Филлис которая Блэк

      — Фред… — одними губами сказала Филлис и помчалась к ним.       Она остановилась около Джорджа. Тот, увидев ее, поднялся и зажал в объятиях.       — Филлис… — прошептал он. — Это… мы… невозможно…       Блэк стояла неподвижно. У нее не было сил даже как-то поддержать лучшего друга. Она краем глаза видела, как миссис Уизли буквально приклеилась к сыну. Джордж отпустил ее.       Всё вокруг замерло, звуки приглушились, и мир сузился до одной единственной точки — его неподвижного тела. Она медленно подошла к нему, её взгляд был пустым, как будто её душа уже покинула тело, оставив лишь оболочку, неспособную ни чувствовать, ни реагировать.       Она опустилась на колени рядом с ним, её руки дрожали, когда она коснулась его холодной руки. Внутри неё что-то надломилось, но слёз не было. Она не могла плакать, даже дышать было трудно, как будто её тело забыло, как это делать. Всё казалось каким-то кошмаром, из которого она никак не могла проснуться. Но Фред, её Фред, не двигался, и это страшная реальность медленно начинала пробиваться сквозь её оцепенение.       Она сжала его руку, будто надеясь, что это вернет его к жизни, и тихо, почти шепотом, начала умолять его проснуться. Слова вырывались из её пересохшего горла, но чем дольше она смотрела на его безжизненное лицо, тем громче становился её голос. От отчаяния и ужаса она начала кричать, её слова превращались в бессвязные возгласы, полные боли и бессилия.       Истерика захлестнула её, как волна. Всё тело сотрясалось от рыданий, которые, наконец, вырвались наружу. Она кричала, умоляя Фреда вернуться, не веря, что он ушёл навсегда. Всё вокруг стало размытым и неважным — осталась лишь её боль, заполнявшая всё её существо. Люди вокруг смотрели на неё с сожалением, но никто не знал, как помочь.       Сириус, видя, что она на грани полного краха, подошёл и, осторожно подняв её на ноги, крепко обнял. Она уткнулась в его грудь, цепляясь за рубашку так, словно это могло удержать её от падения в бездну отчаяния.       И тут слёзы, наконец, прорвались. Филлис заревела, издавая звуки, полные боли и горя, которые были почти невыносимы для окружающих. Она чувствовала себя потерянной, опустошённой, как будто часть её самого сердца была вырвана вместе с жизнью Фреда. Сириус держал её, чувствуя её дрожь, зная, что в этот момент слова были бессильны. Она обнимала его крепко, как маленький ребёнок, пытаясь найти хоть немного утешения в этом непрерывном кошмаре, который теперь был её реальностью.       — Ты справишься… — прошептал Сириус, хотя у самого сердце на части разрывалось.       — Нет! — заорала Филлис. — Я… он… Папа…       Она вновь вцепилась в него, не зная, как успокоиться. Кажется, прошла вечность. Она ревела вечность. Битва длится вечность. Вечность забрала у неё самое дорогое. Фреда.       Филлис резко отошла от отца и пошла прочь из Зала. Она вновь увидела тела Римуса и Тонкс, а где-то вдалеке лежали Фиби, Дориан, Элизабет и Каэлинн. Они все слишком молоды для смерти.       Блэк сидела на ступеньках около входа в школу. Стены были развалены. Обломки камней, кровь, поломанные палочки… Филлис смотрела на мост, в надежде, что сейчас она обернётся, а все погибшие — вновь оживут. Ей было холодно, будто сейчас не май, а разгар января. Даже то, что она сидела в водолазке не помогало.       Она не знала, сколько прошло времени, но рядом сел Джордж.       — Что теперь делать…? — спросил он.       — Осталось и нам умереть, — апатично ответила Филлис.       Они молчали. Каждый думал о своем будущем. Что теперь с ними будет? Два самых близких человека Фреда Уизли. Каждому он был по-своему дорог, а теперь… Они оба прыгали в неизвестность перед будущим. Оба возненавидят май с такой силой, что готовы будут вычеркнуть его из всех календарей.       — Кто-то идет… — сначала безразлично сказал Джордж, но тут же резко поднялся. — Филлис… кто-то идет!       Джордж побежал в Большой зал, чтобы сообщить всем. Филлис поднялась, сжимая палочку. На них вновь надвигалась армия Волан-де-Морта.       Школьники и учителя вышли к дверям школы. Филлис, Сириус, вся семья Уизли, МакГонагалл, Гермиона и Рон стояли впереди всех. Когда Пожиратели смерти, во главе с Темным Лордом подошли совсем близко, то все обратили внимание на Хагрида, точнее, на того, кто лежал у него на руках.       — Нет!       Этот крик был потрясением — ведь Филлис и во сне не могло присниться, что профессор МакГонагалл способна издавать такие звуки. Послышался женский смех. Беллатриса наслаждается отчаянием МакГонагалл. Проём еще сильнее стал наполняться людьми, выходили на крыльцо уцелевшие защитники замка, чтобы встретить победителей и своими глазами убедиться в гибели Гарри. Впереди стоял Волан-де-Морт, что поглаживал Нагайну по голове длинным белым пальцем.       — Нет!       — Нет!       — Гарри! Гарри!       Голоса Рона, Гермионы и Джинни — это ещё хуже, чем вопль МакГонагалл. Филлис закрыла глаза, схватив отца за руку. Это их конец. Их крики послужили сигналом, теперь вся толпа уцелевших вопила, выкрикивая проклятия Пожирателям смерти, пока…       — Молчать! — крикнул Волан-де-Морт. Раздался хлопок, мелькнула яркая вспышка — и всё смолкло. — Игра окончена. Клади его сюда, Хагрид, к моим ногам — здесь ему место!       Хагрид выполнил указание. Филлис видела, что великан был весь красный от слез.       — Видите? — сказал Волан-де-Морт. Он ходит взад-вперёд позади лежащего тела Поттера. — Гарри Поттер мёртв! Поняли вы теперь, что вас обманули? Он был всего лишь мальчишкой, требовавшим от других, чтобы они жертвовали жизнью ради него!       — Он уже столько раз тебя бил! — выкрикнул Рон, и чары развеялись. Защитники Хогвартса снова зашумели и закричали, но тут второй, более мощный хлопок заглушил их голоса.       — Он был убит при попытке сбежать с территории замка, — сказал Волан-де-Морт, явно наслаждаясь этой ложью. — Убит при попытке спасти свою жизнь…       Но тут речь Волан-де-Морта оборвалась. Кто-то вырвался из толпы и бросился на Волан-де-Морта. Филлис смотрела на падающую на землю фигуру, искры Разоружающего заклятия и Волан-де-Морта, со смехом бросающего в сторону палочку своего обидчика.       — И кто же это? — спросил он своим мягким змеиным голосом. — Кто сам вызвался продемонстрировать, что бывает, когда пытаешься продолжать проигранную битву?       Беллатриса залилась счастливым смехом:       — Это Невилл Долгопупс, повелитель! Мальчишка, который доставлял Кэрроу столько неприятностей! Сын мракоборцев, помните?       — Ах, да, припоминаю. — Волан-де-Морт взглянул сверху вниз на Невилла, безоружного, без всякой защиты, отчаянно пытавшегося подняться на ноги на нейтральной полосе между защитниками замка и Пожирателями смерти. — Но ты ведь чистой крови, мой храбрый мальчик? — обратился он к Невиллу, который стоял теперь к нему лицом, сжав в кулаки пустые руки.       — А если и так — что из этого? — громко ответил Невилл.       — Ты проявил отвагу и мужество, и в твоих жилах течёт благородная кровь. Ты будешь отменным Пожирателем смерти. Нам нужны такие, как ты, Невилл Долгопупс!       — Скорее в аду станет холодно, чем я к вам перейду! — сказал Невилл. — Отряд Дамблдора! — выкрикнул он, и толпа ответила шумом, которого не могли сдержать даже Заглушающие чары Волан-де-Морта.       — Что ж, — сказал Волан-де-Морт ласково, и Филлис чувствовала, что в этом шёлковом голосе больше угрозы, чем в самом мощном заклятии. — Раз таков твой выбор, Долгопупс, вернёмся к первоначальному плану. На твою голову, — негромко добавил он, — пусть падёт.       В следующую секунду из разбитого окна замка вылетело что-то, похожее на уродливую птицу, и приземлилось в полумраке на ладонь Волан-де-Морту. Он приподнял пахнущий плесенью предмет за острый конец и встряхнул. И вот она закачалась у всех на глазах, пустая и потрёпанная — Распределяющая шляпа.       — В школе Хогвартс больше не будет распределения, — объявил Волан-де-Морт. — Факультеты отменяются. Эмблема, герб и цвета моего благородного предка, Салазара Слизерина, отныне обязательны для всех, понятно, Невилл Долгопупс?       Он направил палочку на Невилла, и тот застыл, словно окаменев. Волан-де-Морт нахлобучил на него шляпу, так что она закрыла Невиллу глаза. В толпе стоящих перед замком началось движение, и Пожиратели смерти, как один, вскинули палочки, не давая защитникам Хогвартса пошевелиться.       — Невилл сейчас наглядно покажет вам, что будет со всяким, у кого достанет глупости мне сопротивляться, — сказал Волан-де-Морт.       Взмах его палочки — и Распределяющая шляпа вспыхнула ярким пламенем.       Страшный крик разорвал предрассветный полумрак — Невилл горел, прикованный к месту, неспособный шевельнуть ни рукой, ни ногой. Филлис с ужасом застыла, гляда на эту картину.       И тут случилось сразу несколько вещей.       С отдалённой границы школы послышался шум, как будто сотни людей перебирались через не видные отсюда стены и рвались к замку с громкими воинственными кликами. В ту же минуту из-за угла замка показался запыхавшийся Грохх с воплем: «Хагги!» В ответ ему раздался рык великанов Волан-де-Морта: они ринулись на Грохха, как боевые слоны, и земля затряслась под их топотом. Потом раздалось цоканье копыт, звук натягиваемой тетивы — и на Пожирателей смерти внезапно обрушился град стрел. Люди Волан-де-Морта закричали от неожиданности, ломая строй.       Быстрым, еле уловимым движением Невилл освободился от Цепенящего заклятия, пылающая шляпа слетела с его головы, и он вытянул из неё что-то серебряное, со сверкающей рубинами рукояткой.       Удар серебряного лезвия не был слышен за шумом надвигающейся толпы, рёвом дерущихся великанов, стуком копыт бросившихся в схватку кентавров — и всё же все глаза обратились на блеснувший меч. Одним ударом Невилл снес голову огромной змее. Голова подлетела высоко в воздух, сверкнув в лучах света, лившегося из вестибюля. Рот Волан-де-Морта раскрылся в яростном крике, которого никто не услышал, и тело змеи с глухим стуком упало на землю к его ногам.       И тут все крики, шум, удары и топот перекрыл вопль Хагрида.       — Гарри! — кричал он. — Гарри! Где Гарри?       Начался хаос. Стрелы кентавров рассеивали Пожирателей смерти, все, кто мог, бежали от топчущих вслепую великаньих ног, и всё ближе и ближе громыхало подкрепление, явившееся неизвестно откуда: Филлис увидела огромных крылатых чудищ, парящих над головами великанов Волан-де-Морта. Фестралы и гиппогриф Клювокрыл выцарапывали великанам глаза, а Грохх мутузил их кулаками. Волшебникам — как защитникам Хогвартса, так и Пожирателям смерти — пришлось отступить обратно в замок. Филлис метала заклятия и чары во всех Пожирателей смерти подряд.       