошипел на своём древнем языке. Метель утихла не сразу, но всего пяти минут хватило, чтобы погода стала спокойной. За это время нетопырь успел обдумать ситуацию и пришёл к выводу, что нужно искать Роба. Его волчья родословная уходила корнями в Украину, откуда его дед в своё время эмигрировал в Англию, а двоюродный прадед и вовсе до сих пор живёт в той самой треклятой Сибири. Наверняка они помогут. Упырь пока не знал, как, но знал, что помогут. Только вот как найти этого пса? Ответ опередил вопрос. Издалека послышался протяжный вой, принадлежащий явно не простому волку. Голос зверя был знаком, и нетопырь сразу его узнал. Урт-Чагал нервно заёрзал, уставив на своего будущего спасителя безглазую морду. — Не боись, — Бросил нетопырь, всё ещё раздумывая, — Это мой друг. Слышал вой? Он так предупредил о своём приближении. Сейчас доберётся до нас и будем вместе решать, как тебя домой отп… Договорить он не успел. Стремительно приближающаяся косматая фигура вдруг замерла, уставившись на нетопыря, из пасти которого всё ещё свисали несколько алых нитей, затем перевела взгляд на ящера, зарычала и бросилась в атаку. Это было так неожиданно, что летучая мышь ничего не успела предпринять. Огромный человек-волк накинулся на кикитука, хотя тот был значительно крупнее него, и вцепился в шкуру противника. Острые волчьи когти без труда раздробили чешую и вонзились в плоть, намертво прикрепив ликана к спине Урт-Чагала. Пасть оборотня кровожадно оскалилась, обнажив длинные клыки разной формы, клацнули челюсти и тут же попытались вгрызться в глотку снежного ящера. Он в последний момент успел защититься, закрыв шею лапой, и ликан с мокрым хрустом прокусил запястье кикитука. На морду зверя брызнули капли белёсой крови, но он лишь сильнее сжал капкан челюстей и начал рывками мотать головой. Снежный дух только теперь пришёл в себя. Когда очередной рывок оставил ящера без лапы, он резко крутанулся и хлестнул оборотня хвостом по спине. Удар оказался настолько сильным, что ликана на секунду оглушило, и он упал в снег, выронив из пасти оторванную кисть Урт-Чагала. Но тут же перевернулся и с новой силой принялся атаковать. Размашистый удар лапой оставил на груди кикитука четыре глубоких раны, однако он среагировал молниеносно и следующий удар уже не достиг цели. Ликан, получивший пинок в грудь, отлетел на несколько метров и потонул в сугробе. Выбравшись и отряхнувшись, он собирался снова напасть и уже приготовился к прыжку, но его сбил с ног нетопырь. — Хватит! — Прорычал он, придавливая оборотня крылом, и только тогда с глаз оборотня сошла пелена бешенства. — Чего? — Зверь с недоумением посмотрел на друга, а когда повернулся к противнику, тот уже зарывался в снегу, — Эй! Уйдёт же, паскуда! Ликан хотел было броситься вдогонку, но вампир крепко ухватил его за лапу и не дал сделать и шага. — Что ты… — Он совершенно обескураженно пялился на нетопыря, сжимавшего его плечо стальной хваткой. Кикитут тем временем скрылся под сугробом и исчез. — Тупая псина, — С нескрываемой злостью проскрипел нетопырь, толкнув друга в плечо, да так, что тот чуть не упал, — Нахрена ты на него кинулся, придурок? — Да чё сразу я придурок? Он же тебя убить собирался. Вон, зубы даже выбил. — Это не он. Это я сам… — Чего? — Ай… — Упырь махнул крылом, — Долго объяснять. Мы с ним спокойно разговаривали, пока ты не припёрся. — Оно умеет разговаривать? — Раскрыв челюсть, изумился оборотень. — Ну да. — Подтвердил нетопырь, — На чистом английском, между прочим. Правда, не без моей помощи. — А мне рассказали, что оно безумное и тупое, — Ликан озадаченно почесал затылок, — Мол, даже думать дальше инстинктов не умеет. — Кто тебе рассказывал? — Настала очередь вампира изумляться. — А вот они. Зверь лапой указал на своеобразный караван, бредущий через снежную пустыню прямо к ним. Впереди ехал снегоход с прицепленным позади огромным стеклянным контейнером на санях. За ним на лыжах бежали несколько человек, старательно укутавшихся в, казалось, самые тёплые пуховики в мире. Нетопырь напрягся. Никак, те самые похитители северных духов… Первым подбежал какой-то низенький коренастый мужичок, лица которого не было видно из-за пушистого шарфа и альпинистских очков. Он остановился возле