Mr. Evans

— Папа, привет, — Ари радостно вопит на весь дом и машет ручкой в экран телефона, желая, чтобы счастливый крик её настиг Эванса в другой стране. Она вытягивает губы в трубочку и шлет папочке воздушные поцелуйчики. Это их с Крисом традиция: поцелуи через экран. Грудной смех Эванса разлетается по гостиной, будто теплый порыв ветра, внезапно ворвавшийся в дом. От широкой улыбки вокруг глаз у него собираются мимические морщинки. — Привет, принцесса, — теплый голос Кристофера звучит отдаленно и с перебоями в звуке, но так приятно его слышать. Как бальзам на уставшую душу. — А где мама? Ари сникает и притихает. Переводит экран телефона на меня, желая поскорее вернуть внимание отца. Приветствую Эванса понурым видом. Нет сил даже выдавить улыбку. — Что случилось? Почему такие хмурые лица? — Крис обеспокоенно сводит брови, разглядывая наши недовольные мордашки. После долгого съемочного дня ему хочется раствориться в счастливых семейных мгновениях, но сейчас с Ари мы можем предложить ему только наше раздражение. — Вы поругались? — взгляд Криса бегает между мной и дочерью. Ари молчит, как партизан и кривит губы, разглядывая рисунок единорога на своей футболке. — Ари у нас приучается к взрослой жизни! — с наигранной заботой глажу ее по голове, ладонью ощущая как дочь вся вибрирует от злости, клокочущей в её маленькой душе. Еще немного и рванет. И Эванс в полной красе увидит прекрасный характер своей дочери, который передался от него. — Ей надоела моя забота, потому что она человек взрослый, — вырываю телефон из её рук и держу его так, чтобы Крис отчетливо видел грустную Ари. Провинившейся божий одуванчик, который не чувствует своей вины, но хорошо играет роль жертвы. Эванс всегда ведется на ее театр! — Ари учится самостоятельности, — саркастично лыблюсь, приобнимаю дочь за плечики. — Сама просыпается. Заправляет постель. Готовит себе завтрак, если есть из чего. — Крис осудительно покачивает головой. — Если нет — значит, нет завтрака. Сама моет посуду и стирает свои вещи. Самостоятельно делает уроки, — расправляю ее волосики, прилипшие к лобику. — И не важно, что всегда неправильно. Нужна сноровка. — Очаровательно улыбаюсь в камеру. Эванс серьезным и раздосадованным взглядом смотрит на дочь, требуя её объяснений. — Па-а-а-п! — Ари протяжно ноет. Давит на жалость, строя несчастные глазки бедного котёнка. Уверена, что у Эванса сердце рассыпается на части от звучания голоса дочери. Потому что у меня — да. — Ари, объясни мне, что случилось? — Эванс проводит ладонью по лицу. Он устал от одного разговора, находясь за тысячу километров от нас, а я каждый день борюсь с закидонами в характере маленького бесёнка. — Я просто хотела погулять! И Ари взрывается. Копившаяся детская обида, вызванная несправедливым обращением взрослого, хлещет из её души как поток воды из гидранта. — Мы договорились с подругой. Но мама меня не пустила. Запретила идти. — Потому что было уже поздно! — одергиваю ее хамское поведение, и Ари смыкает губы, двигая челюстью. Почти совсем как Крис. — И ты не послушалась маму? — Эванс разговаривает, как чёртов учтивый политик, который получает желаемое разговорами. А я эмоциональная, вспыльчивая и нестабильная гражданка штатов, которой надоела глупая болтовня, и она выбирает действия. — Не послушалась, — Ари опускает голову. — Что ты сделала? — стальные нотки в голосе Эванса заставляют ее вздрогнуть. Признаться, любит Ари его так же сильно, как и боится. Но все равно главный монстр в нашей семье, всё запрещающий — это я. — Она ушла. — Эванс меняется в лице, а у меня душа переворачивается, когда я вспоминаю эти ужасные минуты. — Ничего мне не сказала. Целый час не могла до неё дозвониться, потому что эта, — толкаю дочь в плечо, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не сорваться на оскорбления, — красавица забыла свой телефон. Спасибо маме её подруги, которая позвонила и сообщила, что моё чудо у них. — Я была у Меган, — бормочет тихо, ковыряя шов на футболке. — Которая живет за несколько кварталов от нас! — дергаю рукой, от чего изображение подпрыгивает, и Эванс теряет четкость. — С тобой могло случиться что угодно! — голос предательски срывается, и в уголках глаз собираются едкие капли слёз. Ари испуганно вздрагивает, но поднимает головку и смотрит на меня широко распахнутыми голубыми глазами, передавшиеся ей от отца. — /Т.И./, тебе не кажется... — Эванс начинает осторожно, словно аккуратно ступает по старому мостику. — Наша дочь просто взяла и ушла из дома, и ты считаешь мою злость необоснованной? — сгораю изнутри от ярости. Будь Эванс рядом, я бы его просто испепелила! — Сама разговаривай со своим отцом! — впечатываю телефон экраном в грудь Ари. Пусть любимый папочка лицезреет разноцветного единорожка на футболке, а моё терпение лопнуло. Ухожу наверх, в свою спальню, громко хлопнув дверью, чтобы и Крис и Ари услышали, насколько сильно я разозлилась. В большинстве случаев наши методы воспитания дочери совпадают с Эвансом. Но он её балует, а я держу в строгости. Угадайте, к кому Ари бежит за разрешением, когда злая мама всё запрещает? — Мам? — Ари приоткрывает дверь и заглядывает в спальню, крепко держа телефон в руке. Слышу неразборчивый наставляющий шепот Эванса, которому дочка следует подобно великой заповеди. Она не дожидается моего ответа. Тихонечко прикрывает дверь. Забирается на постель и ложится мне под бочок. — Мам, прости... — чистейшими небесами смотрит мне прямо в душу, подключая к своим извинениям еще и отца. Крис смиренно молчит, наблюдая за хрупкой возможностью нашего примирения. — Я не хотела тебя расстраивать. И должна была послушаться, — Ари поворачивает голову в мою сторону, пока я демонстративно разглядываю потолок. Эванс едва слышно хмыкает. Он знает, что я всегда так делаю, когда разыгрываю обиду. — Мам... — Ари утыкается лицом мне в изгиб шеи и кладет свою маленькую ручку на мою щечку, заставляя обратить на неё внимание. — Ещё раз меня не послушаешься, и я отправлю тебя к отцу. Для Ари эта угроза звучит как перспектива на будущее: побыть вдали от всё контролирующей матери и шикарная возможность пользоваться добротой отца. Ее глаза загораются дерзким блеском предвкушения, и Ари косится на Эванса. — Я не хочу, чтобы мои любимые девочки ругались. Обещаете? — забираю телефон из рук дочери и лишь улыбаюсь на просьбу мужа. — Только если мама будет хорошо себя вести, — Ари обнимает меня за шею и заливисто хохочет над моей возмущенной рожицей. Эванс с облегчением выдыхает, испытывая удовлетворение как муж и отец, примиривший своих женщин.