Mr. Evans

Завернувшись в махровый халат мне всегда нравится сидеть в тишине на веранде дома и полной грудью вдыхать свежий воздух, улавливая переменчивые нотки в осенней погоде. Воздух еще достаточно теплый, чтобы позволить вечерние прогулки, но порывы ветра уже достаточно жестокие и задувающие первой прохладой. Еще что-то прекрасное и печальное в том, как опадают листья с деревьев, застилая землю золотистым ковром. Одна жизнь закончилась, чтобы наступила новая. Потираю холодные ладошки и с улыбкой на губах наблюдаю за осенним листопадом. Наш задний двор превратился в место скопления золотисто-янтарных листьев, а ветер лишь смешно гоняет её по земле. — Не замерзла? — Крис появляется на веранде с бокалом горячего чая и склоняется ко мне, целуя в нос. Изящный способ оценить насколько мне комфортно на улице. Блаженно жмурюсь и отрицательно покачиваю головой, забирая заваренный специально для меня чай. Горячий пар оседает на губах, щеках и щекочет в носу, и волны тепла разливаются по венам. Эванс садится рядом со мной на диван и теплой ладонью касается моих ступней. — А с ногами что? — возмущенный моей маленькой ложью, Крис ведет ладонью вверх по щиколоткам и хмурится, тактильно ощущая, что мои ноги холодные. — Ты знаешь, что они всегда такие... — всегда холодные, даже в знойную жару. Шевелю пальчиками, разгоняя кровь. Но эта простая манипуляция помогает редко. Самый действенный способ согреться — забраться в носках под одеяло. — Может быть тогда зайдешь в дом, /Т.И./? — обеспокоенно спрашивает Эванс и принимается растирать мои щиколотки ладонями до легкого покраснения и ощущения, что ноги горят от интенсивного массажа. — Нет, на улице слишком хорошо, — импульсивно мотаю головой, отчего волосы, подхваченные порывом ветра, разлетаются по спине. — Тогда надень носки, — более серьезным тоном Крис практически требует моего послушания. — Ты знаешь, что я их не люблю, — сморщиваюсь так, словно меня насильно заставили надеть корсет, подтягивающий грудь и лишающий свободного дыхания. Носки, на самом деле, тоже сковывают движения и так зажимают пальчики, что они находят друг на друга. — /Т.И./... — Крис осуждающе покачивает головой, но знает, что переубедить меня не сможет. Вместо этого он задирает футболку и не успевает и слова лишнего сказать, как я забираюсь под одежду и прижимаю свои прохладные ступни к теплому животу мужчины. Эванс мимолетно вздрагивает от перепада температуры, а я сжимаю и разжимаю пальчики, чувствуя, как улучшается кровообращение. Голубоглазый похрипывает. Невинные движения в близи от паха терзают и тревожат его. — Ты всегда такой теплый, Крис, — удобнее сажусь на диване, согнув колени. Приятное покалывание собирается в пальчиках и расходится по всей стопе, поднимаясь выше. — У меня кстати еще и руки холодные, — протягиваю дрожащие ладошки к шее Эванса: одну укладываю на горле в области яремной ямки, вторую на шее. Мелкая дрожь проносится по телу Криса. Он подсаживается ближе ко мне, выступая в роли обогревателя для своей замершей девушки. — Ты просто ледышка, /Т.И./. — Своими холодными конечностями я тебе всё застужу, — сил не хватает оторваться от крепкого и сильного мужского тела, пышущего теплом и энергией. Эванс обнимает мои коленки, усиливая мощь получаемого тепла. — Значит я недостаточно сильно тебя люблю, — изловчившись, упирается щекой в мою коленную чашечку и обращает пристальный взор своих чистейшие небес на меня, — раз любовь не греет. — Не говори глупостей, Крис... — пихаю его кулачком в бок, но вместо этого хочется наговорить ему миллион слов в минуту, чтобы убедить этого мужчину в силе его чувств. — Без тебя я бы давно превратилась в айсберг... — прижимаюсь к теплым губам Эванса и мельчайшие, раскаленные иголочки вонзаются в тело: от затылка и до пят. Ощущения такие острые с примесью ноющей боли, что я не в силах сдержать стон. — Даже губы теплые, — часто и отрывисто продолжаю целовать его, наполняясь теплом Криса. В махровом халате становится жарко и даже капельки пота выступают на лбу. — Ты моя личная грелка, Эванс. — Обнимай меня крепче и грейся, малышка.