снегохода и шумно отдышался. Из-под заиндевевшего шарфа вырывались густые клубы пара. Следом приблизились и остальные. Их было пятеро. Все в одинаковой поношенной одежде, явно не слишком дорогой, и сами не сильно отличающиеся друг от друга. Выглядело так, будто мужичка окружали пятеро телохранителей: здоровых, высоких, как на подбор, да ещё и у каждого по ружью или дробовику за спиной. Очевидно, главным был тот, кого они охраняли. — Приветствую Вас, мистер Уокер, — Излишне фамильярным тоном обратился к нетопырю мужичок, оттянув шарф на подбородок, — Как я вижу, Вы уже успели встретиться с нашим беглецом? — Ага, успел… — Нетопырь начал уменьшаться в размерах и приобретать более человеческие черты, — Приятный собеседник, между прочим. А ты откуда знаешь мою фамилию, любезнейший? Мужичок отодвинул очки на лоб и с удивлением посмотрел на Говарда, постепенно возвращающегося в человеческую форму. Затем перевёл взгляд на Роберта, который последовал примеру друга и тоже обратился. Спохватился он только когда два представителя местной нечисти почти полностью вернулись в человеческие обличия и уже стали прикрывать руками постыдные места. — Ах, простите, господа! — Мужичок обернулся к одному из своих телохранителей, — Джон, принеси нашим друзьям тёплую одежду. Угрюмый здоровяк с грязной щетиной на лице и кустистыми бровями кивнул, поправил ремень на плече, к которому был прикреплён короткий обрез сзади, и удалился к багажнику снегохода. Почти сразу он вернулся и брезгливо бросил проклятым то, что должно было быть одеждой. Робу ещё повезло, потому что ему вернули его рваные джинсы, кофту и пальто. А вот Говард получил какие-то тряпки, которые только и справлялись что с проблемой обнажённости. Но он и этому был доволен. Натянул штаны, похожие на робу заключённого, накинул на плечи драную ветровку и выжидательно уставился на мужичка. Тот уже успел раздать приказы остальным и снова развернулся к упырю с ликаном. Только теперь Говард рассмотрел его лицо. И это лицо ему не понравилось. По всем своим чертам оно навевало ассоциации с типичным учёным или доктором наук: сухое лицо старика с короткой седой бородкой вокруг скул и щёк, маленькие усталые глаза и характерные круги под ними, острый нос, множество морщин. Но что-то в нём было отталкивающее. Старик пытался казаться дружелюбным, но во всех его попытках излучать доброжелательность прослеживалось притворство, не заметное для обычного человека, но без труда опрелеляемое вампирским чутьём. Суетливые же движения выдавали, что мужичёк волнуется. — Ну что ж, господа, — Улыбнулся он фальшиво, — Давайте знакомиться. Мистер Бишоп меня уже знает, а вы, мистер Уокер, очевидно, в недоумении. — Ещё в каком, — Ответил упырь, совершенно не пытаясь казаться дружелюбным, — Уж будьте добры мне объяснить, что за ужас тут творится. — Позвольте представиться: Дэвид Оллфорд, — Он поклонился насколько позволял пуховик, — Профессор кафедры монстрологии в Оксфордском университете. Мы с моими помощниками везли в университет ценный образец для изучения, но, к великому сожалению, ему удалось сбежать. Теперь нам необходимо поймать чудовище, пока оно не натворило ничего ужасного. Не поможете ли вы нам, мистер Уокер? — Просто Говард, — Поморщился упырь, — Не люблю чрезмерную официальность. — Как скажете, мистер Говард. Вампир покосился на Оллфорда с долей раздражения. — Слушай, профессор, давай без этих вот фамильярностей. Я прекрасно знаю, как вы все относитесь к людям. Наверняка ты уже жалеешь, что не всадил серебряную пулю мне в лоб. — Нет, нет, что вы! — Оскорбился старик, — Я же не расист. Все мы разумные существа и достойны жизни. — Да? А как же Урт-Чагал? — Говард презрительно скрестил руки на груди, — Он в этой принцип не входит? — Простите? — То существо, на которого вы охотитесь. — Ну что вы, мистер Говард, — Профессор снова наигранно улыбнулся, — У него же нет имени. Это всего лишь прислужник шамана, который и отдал нам его в обмен на весьма крупную сумму. — Да что вы говорите! А мне он рассказывал совсем другое. — Вы с ним говорили? — Изумился Оллфорд. — Да, говорил. И многое узнал. И узнал бы больше, если бы ты, пёс, — Упырь повернулся к стоящему рядом и сосредоточенно слушающему беседу