Ферштейн

В комнате с красными стенами и чёрной мебелью царила атмосфера напряжения. Иван, как подопытный, спал бессильно укутанный в своё одеяло. Фёдор, нервно подходя к окну, многозначительно закуривал сигарету, придавая происходящему загадочный оттенок. Николай, углублённый в изучение мобильного телефона Ивана, смотрел на экран с серьёзной научной настойчивостью. — Я воскресил его из мертвых, я всё, что у него есть. Как сделать его вновь послушным? — спросил Фёдор, выражая беспокойство. Фёдор начал проводить странные ритуалы вокруг Ивана, используя научные приборы и странные жесты. Он словно погружался в невидимую реальность, и его действия казались чем-то одновременно безумным и глупым. — Ну и дела... операцию проведи, лоботомию там, или психологический шок. — Николай скрестили ноги, выпуская саркастическую ухмылку. — Может, мы ему домашний кинозал устроим? Посмотрим, насколько послушным станет после серии хорроров. А может серия о том "Как нужно слушаться тех кто воскресил" Атмосфера в комнате оставалась насыщенной смесью научной серьёзности и черного юмора, создавая загадочную ауру. Фёдор, усаживаясь в кресло, вспоминал агрессивное поведение Ивана. — Он даже матерился... так паршиво. Николай, занятый поисками в интернете на своем ноутбуке, поддакивал: — Ну, ты конечно... вот сам же говорил, что кричал на него. Предлагая идеи, Фёдор метал в воздухе варианты, словно пробуя их на вкус: — Промывку может? Он забудет то, что было связано с его прошлой жизнью. Николай, вглядываясь в монитор, поднимал брови: — А в памяти то, как ты его... фритюрил. Фёдор, поднимаясь, направился к Ивану с каким-то странным прибором. — Давай попробуем. Промывка памяти, как в киберпанке. Может, это сделает его более поддатливым. Николай, откидываясь в кресле, выдал: — Надеюсь, он не начнет помнить только тебя в кошмарах. Николай, взглянув на странный прибор в руках Фёдора, лишь восклицает руками: — И откуда у тебя это? Ты украл? Эмоции его лица ярко выражают удивление и недоумение. Фёдор, улыбнувшись, отвечает: — Не украл, а одолжил. Иногда сам пользуюсь. У меня дома полно всяких вещей. Николай, отмахиваясь от этой идеи, с ноткой сарказма в голосе, говорит: — Ты больной. Ей богу, поставь этот недо-ствол мозговой на место. Ты даже пользоваться не умеешь... Фёдор с насмешливой улыбкой разворачивает прибор в руках и начинает настраивать его параметры. — А ты думал, что я уклоном буду делать? Или как? Николай в ответ кивает, выражая своё недовольство. Фёдор, не обращая на это внимание, аккуратно прикладывает прибор к виску Ивана. Сначала на его лице мелькают рефлексы удивления, затем его тело начинает расслабляться под воздействием странного устройства. В это время Николай продолжает смотреть в свой ноутбук, делая замечания: — Ты точно знаешь, что делаешь? Не переусердствуй, а то у нас вместо подопытного получится зомби. Фёдор лишь ухмыляется в ответ, продолжая свою необычную процедуру. В комнате царит странное напряжение, словно каждый из учёных сражается со своими сомнениями и ожиданиями. Иван просыпался не сразу, словно его сознание боролось с новой реальностью. Устройство держали пару секунд, осторожно балансируя между тем, чтобы не стереть всё, и достаточно, чтобы импульсы радиации и психотронные вещества начали своё действие. Гоголь, в своей угрюмой позе, изучал коробку с хламом у достоверного покоя, в то время как сам Фёдор наблюдал