Доверие

— Ммм… Это были долгие три недели. За время его отсутствия Лондон успел сбросить листву и похолодеть. Ремус знал, что его визит к Поттерам закончится так, он был полностью уверен в своем предположении. Может быть, проблема их отношений с Сириусом отчасти была в том, что вместе с мертвой уверенностью в том, что Сириус совершенно точно влюблен в него навеки, Ремус верил и в то, что не достоин кого-то подобного. Сириус оставил цепочку поцелуев вниз от его подбородка до паха. Ремус провел ладонями по его бледным рукам, и Сириус вновь очутился напротив его лица. То, как они целовались, уже было похоже на хорошо сыгранную сцену из фильма для взрослых. Они идеально подходили друг другу. Ремус облизнул его губы, и Сириус перехватил его язык. Все это повторилось уже множество раз. Ремус приподнялся на локтях, и волосы Сириуса оказались у него на лице, как и всегда. Сириус провел рукой вниз по торсу Ремуса, и Ремус сдавленно простонал. И когда Сириус в который раз начал медленное движение тазом, Ремус не почувствовал волнения. Сириус выглядел потрясающе снизу, сверху, в профиль, с какой стороны ни посмотри. Особенно Ремусу нравилось, что он умел сохранять контроль на мышцами лица в такие моменты и не делал это ужасно страдальческое выражение. Ремус отличал в его взгляде почти обожание, но в этом, правда, не было ничего особенного. Они двигались настолько синхронно, что совсем не сталкивались руками, не ударялись носами и не причиняли друг другу боли. Ремус был счастлив. Сириус кончил с блаженным выдохом, одобряюще сжал колени Ремуса ладонями, затем запрокинул голову и убрал волосы с лица. Ремус неподвижно лежал на постели и пытался отдышаться, наблюдая за тем, что Сириус собирается делать. Он не был особо разговорчив за ужином. Очевидно, откровенная грубость в сторону Ремуса означала бы ссору, и Сириус точно не смог бы рассчитывать на интересное продолжение, но и вести себя дружелюбно ему не позволяла гордость. И сейчас, скорее всего, он тоже начнет отыгрывать эту глупую сцену. — Все нормально? — спросил Ремус. Сириус немного пришел в себя. Он отошел от кровати и сложил руки на груди, затем повернул голову к окну и снова посмотрел на Ремуса каким-то пустым взглядом. Он кивнул. — Устал? — безучастно спросил он, — Я — очень, — не дождавшись ответа добавил Сириус, — Спокойной ночи. Он подошёл обратно к кровати, взял Ремуса за лодыжки и немного подвинул его тело в сторону. Затем он расправил простыни, лёг и в последний раз взглянул на озадаченного Ремуса, прежде чем развернуться на бок и уснуть. Ремус долго пялился в стену, и ему казалось, что его разум отделился от тела и завис где-то у потолка. В районе Поттеров было на удивление тихо, но не так, как было в особняке Альфарда Блэка. Здесь была жизнь. Ремус чувствовал себя ребенком. Конечно, спать рядом с Сириусом было приятно, особенно в месте вроде дома Джеймса. Ремус даже представить себе не мог, чем могла служить комната, в которой их уложили. Возможно, Лили знала, чем все закончится. Когда Ремус почти провалился в сон, он испытал искреннее наслаждение от ощущения Сириуса рядом с собой в постели. Возможно, это чувство и есть то, что он по-настоящему испытывает к Сириусу, искренне то, что скрыто за злостью на него. Эта мысль на пару секунд озарила его сонное сознание и ускользнула. Ремус мог поклясться, что улыбался, дыша Сириусу в спину. Когда он проснулся, он почувствовал холод в ногах. Температура опустилась ещё ниже за ночь. Ремус лежал лицом к Сириусу и видел, как он дышит. Ремус не знал, сколько он пролежал так, рассматривая лицо Сириуса. Сириус повзрослел. Не постарел, нет, именно повзрослел. Волосы над его верхней губой стали жёстче, линии скул и лба — чётче, подбородок погрубел. Он выглядел не мило, как в шестнадцать лет, а привлекательно, как положено двадцатилетнему мужчине. Сириус открыл глаза, возможно, почувствовал на себе взгляд. Он молча и не совсем осознанно смотрел на Ремуса и не двигался. Когда он полностью рассмотрел его лицо, Ремус сказал: — Я люблю тебя. Сириус никак не отреагировал. Он продолжал всматриваться в глаза Ремуса и молчать. Через какое-то время он отвёл взгляд, поднялся и сел на кровати. Он провёл пальцами сквозь волосы и вновь посмотрел на Ремуса через плечо. Ремус усмехнулся и тоже сел на кровати. — А ты — уже нет? Несколько часов назад все говорило о другом. Сириус молчал. Ремус надеялся разрядить обстановку и даже улыбнулся, но Сириус продолжал сверлить его взглядом, только теперь в его глазах можно было прочесть даже грусть. Может, Ремусу показалось. — Есть сигареты? Ремус вздохнул, — Нет, — он потер лицо руками и вновь опустился на подушку. Они провели в тишине какое-то время, в течение которого Ремус изо всех сил пытался избавиться от кома в горле. Возможно, так ужасно он чувствовал себя отчасти потому, что ему очень хотелось оправдать Сириуса и дать ему право так себя вести, отчасти потому, что все рушилось у него на глазах. Он привык к грусти и даже к тоске за все те годы, которые ему пришлось провести наедине с самим собой, но это чувство — именно это чувство, чувство, которое вызывал в нем Сириус, — оно было невыносимым. Все, что касалось Сириуса, должно было быть либо хорошим, либо плохим, либо черным, либо белым. Сириус развернулся и положил ладонь на щиколотку Ремуса. Затем он подвинулся и переместил руку на его талию. Он наклонился и навис над его лицом. Ремус безучастно следил за движениями Сириуса, пока Сириус не наклонился и ниже и не поцеловал его. Ремус ответил на поцелуй и обвил его плечи руками. Он приложил усилие, чтобы перевернуть Сириуса на спину и оказаться сверху. Пусть так. Ремус даже не думал отказываться от возможности побыть с Сириусом ещё немного, пусть даже так. Может, быть с ним вместе только в этом плане было даже лучше в их случае. В данный период времени. Отвергать его не было смысла, и Ремус сам этого хотел. — Моя очередь, — объяснил Ремус и наклонился за поцелуем. Впервые за последние двенадцать часов Сириус улыбнулся. Он ответил на поцелуй с нежностью и позволил Ремусу взять инициативу в свои руки. Это был единственный вид взаимодействия, с которым они справлялись. Ремус был счастлив, и Сириус улыбался.