Робу, — Не кидался на всех подряд. — Ну а что… — Потупился ликан, — Я учуял запах твоей крови и подумал, что он тебя ранил. И кстати да, что с твоими зубами? Говард потрогал кончиком языка десну, в которой должен был быть клык. Говорить, что разговор с кикитуком начался дракой, явно не стоило. — Учил его английскому, — Ответил он, — Вот и пришлось выдрать пару зубов. — Значит, это существо разумно и умеет говорить? — Ещё больше изумился Оллфорд. — Сам сначала не поверил, — Признался вампир, — Его родной язык больше похож на грохот бури, чем на речь. И думается мне, профессор, что это язык Древних. Не просто помощника шаманского вы поймали, а самого настоящего духа природы. — Вот как… — Старик на мгновение поник, вполне натурально изображая жалость, и вдруг всполошился, — Так это же означает, что мы его разозлили! Он ведь может учинить ещё больше бед, чем мы думали! Нужно сро… — Успокойся, профессор, — Перебил его Говард, — Урт-Чагал не злой. Скажу больше: он вас боится. Метель даже поднял, чтобы от вас спрятаться. А меня он и пальцем не тронул. Наоборот, помог. Как раз благодаря ему я сейчас не мёрзну, за что сто лет буду благодарен. — Но в таком случае выходит, что мы перед ним ужасающе виноваты. Нам необходимо найти духа и помочь ему вернуться домой, чтобы загладить вину. — Вы уж постарайтесь, — Бросил вампир и направился к стеклянному контейнеру позади снегохода, — А мы с вами поедем. Вам же нужен дипломат. А после всего произошедшего, боюсь, разговаривать он будет только со мной. Роб, подсади. Оборотень подставил сложенные ладони и помог вампиру забраться на крышку контейнера. Затем вампир подал ему руку и тоже помог подняться наверх. — Трогай! — Скомандовал Говард и с насмешкой посмотрел на профессора. Тому явно не нравилось, как нагло и по-хозяйски ведёт себя проклятый упырь. Ну ничего, пусть позлится. Сам же просил помощи. Он протянул оборотню оторванную лапу кикитука. Тот всё понял без слов — Так, — Теперь уже вполне уверенно проговорил Роб, принюхиваясь к лапе, — Его кровь очень резко пахнет, запах можно учуять даже из-под снега. Нам… Туда. Снегоход тронулся и медленно поехал вперёд, а следом за ним побежали мужики на лыжах во главе с Дэвидом Оллфордом. Говард и Роберт же спокойно сидели на крышке контейнера, больше похожего на огромный аквариум. Поначалу ехали молча. Спрашивать, как эта банда вообще собирается искать и ловить кикитука, вампир не стал. Уж лучше пусть не найдут вовсе. — Так значит… — Нарушил молчание Роб, — Он такой же, как и мы? — Ага, — Тихо буркнул упырь, — Только намного спокойнее некоторых. — Ну хватит уже… — Виновато проскулил ликан, — Я ж не знал. Этот учёный мне сказал, что твой снежный дух — просто безмозглая тварь. Ну, знаешь, типа нэкрис, только шаманский. — Наврал тебе твой учёный. Кикитук это покровитель сибирских деревень. Не помню уже точно, давным-давно вычитал из одного справочника, но кажется, шаманы деревенские их только призывают и задабривают, а те уже решают, будут ли оберегать деревню. И никакие они не безмозглые. — Погоди… — Роб наклонился чуть ближе и понизил голос, — А как это так получается, что ты знаешь про кикитука больше, чем доктор из Оксфорда? — А ты догадайся. Ликан молчал. Неприятная догадка уже оформилась в его голове, но никак не хотела восприниматься. Ему не верилось, что он вообще мог на это повестись. — Так значит… — Роб сглотнул, уставившись внутрь стеклянного гроба, — Они никакие не учёные? — Молодец, — Говард почти рассмеялся, но по большей части чтобы не вызывать у неприятных субъектов подозрений, и профессор Оллфрод обернулся, посмотрев заинтересованно, — Хороший мальчик. В ответ ликан обиженно ткнул упыря в бок, больше чтобы поддержать театр двух актёров, но всё же не без раздражения. Сравнения с собаками всегда его нервировали. Верволки презирают и ненавидят собак так же, как и вервепри ненавидят домашних свиней, как вертигры ненавидят кошек, а вермедведи — панд. Хочешь вывести оборотня из себя — обзови его зверем родственным, но более мелким и милым. Роберт прощал подобные подколы Говарду только как лучшему другу. Эти двое проклятых уже больше тридцати лет готовы грызть друг за друга глотки. И как раз сейчас всё вело к тому, что вскоре