Мы созданы для тебя

      Макс.       Выйдя из аэропорта, я поймал такси, так как просил не встречать меня. Я знал, что отцы будут на работе до вечера, а папочка, скорее всего, сейчас хлопочет на кухне. Таксист загрузил чемодан и дорожную сумку, пока я садился на заднее сиденье. Сказал ему, куда ехать. Водитель забил адрес в навигаторе, и мы выехали с территории аэропорта.       Как и ожидалось, мы простояли в пробке не меньше получаса, и всё это время я смотрел в окно, вспоминая те места, где мы бывали с братьями. На душе становилось тоскливо, и захотелось вернуть то время, когда не надо было прятаться друг от друга, когда мы спокойно гуляли по набережной реки и ели мороженое. Когда вечерами сидели в гостиной, смотрели какой-нибудь фильм или играли в приставку…       Наконец-то пробка рассосалась, и мы тронулись с места. Ещё каких-то двадцать минут — и я у ворот своего дома. Расплатился с таксистом, который снова помог с чемоданом и сумкой, и пошёл навстречу неизвестному.       Сердце бухало как сумасшедшее, стоило мне только открыть входную дверь. Первое, что я почувствовал — не запах аппетитного папиного ужина, а сладкий аромат орхидеи, который я, как ни старался, не смог забыть. Не успел снять кеды, как из комнаты вылетел Лекс и повис у меня на шее. Поцеловал в щеку и улыбнулся моему ошарашенному виду.       — С возвращением домой, Макс, — наконец произнес он и отступил на пару шагов назад.       Осмотрел меня с головы до ног, и его улыбка стала шире, а в глазах читалось одобрение. Я улыбнулся в ответ и стянул сначала кеды, потом куртку и, сделав пару шагов, сам заключил брата в объятья. Уткнулся носом ему в шею и вдохнул сводящий с ума аромат.       — Я так соскучился по тебе, Лекс, — прошептал ему на ухо и заметил, как от моего горячего дыхания он вздрогнул. Поцеловал в шею чуть ниже мочки уха и отстранился, так как с кухни на шум спешил папочка.       — О-о, Макс, ты приехал! — радостно произнёс он, и его глаза начали поблёскивать от слёз.       — Ну, пап, ну что ты? — попытался успокоить чересчур сентиментального папулю и, услышав всхлип, обнял его сильнее. — Всё же хорошо, я дома.       — Мы все по тебе скучали и вечно переживали: как ты там? Тебя не было дома почти восемь месяцев, — папа немного успокоился и, выпустив меня из объятий, направился обратно в сторону кухни, — вот будут у тебя дети, поймёшь, каково это, когда твой ребёнок куда-то уезжает совершенно один.       Я резко перевёл взгляд на Лекса и увидел, что он побелел в тон стене и вот-вот разревётся. Схватил его за руку и потянул на себя, прижал как можно плотнее и почувствовал, как он начал содрогаться в беззвучном рыдании.       — Тише, тише, маленький, всё будет хорошо, — прошептал я ему и погладил по спине, — всё будет хорошо, вот увидишь.       — Я сегодня был у врача, и он сказал, что если в ближайшее время ничего не поможет, то после двадцати пяти можно уже больше не пытаться, — сказал он, судорожно всхлипывая чуть ли не после каждого слова, — он предложил новое средство, недавно выпущенное, утверждал, что хорошее и должно помочь…       — Да сколько их уже хороших было, ты только зря травишь свой организм, — недовольно сказал я, начиная злиться. — Ты для врачей, как подопытный кролик: столько всякого на тебе перепробовали — и ничего, ничего не помогло. Неужели никакого другого способа нет?       — Доктор считает, что помочь может близость с истинным…       «Это что-то новенькое», — пронеслось в голове, а Лекс вдруг напрягся, и я понял, что этого он говорить не собирался.       Я чуть отстранил его от себя и внимательно посмотрел в заплаканные и испуганные глаза.       — Близость с истинным? Ты имеешь в виду секс? — спросил я, и он, быстро кивнув, отвёл взгляд, а на щеках появился румянец.       Вот это плохо, очень плохо, потому-что секс между братьями — это… Я не успел додумать мысль до конца, потому что входная дверь открылась, впуская отца. Он, заметив меня, расплылся в широкой улыбке. Протянул мне руку, которую я тут же пожал.       — С возвращением, сынок, — проговорил отец и, выпустив мою ладонь, слегка похлопал меня по плечу, — как долетел?       — Нормально, рейс не задержали, перелёт был спокойным, только в пробке немного пришлось постоять.       — Да, у нас тут частенько стали пробки образовываться, дорогу уже который месяц ремонтируют, всё никак не закончат, — объяснил отец, раздеваясь. — Марк, небось, тоже сейчас в ней торчит. А что ты тут стоишь, проходи в гостиную.       — Я сначала чемодан отнесу в комнату.       