Mr. Evans

— Боже, как жарко! — босиком и в одной футболке свободного покроя появляюсь на кухне, где Левинсон занял выгодные позиции около раздвижных дверей, ведущих на пляж, из которых задувает приятный ветерок. Солнце еще даже не в зените, а уже палящая жара. — Я только проснулась, а уже вся липкая, — провожу ладонью по шее, где мелкие волоски уже взмокли и прилипли к коже. Даже небрежный пучок, который я завязала, как только проснулась, не помогает спастись от духоты. — И, — пробую на вкус свою влажную кожу, — соленая от пота. Подвываю от отчаяния и, обессиленная, присаживаюсь на стул. Ари заморённо улыбается и смотрит на меня теплым взглядом. — Что ты пьешь? — чашку с напитком Левинсона двигаю к себе и отхлебываю чай, обжигая язык. — Горячий чай? — меня кидает в сильнейший жар, и я буквально обливаюсь потом. — В такую жару? — смотрю на Ари с нескрываемым шоком, а он лишь хитрюжно лыбится и забирает обратно свой личный ад в маленькой чашечке. — В жару горячими напитками быстрее напиваешься, чем прохладительными, — и проводит смертельный эксперимент прямо на моих глазах. — Чтобы вспотеть еще сильнее? Ари улыбается в чай, но подтирает пот с верхней губы. Струйки пота стекают по его шее и впитываются в футболку без рукавов, где в области подмышек образовались мокрые пятна. Как, в принципе, и у меня. Ходить в одежде просто невыносимо, но что еще хуже, без одежды еще тяжелее. Жалкие клочки ткани из натурального хлопка хотя бы впитывают пот, позволяя порам на коже дышать. — Черт, Ари, я такая мокрая... — оттягиваю футболку и имитирую порывы ветра, что забираются под одежду и освежают влажную и разгоряченную кожу. Левинсон от столь неожиданного заявления давится чаем и вытирает губы. — Это прозвучало двусмысленно, милая, — указательным пальцем потирает левую бровь и стреляет своими голубыми глазами. — О боже, Левинсон! — возвожу глаза к потолку и, как встревоженная мамочка, осуждающе качаю головой. — Не обязательно все опошлять. Я мокрая, потому что мне жарко. — Тогда сними одежду, и пусть твоё тело подышит. Ох, эти изящные намеки Ари! Всё, чтобы стащить с меня последние клочки ткани. — Предлагаешь мне щеголять голой, как те девицы из бара на пляже, в котором твой друг – завсегдатай? — с подозрительной наигранностью изгибаю бровки и облокачиваюсь на стол. — Кстати, у твоего друга тоже ни стыда, ни совести. — Он просто без комплексов, — Ари допивает свой чай, решив окончательно пропотеть. — Либо просто идиот, которому нравится нездоровое внимание к его трясущимся бубенчикам. Ари прыскает от смеха, развеселенный моей шуткой с долей истины. Встаю из-за стола и открываю холодильник, доставая стеклянную бутылку апельсинового сока. — Возможно, я бы тоже не отказался всегда видеть твои вздымающиеся сиськи, — хрипотца в голосе Ари пробирает до колющих мурашек, и я сильнее впиваюсь в бутылку. Прикладываю её к горячей щеке, испуская блаженный стон, и сдвигаю на грудь. Конденсат стекает по стенкам и оседает на коже. Часть капель впитывается в футболку в области напряженных сосков. — Обычно ты так стонешь только от меня, — Ари елозит на стуле, привлекая моё внимание. Вместе с бутылкой сока возвращаюсь за стол. — Только не в такую жару, Левинсон! — наливаю в бокал холодный напиток и с жадностью выпиваю сок. Редкие сладкие капли стекают по подбородку. — Да, трахаться в такую жару — бесчеловечно, — Ари произносит это с таким серьезным выражением лица и так по-философски что я недоуменно хлопаю ресницами. Смеяться или задуматься над его словами? — Но есть другие способы? Левинсон пятерней зачесывает влажные волосы назад и поглаживает мою ладошку. — Чтобы в напряжении и от ожидания оргазма меня удар хватил? Ари расплывается в сладкой полуулыбочке и тянет меня за руку в свои объятья. О, я такая податливая, что, несмотря на жару, оказываюсь в медвежьем плену Левинсона. Обнимаю его за шею и запускаю пальчики в шелковые пряди. Носом трусь о его мокрый висок и целую бледно-синюю венку. — Мне и так жарко... — плавлюсь в объятьях Ари, как пломбир на солнце. — А от меня вообще растаешь, — его улыбка тонет в звучном поцелуе в ямочку за ушком, и я заливисто хихикаю, ерзая задницей у него на коленях.