придётся грызть. — А кто они, по-твоему? — Прошептал оборотень, едва заметно шевеля губами и глядя вперёд. — Пока не знаю, — Точно так же прошептал вампир, — Но готовься к худшему. Некоторое время снова ехали молча. Метель, к удивлению Говарда, больше не появлялась. Снег был достаточно рыхлым, чтобы при неправильном шаге ноги проваливались почти до колена, но сверху образовалась удобная прочная корка, что-то вроде наста, поэтому лыжи ехали хорошо. Роберт направлял своеобразную экспедицию до тех пор, пока запах не привёл его к глухой стене дома. Как раз на Свамп-Стритт, какая ирония. — Вы потеряли след, мистер Бишоп? — Удивлённо спросил Оллфорд. — Не, погоди… — Ликан спрыгнул на снег и подошёл к стене, ещё старательнее принюхиваясь, — Запах стал слабее, но я его чую. Он… Уходит под стену? Походу, ящерица прорыла вход в подвал дома. — Замечательно, — Встрял упырь, тоже спрыгнув со стеклянного гроба, — Он нашёл убежище, а мы нашли его. Теперь, господа, попрошу подождать вас здесь, пока я пытаюсь договориться. Ты тоже, Роб. — Понял, — Кивнул тот. — Пожалуйста, поторопитесь, мистер Говард, — Добродушно, но с грустью сказал профессор, — Нам и так много хлопот доставила эта история, к тому же придётся возвращаться ни с чем. — Дайте мне пять минут. Оллфорд тоже кивнул, и вампир, сделав всего пару шагов к стене, провалился под снег с головой. Ожидаемо, там был вырытый проход в подвал, потому слишком рыхлый снег не выдержал веса Говарда. Он словно с горки скатился, и оказался в подвальном помещении, которое, на удивление, было вполне неплохо обустроено, словно в нём жили, причём не бездомные, а кто-то хозяйственный и любящий порядок. Тут были шкафы, ковры, диван, импровизированная кухня в углу и даже парочка картин на стенах. Объект поисков лежал, свернувшись калачиком, буквально напротив входа и занимал собой всё свободное пространство небольшой комнаты. Но он был тут не один. Возле кикитука сидела довольно милая зеленовласая дриада и нежно гладила его по морде. Неподалёку в кресле дремала кошка, почему-то обросшая мухоморами. Обстановка здесь царила вполне уютная и умиротворяющая, пока Говард не свалился с «небес», заставив всех обратить на себя внимание. Когда он выкатился из дыры в стене вместе с порцией снега, Урт-Чагал вздрогнул и поднял морду. Дриада отшатнулась от стены, испуганно уставившись на незваного гостя, а грибная кошка спрыгнула с кресла и подбежала к хозяйке, то ли защищая её, то ли пытаясь спрятаться за ней. — Ты кто? — Испуганно спросила девушка. — Спокойно, — Говард поднял руки, показывая отсутствие злых намерений, — Я за Урт-Чагалом. — Ты один из тех охотников, да? — Испуг в её голосе быстро сменился неприязнью, граничащей с ненавистью. — А что, сильно похож? — Вампир двумя пальцами оттопырил острое ухо и показал клыки. — Вампир? Но что тебе нужно от Урт-Чагала? — Поговорить. И, по возможности, помочь. — Это ты, крылатый зверь? — Кикитук удивлённо уставился на упыря беглазой мордой. — Я, я, только немного в другой оболочке. Говард прошёлся по комнате и присел на корточки возле дриады, но взгляд его был устремлён на недавно оторванную лапу кикитука. Теперь на месте культи красовалась почти такая же лапа, но сделанная изо льда и снега. Каким-то образом эти материалы постепенно преобразовывались в плоть монстра. Вот как они восстанавливаются… Можно сказать, что в своей стихии кикитук почти непобедим, но почему же он так боится охотников? — Я смотрю, ты уже оклемался после той драки с Робом. — Оклемался, — Неуверенно прогудел дух, — Но я всё ещё напуган, крылатый зверь. Девушка помогла мне с укрытием, но я не могу скрываться вечно. — Чем ты можешь помочь, вампир? — Снова подала голос дриада, уже держа на руках и поглаживая свою кошку. — Отвести нашего приятеля домой. Но сначала нужно познакомиться. Я Говард, а ты? — Меня зовут Сиррис, а это Мия, — Она почесала ногтями затылок грибной кошки. — Очень приятно. Послушай, Сиррис, там наверху сейчас стоит банда охотников, которые мне представились исследователями из Оксфорда. Сказали, что этот «образец» был нужен им для изучения на кафедре монстрологии и что они не знали о разумности кикитука. Но я им не верю. Они могут быть опасны. Думаю, ты сама понимаешь, что