Истории, которые слышал только ветер

Удивительно, что существо, прожившее шесть тысяч лет, точно также подвержено влюбчивости, как любой простой смертный. Не в новинку были истории единения Адептов с людьми, но Чжун Ли считал себя исключительным случаем. Единственный раз, когда он практически попался в путы любви, был ещё на Войне Архонтов, а теперь... Сама эта мысль казалась забавной. Если бы она не была столь пугающей. Ведь тем самым утром, когда с восходом Солнца его озарила идея, что Ли Юэ способен выстоять в этом мире самостоятельно, подгоняла его мысли внутренняя боль. Распространяясь тонкими проростками в глубине его вен, повторяя узоры когда-то существовавших золотых линий. Нечто оплело его ладони изнутри и на сгибе локтя сквозь расширенную пору пробился крохотный стебелёк с почкой. Наблюдать за такой чудовищной картиной хуже, чем за смертью других Архонтов. Не самое болезненное, что приходилось выносить Властелину Камня, но самое ужасающее. Нечто взяло свои корни прямо внутри его тела и теперь расползалось, чтоб прорасти неизвестными цветами. По началу Чжун Ли думал, что это наверняка будет глазурная лилия. Кто угодно из жителей Ли Юэ сказал бы, что это чудесный цветок. Его лепестки нежны как утренний туман, а превосходный лёгкий аромат заставляет долго вспоминать встречу с необычным представителем местной флоры. Не будь эта «болезнь» страшной сама по себе, и он бы согласился добровольно носить такое украшение. Но только не когда оно росло в его крови, корнями разрывая плоть и впитывая силы из сосудов. Однако, в любом случае, оказалось, что в нём поселились вовсе не лилии. Тонкий крохотный колосок вырос вместо крупного цветка. С трудом можно было назвать такое соцветие шедевром, воссозданным природой. Маленькие цветочки распускались косой до самого верха и склонялись поближе к коже. Всё из-за того, что Чжун Ли надевал костюм поплотней. Лишь бы не вспоминать особо об этом паразите. И, конечно, лишь бы никто не увидел. Простые люди никогда не поймут происходящего. Для них любовь — это песни бардов, это сочетания букв в книгах, это древние истории и романтическое чувство, которое ни один Архонт не назвал бы настоящим. Люди не умеют любить так, как это делают некоторые божества. Им чуждо всепоглощающее желание обладать. Его не поняли бы даже другие Адепты, может только Мадам Пин. И несмотря на очевидные знаки, Чжун Ли не хотел принимать правду. Он узнавал это растение, отдалённо понимал, кому принадлежит его любовь, но только расплывчато, неясно. Где-то вдалеке, в его голове пазл давно сложился, но руки в сеточке стебельков, которые прекрасно виднелись под тонкой кожей, ища себе выход, дрожали. Не дело так пугаться прославленному Гео Архонту. Разве он не знал, что рано или поздно конец настаёт для всего живого? Он просто не думал, что так скоро... Казалось бы, шесть тысяч лет — огромное число, а он так много не сделал, так много не рассказал. И уже не успеет. — Господин Чжун Ли, правда, что листья гинкго очень символичны для народа Ли Юэ? Не вижу в них ничего особенного, разве что приятную форму. Они просто красивые, — голос, не слишком отдающий учтивостью, к которому Архонт уже привык. Чайлд приплыл в гавань из дальних северных краёв, и почти сразу им довелось пересечься. Преспешник Царицы, Предвестник Фатуи — хвастливый ребёнок, прибывший для того, чтоб вырвать его сердце. Конечно, изначально речь шла о Сердце Бога, но что-то пошло не так. И вот, успев привыкнуть к специфичной компании, Чжун Ли чувствует себя не в своей тарелке. С Чайлдом приятно беседовать. Он всегда рад выслушать даже бесполезнейшие, однако любопытные факты. А ещё он вовсе не скупится для своего товарища. Нрав яростный, направленный на одни лишь сражения, Чайлд умело скрывает за личиной обыкновенного дружелюбного паренька. Может и не скрывает он ничего. Может ему тоже приятно отдохнуть спустя столько битв. Всё, что Чжун Ли знает — ему нельзя доверять. Так он чувствует. Так сказала Синьора, когда они встретились, чтобы обговорить план дальнейших действий. Только этому самому сердцу всё равно. И лёгким всё равно, когда внутри них формируется скрученный мятый листик. На долгое мгновение Чжун Ли задерживает дыхание. Он не представляет, насколько бледным стало его лицо, но Чайлд всё болтает и болтает о растениях, рассказывает что-то о низких берёзках из Снежной. И замолкает только когда его собеседнику приходится вскочить. О, Архонты. А кому молится самому богу, лишь бы эта напасть оставила его в покое? Он ни за что не хотел бы начать задыхаться прямо перед Чайлдом, а потому только махнул рукой, скривившись, и вылетел на балкон. Глупый лист никак не собирался покидать его тело. Казалось, их стало больше внутри. Его лёгкие разрывались от натуги, но не могли пропустить воздух. Страшно умереть от какой-то любви, которой он избегал тысячелетиями. Вряд ли от чувств, скорее от боли, на глазах навернулись слёзы, и Чжун Ли