Всё больше и больше людей взбегало по ступеням крыльца. Филлис видела, как Чарли Уизли обгоняет Горация Слизнорта, на котором по-прежнему была изумрудного цвета пижама. Они, похоже, шли во главе целого отряда друзей и родных тех учеников Хогвартса, которые остались защищать школу, а за ними двигались лавочники и домовладельцы Хогсмида. Кентавры Бейн, Ронан и Магориан, громко стуча копытами, ворвались в вестибюль — и тут сорвалась с петель дверь, ведущая к кухням.       Эльфы-домовики Хогвартса толпой хлынули в вестибюль, громко крича и размахивая ножами и топорами для мяса. Ими предводительствовал Кикимер с медальоном Регулуса Блэка на груди, и его квакающий голос перекрывал даже царивший здесь шум:       — Все на битву! На битву! На битву за моего хозяина, надежду и оплот эльфов-домовиков! Бей Тёмного Лорда во имя отважного Регулуса! На битву!       — Молодец, Кикимер! — крикнула Филлис.       С горящими злобой личиками они рубили топорами и кололи ножами икры и щиколотки Пожирателей смерти. Куда ни глянь, Пожиратели смерти отступали, подавленные численным превосходством противника, сражаемые несущимися отовсюду заклятиями, стрелами из луков кентавров, корчась от втыкающихся в ноги ножей, напрасно пытаясь бежать под натиском всё прибывающей толпы.       И всё же битва ещё не кончилась. Филлис, продираясь между сражающимися и пленными, прорвалась наконец в Большой зал.       Волан-де-Морта она увидела в самой гуще схватки. Тот в ярости крушил всё, что попадалось ему на пути. В Большом зале стало совсем тесно — все, кто ещё мог держаться на ногах, рвались внутрь.       Филлис пришла в шок, от того, как Джордж и Ли Джордан повалили на пол Яксли, как Долохов пал от руки Флитвика, как Хагрид швырнул через всю комнату Уолдена Макнейра и тот врезался в противоположную стену и мешком упал на пол. Она видела, как Рон и Невилл сбили с ног Фенрира Сивого, как Аберфорт ударил Оглушающим заклятием Руквуда, как Артур и Перси одолели Толстоватого, как Сириус вступил в бой и явно удерживал победу над Эйвери, а Люциус и Нарцисса Малфой, даже не пытаясь сражаться, бежали сквозь толпу, выкрикивая имя своего сына.       Волан-де-Морт сражался разом с МакГонагалл, Слизнортом и Кингсли. С холодной ненавистью он смотрел, как они, пригибаясь, мечутся вокруг него и никак не могут нанести решающий удар…       Беллатриса продолжала борьбу в нескольких шагах от Волан-де-Морта. Как и её повелитель, она в одиночку сражалась с тремя за раз: Гермиона, Джинни и Полумна напрягали все силы, но не могли одолеть Беллатрису. Убивающее заклятие просвистело в дюйме от Джинни, так что она чудом осталась жива. Филлис бросилась к ним, но стоило Беллатрисе увидеть Блэк, так она тут же завизжала:       — Помоги мне, Кассиопея! Не стой!       — Ни за что… Остолбеней!       — Протего!       — Не тронь мою дочь, мерзавка! — послышался грозный голос миссис Уизли. — С дороги! — крикнула миссис Уизли четырем девушкам, выхватила палочку и бросилась в бой. С ужасом и восторгом Филлис смотрела, как хлещет и крутится волшебная палочка в руках Молли Уизли и как исчезает улыбка с лица Беллатрисы Лестрейндж, превращаясь в злобную гримасу. Потоки пламени лились с обеих палочек, пол под ногами волшебниц раскалился и покрылся трещинами; обе дрались не на жизнь, а на смерть.       — Нет! — крикнула миссис Уизли бросившимся ей на помощь школьникам. — Уйдите! Прочь отсюда! Она моя!       Сотни зрителей стояли теперь вдоль стен, наблюдая за двумя сражающимися группами: Волан-де-Мортом и его тремя противниками и Беллатрисой и Молли. Филлис, замерла, наблюдая за этой схваткой.       — Что станется с твоими детьми, когда я тебя убью? — дразнила Беллатриса, безумная, как и её повелитель, уворачиваясь от пляшущих вокруг неё заклятий Молли. — Когда мамочка отправится вслед за Фреддичкой?       — Ты больше никогда не тронешь наших детей! — выкрикнула миссис Уизли.       Беллатриса засмеялась исступлённым смехом — и вдруг Филлис поняла, что сейчас произойдёт, ещё раньше, чем это случилось.       Заклятие Молли пронеслось под вытянутой рукой Беллатрисы и ударило её в грудь, прямо над сердцем.       Злорадная улыбка замерла на губах Беллатрисы, глаза словно выкатились из орбит. Ещё мгновение она понимала, что случилось, а потом медленно опрокинулась навзничь, и толпа зрителей зашумела, а Волан-де-Морт вскрикнул.       Филлис казалось, что она видит всё в замедленной съёмке: МакГонагалл, Кингсли и Слизнорт отлетели прочь, вертясь в воздухе, как сухие листья. Ярость Волан-де-Морта при виде гибели последней, лучшей его сторонницы взорвалась с силой многотонной бомбы. Волан-де-Морт поднял палочку и направил её на Молли Уизли.       — Протего! — Филлис слышала, как крикнул Гарри.       Щитовые чары разделили Большой зал пополам. Волан-де-Морт оглянулся в поисках пославшего их, и Гарри наконец сбросил с себя мантию-невидимку.       Вопль изумления, приветственные возгласы, крики с обеих сторон: «Гарри!» и «Он жив!» — стихли почти мгновенно. Толпа испугалась. Внезапно наступила полная тишина. Волан-де-Морт и Гарри, встретившись взглядом, одновременно начали двигаться по кругу.       — Пусть никто не пытается мне помочь, — громко сказал Гарри. В мёртвом молчании его слова раскатились по Залу, как трубный глас. — Так нужно. Нужно, чтобы это сделал я.       Волан-де-Морт зашипел, расширив красные глаза:       — Поттер, конечно, шутит. Это ведь совсем не в его стиле. Кто сегодня послужит тебе щитом, а, Поттер?       — Никто, — просто ответил Гарри. — Крестражей больше нет. Остались только я и ты. Ни один из нас не может жить, пока жив другой, и один из нас должен уйти навсегда…       — Один из нас? — насмешливо повторил Волан-де-Морт. Всё его тело напряглось, взгляд красных глаз стал неподвижным — змея перед броском. — Ты ведь понимаешь, что это будешь ты, Мальчик, Который Выжил благодаря случайности и козням Дамблдора?       — Ты думаешь, когда моя мать погибла, спасая меня, это была случайность? — спросил Гарри. Оба они по-прежнему двигались боком, по идеальной окружности, сохраняя равное расстояние друг от друга. — Ты думаешь, случайность, что я решился сразиться с тобой тогда на кладбище? Случайность, что минувшей ночью я не стал защищаться и всё же остался жив и снова вернулся в битву?       — Случайность! — крикнул Волан-де-Морт, однако всё ещё не наносил удара. Толпа зрителей застыла, словно окаменев, и казалось, что среди сотен людей, заполнивших Большой зал, дышат только эти двое. — Случайность, везение и то, что ты увиливал и прятался за спинами тех, кто лучше тебя — мужчин и женщин, — позволяя мне убивать их вместо тебя!       — Сегодня ты никого больше не убьёшь, — сказал Гарри, пока они продолжали кружить по Залу, глядя друг другу в глаза. — Ты никогда больше не сможешь никого из них убить. Понял? Я готов был умереть, чтобы ты прекратил мучить этих людей…       — Однако не умер!       — Я был готов, и этого оказалось достаточно. Я сделал то же, что моя мать. Они защищены от тебя. Разве ты не заметил, как легко они сбрасывают твои заклятия? Ты не можешь их мучить. Ты не можешь до них добраться. Не пора ли тебе учиться на ошибках, а, Реддл?       — Ты посмел…       — Да, я посмел, — ответил Гарри. — Я знаю многое, чего ты не знаешь, Том Реддл. Много очень важных вещей, тебе неизвестных. Хочешь, я расскажу тебе часть из них, пока ты не сделал новую большую ошибку?       Волан-де-Морт ничего не ответил, продолжая скользить по кругу. Филлис, да и все остальные смотри за этим с открытыми ртами. Каждый боялся за Гарри больше, чем за себя. Каждый жаждал его победы.       — Что, опять любовь? — сказал Волан-де-Морт с насмешливым выражением на змеином лице. — Любовь, вечная присказка Дамблдора: он утверждал, что она побеждает смерть. Хотя любовь не помешала ему сверзиться с башни и разбиться, как восковая кукла. Любовь не помешала мне раздавить твою грязнокровку-мать, как таракана, Поттер, и, похоже, никто здесь не пылает к тебе такой любовью, чтобы броситься вперёд и принять на себя моё заклятие. Так что же помешает тебе погибнуть, когда я ударю?       — Только одно, — сказал Гарри. Они продолжали кружить друг за другом.       — Если не любовь должна спасти тебя на этот раз, — сказал Волан-де-Морт, — то, значит, ты думаешь, что владеешь волшебством, которое мне недоступно, или обладаешь более мощным оружием?       — И то и другое, — сказал Гарри.       Волан-де-Морт рассмеялся; его смех звучал страшнее, чем крик. Холодный и безумный, он эхом разнёсся по замершему залу.       — И ты думаешь, что знаешь неизвестное мне волшебство? — сказал он. — Неизвестное мне, лорду Волан-де-Морту, владеющему такими чарами, какие Дамблдору и не снились?       — Сниться они ему снились, — сказал Гарри, — но только он знал больше тебя, он знал достаточно, чтобы не делать того, что сделал ты.       — Ты хочешь сказать, что он был слаб! — воскликнул Волан-де-Морт. — Слишком слаб, чтобы дерзнуть, слишком слаб, чтобы протянуть руку за тем, что могло бы принадлежать ему, но достанется мне!       — Нет, он был просто умнее тебя, — ответил Гарри. — Он был лучшим волшебником, чем ты, и лучшим человеком.       — Я подстроил гибель Альбуса Дамблдора!       — Это тебе так казалось, — сказал Гарри. — Но ты ошибался.       — Дамблдор мёртв! — Волан-де-Морт швырнул эти слова в лицо Гарри, словно надеясь причинить ему невыносимую боль. — Его тело разлагается в мраморной гробнице здесь, возле замка, я видел его, Поттер, — для него нет возврата.       — Да, Дамблдор мёртв, — спокойно откликнулся Гарри. — Но не ты убил его. Он сам выбрал свою смерть, выбрал её за много месяцев до того, как это случилось, обговорил во всех деталях с человеком, которого ты считал своим слугой.       — Это что ещё за ребяческие россказни? — спросил Волан-де-Морт, однако по-прежнему не наносил удара и не сводил с лица Гарри своих красных глаз.       — Северус Снейп служил не тебе, — сказал Гарри. — Он был на стороне Дамблдора с той самой минуты, как ты стал преследовать мою мать. А ты так ничего и не заметил, потому что это как раз то, чего ты не понимаешь. Ты видел когда-нибудь, как Снейп вызывает Патронуса?       Волан-де-Морт не ответил. Они кружили друг за другом, как волки, собирающиеся вцепиться друг другу в глотку.       — Патронус Снейпа — лань, — сказал Гарри, — как у моей матери, потому что он любил её всю жизнь, с самого детства. Ты мог бы догадаться. — Гарри увидел, как затрепетали ноздри Волан-де-Морта. — Разве он не просил тебя пощадить её?       — Он хотел её, вот и всё, — насмешливо сказал Волан-де-Морт. — Когда её не стало, он согласился со мной, что есть и другие женщины, притом чистокровные, более достойные его…       — Разумеется, он с тобой согласился, — ответил Гарри. — Но он стал шпионом Дамблдора с той минуты, как ты начал ей угрожать, и с тех пор неустанно работал против тебя! Дамблдор был уже при смерти, когда Снейп прикончил его.       — Какая разница! — выкрикнул Волан-де-Морт, до этого жадно впивавший каждое слово, и разразился раскатами безумного хохота. — Какая разница, служил Снейп мне или Дамблдору, или какие палки эти людишки пытались ставить мне в колёса! Я раздавил их, как раздавил твою мать, эту пресловутую великую любовь Снейпа. О, здесь всё было не зря, Поттер, просто ты этого не понимаешь! Дамблдор пытался не подпустить меня к Бузинной палочке! Он хотел, чтобы её настоящим хозяином стал Снейп! Но я опередил тебя, малыш, — я добрался до палочки раньше, чем ты успел ею завладеть. Я всё понял раньше тебя. Три часа назад я убил Северуса Снейпа, и теперь Бузинная палочка, Жезл Смерти, Смертоносная палочка по праву принадлежит мне! План Дамблдора не удался, Гарри Поттер!       — Да, не удался, — сказал Гарри. — Ты прав. Но прежде чем ты попытаешься меня убить, я призываю тебя подумать о том, что ты сделал… Подумай и попытайся почувствовать хоть немного раскаяния, Реддл…       — О чём это ты?       Ничто из того, что говорил ему Гарри — ни разоблачённые тайны, ни насмешки, — не поражало Волан-де-Морта так, как эти слова. Филлис затаила дыхание. Все, кто сейчас наблюдал за этими двумя стояли неподвижно.       — Это твой последний шанс, — сказал Гарри. — Всё, что тебе остаётся… Я видел, во что ты иначе превратишься… будь мужчиной… попытайся… попытайся раскаяться…       — Ты посмел… — снова сказал Волан-де-Морт.       — Да, я посмел, — сказал Гарри. — Потому что провал последнего плана Дамблдора ударил вовсе не по мне. Он ударил по тебе, Реддл.       Рука Волан-де-Морта, сжимавшая Бузинную палочку, задрожала.       — Эта палочка по-прежнему не слушается тебя, потому что ты убил не того человека. Северус Снейп никогда не был настоящим хозяином Бузинной палочки. Он никогда не одерживал победы над Дамблдором.       — Он убил…       — Ты слушаешь, что я говорю? Снейп не побеждал Дамблдора! Смерть Дамблдора была обговорена между ними! Дамблдор хотел умереть непобеждённым, подлинным хозяином Бузинной палочки! Если бы всё получилось по его плану, сила палочки умерла бы вместе с ним, потому что никто не отнял её у него!       — Раз так, Поттер, Дамблдор всё равно что сам отдал мне палочку! — Голос Волан-де-Морта дрожал от злобной радости. — Я похитил палочку из гробницы её последнего хозяина! Против его желания! Сила палочки принадлежит мне!       — Нет, Реддл, она тебе не принадлежит. Обладать палочкой недостаточно! От того, что ты держишь её в руках и отдаешь ей приказы, она не становится по-настоящему твоей. Разве ты не слышал, что сказал тебе Олливандер? Палочка выбирает волшебника… Бузинная палочка ещё до смерти Дамблдора признала своего нового хозяина в человеке, который и не думал завладевать ею. Новый хозяин забрал палочку у Дамблдора против его воли, так и не поняв, что он сделал, и самая опасная волшебная палочка на свете признала его власть над собой…       Грудь Волан-де-Морта тяжело вздымалась.       — Настоящим хозяином Бузинной палочки был Драко Малфой.       На мгновение в глазах Волан-де-Морта мелькнул слепой ужас — и исчез.       — Но если и так, — сказал он мягко. — Даже если ты прав, Поттер, что это меняет для нас с тобой? Палочки с пером феникса у тебя уже нет. Наш поединок решит чистое умение… А убив тебя, я смогу заняться Драко Малфоем…       — Ты опоздал, — сказал Гарри. — Ты упустил свой шанс. Я тебя опередил. Много недель назад я победил Драко и отобрал у него волшебную палочку. — Гарри помахал палочкой. Все взгляды в Большом зале были устремлены на нее. — Так что теперь, — прошептал Гарри, — всё сводится к одному: знает ли Бузинная палочка у тебя в руках, что на её последнего хозяина наслали Разоружающее заклятие. Потому что если она это знает, то… я — настоящий хозяин Бузинной палочки.       Красно-золотое сияние внезапно разлилось по зачарованному потолку над их головами: это ослепительный краешек восходящего солнца проник в Большой зал через восточное окно. Свет ударил им в глаза одновременно, так что лицо Волан-де-Морта вдруг превратилось в пылающее пятно. Раздалось два, оглушительных голоса.       — Авада Кедавра!       — Экспеллиармус!       Хлопок был подобен пушечному выстрелу. Золотое пламя взвилось в самом центре круга, по которому они двигались, — это столкнулись их заклятия. Филлис видела, как зелёная вспышка Волан-де-Морта слилась с собственной и как Бузинная палочка взмыла ввысь, чернея на фоне рассвета, закружилась под зачарованным потолком, точно голова Нагайны, и пронеслась по воздуху к хозяину, которого не пожелала убивать, чтобы полностью подчиниться его власти. Гарри поймал её свободной рукой — и в ту же минуту Волан-де-Морт упал навзничь, раскинув руки, и узкие зрачки его красных глаз закатились. На полу лежали смертные останки Тома Реддла — слабое, сморщенное тело, безоружные белые руки, пустое, отсутствующее выражение на змеином лице. Волан-де-Морт погиб, убитый собственным обратившимся вспять заклятием, а Гарри стоял с двумя волшебными палочками в руке и глядел на опустевшую оболочку своего врага.       Какое-то мгновение вокруг ещё стояла тишина. Потом зал очнулся и взорвался шумом, криками, восклицаниями и стонами. Ослепительное солнце залило окна, все рванулись к Гарри. Громкие голоса наполняли звоном уши Филлис, но тем не менее она была не против. Потом рядом с Гарри возникла Джинни, Невилл и Полумна, а потом всё семейство Уизли, Блэки, Хагрид, Кингсли, МакГонагалл, Флитвик, Стебль. Филлис не могла понять ни слова из того, что все разом кричали Поттеру; сотни людей теснились к ним, желая прикоснуться к Мальчику, Который Выжил, благодаря которому всё наконец кончилось…       Солнце стояло прямо над Хогвартсом, и Большой зал был полон жизни и света. Без Гарри не могли обойтись ни восторги, ни горе, ни празднование, ни траур. Все хотели, чтобы их лидер и знамя, спаситель и вождь был сейчас с ними; похоже, никому не приходило в голову, что он страшно устал. По всей стране люди, поражённые заклятием Империус, пришли в себя, Пожиратели смерти бежали или были арестованы, невинно осуждённых сию минуту отпустили из Азкабана, а Кингсли Бруствер назначен временно исполняющим обязанности министра магии…       Тело Волан-де-Морта вынесли из Большого зала и положили в другом помещении, подальше от останков Фреда, Тонкс, Люпина, Колина Криви и ещё пятидесяти человек, погибших в борьбе с ним. МакГонагалл вернула на место столы факультетов, но сейчас все сидели как попало, за столами смешались преподаватели и ученики, призраки и родители, кентавры и эльфы-домовики. Выздоравливающий Флоренц лежал в углу, а Грохх просовывал огромную физиономию в разбитое окно, и ему бросали еду в смеющийся рот.       Филлис и Сириус сидели друг напротив друга. Джинни сидела за один стол от них, положив голову на плечо матери. Меч Гриффиндора лежал рядом с тарелкой Невилла, и целый рой восторженных поклонников не спускал с него глаз, пока он ел. Филлис заметила троих Малфоев, жавшихся друг к другу, словно сомневаясь, позволено ли им тут находиться, но никто не обращал на них ни малейшего внимания.       — Я тут кое-что взял у Гарри, — Сириус показал Карту Мародеров.       — И что мне с этого? — пожала плечами Филлис.       — Ничего…       Сириус открыл ее и стал рассматривать. Филлис все еще наблюдала за людьми, как ее отец резко поднялся.       — Что с тобой? Ты куда? — Филлис тоже встала.       — Сиди здесь и жди! — крикнул он и вышел с Большого зала.       — Филлис, не видела Джорджа? — спросила Алиса. — Найти все не могу.       — Если посмотришь назад, примерно… середина стола, то найдешь его, — монотонно ответила Блэк.       Вокруг люди радовались победе. Каждый улыбался, только Филлис хладнокровно смотрела за всеми. Она разглядывала каждого и все понимаем зачем. Она надеялась увидеть его. Парня, который спасал ее миллиарды раз. Только она никогда его больше не увидит.       Спустя минут пятнадцать, Филлис уже смотрела не на людей, а на еду, что лежала в тарелке. Она почти уснула, как вокруг нее послышались удивленный вздохи, непонятные возгласы и радостные крики. Неужели у всех новая волна радости? — подумала Блэк, но тут… Она увидела, как глаза Джинни смотрела на выход из Зала, словно увидела Бога и рванула туда; миссис Уизли разинув рот так же смотрела туда и вновь залилась рыданиями, поспешив за дочерью.       — Как? — слышались голоса. — Как он выжил?       Филлис развернулась к выходу из Большого зала и замерла. Вся семья Уизли стояла там и… Сириус. Она не могла разглядеть, что происходило, но, тут, Джордж кого-то выпустил из объятий. Филлис замерла. Время остановилось. Она встретилась с этими карими глазами.       Фред Уизли, собственной персоной, сейчас смотрел на нее, пока Джинни обнимала его. Филлис протерла глаза. Правда… правда? Неужели? Сириус помахал ей рукой, чтобы она подошла. Она на ватных ногах встала изо стола. Медленными шагами она приблизилась ко всем. Уизли расступились, создавая небольшой коридор. Филлис и Фред молча смотрели друг на друга. У девушки вновь начали скапливаться слезы в глазах, но она резко и холодно спросила:       — Кто ты такой?       — Это я, любовь моя, лучший парень на свете! — улыбнулся Фред, но, увидев выражение лица Блэк, это улыбка пропала.       — Я самолично видела, как это лучший парень лежал бездыханный, пока вся его семья сотрясалась от рыданий!       — Я сейчас всю объясню… — Фред выставил руки перед собой. — Когда мы разошлись, то я зашел в один кабинет. На меня, со спины, напал один из Пожирателей, обездвижив. Я валялся на полу и смотрел, как этот ублюдок вырвал мои волосы, закинул во фляжку и выпил! Это было Оборотное зелье. Он просто стал мной, а потом умер, как ты сказал, Перси?       — На него стена свалилась, — ответил его старший брат.       — Ты в курсе, что это все звучит слишком тупо? — Филлис сощурила глаза.       — В курсе, но поверь мне!       — Докажи, что ты — это ты.       — Филлис! Я нашел его с помощью Карты Мародеров! — воскликнул Сириус. — Он был отмечен, как «Фред Уизли». Ты же помнишь, что Карта не может врать?       Филлис смотрела на отца и резко опустила взгляд. Она не знала, что делать. Блэк посмотрела на Фреда. Улыбается. Мерлин, какой он красивый…       — Да черт с вами, — махнула рукой Филлис, подошла к Фреду, заставила его наклониться и поцеловала.