Урт-Чагал напуган не просто так. Он ещё ни разу не встречал охотником на монстров, которые пользуются серебром и технологиями после 15 века, поэтому в растерянности. Нам нужно что-то делать, пока они не решили, что я слишком задерживаюсь. — Ой… — Дриада не нашлась, что ответить, и долго думала. — Поторопись. У тебя есть пути к отступлению или что-то, чем можно защититься? — Нет… Урт-Чагал не пролезет в дверь, а из оружия у меня только копьё. — Да чтоб тебя! Почему все дриады такие законопослушные? — Говард резко встал, в раздражении закатив глаз. Нелюдям в Гримтауне было запрещено хранить и использовать огнестрел, поэтому многие обходились холодным оружием или иногда луками. Подпольный оборот всяких автоматов можно было встретить разве что среди серых орков, обживших самый бедный из районов Гримтауна, Стоки, и превративших его в ещё большее гетто, чем весь остальной город. — Но копьё магическое, — Поспешила защититься Сиррис, — Оно может давать сильный разряд тока. Мне его подарила одна знакомая ведьма. — Это уже лучше. Где копьё? — Под диваном. — Отлично. А теперь вам, дамы, лучше бежать отсюда. — Но… — Спасайтесь, говорю! — Скомандовал вампир, прошипев, — Я его защищу и постараюсь не разнести вашу квартиру. Если вдруг что, потом можешь найти меня на Переулке Мясников и потребовать ремонт. Мы с Робом всё возместим. А теперь сматывайтесь! Сиррис встала, крепко держа в руках взволнованную кошку, и направилась было к выходу, как вдруг из той же дыры в стене вывалился Роб. На этот раз вздрогнул и Говард. Ликан же поспешил подняться и отряхнуться. — Тихо, я с ним, — Он указал большим пальцем на вампира, тоже примирительно подняв руки. — Я же просил ждать наверху, Роб. Какого чёрта? — Короче, — В голосе оборотня читалось явное беспокойство, — Они решили взять вас в кольцо. Меня отправили разведать обстановку, сказав, что тебя там наверняка пытаются убить. Я, конечно, прикинулся дурачком, типа поверил. Эти уроды сейчас зайдут с другой стороны, чтобы отрезать нам путь к отступлению. Сам видел, как они заряжали дробаши. Нужно нападать первыми. Или валить. — Твою мать… — Выругался Говард, — Сиррис, чего стоишь? Беги! Напуганная дриада спохватилась, шепнула что-то на ушко Мии и отпустила её. Грибная кошка в прыжке обратилась в грибную мышь и юркнула в норку у шкафа. Девушка же что-то шепнула самой себе и начала обращаться в какую-то бабочку. — Потрясающий ход… — Удивился Роберт. — Согласен… — Не меньше удивился Говард. — А мы-то что делать будем? — Обращайся. Будет бойня. — Понял, — Кивнул Роб и начал обращение в зверя. Говард же отрастил когти и клыки, приготовившись рвануться в дверь как только самозваные учёные явятся. Но когда дверь открылась, оттуда никто не вышел. В ту же секунду в комнату залетела самодельная бомба. Стеклянная колба с чем-то внутри разбилась прямо о живот ещё не до конца превратившейся дриады и тут же взорвалась, развеяв по всех комнате блестящее облако какой-то пыли. Девушку отбросило прямо в стену, и она упала возле шкафа. Два проклятых же едва вдохнули странную пыль и тут же согнулись от боли, закашлявшись кровью. — Блять, это серебряная стружка! — Прохрипел Роб, который стал зверем только частично. — Как подло… — Ответил Говард, схватившись за горло. Кожа на обоих стремительно покрывалась волдырями и ожогами от прикосновений серебряный пылинок, глаза начали кровоточить, а дышать стало почти невозможно. Кикитук точно так же сразу выбыл из игры и корчился на полу в муках. Затем в подвал вошли двое охотников во главе с «профессором» Оллфордом. Старик одним жестом приказал своим подручным паковать добычу, и начали они с Урт-чагала. — Ах вы твари! — Роб презрительно сплюнул кипящую от серебра кровь и защёлкал длинными челюстями, — Сволочи! Самый подлый приём, который вы могли применить! Так делают только браконьеры! — А вы догадливы, мистер Бишоп, — Всё с той же наигранной улыбкой отозвался профессор, но теперь она была ещё более фальшивой и отторгающей. — Суки, ненавижу! Ликан попытался встать и броситься на Оллфорда, но не успел сделать и шага, снова свалившись в корчах и зажимая уши лапами. Говард лишь повёл ушами. — Глушилка с ульразвуком? — Он презрительно улыбнулся, — Вы используете