за Иваном. Тот спал, будто в мире собственных сновидений, беззаботно и безболезненно. В моменты ожидания, когда радиация и психотропы проходили через организм Ивана, что дёргался с некоторой переодичностью, когда наступали определенные фазы в мозге, который в прочем был у Гончарова в любом случае крайне повоежден. Фёдор периодически взглядывал на стену, вся в трещинах, как будто символизируя те дефекты, которые он пытался поправить. Он смотрел в окно, взирая на Гоголя, словно боясь, что тот что-то поломает. Иногда, внезапно, Фёдор кричал в направлении Гоголя, предупреждая его не ломать ничего. Ожидания были мучительны, как будто время замедлило свой ход, и каждая секунда была наполнена напряжением. Иван, наконец, медленно открывал глаза, его взгляд был стеклянный и чуть испуганным, он был в недоумении, как только вернулся из глубокого сна в этот хоатичный и непонятный мир в котором, кажется все искрит и мелькает слишком часто и много, что становится больно в глазах. Что-то менялось в комнате, словно звуки и образы начали сливаться в новый порядок. Фёдор, улыбаясь, улыбка эта ели заметна, даже как-то прохладна и угрюма. Хозяин смотрел на Ивана, ждущий, как его теории оживут в этом эксперименте, в котором заключалась последняя надежда Достоевского. — Ремонт сделаешь? Или переедешь? — Внезапно спросил Николай уже рывшись в холодильнике и, что-то отламывая и жадно кусая. По полу валялись обломки, а запах чего-то неопределенного, скорее даже протухшего, мешал даже думать. — А без меня ему в бошку стрельнуть никак? — пробормотал. Фёдор взял в руки молоток и начал осматривать стены, пытаясь оценить объем работы. — Я не знаю. Я лишь хочу его вернуть и не допускать ошибок в воспитании... Федор опустил взгляд, задумавшись на мгновенье. — Ну... ты же не его родитель, или ты видишь его как своего ребёнка? Но ты его... ух и ах... не стыдно! Коля приложил ладонь ко лбу, наигранно вздыхая. Но Гоголь, все ещё сидя в углу, не отрывал глаз от странных деталей, которые Фёдор тащил из своего арсенала. — Ты вылетишь отсюда. — Фёдор выглядел усталым, его руки сжимались на ручке молотка, словно это было единственное, что удерживало его от взрыва. Николай, усаживаясь на стул, взял следующий кусок "еды" и глядел на Фёдора с провокационной улыбкой. — Отказываешься от шуток? Видимо, наш "воскрешённый" ещё не такой послушный, как ты думал. Он ведь и в прежней жизни твои указания не особо слушал. Ой, а он же был мальчиком без всяких Федь! Язвительно добавил парень.— Если бы не ты, то кто-то другой, другой бы безумец мог поступить так же как и ты. — Коля, хватит. — Фёдор прервал этот диалог, почувствовав, что разговор съезжает в сторону, которую ему бы хотелось избежать. Иван медленно просыпался, мрак еще плыл перед его глазами, словно он погружался в туманное сознание. Тяжёлые стоны вырывались из его груди, а голова болела, будто разламывалась под тяжестью неведомых нагрузок. Он не слышал разговоров, но вокруг и тишины не было, Иван ощущал себя словно на дне какого-то озера... Глубокого такого... Холодного... Фёдор и Николай молча стояли, наблюдая за этим процессом. Взгляды учёных были наполнены ожиданием и тревогой, ведь результаты эксперимента ещё оставались неизвестными. Иван, с трудом открыв глаза, сразу же почувствовал жажду. Горло было сухим, и он еле прошептал просьбу о воде. Фёдор подошел к нему, держа в руках стакан с водой. Он смотрел