***

Спустя два года. Январь, 2000.

      — Любовь моя, не желаешь сегодня сходить… прогуляться? — предложил Фред.       — Время восемь утра, тебе сейчас на работу, а я какого-то черта не сплю… — пробормотала Филлис.       — Да Рон выйдет вместо меня, — Фред упал обратно в кровать. — Ну, так, что? Пошли?       — Я все еще ненавижу зиму, — фыркнула Филлис, смотря в одну точку.       — Почему так? А февраль?       — Февраль люблю… потому что! Зима фу!       — Нет, любовь моя, сегодня я вытащу тебя из этих четырех стен!       Фред подошел к шкафу и кинул Филлис одежду.       — Даже, если так, то в восемь утра я точно никуда не пойду. Мне вообще холодно.       Блэк закуталась в одеяло и отвернулась к стене. Фред тут же залез к ней.       — Тогда я тебя согрею! Все таки я твой рыцарь Фредерик Первый!       — Вот это ты вспомнил… — Филлис развернулась к нему. — Пятый курс… давай весь день дома валяться?       — Ну, я хотел тебе сюрприз сделать…       — Сделай дома, я не обижусь.       — Я знаю, что будет сегодня!       Ближе к ужину, когда Филлис работала на кухне, Фред подошел к ней и прошептал:       — Найди кое-что…       — Что? Что именно?       — То, от чего твоя жизнь поменяется.       Филлис нахмурилась. Она оставила готовку панкейков и пошла по квартире. Фред время от времени говорил «холодно» или «горячо». Когда девушка зашла в их комнату, то Фред дал понять, что она близка к цели.       — Горячо! — сказал Фред, когда Филлис подошла к столу.       Она посмотрела на него, выгнув одну бровь. Открыв первый ящик, в котором лежали ее кольца, Филлис на секунду задержала на чем-то взгляд и открыла второй, где были листки пергамента, перья и т.д.       Послышался вздох Фреда. Филлис вновь посмотрела на него и открыла ящик с кольцами.       — Не помню я такого, ты что-то знаешь о нем, Фредерик? — девушка достала кольцо с общей шкатулки.       — Знаю, — дрожащим голосом сказал Фред и подошел к ней.       Он забрал кольцо, чуть помедлил и встал на одно колено. Филлис приоткрыла рот.       — Филлис Кассиопея Блэк, ты настолько мне дорога и я так сильно тебя люблю, что готов связать с тобой всю свою оставшеюся жизнь… — Фред вздохнул. — Ты… готова стать… моей женой?       Филлис молча смотрела на него. Она ухмыльнулась и протянула безымянный палец.       — Это «да»…? — странно спросил Фред.       — Я уже и забыла, за какого дурака собираюсь выходить замуж, — закатила глаза Филлис и улыбнулась. — Да готова я, готова!       Фред не мог поверить своему счастью. Он надел ей кольцо на палец, поднялся и поцеловал ее. Будь он сейчас школьником, то никогда бы не поверил, что женится на Филлис Блэк. Его распирало изнутри, хотелось закричать с такой силой, чтобы весь мир услышал: Филлис Кассиопея Блэк — его жена.