самые подлые приёмы, профессор. Вампир тоже попытался подняться, но снова закашлялся кровью и лишь упал возле дивана. — А что ещё нам остаётся делать, мистер Уокер? — Оллфорд подошёл к связанному серебряной сетью кикитуку и похлопал его по голове, — Мы всего лишь жалкие слабые людишки, и на победу в бою с такими как вы у нас нет шансов. Приходится приспосабливаться. — У вас есть дробовики, заряженные серебром, а вы выбрали серебряную пыль. Уверен, браконьеры не хуже меня знают, что такое воздействие сильно портит товар. — Это не большая проблема, если товар имеет способности к такой регенерации, как у вас с мистером Бишопом. Тем более, серебряная пыль стоит намного дешевле серебряных пуль. — Справедливо… — Согласился вампир, утерев рукавом подбородок, — И денег у вас было слишком мало, я правильно понимаю? Иначе вы могли бы просто вживить пойманному кикитуку жучок, на всякий случай, и не пришлось бы просить пару нелюдей о помощи. — Признаюсь, тут моя оплошность. Я не подумал о том, что мы можем упустить товар. Но зато теперь у нас есть ещё два сверх плана. Уверен, заказчик будет доволен. Кровь вампира сейчас пользуется большим спросом и стоит дорого, не говоря уже об органах и костях вервольфов. — А ещё «профессором» назвался… Боюсь, этот товар вам всё же не достанется. Оллфорд только раскрыл рот, чтобы спросить, когда Говард выдернул из-под дивана копьё и почти сразу отправил в грудь профессора маленькую шаровую молнию. Разряд моментально вырубил Оллфорда, и тот выронил глушилку. На это действие моментально среагировали как браконьеры, так и Урт-Чагал. Ящер тут же придавил небольшую коробочку челюстью, отчего она разбилась, а ближестоящий верзила выстрелил в спину Говарда из ружья. Серебряная дробь разворотила бочину, и вампир тут же повалился обратно на пол, скрючившись от невыносимой боли. Но Роб пришёл в себя молниеносно, и уже через миг голова стрелявшего была раздавлена лапой оборотня. Кровавый фонтан залил всё поблизости. Напарник убитого тоже выстрелил, но не успел толком прицелиться в столь быструю мишень, поэтому попал в тело собственного товарища, и сразу же когтистая лапа полоснула его по груди, превратив пуховик в рваную тряпку и начисто срубив рёбра. Браконьер изумлённо посмотрел в янтарные глаза ликана и упал замертво. Роб схватил тело за ногу, после чего вернулся к раненому другу. — Бро, ты как? Жить будешь? — Буду… — Прохрипел Говард, насильно улыбнувшись, — Но, кажется, я больше никогда не смогу играть на скрипке. — Да ты и так не умел. Держись, щас я тебя откачаю. Он подтянул свежий труп к товарищу и заботливо убрал ошмётки пуховика с ран. Упырь сразу же принялся жадно пить кровь и остановился только когда её осталось настолько мало, что уже не представлялось возможным собрать эти остатки. — Спасибо, бро, — Блаженно закрыв глаза, сказал Говард, — Что б я без тебя делал… — Сдох бы давно, — Ответил Роб с усмешкой, — Впрочем, как и я. — Скорее всего… Нужно освободить нашего нового друга. — Так точно, сэр, — Ликан дурашливо изобразил соответствующий жест и принялся распутывать кикитука из серебряных цепей. Чтобы не обжечься, он обмотал ладони теми же кровавыми тряпками, в которые превратил одежду второго браконьера. Обессиленный и измученный, Урт-Чагал даже не смог подняться и только прогудел «спасибо», а Роб направился к дриаде, очень надеясь, что та не сильно пострадала. Каково же было его удивление, когда он увидел вместо дриады её помесь с молью. Девушка не успела превратиться и улететь, а серебряная пыль оборвала заклинание, из-за чего оно прошло неправильно и превратило девушку не в обычную маленькую моль, а в какой-то уродливый гибрид. Тело было местами покрыто пухом и хитином, вместо одной ладони болтались коготки насекомого, на животе выросли ещё две мольи лапки, одна намного больше другой. Вместо нижней челюсти теперь красовались жвала, хотя Роб точно знал, что у молей таких нет. Волосы частично побелели, изо лба выросли два пушистых усика, а глаза почернели. Сначала Роб был обескуражен тем, что увидел, но потом пришёл в себя и принялся её поднимать на ноги и успокаивать. Девушка была цела, хоть и ушиблась от удара о стену, а на животе появился очень большой синяк, однако в целом ничего