на Ивана с выражением смешанных чувств, будто пытаясь понять, что происходит в его воскрешённом сознании. Николай оставался в тени, пристально следя за каждым движением. Иван сделал глоток, чувствуя, как вода омывает сухость в горле. В его взгляде мелькнули воспоминания: они гуляли, были подарки, веселье... Но навыки как будто потеряли часть своей остроты. Он вспомнил моменты, когда Фёдор, как он думал, "грязно поступил", но сейчас он стоял рядом, такой же молчаливый и загадочный. Фёдор, нежно обнимая Ивана, ощущал его колебания. Это был момент, о котором он мечтал после той ночи эксперимента. Страх мерцал в глазах воскрешённого, отражая неуверенность и беспокойство. Не тот ужас, что был ранее – нечто новое, странное и неизведанное. В момент обнимания проходили мимолетные воспоминания о прошлых днях, когда Иван был обычным мальчиком, не загруженным темной тайной науки и эмоциональным тяготением. Теперь он был созданием Фёдора, зависимым от него, подчиненным своему творцу. Фёдор ощущал власть над этим новым существом, но одновременно чувствовал и ответственность, причем ответственность эта казалось начала давить с самого начала очень сильно и больно.Иван был ему должен своей жизнью, став частью того, что было рождено в лаборатории. Та реакция, которую Фёдор так долго ждал, была здесь – страх, подчинение, но и что-то ещё, что обозначало некоторую душевную боль, отвержение. Это было не просто создание, а существо с собственными чувствами, даже если они были выражены через призму подчинения. Этот момент обнажил сложные взаимоотношения между Фёдором и Иваном, создавая обстановку эмоциональной напряженности, где каждый взгляд, каждый жест, становились ключом к пониманию новой жизни и новой связи, созданной в замкнутом пространстве научного эксперимента. — Ну и хорошо, что у вас там все так, Ляля, мило, хоть разговаривает? — Николай тоже подошёл, решив проигнорировать тон всего происходящего. Он взял шприц с какой-то субстанцией и решил провести свою собственную проверку: — Ты слышишь? Ванечка? Всё хо-ро-шо? — Николай, словно клоун в цирке, заморгал перед Иваном. Он ждал ответа, будто устраивая научный эксперимент. Один раз, если да. И два раза, если нет. Иван, медленно открыв глаза, моргнул. Николай, видя этот ответ, удовлетворённо кивнул. — Очень смешно. — Фёдор отталкивает Клоуна от своего пациента. — Кыш. — Меня может Сигма ждёт, а я тут с тобой и вот твоим, Иваном. Мне бы спасибо кто сказал, а, Федь? — Да, спасибо. Ты был весьма полезен. — Полезен, значит нужен. А чем он тебе полезен? — Гоголь указал на Ивана. — тем что украшает твою квартиру? И твоё самолюбие что смог его вернуть к жизни? Ну и убил Дазая? Фёдор молчал, его взгляд скользил по Ивану, который стоял, словно фигура на шахматной доске, в центре его внимания. — Он больше, чем просто украшение. Он... — Фёдор с трудом находил слова. — Он новый этап науки, исследования. Ты не можешь понять, Гоголь. Николай хмыкнул, выражая своё недовольство: — Новый этап? Да тут ты просто себе игрушку придумал. Этап науки, ты себе этой штукой в голову не пырнул? Фёдор молча устремил взгляд на Гоголя, невербально подчеркивая, что его присутствие больше не требуется. Николай, не желая соглашаться с этим, вздохнул и медленно поднялся. Он вышел из комнаты, словно последний акт в пьесе, где его роль была неожиданно завершена. Дверь закрылась, оставив Фёдора одного с его творением.