***

16 февраля, 2000

      Филлис была неимоверно счастлива, что свадьба была в феврале. Сириус долго не мог поверить, что его дочь выходит замуж, а миссис Уизли расплакалась от этой новости.       — Какое красивое, — ахнула Алиса, увидев небольшое колье.       — Согласна, поэтому… — Филлис взяла украшение из ее рук и нацепила на голову.       Филлис последний раз поглядела в зеркало. На Филлис было изящное белое платье, которое подчёркивало её природную красоту и элегантность. Оно обтягивало её фигуру, мягко очерчивая линии её тела, а драпировка на груди добавляла образу романтичности и нежности. Открытые плечи подчеркивали её утончённость, а длинные полупрозрачные рукава, плавно переходящие в воздушный шлейф, делали её похожей на настоящую принцессу из сказки. Платье двигалось вместе с Филлис, создавая вокруг неё ауру лёгкости и таинственности, как будто она парила над землёй.       Её волосы были уложены в изысканную прическу, которая идеально дополняла её образ. Волосы были собраны в нежный и аккуратный пучок на затылке, оставляя несколько свободных прядей, которые мягкими завитками обрамляли её лицо. Эти локоны добавляли образу мягкости и романтичности. В прическу была вплетена тонкая, изящная диадема, украшенная мелкими жемчужинами или кристаллами, которая придавала её облику королевского величия.       Торжество будет проходить во дворе поместья, что когда-то купила Филлис. Алиса и Флер стали подружками невесты, поэтому сейчас стояли вместе с Блэк, помогая ей навести красоту.       — Неужели ты так и пойдешь, с такими волосами? — удивилась Флер.       — А что мне с ними делать? Хорошие волосы… кудрявые… — серьезно сказала Филлис и пожала плечами.       — Время почти восемь, скоро все начнется, — Алиса попыталась успокоится. Блэк странно на нее посмотрела. — Что?       — Здесь ты или я замуж выхожу?       — Ты.       — Почему тогда я не в таком восторге? Хотя… действительно, почему?       — Я запутался здесь пять раз… — зашел Сириус. — Ты как вообще здесь ориент…       Он застыл, смотря на Филлис. Кажется, он до сих пор не верил, что его дочь уже совсем взрослая…       — Что-то не так? — Филлис уперла руки в боки.       — Ты прекрасно выглядишь! Я… — Сириус замялся. — У меня нет слов… тебе очень идет это платье!       — Спасибо, — улыбнулась она. — Без пятнадцати восемь, нам пора?       — Пойдем, Алиса, займем пока места, — сказала Флер и схватив Мэлтон за руку, вышла.       Сириус подошел к Филлис. Он улыбался самой искренней улыбкой.       — Вот бы мама, Римус, Тонкс и Дориан видели это… — Филлис посмотрела в зеркало, а в глазах застыли слезы.       — Они видят, дорогая, — Сириус приобнял ее. — Они все видят и я более чем уверен, что они все безумно рады за тебя!       Филлис лишь закрыла глаза, как по щеке медленно скатилась слеза. Сириус тут же вытер ее и заставил ее посмотреть на себя.       — Сегодня один из важнейших дней в твоей жизни! Сегодня ты должна плакать лишь от радости! Посмотри, какая ты красивая… Фред явно не переживет твоей красоты.       — Спасибо, мне хватило одной его смерти. Пошли, опаздываем, а я это не люблю!       Блэки спустились на первый этаж и подошли к двери, с которой они должны выйти. Филлис слышала разговоры людей и звучание оркестра. Ровно восемь. Филлис смотрит на отца, тот успокаивает ее и дверь открывается.       Яркий свет, все смотрят на них, восхищаясь красотой невесты. Филлис старается держать спину ровнее обычного, а голову выше. Все взгляды на ней, а она смотрит на него. Он улыбается, кажется не верит в происходящее. Они остановились.       — Дальше сама, — шепнул Сириус и отошел к гостям.       Филлис делает глубокий вдох и подходит к Фреду. Рядом стоит священник, он что-то говорит, но она не слушает. Она не сводит с него взгляда. Какой он прекрасный… Полностью черный костюм. Рубашка, пиджак, галстук, все. Это так подходит к этим огненно-рыжим волосам. Черная одежда совсем не стиль Фреда, но было ясно, что это он сделал ради нее. Филлис мечтала о утонченной и изысканной свадьбе, она ее получила.       — Готовы ли вы, Фредерик Гидеон Уизли взять в свои законные жены Филлис Кассиопею Блэк? — монотонно бормотал священник.       — Да, — слегка дрожащим голосом ответил Фред.       — А вы, Филлис Кассиопея Блэк, готовы взять в свои законные мужья Фредерика Гидеона Уизли?       — Готова. — Филлис воздержалась от сарказма.       — Отлично, тогда я официально объявляю вас мужем и женой. — священник чуть улыбнулся. — Жених может поцеловать невесту.       Оба смотрят друг на друга. Время остановилось. Сейчас для них никого не существовало. Фред медленно подходит к Филлис. Над их головами появляется омела. Филлис вновь ухмыляется. Он готов сделать все, лишь бы стереть эту наглую ухмылку с ее лица. Фред целует ее.       Кажется, Согревающие чары, что сейчас были вокруг поместья, стали еще сильнее, ведь стало жарче в тысячу раз. Все кричат и радуются, а они оба словно в забвенье. Фред напористо обкусывает ее губы. Она стала его и только. Никто не посмеет теперь пофлиртовать с ней. Фред заполучил ее сердце и теперь оно всегда будет у него.       — Я ждал этого почти шесть лет, — пробормотал Фред.       — Было бы лучше, если все десять, — хмыкнула Филлис.       Они развернулись к гостям. Миссис и мистер Уизли первые подбежали к ним, с поздравлениями. Миссис Уизли со слезами на глазах вцепилась в сына, говоря, как она рада. Мистер Уизли желал Филлис всех благ в этом браке, а после по-отцовски обнял ее.       — Ох, Филлис! — миссис Уизли кинулась к ней. — Я так счастлива… Прости меня за все! Прости!       — Да что вы… — Филлис посмотрела на Фреда, а он лишь посмеялся. — Все нормально…       — Приходите к нам почаще! Ох, не верю… Фредди… мой взрослый Фредди… женился…       Мистер Уизли увел ее. Настала очередь Сириуса.       — Я напомню, что все еще слежу за тобой, — сказал он, когда жал Фреду руку.       — Сейчас явно это делать будет нелегко, — прыснула Блэк.       — А ты, юная леди, веди себя прилично! Счастья тебе…       Сириус вновь притянул ее к себе, заключая в объятиях. Ему слишком тяжело давалось расставание с дочкой.       — Если он тебя обидит…       — Я сама смогу его убить!       Дальше Джордж и Алиса, Билл и Флер, Чарли, Перси, Рон, Гермиона и Джинни с Гарри. Еще половина Ордена Феникса и Отряда Дамблдора, все пришли сегодня чтобы стать свидетелями этого брака.       — Не откажете ли мне в нашем первом вальсе? — Фред поклонился и протянул руку.       — Хотелось бы отказать, но раз тут гости… ладно уж! — Филлис хихикнула.       Они встали в самом центре. Стоило зазвучать музыке и пара начала танец, как неожиданно пошел снег. Из-за Согревающих чар он не вызывал дискомфорта, а лишь добавлял грации в этот танец.       — Я словно вновь на Святочном балу, — прошептал Фред, смотря на Филлис. — Ты, такая же изумительно красивая, я, который пытается не облажаться и эта атмосфера…       — На Святочном балу мы хотя бы были молодыми…       — Нам в апреле только двадцать два!       — Какие мы старые…

***

      Когда до марта оставалось всего полторы недели, Филлис начала замечать в себе странные перемены. Аппетит заметно вырос — она всё чаще ловила себя на мысли о еде, даже когда только что поела. Живот ныл, будто напоминая о себе всё чаще. Сначала Филлис списывала это на усталость или перемену погоды, но в какой-то момент решила не затягивать и пройти обследование. То, что она узнала, буквально выбило почву из-под её ног. Она и подумать не могла, что окажется беременной.       Вечером, когда дом наполнился мягким светом ламп, и в воздухе витал аромат запечённого мяса, Фред вернулся домой. Выглядел он уставшим, сникшим, словно день выпил из него все силы.       — А вот и ты, мой любимый муж, — с ласковой улыбкой встретила его Филлис, подходя ближе.       Фред с глухим стоном буквально свалился на диван, запрокинув голову назад.       — Ты снова за книгами… я ужасно устал… — простонал он, даже не открывая глаз.       Филлис, сдерживая волнение, подошла ближе, склонившись над ним.       — Не время для лежаний, — негромко сказала она, поглаживая его по плечу. — Мне нужно кое-что тебе сказать.       Фред приоткрыл один глаз, глядя на неё с лёгкой настороженностью.       — Что же?       Филлис села рядом, её глаза сверкнули озорным огоньком.       — Завтра, в семь часов вечера, у нас будет семейный ужин! — объявила она с нарочитой серьёзностью. — Я позвала своего отца… и всю твою семью.       Фред удивленно приподнялся.       — Для чего такой сбор?       Филлис лишь загадочно улыбнулась, слегка склонив голову набок.       — Узнаешь… — протянула она, нежно касаясь его щеки. Внутри её всё бурлило от радости и волнения — завтра будет день, который они никогда не забудут.