страшного не случилось. Вот только она пребывала в полнейшем шоке и слова не могла выговорить, лишь безумно уставившись на ликана. Роб бережно взял её на руки и уложил на диван, к которому прислонился отключившийся Говард. Им всем нужно отдохнуть и прийти в себя. А вот что касается тех, кому отдых точно не светит… Профессор Оллфорд до сих пор не оклемался от удара током, поэтому Робу пришлось разбудить его, отхлестав по щекам. — Что вы делаете?! — Воскликнул он, очнувшись. — Вставай, профессор, поговорить надо. Оглядевшись, старик вжал голову в плечи. — Теперь вы меня убьёте, верно? — Больно надо! — Роб издевательски принюхался к Оллфорду, — Я чёрствое мясо не ем. Вставай давай. Нужно ещё разобраться с троими на улице. Он грубо подхватил старика за шиворот и потащил прочь из подвала. Выход уже был кем-то расчищен от снега, и вернуться к остальной банде не составило труда. Роб вёл Оллфорда впереди себя, держа когти на его шее, и обращался к остальным браконьерам. — Ну вот и всё, ребятки, не видать вам навара. Давайте валите нахер отсюда, а то я прикончу вашего босса. Усекли? Однако слова эти не произвели должного эффекта. Головорезы вскинули ружья и взяли Роба на мушку. Тот в свою очередь и ухом не повёл. — Либо вы опускаете пушки и выкидываете подальше, либо я рву профессора пополам прямо на ваших глазах. Поверьте, уроды, пару попаданий этих пукалок я точно выдержу. — Делайте как он сказал, — Просипел Оллфорд, после чего все трое браконьеров неуверенно опустили стволы. Они немного колебались, но всё же положили оружие на снег и откинули ногами. — Хорошие мальчики, — Издевательски ухмыльнулся оборотень, — Можете забрать своего босса. Он подтолкнул Оллфорда вперёд, резко вонзил когти в его горло, перехватив рукой за шею, и швырнул тело в одного из браконьеров. Двое других даже понять ничего не успели, когда Роб подскочил к одному из них и ударом кулака пробил грудную клетку. Второй только потянулся за своим обрезом, когда оборотень схватил его за затылок и приложил головой к бамперу снегохода так, что мозги брызнули на стекло. Последний же, которого сбил летящий старик, выкарабкался из-под трупа и пустился наутёк. Но далеко убежать он не смог, потому что Роб выстрелил ему в спину из ружья. Серебряная пуля прошла аккурат между лопаток и перебила позвоночник, отчего браконьер умер на месте. Даже удивительно, как метко он попал, при том, что не практиковался уже несколько лет. — Не только вы способны на подлые приёмы, сучьи дети. Он отбросил ружьё и со злостью пнул тело Оллфорда, ещё и сплюнул вдовесок. Роб и так ненавидел браконьеров, а эти ещё и обманули его, воспользовались как инструментом. Отравили серебряной пылью, собирались заживо распродать на органы… И кто после этого больший монстр? — Чё за хуйня там творится?! — Послышался недовольный рычащий голос откуда-то из-за спины. Роб обернулся и увидел высунувшуюся из окна второго этажа лысую голову, по характерно выпирающей нижней челюсти и змеиным глазам которой стало понятно, что ликан разбудил гуля. Гули вообще чутко спят, странно, что этот не проснулся от шумихи в подвале. — Не ори, чувак, — Махнул рукой Роб, — Тебе тут счастье привалило. Он показал на трупы. У недовольного гуля округлились глаза, и он так сильно высунулся из окна, что почти выпал. — Чё, отдаёшь? — С недоверием спросил он. — Причём бесплатно, — Подтвердил оборотень, — Ты давно нормальной мертвечины не ел, да? — Дохуя лет… — Гуль в предвкушении облизнулся тоже похожим на змеиный языком, но потом снова недоверчиво прищурился, — А хуле такая щедрость? — Просто нужно убрать тела. Уж тебе-то с дружками это сделать будет только в радость. — О как! Заебись, братан. Считай, их тут и не было. — И про меня никому не скажешь? — Зуб даю. — Договорились. Зубастая башка снова скрылась в окне. Дожидаться, пока трупоед позовёт остальных, ликан не стал, ему ещё нужно было помочь другу и новым знакомым. Говард пришёл в себя и уже пытался встать на ноги, хоть и с трудом. Сиррис снова держала на руках грибную кошку и ласково гладила, под громкое мурлыканье уставившись ошалелым взглядом в стену. Урт-Чагал продолжал лежать на полу, шумно дыша. — Ну что, я разобрался с теми уродами, — Довольно провозгласил