Mr. Evans

— Я отправлюсь на Вормир! — Забудь об этом! — стальные нотки в голосе Стива сковывают по рукам и ногам, и собственные мысли в моей голове покрываются корочкой льда, отказываясь обдумывать услышанное. Гнетущая тишина застывает между нами, впитывая последние капли воздуха. Сосредоточенным взглядом, за которым я скрывала злость, раздражение и досаду, поглощаю неподвижные черты лица Роджерса. Неприятный прищур пробирает до костей и волосы на затылке шевелятся, предчувствуя плохое. Голубые глаза Капитана застывают и не моргают, запоминая меня такой, какая я есть: стремящейся пожертвовать собой ради других. Отчаянно игнорирую его слова, отгоняя как назойливую мошкару, мысленно напеваю себе глупые песенки, чьи мотивы застревают в мозгу. На их фоне сказанное Роджерсом растворяется и теряет свою значимость. — Ты серьезно думаешь, что меня волнуют слова человека, который исчез на пять лет после случившегося? Думаешь, что я поверю, что тебя заботит моя безопасность? Пять лет назад я действительно бы повелась на столь уверенную и стойкую фразу, сказанную живым символом Америки! Но сейчас... — пожимаю плечами, — больше нет той весомости в твоих словах, которая всегда была им присуща. Обычные слова обычного сбежавшего человека! — ни один мускул не дрогнул на лице Стива и мне хочется избить его за бесчувственность, хоть в глубине души я прекрасно понимаю, что Капитана все еще беспокоит моя жизнь, точнее то, что от нее осталось. — На Вормир ты не отправишься! Ни одна! Ни с кем бы то еще! — руки сложены на груди, как защитная реакция от внешних нападок и стоит барьеру рухнуть, как непоколебимость Роджерса падет, и моя собственная стойкость затрещит по швам, осыпаясь как гранит с поврежденной стены. Пока Капитан лелеет свою неподступность, моя собственная стена уверенно возвышается, пустив корни в землю, и я смело позволяю себе обрушивать саркастичные замечания в сторону Стива, но стоит его эмоциональному барьеру пасть, как я сломаюсь под натиском собственных чувств. — Я приняла решение и намерена его исполнить! — мой голос холодный, как первовыпавший снег и стальной, как металл. — Как была взбалмошной девчонкой, такой ею и осталось. — Не смей мне говорить, какая я! — выплевываю слова как яд, прищуриваюсь, словно целюсь попасть в самое сердце. — Ты внезапно исчез и неожиданно появился, полный благородства и стремления спасти проклятый мир, от которого ничего не осталось! — стекла сотрясаются и вибрируют в оконных рамах от мощности и силы, исходящих от моего голоса, переполненного болью, усталостью и одним желанием закончить все это. — Считаешь, что знаешь какого-то это, правильно поступать, а на самом деле совершаешь непростительные ошибки и делаешь вид, что все нормально, — Стив рассматривает меня, прищурившись, пытаясь словно найти меня прежнюю. — Тебе даже не хватило смелости сказать мне в глаза о своем уходе! А сейчас ты заявляешь, что не позволишь мне спасти дорогих людей! Да, возможно, я всю жизнь стремилась к этому, пожертвовать своей жизнью во благо других, в отличие от тебя, вечно убегающего от настоящего и ищущего убежища в своем прошлом! — он отворачивается. Мои слова попадают в самую цель. Руки плотно сложены на груди, но напряженные до предела грозят обвиснуть вдаль тела, как плети. Возведенная стена трещит и сотрясается. Я чувствую, как падаю в пропасть, утягивающих меня эмоций, утопаю, не в силах выплыть. Я ненавидела Роджерса даже за его неспособность оставаться бесчувственным и безучастным ко всему. — Ты не отправишься на Вормир! Не для того я спасал твою жизнь, чтобы ты необдуманно пожертвовала ею! — Стив оскаливается и на мгновение мне кажется, что он кинется на меня и разорвет на кусочки. — О, поверь, я обдумала! Представила, как это будет! Мне будет страшно и одиноко, но за пять лет я привыкла к этим чувствам, и больше не боюсь остаться с ними наедине! — голос дает слабину и подрагивает, незаметно, как легкая шторка на ветру. Роджерс не дышит, не шевелится, не моргает, в упор разглядывая жалкое подобие всех чувств, исказивших мое лицо. — Это удобно /Т.И./, правда, — усмешка трогает его губы, — обвинять меня в бесчувственности и в слабости, в то время как ты сама даже ради любопытства не поинтересовалась где я и почему ушел? — Стив хватается за ручки стула и поднимается на ноги, медленно, лениво, ощущая, что теперь он нашел мое слабое место. Но это ни я ушла пять лет назад, а он. — Я ушел, только лишь для того, чтобы ты научилась жить без меня, — горячий шепот Роджерса бьет мне в лицо и слова его сродни пощечине. Щеки горят и яростно пульсируют, словно вся кровь разом рвется наружу. Голубые глаза округляются, въедаясь в меня. — Ты не приспособлена к жизни, /Т.И./, — он берет меня за руку. — Вспомни, за помощью и поддержкой ты шла ко мне, всегда. Я постоянно говорил себе, что должен сказать тебе решительное «нет», но мне духу не хватало отказать тебе с такой надеждой в глазах ты смотрела на меня, — Стив перебирает мои пальчики, разглядывая и сжимая. — Я говорил себе, что ты должна стать самостоятельнее, а сам постоянно был...незаметно рядом. Мир изменился после случившегося и я в полной мере осознал, что лучшего шанса мне не представится и оставил тебя в самый тяжелый период. Мой поступок убивал меня, а сердце по ночам переставало биться, — Роджерс берет мою ладошку и прикладывает к груди. Под пальцами стучит размеренно сердце. Вслушиваюсь в его удары, пропуская их через свое тело. — Но теперь я вижу, — он отпускает мою руку и без поддержки и опоры, как и я сама, она падает, лишенная ощущений пульсирующего сердца, удары которого, проходя через меня, поддерживая во мне силу, — ты выживешь...без меня. — Я сомневаюсь, Стив...