***

      На следующий день, ровно в семь часов вечера, все уже собрались в просторной столовой. Атмосфера была тёплой, оживлённой — на столе красовались всевозможные блюда: от аппетитных жарких до домашних пирогов. Несмотря на неоднократные протесты Гермионы Грейнджер против эксплуатации домовых эльфов, Филлис иногда всё же позволяла себе попросить Кикимера о помощи на особые случаи — как сегодня.       Филлис оглядела собравшихся, вздохнула и, чувствуя, как сердце начинает биться быстрее, поднялась со своего места.       — Что ж… — начала она, стараясь говорить уверенно. — Раз все в сборе, я хочу сообщить вам нечто важное.       Вся комната замерла. Все взгляды обратились на неё, полные ожидания. Особенно нетерпеливо выглядели близнецы.       Филлис на мгновение замялась, чувствуя, как ладони вспотели. Она глубоко вдохнула.       — Я, конечно, очень рада… но мне и страшно одновременно. Тем не менее… — её голос чуть дрогнул, — мы с Фредом ждём ребёнка. Мы станем родителями.       С этими словами она быстро опустилась обратно на стул, опустив глаза и принявшись машинально перебирать кольца на пальцах, лишь бы избежать встреч с изумлёнными взглядами.       Повисла тишина. Густая, звенящая тишина.       Первым её нарушил Сириус, чей голос прозвучал почти шёпотом:       — Ты беременна…? — он смотрел на неё, словно не веря услышанному. — Я… я стану дедушкой?       Филлис слегка кивнула, не поднимая глаз.       — Получается, так… — пробормотала она.       И вдруг Фред, который всё это время сидел, потрясённый, словно под заклинанием остолбенения, вдруг поднялся и срывающимся от эмоций голосом произнёс:       — Филлис… Ты даже не представляешь, как я счастлив!       Не сдерживаясь, он бросился к ней, обхватив крепкими объятиями, почти подняв с места. За ним — словно по команде — один за другим к ним присоединились остальные: миссис Уизли с мистером Уизли, Джордж с Алисой, Билл с беременной Флер, Перси, Рон, Джинни, а также Гарри с Гермионой.       Да, к слову, Джордж и Алиса были вместе — но это, пожалуй, и так было очевидно для всех присутствующих.       Смех, радостные возгласы, поздравления заполнили комнату. В этот момент дом наполнился теплом и светом настоящего семейного счастья.       Сириус, широко улыбаясь, стал на пальцах загибать месяцы:       — Октябрь… ноябрь… — прищурившись, он кивнул. — Ноябрь! Мой внук родится в ноябре!

***

      Беременность Филлис с самого начала стала испытанием — и для неё самой, и для всех вокруг. Её характер в это время обострился: она стала ещё более прямолинейной, иногда даже резкой. Все попытки окружающих окружить её излишним вниманием чаще всего встречали недовольный взгляд и короткое «я справлюсь сама». Фред, конечно, не отступал, превращаясь в ходячее воплощение заботы: он приносил ей еду, кутал в одеяла, уговаривал отдыхать, и даже пытался уговаривать ребёнка «вести себя прилично» через живот.       Филлис беременность переносила физически неплохо: токсикоз почти обошёл её стороной, усталость была терпимой, да и к переменам в теле она отнеслась с философским равнодушием. Но внутри она всё равно тревожилась: мысль о новой жизни в ней казалась одновременно чудесной и пугающей. Её пугала не боль или неудобства — её страшило, что она теперь несёт ответственность за кого-то кроме себя.              — Любовь моя, ты ничего не хочешь? — Фред влетел в библиотеку, широко распахнув дверь и устремившись к Филлис с выражением крайнего беспокойства на лице.       — Чего? Нет… Всё хорошо, — подняла на него глаза Филлис, пряча лёгкую улыбку за книгой.       — Ты перетруждаешься! — безапелляционно заявил он, уже подхватывая её на руки.       — Фред! — возмущённо вскрикнула она. — Я вполне способна сама передвигаться!       — Не можешь, теперь, — отрезал он с неожиданной серьёзностью.       Он аккуратно отнёс её в спальню и осторожно уложил на кровать, сам тут же устроившись рядом. Одной рукой Фред нежно поглаживал её живот, а другой пытался словно нащупать связь с малышом, негромко бормоча какие-то глупости — явно разговаривая с ещё нерождённым ребёнком.       Филлис наблюдала за этим театром с едва заметным скепсисом.       — Это всё обязательно? — спросила она, подняв бровь.       Фред усмехнулся, не переставая гладить живот.       — Ты с беременностью стала ещё черствее! А ведь это только второй месяц! — пожаловался он в притворной обиде.       Филлис фыркнула.       — Я всегда была такой. Просто ты был так ослеплён своей любовью ко мне, что не замечал половины всего, что я делала.       — Так говоришь, будто теперь я тебя не люблю, — Фред посмотрел на неё с лёгкой грустью.       Филлис, вздохнув, повернула голову к нему:       — Ну, сейчас… я вижу, что последнее время всё твоё внимание идёт этому маленькому… существу, — она кивнула на свой живот. — Я даже не знаю, как его назвать.       Фред рассмеялся и уверенно сказал:       — Это наш прекрасный ребёнок, которого мы назовём Фредом!       Филлис мгновенно нахмурилась.       — Никогда, — твёрдо отрезала она.       Фред обиженно надул щёки, но в его глазах плясали искорки счастья.

***

      — Я передумала рожать, — мрачно заявила Филлис, развалившись на диване в гостиной «Норы». Она выглядела недовольной и усталой, одной рукой придерживая живот, а другой медленно поглаживая подушку рядом.       Флер, сидевшая неподалёку с младенцем на руках, мягко усмехнулась.       — Поверь, я тоже так думала, — произнесла она с лёгким акцентом, аккуратно покачивая малышку. — Но сейчас… ни на капельку не жалею.       Филлис скептически прищурилась.       — Почему ребёнок не может сразу родиться взрослым? — с явной тоской спросила она. — Пропустить всю эту… — она сделала неопределённый жест руками, — болезненную часть?       Флер тихонько рассмеялась.       — Конечно, так было бы легче, — согласилась она, — но посмотри… какая она очаровательная, когда такая маленькая!       С этими словами она осторожно протянула Мари-Виктуар к Филлис.       Филлис сначала замерла, будто не зная, что делать, а потом неловко приняла на руки крошечную девочку. Мари-Виктуар захихикала, широко раскрыв ясные голубые глаза, и замахала крошечными ручками. Её волосы были почти белыми — тонкие шелковистые прядки спадали на лоб, точно лучи лунного света.       Филлис, привыкшая к контролю над собой, почувствовала, как в груди что-то дрогнуло. Она смотрела на крошечное существо, которое доверчиво улыбалось ей, и медленно, почти неслышно прошептала:       — Очаровашка…       Она провела пальцем по крошечной ручке девочки, ощущая её тепло и мягкость. Мари-Виктуар в ответ крепко сжала её палец, как будто подтверждая: «ты справишься».       В этот момент Филлис впервые на самом деле осознала, что совсем скоро сама будет держать на руках своего ребёнка. Её страхи и сомнения немного отступили, сменившись странной, тихой решимостью.       Флер улыбнулась, наблюдая за этой сценой.       — Видишь? — сказала она тихо. — Оно того стоит.       Филлис молча кивнула, всё ещё держа Мари-Виктуар у груди, словно охраняя самое драгоценное в мире.