Роберт, когда зашёл в подвал, — Гули из этого дома заметут следы. — Замечательно… — Сипло ответил Говард, садясь на диван, — Что будем делать с нашим снежным другом? — Мне нужно попасть домой, — Прогудел кикитук. — Это и так понятно, — Вздохнул оборотень, — Но мы не знаем, как тебя доставить. — А как же твой прадед? — Спросил Говард, — Он же в Сибири живёт. Может, его спросим? — Можно, — Роб кивнул, — Но на это нужно время. Пока письма дойдут, пока ответ получим… Надо решить, что делать сейчас. — Пусть пока поживёт у нас с Мией, — Подала голос полумоль, — Мы ему поможем и присмотрим. Кошка внезапно кивнула, подтверждая слова хозяйки, отчего оба проклятых чуть не поперхнулись. — Окей… — Только и сказал Роб, пялясь на Мию. — Ладно, нам пора, — Упырь всё же сумел встать, крепко держась за разодранный и прожжённый серебром бок, — Мы ещё заглянем, но на сегодня приключений достаточно. Мне надо новую почку отрастить, кхе-хе… Он попытался посмеяться, но только закашлялся и чуть не упал, вовремя подхваченный под руку Робом, который тоже стал прощаться. — Да, мы, пожалуй пойдём. Если что-то понадобится — ищи Роберта и Говарда в Переулке Мясников. Нас там хорошо знают. И да, не беспокойся насчёт… этого, — Он свободной рукой указал на то, во что превратилась дриада, — Я знаю одну ведьму, которая это исправит. Завтра свожу тебя к ней. На этом вампир и ликан удалились, оставив сибирского духа на попечение девушки-моли и грибной кошки. Роб помогал раненому Говарду идти, и так они снова вышли на улицу, где уже вовсю хозяйничали гули, деля трупы между собой и споря о том, что будут делать со снегоходом. Кто-то хотел оставить его себе, кто-то разобрать на запчасти и продать, а кто-то и вовсе сдать в металлолом. Слышались громкие маты и звериный рык. — Они точно заметут следы? — Скептически посмотрел а трупоедов упырь. — Уверен. Это же гули, они ничего не оставляют, — Уверенно ответил оборотень и немного задумался, — Знаешь, а у Сиррис до этого превращения были очень аппетитные формы. Надеюсь, потом мне с ней что-нибудь перепадёт. — Только о сексе и думаешь, похотливый пёс, — Говард с ухмылкой ткнул друга в бок. — Только не делай вид, что ты не такой же. — Пф, даже не думал. — Есть идеи, как вернуть кикитука домой? — Роб резко сменил тему. — Пока не уверен, разберёмся… Сейчас меня больше волнует то, что я так и не попал к Диане. Обидно, чёрт подери… — Блин, капец… — Как всегда неумело посочувствовал ликан, — Может, тебя отвести? — Ага, в таком состоянии мне только по гостям бродить… Ладно, давай просто доберёмся до дома. Нам обоим нужно прийти в себя после произошедшего. Дома оба проклятых без сил свалились на пол и буквально доползли до своих кроватей. Серебряная пыль ослабляет нечисть надолго, а уж если её вдохнуть, то можно и вовсе сдохнуть, не будь ты оборотнем или вампиром. Сначала они думали завалиться спать, но затем излишне потрепанный вампир решил перед сном напиться крови. Для более быстрого восстановления. — Мне стейк захвати, а, — Бросил вслед ему оборотень. — Обязательно… — Отозвался с кухни вампир, а через минуту уже вернулся с пакетом крови в зубах и сырым куском говядины в руке, — Лови! Он попытался кинуть стейк другу, но его снова скрючило от боли после резкого движения. Зашипев, он обхватил руками разодранный бок и опустился на колени возле столика. Из-за слишком сильно стиснутых в спазме зубов пакет крови порвался, и едва ли не половина содержимого вылилась на столик. Роб тут же подскочил и схватил пакет, чтобы всё не запачкалось окончательно. — Ну твою ж мать! — Почти прорычал он, — А ещё меня свином обзывал, упырь! Это же не отмывается! — Прости, я не спе… Говард застыл, забыв, что хотел сказать. Его взгляд был устремлён на медальон, который тоже оказался облит кровью, и теперь драгоценный камень в центре засиял багровым светом. Роб тоже это заметил и замер. — Это чё за ху… — Только и смог он выговорить, когда из камня начал струиться алый дымок, постепенно приобретающий смутные очертания. В конце концов из алого дыма возникла фигура человека по пояс. До боли знакомого человека, которого Говард предпочёл бы не знать… — Итак, где я оказался? — Проскрипел сухой голос старика Каспара, — О нет, снова ты, упырь…