Поднял сумку, взял чемодан и пошёл в направлении своей комнаты. Из ванной вышел Лекс, уже успевший привести себя в порядок. А я и не заметил, когда он слинял. Мы прошли вместе в гостиную, где нас уже ждали отец с папочкой. В их обществе присутствие Лекса переносилось значительно легче, потому что, пока они рядом, я не полезу к брату.       Вскоре пришёл второй отец и, также поприветствовав, спросил, хорошо ли я добрался. Проведя какое-то время за разговорами с родителями и братом, я отлучился в туалет.       Умыл лицо прохладной водой и посмотрел на себя в зеркало. В глазах — нездоровый блеск, а на щеках горел румянец. Находиться рядом с Лексом всё ещё очень тяжело. Хотелось положить руку ему на затылок, запустить пальцы в волосы и впиться жарким поцелуем в его сладкие губы. От этих мыслей становилось нехорошо: как можно думать так о родном брате?       Выйдя из ванной, я встретился в коридоре с Дэном. Оказывается, пока я приводил себя в порядок, он вернулся домой. Губы Дениса расплылись в широкой улыбке, и он протянул мне руку. Только я вложил свою для пожатия, как он резко рванул меня на себя, заключая в объятия.       — Рад, что ты всё же решил вернуться, братик, — тихо проговорил он, обдавая жарким дыханием шею, от которого тут же вниз по спине пробежались мурашки.       В нос ударил запах горького шоколада, и я решил, что лучше дышать через рот, чтобы не дай бог не сорваться.       — Пожалуй, и я рад вернуться, раз меня здесь так любят, — попытался шутить я, но голос на последнем слове предательски дрогнул.       Дэн отступил на шаг и внимательно посмотрел на меня.       — Ты как? — обеспокоенно спросил он.       — Не знаю, — пожал плечами — что я ещё мог ответить на этот вопрос? Не объяснять же, как мне хреново, потому что отчаянно хочу завалить Лекса и оттрахать, при этом чтобы Дэн сам составил мне компанию.       Из зала выглянул папа и, увидев, что Денис вернулся, громко произнёс:       — Ну вот, мальчики все в сборе, можем ужинать!       Мы отправились в столовую и, поедая восхитительный ужин, провели потрясающий вечер за разговорами. Вспоминали наше детство и юность, какими милыми сорванцами мы росли и как были дружны и неразлучны. И как бы родителям хотелось, чтобы всё это возвратилось.

***

      Лекс.       На следующее утро после возвращения Макса я проснулся довольно-таки рано, хотя вчера мы засиделись допоздна. Слишком давно мы не собирались вот так все вместе. И поэтому за разговорами и шутками не заметили, как пролетело время.       После того как я оделся и привёл себя в должный вид в ванной, отправился на кухню, чтобы сварить побольше кофе и приготовить завтрак. Достав всё необходимое для приготовления омлета с овощами и сыром, полез в шкаф за миской и случайно перевернул их все. Минут через пять на кухню вошёл обеспокоенный папочка и, увидев, что я всего лишь опрокинул чашки, облегчённо выдохнул. Вдвоём мы быстро приготовили завтрак, и, когда все домочадцы пришли в столовую, всё уже стояло на столе.       После завтрака и помощи папе с уборкой и мытьём посуды, я отправился к себе. Но, проходя мимо комнаты Макса, решил зайти поболтать. После стука и разрешения войти открыл дверь и проскользнул внутрь.       Я заметил, как Макс напрягся, очевидно, не ожидал, что это именно я пришёл к нему. Присев на уже заправленный диван, я наблюдал, как брат достал из сумки ноутбук и поставил его заряжаться.       — Как спалось на новом месте? — пошутил я.       — Ха-ха, очень смешно, Лекс. Если меня не было восемь месяцев, это не значит, что я отвык от дома, — улыбаясь, сказал Макс и присел рядом.       Я растянул губы в ответ, но улыбка вышла наверняка грустная.       — Ты как? — спросил брат, внимательно всматриваясь в моё лицо.       Я ничего не ответил, зная, о чём именно он спрашивает. Грузить его своими проблемами и переживаниями мне совсем не хотелось. Понимал, что он всё равно помочь не сможет, никто не сможет. Потому что заранее осознавал, что никто из нас не решится переступить эту черту, за которой родные братья окажутся любовниками.       Продолжил, опустив глаза, разглядывать коленки, и ощутил, как рука Макса легла мне на спину и придвинула меня ближе. Я оказался в его объятиях и, уткнувшись в шею, втянул его запах. У него не было никакого аромата, как у нас с Денисом, но естественный запах его тела так же сводил с ума, как аромат горького шоколада Дэна. От горячего дыхания Макса по шее и спине разбежались мурашки, и я, вновь прикрыв глаза, втянул воздух возле его уха. Прижался губами к местечку, где бешено билась венка, и понял, что не только меня, но и Макса начинает потряхивать. Отстранился и посмотрел в совершенно потемневшие глаза брата. Протянул руку и подушечками пальцев прошёлся по его щеке.       — Не уезжай больше никуда, — прошептал я и вновь огладил его лицо, — не покидай больше меня, мне было очень плохо без тебя.       Макс ещё какое-то время смотрел мне в глаза, а затем, положив руку на затылок, мягко притянул к себе. Я прикрыл глаза и ощутил его губы на своих. Лёгкий, почти невесомый поцелуй заставил моё сердце бешеным биением вырываться из груди. Макс захватил мою нижнюю губу своими, чуть посасывая, а я, не в силах больше сопротивляться зову природы, подался вперёд и, приоткрыв рот, позволил ему ворваться в него языком. Нежные поцелуи постепенно переросли в жаркие и глубокие, и я перестал что-либо соображать. Только почувствовал, как Макс потянул меня за запястье, заставляя перебраться к нему на колени, и его руки заскользили по моей спине. Проникли под задранную футболку, и от прикосновений ладоней к обнажённой коже меня как будто прошибло током. Я простонал в поцелуй и, зарывшись пальцами в его волосы, только сильней прижался к нему. Он, слегка отклонившись назад, посмотрел на меня, а я испугался того, что Максим сейчас опомнится и выставит меня вон. Но Макс только прошептал что-то нечленораздельное и снова припал к моим губам. Подцепил пальцами края футболки и стянул её. Наклонился и прошёлся поцелуями по шее. Спустился ниже и захватил губами сосок, лаская его кончиком языка. Закусив до боли губу, чтобы не стонать слишком громко, я прогнулся в спине, только сильней подставляясь под поцелуи Макса. Он придерживал меня одной рукой, уложив её меж моих лопаток, а второй провёл по груди и спустился вниз, к животу. Нащупал мою возбужденную плоть и слегка сжал. Я ещё сильнее прогнулся в спине и крепко схватился за его плечи, боясь упасть. Почувствовал, как стремительно намокает белье, когда Макс с лёгким нажимом поглаживает мой член через домашние штаны.       Мне вдруг стало страшно, ведь у меня никогда никого не было, и в свои двадцать один я остался девственником. Но сильно испугаться не успел, так как вдруг оказался лежащим на диване под нависающим надо мной Максом. Он одним рывком стянул с себя футболку и вновь вернулся к моим губам, терзая их в ненасытном поцелуе.       Как я остался без штанов и белья — не помню, очнулся уже тогда, когда Макс начал двигаться во мне, вырывая полустоны-полувздохи. С каждым новым толчком ускоряясь и проникая всё глубже. И когда мои стоны стали слишком громкими, Максим заткнул мне рот ладонью, продолжая неистово вбиваться. Ещё немного, ещё пара толчков — и я, прикусив ладонь брата, излился себе на живот. Сжал Макса так сильно, что он еле-еле двигался во мне и, совершив несколько фрикций, последовал за мной.       Максим лёг рядом и, сгребая меня в охапку, прижал к груди. Я, придя в себя после моего первого раза, вдруг осознал, что сейчас произошло. Меня начало трясти, и Макс, нащупав рукой плед, укрыл нас. Я старался сдержать рвущиеся наружу слезы, но у меня ничего не получилось, и, повернувшись к брату, сотрясаясь от сдавленного рыдания, уткнулся лицом тому в грудь, размазывая слезы. Он погладил меня по волосам и слегка отодвинулся.       — Тише, малыш, тише, — прошептал он и поцеловал меня в висок, — ты ведь понимаешь, что рано или поздно это всё равно бы произошло. Мы не в силах сопротивляться нашей природе, и, если она сделала нас истинными, так тому и быть.       — Но это ведь, — я попытался возразить, но Максим прижал палец к моим губам, не давая возможности говорить дальше.       — Тш-ш-ш, не надо ничего говорить, — прошептал Макс и мягко поцеловал, — я люблю тебя, Лекс, и совсем не братской любовью. И, вернувшись домой, я понял, что больше не в силах сопротивляться ей. Не могу и не хочу. Ты ведь знаешь, что для бет не существует истинности, они просто влюбляются в своих будущих мужей. Но я чувствую тебя, Лекс, понимаешь, чувствую. Я не знаю, как это возможно, но твой аромат орхидеи сводит меня с ума уже много лет подряд. И Дэна я тоже чувствую.       — Что-о? Ты улавливаешь мой аромат? Но он ведь еле заметен, у меня же до сих пор не было течки, как ты можешь его чувствовать? — я был поражён его словами. Я понимал, почему Дэн меня чувствует — он альфа и способен улавливать даже еле заметные запахи. Но Макс…       — Я не знаю, правда, не знаю, — ответил Максим и сел рядом, продолжая смотреть на меня. — Но сейчас я уверен лишь в одном: я хочу быть вместе с тобой и Дэном. Хочу именно с вами создать семью. И плевать на мнение других. И если истинные действительно — твоя последняя надежда, Лекс, это значит, мы созданы для тебя…