Совсем другая история.

Родители всегда были беспечны. Они не думали о том, что может случится с ними завтра. Так было всегда. Радостная мать, не менее веселый отец – они собирались на дня три в горы. В итоге, не на третий, и даже не на пятый день они так и не приехали. Ему было всего восемь, когда он узнал, что даже его близкие могут умереть в один миг. Такемичи не плакал, наверное, сказался шок. Он молчал, поджимая сухие обветренные губы, смотрел на всех стеклянным взглядом, когда его садили в полицейскую машину. Ханагаки видел удивленные лица друзей, среди которых затесался Какосик. Он глядел на него широко распахнутыми глазами, на левой стороне лица красовался огромный шрам. Его родители тоже недавно попали в аварию да так, что еле-еле смогли выбраться с того света. Какосику повезло, его родители оказались не настолько беспечны. Такемичи получил свои немногочисленные вещи ближе к обеду. У Ханагаки было такое чувство, что его «немного» обокрали, точнее они не додали практически половину тех игрушек, что у него были. Но это было неважно, он не видел других детей, когда смог наконец-то расположиться в своей новой комнате. Она была маленькой, напротив его кровати располагалась еще одна. Она была заправлена, игрушка в виде плюшевого мишки расположилась прям на подушке. Такемичи усмехнулся, видимо его сосед был еще маленьким ребенком. И не то, чтобы Ханагаки сам не имел мягких игрушек, просто мама всегда говорила, что с такими игрушками спят лишь маленькие дети. Чем быстро отучила сына от всяких мягких медведей и собак. Такемичи решил исследовать новый «дом». От этого слова у ребенка внутри что-то болело, он понимал – теперь это его дом, теперь не будет приятного запаха маминого парфюма и её вкусных завтраков. Не будет и папиного смеха, походов на турнир по бейсболу… Такемичи ощутил, как по лицу скатываются горячие слезы. Вмиг стало невыносимо жарко, он взглянул в окно. Шёл снег, зима вновь пришла в Токио. Быстрым шагом и по мышечной памяти он смог добраться до входной двери. Не встретив препятствий, Ханагаки без проблем открыл довольно тяжелую дверь для восьмилетнего ребенка. Улица встретила его резким порывом ветра в лицо. Хотя снег шел довольно большой день был все равно ясным. Вдохнув ледяного свежего воздуха, Такемичи и вовсе разрыдался, дав волю всем эмоциям, что сидели в нем с рокового дня. Плакать для него было этакой разрядкой, он иногда стыдился этого, тот же Какосик подсмеивался над ним, когда замечал слезы. Мама же никогда не ругала сына за эту маленькую странность, хотя отец недовольно хмурился, говоря, что-то по типу – «Мальчики не плачут» … Но сейчас он рыдал, упав на колени и прислонившись лбом к замерзшей земле. Он потерян, у него никого не осталось, даже друзей он теперь не увидит еще долго. Град слез падал на ледяную землю подтапливая местами замерзшую корку. Он выл, не понимая, как же жить дальше… - Эй, слушай, а ты не боишься лбом к земле примерзнуть? Услышав голос Такемичи тут же поднялся на ноги. На него с интересом глядела пара больших фиолетовых глаз. Мальчишка был на пару сантиметров меньше, белые практически седые волосы, покрытые тонким слоем снега, чуть развевались на ветру. - Я слышал, что к нам в приют привезли новенького, который будет жить в Моей комнате. Вот думал взглянуть на тебя, сказали в комнате сидишь, а тебя там и не было как будто. – Продолжил мальчишка, не обращая на слезы Ханагаки. - Ты так выл, как будто у тебя какая-то трагедия случилась. – Фыркнул он широко улыбаясь. Такемичи не сразу понял его слов с заиканием произнес. – М-Мои родители погибли. Улыбка мальчишки не спала, а даже как будто разъехалась еще на пару миллиметров больше. Он спокойно произнес. - И что? Теперь ты станешь плакать и валятся на земле? А я думал сделать тебя своим слугой… - Чуть помедлив он продолжил. - Ты жалкий, ну ничего будем тебя воспитывать. Мне, как королю нужны хорошие и сильные слуги. Сказав это, он протянул руку. – Скажи мне своё имя. Такемичи все еще пребывал в стадии шока, но все же руку протянул, промолвив – Ханагаки Такемичи. Мальчишка всё ещё улыбаясь кивнул. - С этого дня, Ханагаки, ты – мой слуга!