Mr. Evans

[ University!au, в котором Коул Тёрнер — твой бывший профессор. ]

— Профессор Тёрнер, — не веря своим глазам, застываю в нескольких шагах от скамьи, на которой сидит всегда такой задумчивый, немного мечтательный и отрешенный Коул. Мужчина отрывает взгляд от книги и долго изучает меня, нарушившую его удивительное путешествие по тайным древних цивилизаций и затерянных городов. Несколько секунд томительной тишины превращаются в вечную пытку. Он не может меня не узнать. Профессор Тёрнер лично хвастался перед нами, что помнит всех своих студентов. Так почему сейчас его великолепная память дала сбой, и он смотрит на меня так, будто видит впервые в жизни? Недостаточна особенная, чтобы Коул меня запомнил? Но постепенно в ярко-голубых глазах профессора Тёрнера проскальзывает узнавания. Он садится прямее и расправляет плечи. «Всегда держите ровную осанку. Вне зависимости от рода вашей деятельности держите спину прямо — это характеризует вас как человека». Коул закрывает книгу, а уголки губ подрагивают в мимолетной улыбке. — /Т.И./, — на прекрасном лице растягивается широкая улыбка. — Мисс /Т.Ф./, — и загораются огоньки на дне зрачков. Мне хочется закричать от распирающего ликования и счастья. Запрыгать на месте, размахивая руками над головой, выражая абсолютную радость от встречи с ним. Вместо этого я нелепо смеюсь, не находя нужных слов, и густо краснею. Особая черта поведения, проявившаяся после знакомства с профессором Тёрнером и оставшаяся навсегда. — Я встречалась здесь с одногруппницей. Решили вспомнить студенческую жизнь и погулять по университету. — Коул изящно поднимается на ноги, и пока я отчаянно пытаюсь заполнить неловкое молчание, тараторя без умолку, оказывается рядом. — Увидела вас. — Задерживаю взгляд на груди мужчины, потому что одного зрительного контакта хватит, и я снова покраснею. — Решила подойти, — чувство немыслимого смущения сдавливает изнутри. Чувствуя себя вновь застенчивой первокурсницей, теряющей дар речи в присутствии объекта своего обожания. Подумать, ничего не изменилось! — Я очень рад вас видеть, мисс /Т.И./, — Коул соблюдает положенную дистанцию. Для него я навсегда останусь студенткой. — Я больше не ваша студентка, профессор Тёрнер, — не веря собственным ушам, вслух озвучиваю недопустимые мысли. — Не поверите, но у меня есть имя, — дерзко вскидываю подбородок, угловато лыбясь. Коул уступчиво покачивает головой, не переставая улыбаться. И происходило это всегда благодаря мне. Он видел меня и улыбался. Слушал мои семинарские ответы и споры по особо проблемным вопросам истории, и улыбался. Кротко, незаметно, тайком. Когда ему казалось, что я не замечаю. Но я все видела. — В такое случае я больше не ваш профессор, /Т.И./, — моя всепоглощающая радость ретируется под серьезностью мужчины. — И у меня тоже есть имя, — очаровательная улыбка мальчишки и выбившая прядь, спадающая на лоб, делают Коула совершенно неотразимым. И снова это неконтролируемое желание завопить на всю округу, поделившись своей радостью с миром. Сердце буквально искрится от счастья. — Давай посидим в студенческом кафе? Если, конечно, тебя не ждут более важные дела, — чем болтать с девушкой, хранящей любовь в своем сердце долгие годы. — Не ждут, — проницательно смотрит мне в глаза, пытаясь прознать, что творится в душе моей. Беру Коула под руку, переставая дышать от столь близкого контакта, и как истинный джентльмен он сопровождает меня до кафетерия. Место времяпрепровождения всех студентов: потерявшихся и уставших, что пришли за чашкой бодрящего кофе или одиночек, что желают отдохнуть в тишине. Мне всегда хотелось без колебаний и сомнений вести увлекательные беседы с Коулом на глазах у посторонних. Не бояться осуждений. Не подавлять свои настоящие чувства из-за страха быть высмеянной и непонятой. — Столько времени прошло, а здесь все по-прежнему, — ностальгически вздыхаю и обвожу взглядом стену за спиной Коула, увешанную черно-белыми фотографиями выпускников. Нахожу выпуск нашего года и прищуриваюсь, чтобы рассмотреть. — Ты написал свою книгу? — удивление, сквозящее во взгляде мужчины, уступает место неподдельному шоку. — Что? — глубже усаживаюсь в кресле, опуская взгляд. — Ты в университете об этом на каждом углу трезвонил, — хватаюсь за остатки смелости и налаживаю наш зрительный контакт. В глазах Коула мерцают смешинки. — Значит, вот как я выглядел со стороны? Помешанным, — Тёрнер подергивает бровями и делает маленький глоток кофе. — Мечтающим... — не отвожу взгляд, игнорируя разливающийся жар стыда на шее и вспыхивающий на щеках. Никто не верил в Коула сильнее, чем я! — А книгу я написал. — Правда? — хочется перелезть через стол и заключить его в крепкие объятья. — Боже! Поздравляю! — накрываю ладошками руку Коула, ощущая безумно приятное покалывание в подушечках пальцев, переходящее в тепло. Вот, значит, что чувствуешь, прикасаясь к человеку, которого выбрало сердце? — А ты? Как твоя жизнь изменилась после выпуска? — Коул неустанно смотрит на соприкосновение наших рук. — Я замужем. — Тёрнер вздрагивает, будто я залепила ему смачную пощечину, и выдергивает руку из теплого плена. Словно меня и вовсе нельзя трогать. Запрещено под страхом смерти. Коул мечется взглядом между моими раскрытыми ладошками и лицом. — Была. Я была замужем, — убираю руки под стол, вытирая мокрые ладошки о джинсы. Тёрнера взволновал мой статус? Хорошо. Подавляя улыбочку, рассматриваю бывшего профессора наигронно-укоризненным взглядом. Бедняга весь побледнел и от неловкости не знает, куда деть глаза. Ведь стоит Коулу взглянуть на меня, и всё станет ясно, как божий день. — Что случилось? У вас... — Просто не мой человек, — пожимаю плечами, прокручивая в голове обрывки своего брака. Неплохого, но не заслуживающего продолжения. — Если сердце не сжимается в груди от волнения при виде любимого человека... — Коул не договаривает, окончательно потонув в пробудившихся чувствах. Тихонечко дышит, разглядывая остатки пышной пенки на поверхности темного напитка. — Ты меня понимаешь. Всегда понимал: начиная от нелепых ответов на экзамене, когда я волновалась до такой степени, что несла ересь, и до этого момента. — Я просто очень давно тебя не видел, /Т.И./, — Коул берет меня за руку без стеснения, как в моих юношеских мечтах. — И забыл, что чувствует мое сердце. — И что же? — зачарованная спокойным свечением голубых глаз, боюсь вдохнуть. — Сердце сжимается в груди от волнения при виде любимого человека...