***

      — Я всё ещё не хочу рожать! — резко сказала Филлис, сжав кулаки на коленях и нахмурившись.       Она сидела у окна в их спальне, закутавшись в плед, но даже мягкий свет камина и тепло дома не могли скрыть её тревоги.       — Уже ноябрь, Фред! Ноябрь! — добавила она, подняв на мужа испуганный и усталый взгляд. — Это может случиться в любой день. Или в любую ночь. Или прямо сейчас. Я… я не готова.       Фред, стоявший в дверях, медленно подошёл, сев рядом на край кресла. Он молча взял её за руку, а затем осторожно положил ладонь на её округлый живот.       — К сожалению, я не могу сделать это вместо тебя, — мягко сказал он, улыбаясь с теплотой, — но, любовь моя… как же это будет прекрасно. Ты, я — и наш малыш. Наш ребёнок. Всё, чего я когда-либо хотел, — сейчас здесь, рядом со мной.       Филлис отвела взгляд, её пальцы напряжённо перебирали бахрому пледа.       — А что я буду делать с этим ребёнком? — её голос дрогнул, впервые за долгое время в нём прозвучал страх, почти детский. — Мой отец прав. Я боюсь детей, Фред. Я не умею быть… тёплой. Заботливой. Мягкой. Я не умею давать любовь так, как умеют другие. Я не такая, как твоя мать, как Флер…       Она с трудом сглотнула ком в горле.       — Я боюсь, что он будет плакать, а я — злиться. Что я сделаю что-то не так. Что он вырастет и будет меня бояться. Что я не смогу быть хорошей матерью, потому что меня саму никто не учил этому.       Фред не сразу ответил. Он внимательно смотрел на неё, на её напряжённые плечи, на то, как она пыталась держать себя в руках — даже сейчас, когда ей так страшно.       — Знаешь, что я вижу? — наконец сказал он. — Женщину, которая держит всё внутри, чтобы никого не обременять. Которая боится не ребёнка, а того, что не справится. Но ты уже справляешься. Ты заботишься, хотя сама не замечаешь этого. Ты всё время прикасаешься к животу, словно защищаешь его. Ты уже мать, любовь моя. Просто ещё не веришь в это.       Он прижался щекой к её животу, будто надеясь услышать хоть слабый толчок, хоть лёгкий отклик.       — И я уверен, — продолжил он, глядя на неё снизу вверх, — когда ты впервые его увидишь… страх пройдёт. Он исчезнет, как только ты возьмёшь его на руки. Потому что ты поймёшь — ты уже любишь его. Просто по-своему.       Филлис долго молчала. Потом, едва слышно, прошептала:       — А если он будет с твоим характером?       Фред усмехнулся.       — Ну, тогда тебе придётся рожать ещё одного — чтобы уравновесить.       Она хмыкнула, но впервые за этот день — искренне улыбнулась.

***

24 ноября, 2000

      — Поздравляю, мисс Блэк, у вас сын! — с лёгкой улыбкой сообщила лекарь, укутывая крошечного младенца в мягкое одеяльце и бережно укладывая его на грудь Филлис.       Филлис, мокрая от пота, с бледным лицом и растрёпанными волосами, только моргнула, уставившись на маленькое, розовощёкое существо, которое неожиданно тихо лежало у неё на груди, издавая только слабые хриплые вдохи.       — Матерь Мерлина… — прошептала она, с ужасом глядя на ребёнка. — Какой он… крошечный. Я всё равно боюсь его…       Руки её подрагивали. Сердце билось в груди, как у загнанной птицы. Всё внутри требовало сбежать, укрыться, сделать вид, что этого не происходит. Но он был здесь. Настоящий.       В этот момент дверь палаты распахнулась, и вбежал Фред — лохматый, в мятых джинсах и расстёгнутой мантии, явно забывший про всё, кроме одного.       — Филлис?! — его глаза метались, пока он не увидел её. И — его. На груди Филлис.       Он замер, расплываясь в улыбке. Его лицо осветилось такой нежностью, такой неподдельной радостью, будто перед ним только что появилось волшебное чудо.       — Мальчик?.. — выдохнул он, словно не веря.       — Да, — устало кивнула Филлис. — Слушай… забери его, пожалуйста. Я не знаю, что с ним делать. Он дышит. Он шевелится. Он смотрит… — она понизила голос. — Мне кажется, он уже строит планы против меня.       Фред засмеялся, но в глазах у него стояли слёзы. Он подошёл к кровати и медленно, осторожно взял сына на руки, будто тот был сделан из стекла. Ребёнок немного повозился, но тут же устроился у него на груди, свернувшись комочком.       Фред смотрел на младенца, не отрываясь, как будто впервые в жизни увидел небо.       — Он… копия тебя, — с нежностью сказал он. — Те же скулы. Те же волосы. Даже взгляд — грозный, как у тебя. Я думал, он будет хотя бы немного похож на меня…       Он слегка покачал головой, прижимая сына ближе.       — Но я всё равно его уже люблю.       Филлис слабо усмехнулась, откидываясь на подушки.       — Сириус Артур Блэк, — сказала она с ноткой торжественности, словно объявляя важное имя на собрании древнего рода.       Фред моргнул, сбитый с толку.       — Что?       — Это его имя, дурак, — фыркнула Филлис. — В честь моего и твоего отца. Неважно, похож ли он на тебя — он часть нас обоих. И я… — она замолчала на секунду, опуская взгляд, — я правда надеюсь, что не испорчу всё.       Фред сел рядом с ней, обнял одной рукой, держа сына другой.       — Ты уже всё сделала правильно, Филлис. Он здесь. Он здоров. И он знает, что ты — его мама.       Они сидели так втроём, впервые — семьёй. Снаружи мягко стучал дождь, но в палате было тепло. И тихо. И спокойно.

***

      Сириус рос на удивление быстро — едва научился стоять, как уже пытался ходить, едва научился говорить, как начал рассуждать. Его волосы — черные как смоль — вскоре начали виться в мягкие, густые кудри, а глаза, тёмно-карие, внимательные, как будто впитывали всё, что его окружало. Он смотрел на мир не с детским любопытством, а с какой-то почти взрослой сосредоточенностью, словно в каждом предмете, в каждом человеке искал смысл, порядок, логику.       Фред души в нём не чаял. Он с гордостью таскал сына на плечах, бегал с ним по двору «Норы», рассказывал байки из юности и ждал, что однажды Сириус станет таким же сорванцом, как и он сам. Но Сириус всё чаще исчезал в библиотеке, усаживался рядом с Филлис, и часами мог слушать, как она читает — ровным, мелодичным голосом, с паузами в нужных местах. Он обожал книги, магию рун, древнюю историю и, как позже оказалось, фортепьяно.       — Он не просто на тебя похож, Фили… — как-то пробурчал Фред, заглядывая в библиотеку, где сын, не моргая, читал «Историю Магии» Бэтизды Бэббли. — Он — ты. В миниатюре.       Филлис только усмехнулась.       — По крайней мере, этот «я» не закатывает глаза, когда я говорю что-то умное.       Но время шло, и в один жаркий августовский день, 26 числа 2002 года, Филлис вновь стала матерью — на этот раз девочки. И на удивление — без прежнего страха, с ясной уверенностью. Девочку назвали Элладора Астрид Блэк — в честь звёзд, как велел род Блэк, а так же в честь покойной матери Филлис.       Маленькая Элла была точной противоположностью брата. Рыжая, с яркими зелёными глазами, она с первых же дней проявила упрямство и бесконечное любопытство. Она не лежала спокойно — она изучала. Всё: мамины перья, папины уши, сову, дверные ручки и особенно — волшебные фейерверки Фреда.       Пока Сириус с матерью занимался музыкой, древними языками и самопознанием, Элла, едва научившись ходить, уже просилась на работу с отцом. Её восторг от цветных бомбочек, зачарованных фляг и кричащих жевательных резинок был неподдельным. Она носилась между прилавками, всё хватала, всё взрывала. Фред с гордостью говорил, что дочка определённо «взяла правильную сторону в этой семье».       — Она разобьёт не одно сердце, — с улыбкой говорил он, когда, Элла оставила троих мальчишек в слезах, когда она была с ним в магазине.       И он оказался прав. Уже на первом курсе Хогвартса она ухитрилась натворить такое, что Минерва МакГонагалл лично вызвала родителей. Филлис закатила глаза, но Фред буквально влетел в кабинет директора, сияя, как рождественская гирлянда.       — Что она сделала?! — воскликнул он с гордостью, будто его дочь изобрела новую магию, а не раскрасила статую Салазара Слизерина в радужный цвет, используя подручные заклинания и слизеринские учебники.       Филлис не одобряла подобных «подвигов», но знала: против природы не попрёшь. К тому же, она всё видела. Даже если молчала. Когда Элладора, чуть подросши, начинала думать, что мать любит брата больше, что он — умный, спокойный, идеальный… Филлис всегда ловила это в её взгляде. И подходила. Обнимала. Укладывала рядом. Рассказывала о том, как в ней живут обе половины: и бунтарская, и рассудительная.       — Ты — мой огонь и искра, Элла, — шептала она. — А Сириус — моё небо. Но я не могу жить ни без неба, ни без огня.       И Элла понимала. Пусть и не сразу.       А летом, когда дети возвращались из Хогвартса, дом наполнялся звуками фортепьяно и лёгким грохотом фейерверков. Сириус учился играть под строгим присмотром матери, а Элла разносила двор, придумывая новые розыгрыши с отцом. Они были разными. Совершенно. Но одинаково любимыми.       И в этом была вся магия семьи.