***

— Так всё и было. — Гоголь проплёлся лабиринтом мыслей, пока Сигма, замешивал смесь в емкости, предназначенной для Коли. Продукты оказались испорчены, и теперь ему плохо. — И как он только умудрился столько украсть из лаборатории? Даже ты столько не воровал. — Николай отложил смесь и устало опустился на диван. — Фух... не знаю я. А он хотел себе пару, и вот сам её создал. Дибил. — Коля внезапно сжался от боли в животе и побежал в туалет. Его тошнит. В ванной Николай, сильно страдая от боли и тошноты, вдруг начал блевать. Эффект от испорченных продуктов, смешанный с напитком, который он выпил, привел к неудачному состоянию. Бледный и изможденный, он обнимал унитаз, выпуская из своего организма все лишнее, что так и рвалось наружу неприятными порывами рвотной массы. В комнате Сигма продолжал замешивать свою смесь, но его взгляд остановился на двери в туалет. Гоголь, наблюдая за этим, чувствовал, как его шутки и замыслы внезапно уступают место неожиданным трудностям. — Нормально у тебя всё? — Сигма включил телевизор и следил за свежими новостями, пока его сожитель страдал от проблем с желудком. — Зубы потом почисти! — Хорошо! — Коля ответил, еле дыша и соображая впринципе, но согласно инструкциям Сигмы, он уже планировал заботиться о своей гигиене после того, как это чёртово мучение закончится... Вот пусть только посмею ещё раз что-то съесть у Федора в холодильнике... Подумал парень ощущая долгожданную пустоту внутри себя. В тот момент Сигма, вглядываясь в мерцающий свет экрана, решил, что настало время внести перемену в эту замкнутую атмосферу. Он обратился к Коле, мечтая разнообразить их обыденность. — Коля, может, пора вырваться из этой рутины? Привести свежий ветер перемен в наш мир? Эксперименты всякие? Коля, прикрыв глаза от недомогания, задумчиво кивнул. — Что ты предлагаешь? Сигма улыбнулся, вынашивая план наладить отношения с Достоевским и оживить обстановку. Да и полезно было бы. — Пригласим Достоевского к нам. Устроим ужин. Это не только разнообразит нашу жизнь, но и поможет мне наладить связь с ним. Как тебе такая идея? Ты же хочешь? Коля, слегка оправившись, взглянул на Сигму с интересом. — Вечеринка с Достоевским? Почему бы и нет. Я за! — Серьезно? Ты так просто согласился? Сигма, с удивлением взглянув на Колю, встрепенулся, ожидая его ответа. — Ну так он и Гончарова возьмёт. Пожал плечами. — Достоевский может перестанет тогда вызывать меня по пустякам и поймёт, что в заперти держать своё животное не такая уж хорошая мысль. Коля, невесело усмехнувшись, покрутил головой, выражая свою безразличие к сложившейся ситуации. — Ну... И я о том же. —Сигма, делая вид, что размышляет, кивнул головой, соглашаясь с Колей. — Какие мы добрые. Аж тошно. Коля, поднимая брови с издевкой, выразил своё недоумение. — Иди обратно и зубы почисть! Тошно ему. — Сигма, улыбнувшись, указал в сторону ванной комнаты. "Если тоже буду дружить с этим озабоченным... то сладко заживу" Спустя два часа в атмосфере покоя и тепла Сигма лежал на груди Гоголя, который благополучно отходил от последствий токсикоза. Сплетение их тел создавало уют, а Коля нежно гладил его длинные волосы, словно приглаживая последние остатки бурного периода. В этот момент могло прозвучать даже несколько нежных поцелуев, смешиваясь с тишиной в комнате. Сигма, погруженный в размышления, в то время как его тело отдыхало, в уме строил планы. Как бы ему еще оттянуть события в свою пользу? Каким образом получить доступ к доверию Фёдора? Эти манипуляции мерцали в его уме, создавая интригующую картину. Он понимал, что каждое действие сейчас имело значение, и его ум строил стратегию, будто это шахматная доска, на которой стоят важные фигуры. В этом объятии времени раскрывались не только физические, но и психологические нюансы, создавая закованное в чувства и интриги пространство, где каждый взгляд и прикосновение несли в себе тайны, ожидания и тонкие ткани стратегии, разыгрывающейся в их мозгах и душах.

***

— На ужин? С чего бы у вас такая великодушная просьба? — спрашивал Фёдор на другом проводе. — Ну давай, ну просто посидим там, посмотрим что-то, не всё так официально.— Держал у уха телефон, молял Коля. — Мне делать нечего? — Да ты сам подумай, и твоему Ивану полезно будет. А то в прошлый раз.. — Не слово больше. — Ну а что? Купим всякой вредной еды, по пивку , посидим с пацанами, как раа~ааньше! — Если соглашусь, ты больше не будешь как быдло с района разговаривать? — Да. — Тогда ладно, жди нас вечером.