Это Александр, мой новый личный фитнес-тренер.

      Дома у начальника ужасно жарко, как в бане какой-нибудь. Создаётся ощущение, будто он специально включает обогреватели везде, где только можно, лишь бы всем, кроме него самого, было некомфортно. Либо он просто хладнокровновная змеюка, что тоже как вариант. Воскресенский взялся за горловину своего свитера и характерно подёргал, впуская воздух под него, в попытке хоть как-то остудиться. Он посмотрел на Дагбаева, крутящегося возле зеркала в новом костюме, полученном буквально сегодня. Возле него ходил-бродил с ужасно довольным видом Вадим, который то обронит типичную для себя сомнительную шутку, то широко улыбнётся и неприлично громко заржёт. Так открыто, что Александр очень удивлялся, почему босс до сих пор не вставил наглой роже по первое число.       — Прошлый выглядел гораздо лучше и более устрашающе, — свысока заметил Алтан.       «Нихуя себе, — подумал Шурик. — У тебя костюм за миллионы рублей, а всё, что тебя волнует, — визуальная составляющая…» Воскресенский глубоко вздохнул.       — Зато этот прочнее, — усмехнулся Дракон и со спины подкрался к начальнику ближе. — Как раз то, что Вам нужно.       Дагбаев недовольно скривился и укоризненно посмотрел на своего телохранителя. Впрочем, как и предыдущую тысячу раз за этот вечер.       — Больше похоже на небрежный мешок, нежели на что-то, чем действительно можно восхититься. Не веет авторитетом. Так, посмеяться и убежать, — продолжил возмущаться Алтан.       — По-моему не всё так плохо, как Вы считаете.       Шура скрестил руки ну груди. «Блять, вы можете разбираться в одиночестве? Как старые женатики, ей богу…» Он сделал глубокие вдох, выдох и тупо уставился в пол в надежде, что его поскорее отпустят домой и избавят от мучений, а эти двое потом хоть убьют друг друга, но уже наедине. Ну серьёзно. Он торчит почти с самого утра. Бегает туда-сюда под аккомпанемент бесконечных возмущений от одного дурака и приколов другого. Кто вообще подумал, что вызвать его на работу второго января — хорошая идея? Не будем показывать пальцем (мы же не крысы какие-нибудь), но это Алтан придумал. Хорошо хоть Воскресенский не праздновал, иначе было бы хуже. Единственным утешением стали приятные воспоминания о вчерашнем дне. Иначе давно бы добровольно попросил босса или Вада застрелить его к херам собачьим.       — Я бы попросил переделать или заказал бы новый, но это будет слишком долго, а у меня и так времени в обрез. Я уже должен чувствовать себя в этом костюме, как во второй коже, и двигаться соответственно! А он только недавно приехал! — Он развернулся на сто восемьдесят градусов, чтобы рассмотреть в зеркале свою спину. — Я планировал осуществить свой план в марте, но я понятия не имею, когда смогу нормально подготовиться.       Александр тихо хмыкнул. «В марте? Хера се важный, хуй бумажный! С твоим-то постоянным недовольством и безалаберностью самого приближённого к тебе человека вы «осуществите план» под конец этого, если не следующего года, но лоханётесь и позорно сдохнете, как собаки», — рассудил он.       Воскресенский только сейчас заметил весьма недвусмысленный хищный взгляд Вадима, обращённый на отражение начальника в зеркале. Шура непонятливо нахмурился, пытаясь понять, показалось ли ему. Нет. Алтан развернулся и недовольно сверкнул глазами на Дракона. Тот слегка улыбнулся и сделал вид, что ничего не произошло. «Етить-кудрить… Как же я раньше-то не заметил?..» — подумал Шура. Дагбаев встал к нему лицом.       — Можешь ехать домой, рабочий день окончен, — сказал он с таким серьёзным, каменным лицом, что им можно было бы убить при желании.       Александр сдержанно кивнул и в темпе вальса, в ритме скерцо покинул комнату, а затем прихожую, дом и двор. Он сел в машину и завёл двигатель, а пока тот разогревается, решил осмотреться.       Темно так, что чёрт ногу сломит. Если бы не поставленные чуть ли не на каждом шагу фонари у дома Дагбаевых, он бы вообще ничего не увидел. С неба медленно опускаются крупные белые снежинки и покрывают всё махровым ковром. Снег начался только недавно, поэтому автомобиль, к превеликому счастью, не нуждался в очистке.       Дождавшись, когда двигатель наконец-то разогреется, Воскресенский пристегнулся, включил фары и поехал в любимую пекарню неподалёку от центра города за булочками.       Дорога заняла не так много времени, как он изначально рассчитывал. Он быстро сделал покупку, оставил её в машине, а сам отошёл покурить в какую-то подворотню, откуда его не будет никому видно.       Красиво. Вспоминаются времена молодости, когда Шура мог гулять целый день до упаду. И были такие же снегопады, такая же приятная, а не ужасная, как это бывает в других городах страны, прохлада. Только сейчас он стоит один, а не в окружении большой компании друзей, которые разбежались после школы кто куда, тлеющая в руках сигарета (Воскресенский закурил только лет в восемнадцать-девятнадцать на фоне сильной эмоциональной травмы, нанесённой ему бывшим, несмотря на все уговоры тогдашних «братанов» попробовать раньше), цвет волос, множество татуировок, в том числе метка члена клана Дагбаевых.       