***

      — Сириус, оценки по СОВ пришли, — сказала Филлис и отдала сыну письмо. — Ну, что?       — Все прекрасно, мам, лишь травология и прорицание не очень…       — Ну, я тоже сдавала эти предметы так, лишь бы отвязались. Я рада за тебя.       — Мам, можно мне не сдавать СОВ? — Элла посмотрела на нее с надеждой в глазах.       — Твой отец и дядя Джордж тоже не хотели сдавать этот экзамен, говоря, что откроют свой магазин и все у них будет прекрасно, но как бы они открыли магазин, не зная элементарного? А как же знания шестого и седьмого курса? Мне пришлось их заставить учиться и смотри, они очень успешны в этом деле!       — А почему ты не работаешь там? — спросил Сириус.       — Я не выношу и минуты разговора с необразованными людьми, — Филлис усмехнулась и посмотрела на дочь. — Учись, иначе мало чего добьешься в этой жизни.       — А мне ничего не надо! Я родилась с фамилией «Блэк», за моей спиной безмерное наследство и я живу в огромнейшем поместье! Мне все завидуют! — улыбнулась Элла и растянулась на диване. — Тем более, мама, ты тоже ничего не делаешь!       — Я разгребаю все бумаги насчет магазина, ведь ни ваш отец, ни дядя Джордж и пяти минут не могут просидеть за ними.       — Вообще-то, когда тебя похищали в миллионный раз, то Джордж прекрасно все заполнял! — сказал Фред, что только что пришел.       — Папа! — Элла повисла на его шее.       — Привет, моя девочка! — он поставил ее на пол и потрепал по голове. — Сириус!       — Здравствуй, пап, — он широко улыбнулся ему.       — Даже не обнимешь?       Элла потащила Сириуса к отцу и те обнялись.       — А вот наша мама как всегда… — Фред сложил руки в замок. — Любовь моя, тут твой очаровательный муж пришел.       — Ну если очаровательный… — Филлис поднялась с кресла. — Привет, Фред.       — Вы слышали, дети? Даже не «муж», а «Фред»! Ты меня разочаровываешь…       — Мама! Что с тобой? — Элла повторила позу отца, от чего еще сильнее стала похожа на него.       — Вот всегда вы меня заставляете показывать свою любовь…       Филлис подошла к ним.       — Приветствую тебя, мой любимый рыжик! — Филлис сделала реверанс перед ним.       — Ты перестала меня так называть, когда родился Сириус…       — Не ври, я тебя, что шестнадцать лет так не называла?       — Только Хэрри!       — Ну… Хэрри — это любовь. Ладно, иди сюда…       Филлис поцеловала его и, отстранившись, вновь села в кресло. Хэрри прибежал к ней, вместе с Троем на спине.       — Это так мило, скажи, Сириус! — запищала Элладора.       — Отношения мамы и Хэрри куда сильнее, чем ваши, пап, — прыснул Блэк.       — Да я с того момента, когда появился этот кот, заметил это…       — Я люблю всех вас, но Хэрри и Троя чуточку больше…

***

1 сентября, 2017.

      Осень в этом году настала как-то внезапно. Утро первого сентября было золотым и похрустывающим, как яблоко. Когда маленькая семья пробиралась по шумной дороге к огромному дымному вокзалу, выхлопы машин и дыхание прохожих блестели в холодном воздухе, как нити паутины. Родители толкали перед собой по нагруженной тележке с громыхающей поверх остальных вещей большой клеткой. Совы в клетках возмущённо ухали.       — Кого вижу… — улыбнулась Филлис. — Мой любимый Джордж! Алиса!       Она обняла лучшего друга, а Фред отбил ему пять. С Алисой они так же поздоровались.       — Кто это у нас здесь? — Филлис слегка наклонилась. — Маленький Фред и Роксана! На какой курс едем?       — Третий! — сказал Фред.       — Первый! — ответила Роксана.       — Всегда было интересно… почему Фред?       — Ты не захотела называть наших детей в честь меня, поэтому это сделали они! — заявил Фред.       — О боже…       — Где Сириус и Элла? — спросила Алиса.       — Тут же были… ох эти чертовы…       — Мама? — рядом с ней оказался Сириус.       — Мои любимые детки… — закончила Филлис и все засмеялись. — Все нормально? Ничего не забыл?       — Мам… мне в этом году семнадцать!       — Да я вижу… чуть ли не выше отца. Где твоя сестра?       — Я здесь! Я нашла дядю Рона и дядю Гарри! — улыбалась Элладора. — Пошлите к ним?       — Тебе точно пятнадцать? — спросила Филлис.       — Тебе явно нельзя было заводить детей, — прыснул Фред. — Джордж, с нами?       — Нет, ребят, идите, — он похлопал брата по плечу.       Семейство подошло к Поттерам и Уизли. Завидев Гермиону Филлис тут же улыбнулась.       — Моя милая Грейнджер! Я так скучала!       — Ох Мерлин… — Гермиона опустила голову и чуть улыбнулась. — Прошло столько лет, а ты все за свое.       — Ты и представить не можешь, как мне это нравится…       Рон сердито посмотрел на Блэк.       — Да не буду я ее уводить, Рон. А вот в школе…       — Мама?! — удивленно вскликнула Элла. — Что такого ты делала в школе?       — Пыталась придумать план, как показать свое превосходство.       — Чему ты учишь детей, Филс? — хмыкнула Джинни.       — Боже, какие вы все старые… — покачала головой Филлис. — Одна я молодая.       — Ты похожа на первокурсника, — засмеялся Фред, а с ним и Элла, и все остальные.       Филлис осмотрела всех с поднятыми бровями и сказала:       — Слушайте… езжайте давайте, я хочу домой.       — Смотрите, кто там стоит! — воскликнул Рон.       Это был Драко Малфой с женой и сыном, в наглухо застёгнутом чёрном пальто. Надо лбом у него уже появились залысины, и от этого вытянутый подбородок казался ещё длиннее. Сын был похож на отца не меньше, чем Сириус на Филлис. Драко заметил смотрящих на него бывших гриффиндорцев, коротко кивнул им и отвернулся.       — А это, стало быть, маленький Скорпиус, — полушёпотом сказал Рон. — Ты должна одерживать над ним верх на каждом экзамене, Роза. Слава богу, умом ты пошла в маму!       — Рон, прошу тебя, — сказала Гермиона полушутливо-полусерьёзно. — Дети ещё и в школу-то не пошли, а ты уже натравливаешь их друг на друга!       — Ты права, дорогая, — ответил Рон, однако удержаться не мог. — Но ты всё-таки не дружи с ним очень-то, Роза. Дедушка Уизли не простит тебе, если ты выйдешь замуж за чистокровку!       — Привет!       Это вернулся Джеймс, старший сын Гарри Поттера. Он уже отделался от чемодана, совы и тележки и явно горел желанием сообщить новость.       — Там Тедди, — запыхавшийся Джеймс показывал через плечо назад, в густые клубы дыма. — Я его только что видел! Знаете, что он делает? Целуется с Мари-Виктуар! — Мальчик был явно разочарован сдержанной реакцией взрослых. — Наш Тедди! Тедди Люпин! Целуется с нашей Мари-Виктуар! Нашей двоюродной сестрой! Я спросил Тедди, что он тут делает…       — Ты им помешал? — сказала Джинни. — Ох, Джеймс, до чего же ты похож на Рона!       — …а он сказал, что пришёл её проводить! А потом сказал, чтобы я катился отсюда! Он с ней целовался! — добавил Джеймс, словно опасаясь, что его не поняли.       — Мари?! Сириус, ты слышал? — Элладора встала на цыпочки, пытаясь увидеть их, а ее брат лишь тихо усмехнулся.       — Вот будет здорово, если они поженятся, — восторженно прошептала Лили. — Тогда Тедди правда будет членом нашей семьи.       — Он и так обедает у нас четыре раза в неделю, — заметил Гарри. — Почему бы нам просто не пригласить его жить у нас, и дело с концом?       — Да! — с энтузиазмом откликнулся Джеймс. — Я не против жить с Алом в одной комнате, а мою можно отдать Тедди.       — Смотри, у тебя четыре, а у нас пять, — прыснула Филлис.       — Я смотрю, что у тебя слишком хорошее настроение, — улыбнулся Фред. — Это редкость…       — Просто дети уезжают.       — Вот так значит, мама? — полностью копируя Филлис спросил Сириус. — Мы все поняли.       — Твоя копия, — усмехнулась Джинни.       — А как же? — она похлопала его по плечу. — Мой любимый сын.       — Мама! — воскликнула Элла.       — Да и ты любимая, — Филлис провела рукой по её рыжим волосам.       — Один я ей не нужен, — негодовал Фред.       — Ты мне еще с шестого курса этим мозг паришь… — вздохнула Филлис.       Поезд загудел. Все тут же стали забираться в вагоны.       — Удачи, Сириус, — Филлис поцеловала того в щеку. — Элладора, только попробуй завалить СОВ! Я убью тебя!       — Не слушай маму, — шепотом сказал ей Фред, когда прощался с ней. — Я тебя прикрою, меня она точно не убьет.       — Ты все еще забываешь, что я прекрасно все слышу, — Филлис сложила руки в замок. — Все, мои хорошие, счастья вам, любви!       Фред обнял Филлис и они вместе махали детям, которые смотрели на них через окно. Поезд тронулся и спустя пару минут скрылся из виду.       — До сих пор не верю, что у меня скоро сыну семнадцать, а мне чертовых тридцать девять… — она повернулась к Фреду. — Ты меня и такую любишь?       — Я люблю тебя любую… ты любовь всей моей жизни, Филлис. Филлис, которая Блэк.