вновь и вновь с силой пытался откашляться. Из его рта сыпались мелкие цветки в алых каплях, и только с приличным комком кровяных ошмётков несколько листьев гинкго наконец оказались на полу. Поток воздуха хлынул в лёгкие, расправляя их и наполняя живительным кислородом. Если это начало, то чего стоит ожидать от подобной болезни, когда он будет на грани смерти? Вероятно, он успеет расцвести, как клумба. Рука в короткой перчатке ухватила выблеванный с кровью листок и подняла на уровне глаз. Пока Чжун Ли старался отдышаться и придумать правдоподобную чушь, как он случайно вместо чая попил природный отвар, а потом отравился, Чайлд разглядывал сеть окрашенных бордовым жилок на листе. Ни капли отвращения во взгляде. В нём промелькнул огонёк понимания. Словно из всех людей Чайлд единственный знал, что здесь происходит. И вместо того, чтобы быть напуганным или попросить врача, он улыбнулся. Оскалился. Так хищно наверняка мог бы оскалиться только безумец. — Господин... Моракс. Прошу меня простить, глазурные лилии не показались мне такими интересными, как эти листочки. — Чайлд... — Чжун Ли не хотел ничего говорить по этому поводу. Мало того, что его юный друг явно был знаком с ханахаки, так это ещё и сломало все договорённости с Синьорой. Какой же он бог контрактов, если сам не смог сберечь тайну? Возможно, будь сейчас время Войны и ему стоило бы убить самого себя за этот дурацкий просчёт. Но он, конечно, не думал, что «расцветёт» посреди обыкновенной беседы. Может быть постоянная температура и кровяная мокрота довели его настолько, что он совершенно забыл о мире вокруг. — Я слышал, что любить так могут только боги. Мне очень жаль, — ни капли жалости, впрочем, в голосе не было. Глубокие синие глаза впервые блестели, как будто океан внутри этого человека закипел в предвкушении очередной битвы. Чайлд должен забрать Сердце Бога, только он его здесь всё равно не найдёт. — Что-то подсказывает мне, что Вы не хотите со мной сражаться. Мы можем договориться мирным путём. — Он сжал в ладони бедный листок гинкго и, на секунду задумавшись, рассмеялся. — Никогда бы не мог представить, что случайно убью одного из Великой Семёрки, даже не обнажив клинки. Скучно, господин Моракс! Я был уверен, что мы повеселимся. Хотя... За этим и так забавно наблюдать. Отчего-то Чжун Ли чувствовал себя униженным. Едкое ощущение собственной беспомощности в груди сплелось с ростками гинкго, которые снова и снова сдавливали его лёгкие, стараясь пробраться к сердцу. Он всё ещё способен без проблем одолеть этого мальчишку. У него нет привязанности. Нет никакой любви. Он может убить его одним хлопком, как надоедливую муху. Но пальцы сжимаются и разжимаются, а к горлу подступает вязкая жидкость. В ней точно что-то плавает. Наверняка ещё колоски этого мерзкого растения. И чем громче Чайлд смеётся, тем больнее тянет где-то глубоко внутри. Вот, почему люди бояться говорить о своих чувствах. Вот, как ощущается быть отверженным. — Вы не хотите взглянуть мне в глаза? Чжун Ли услышал странный булькающий звук из собственного горла, прежде чем вновь схватиться за перила и попытаться выблевать свои внутренности. О, он хотел бы сделать это, если бы это помогло. Но вместо этого он только расплывчатым взглядом уставился на комочки листьев в слизи у себя под ногами. Удручающее зрелище. Он и не думал, что может быть настолько противен сам себе. — Повернитесь, господин Моракс. А потом можете падать, — звонкий голос, заполнивший голову от уха до уха, казался чересчур весёлым, пока в нём не появилась хрипотца. — Я хочу видеть, как прославленный могущественный Властелин Камня стоит передо мной на коленях. О, как же он хвастлив, как же высокомерен. Его высокомерие давит на сердце, словно ледяные шипы, заставляя хвататься за пиджак. Даже Царица никогда не была такой холодной и жестокой. И вся необъятная Снежная не сравнится в этом с Чайлдом. Эта звериная улыбка, которая плывёт перед глазами, эта рука, которая до боли впилась в плечо. Тут же под кожей ощутилось цветочное шевеление. Чжун Ли не собирается тянуться к своей смерти, но паразит внутри него очень хочет. Всего одна резкая атака и Чайлда не станет, а гудящий от напряжения мозг отказывается призвать копьё. Как из строя выходят лучшие машины Фонтейна, так из строя вышел весь Гео Архонт. И когда его колени действительно подгибаются, последнее, что он слышит это торопливый возбуждённый шёпот прямо над ухом: — Мы заключим небольшую сделку. За то, какой интересной личностью Вы оказались, я лишу Вас страданий. А после заберу то, что Вам уже не пригодится... После чего тяжёлой болью сердце пронзает водяной клинок. Брызги с его лезвия радуют соцветия колосьев гинкго. Пока с жидкостью мешается кровь, превосходный букет посреди груди — это то, что в самом деле может порадовать взор Предвестника Фатуи. Только любовь божества его совершенно не интересует. Он готовится достать из обмякшего тела кое-что более полезное.