Послышался странно знакомый голос. Александр даже сначала подумал, что ему померещилось или он вообще сошёл с ума. Он потушил сигарету и выкинул её в ближайшую мусорку. Шура осторожно вышел из-за угла и внимательно огляделся: вокруг много людей, которые идут по своим делам, и всё равно кажется, что никого знакомого… Но высокий женский голос продолжил раздаваться где-то неподалёку. Всё громче и громче, пока его хозяйка не остановилась возле своей машины в метрах в пяти от Шурика.       — …он там не проказничает? — в узнаваемой позитивной манере спросила она у кого-то по ту сторону телефона и принялась укладывать сумки в багажник. Слова собеседника заставили женщину рассмеяться. — Даже не знаю, в кого он такой активный… — Она любовно улыбнулась и захлопнула багажник, несмотря на то, что на земле остался совсем небольшой пакетик. — Ну ладно, давай. Поцелуй его от меня и прочитай сказку на ночь.       Шура, прежде стоявший истуканом на месте, тупо заморгал и подошёл ближе к незнакомке, которая уже собиралась сесть за руль, пока та ещё не уехала.       — Девушка! — окликнул он её. — Вы забыли пакет!       Женщина тут же среагировала на его голос и подозрительно уставилась на Воскресенского. Его взору предстали ярко-зелёные глаза, в которые прежде глядел множество раз, длинные тёмно-русые волосы, в которые очень давно нежно зарывался пальцами, аккуратный вздёрнутый нос, о который однажды часто тёрся своим, очень низкий рост, который много лет назад был предметом безобидных дружеских шуток, и тонкие аккуратные губы, которые когда-то целовал бесчисленное количество раз… Блять… Знакомое лицо Ксении Винограденко смотрело на него так удивлённо, скорее даже шокированно, как будто та видела не просто старого знакомого и когда-то парня, а десятиметровую огнедышащую лысую лошадь, говорящую на греческом языке.       — Шура?.. — выдавила из себя бывшая.       — Ксюша?.. — спросил он в ответ.       Винограденко тут же вцепилась в него с объятиями, обвив руки вокруг его шеи. Всё, что оставалось Александру, — неловко притянуть её в ответ. Шурик был, конечно же, рад, но от произошедшего всё равно в кровь выделился адреналин, а сердце ушло в пятки. Он осторожно отстранил от себя Ксению и растерянно на неё посмотрел.       — Что ты здесь делаешь?.. — сдавленно спросил Александр.       — Я? А ты что? — переспросила и непонисающе усмехнулась Винограденко.       — Живу?.. — ответил он так, будто не был уверен в своих же словах.       — А я — нет. — Она обворожительно улыбнулась. — Я почти сразу после выпуска из университета в Минск родной переехала. Мне Светка сказала, что я нужна для дачи показаний в суде против её бывшего, Романова. Вот я и приехала. — Ксения мечтательно огляделась. — Не знаю, помнишь ты его или нет…       — Ксюш… — обратил он внимание на себя. Девушка посмотрела на него. — Мы из-за него расстались…       — А, да?.. — Винограденко тихо рассмеялась. — Прости, это так давно было… Ну, ты там как хоть поживаешь? — Воскресенский в ответ неопределённо повёл плечами. Мысли путаются и, такое ощущение, отчаянно пытаются друг друга вытолкнуть, одна желая занять место другой. Ступор душит. Вдруг Ксюша принюхалась. — Ты куришь?       — Да… — подтвердил Шура, неловко кивая. Ксения в шутку осуждающе цокнула и покачала головой.       — Ну ты даёшь… — дрожащим от смеха голосом протянула она и оглядела бывшего с ног до головы. — А ты изменился, — констатировала она уже тише, — повзрослел… Синим волосам удивляться не буду: для тебя это не странно… — Улыбка сменилась на игривую. — Знаешь, а тебе даже идёт… Ты прям… похорошел…       — Спасибо, — неловко поблагодарил Шура и почесал затылок сквозь свою шапку. Он кинул короткий взгляд на всё ещё одиноко стоящий пакет. — Я вот что сказать хотел… ты пакет один забыла…       Винограденко на секунду замерла, стукнула ладонью себя по лбу, отошла от бывшего, открыла багажник и наконец-то убрала виновника их с Александром внезапной встречи. А у неё всё такая же грациозная походка, аристократичная осанка и будто отточенные до идеала, аккуратные, плавные движения…       — Блин. — Она захлопнула багажник и вновь подошла к Воскресенскому. — Прости, мне сейчас нужно ехать в отель, завтра утром с Настей Сидоровой встречаемся, если ты её, конечно, помнишь…       — Может, обменяемся номерами?.. — смущённо предложил Шурик.       Ксюша радостно оскалилась. Предложение ей так понравилось, что она, кажется, готова была прыгать от счастья.       — Давай. Потом спишемся и, если будет время, куда-нибудь вместе сходим, м? — охотно поддержала она Воскресенского. Тот неловко улыбнулся.       — Конечно.       На душе тепло, а в голове стопроцентная уверенность в том, что они точно встретятся и не раз.