Погасшие звёзды

Наверное, её плач был слышен в другой стране. Наверное, её крики и мольба о смерти так сильно отпечатались на стенах камеры, что теперь они всегда будут звучать даже после того, когда её не станет. Наверное, она сломалась. Гермиона плакала навзрыд. Она уже не помнит, когда хоть что-то видела перед собой, помимо размытой пелены из собственных слёз. Девушка обняла ноги руками, притянув их к груди и раскачиваясь из стороны в сторону на жёсткой кушетке. Её ничего не волновало. Её ничто не заботило. Лишь пустота, вина и страх остались по-прежнему с ней, словно старые друзья. Грейнджер даже не стала вытирать лицо. Она просто захлёбывалась содеянным и не видела выхода. Не видела свет в конце тоннеля. Ничего не видела. Лишь боль из-за смерти Рона. От её руки. Когда действие Империо прекратилось. Когда от её крика едва не проломились стены замка. Когда она рыдала, качая на руках тело остывшего друга, всё прекратилось. Все звуки исчезли. Все картины мира испарились. Гермиона лишь помнила, как Рона вырвали из её рук, отдавая его на растерзание поганой змее, пока она орала так, будто её саму разрывали на части. Потом её снова кинули в камеру, забыв на несколько дней о существовании пленницы. Правда, начала появляться еда и вода. Видимо, они решили, что если Грейнджер нужна им живой, то стоит её кормить. Она почти ничего не ела. Иногда пила, когда жажда становилась совсем невыносимой. Но крошки еды не было в её организме около двух недель. Гермиона понятия не имела, почему до сих пор жива. Почему не умерла от голода или обезвоживания. Так было бы проще. Хотя, возможно, это просто гриффиндорский дух не даёт ей так позорно умереть. Но Грейнджер больше не могла называть себя гриффиндоркой. Что осталось в ней от Гриффиндора? Ничего. Потому что она собственными руками убила одного из самых дорогих ей людей. И даже не вздрогнула. Наверное, ей стоило сделать себе скидку на то, что она не могла сопротивляться Империо. Но гнева девушки на себя это нисколько не умаляло, наоборот, Гермиона ещё больше начинала ненавидеть себя. Просто за своё существование. Я люблю тебя. Голос Рона так отчётливо прозвучал в её голове, что шатенка вздрогнула, на секунду останавливая поток слёз, льющийся из глаз. Она обернулась, надеясь увидеть его. Но все попытки оказались тщетны. Гермиона облизала сухие губы, которые напоминали пустыню без воды, и уткнулась головой в колени, раздражённо шипя на свои глупые мечты. Если бы Рон был здесь, значит, она мертва. Значит, ей больше не придётся страдать и винить себя за его смерть. Значит, весь этот кошмар наконец-то закончился. Грейнджер усмехнулась, будучи даже не в состоянии наорать на себя как следует. Она каждую секунду прокручивала в голове взгляд Уизли, будто его глаза могли ответить на все её вопросы. Но нет. Они лишь ещё сильнее загоняли в тупик. Девушка знала, что их отношения с Роном были далеки от дружеских. В них всегда присутствовало какое-то напряжение, не характерное для друзей. Они застряли где-то посередине, так и не выбравшись из паутины. Когда Рон выиграл матч и поцеловал Лаванду в гриффиндорской гостиной, Гермиона думала, что от её сердца остались лишь ошмётки. Потому что так больно ей ещё никогда не было. Но, как говорится, никогда не говори никогда. Уезжая на Рождественские каникулы, Грейнджер принципиально не разговаривала с парнем, надеясь, что он таким образом поймёт, почему она злится. Но Рон так ничего и не понял. Вернее, не успел. Хогвартс встретил учеников странно. Защитные чары пали, а школа представляла собой военное убежище. Лишь столкнувшись с профессором Макгонагалл, Гермиона осознала, что именно случилось. — Мисс Грейнджер, Волдеморт захватил Министерство. Буквально вчера. — Но… как? Что произошло? — она помнит, какой ужас тогда сковал её. Гермиона едва могла дышать от мысли, что началась война. По-настоящему. — Мистер Малфой сбежал, — с неким отчаянием произнесла Минерва. Девушка никогда не видела профессора Трансфигурации в таком подавленном состоянии. — Он и вся его семья. Насколько нам известно, Драко поручили задание убить директора Дамблдора, но, видимо, что-то пошло не так и семейство Малфоев оставило Британию. — Но как это связано с?.. — Люциус Малфой, по всей видимости, хотел хоть как-то обезопасить семью от гнева Волдеморта, — женщина усмехнулась, сжимая палочку в руке. — Он каким-то образом узнал, как устроена защита Министерства, и отдал эти сведения своему хозяину. Надеясь, что пока Тёмный Лорд будет занят захватом нашей страны, он сможет скрыться как можно дальше. — Значит… всё? — шёпотом сказала девушка, обнимая себя за плечи. Она самой себе показалась невозможно крохотной, особенно когда подумала о том, что их всех ждёт. Они же совсем дети. — Мисс Грейнджер, зря Вы вернулись в школу, — сочувствующе проговорила Макгонагалл, кладя руку ей на плечо. — Боюсь, я даже не смогу помочь Вам отправиться назад в мир магглов. Пожиратели стерегут каждый возможный путь к отступлению. Они впускают, но не выпускают. Они загнали нас в ловушку. — В мышеловку, — пробормотала Гермиона, кивая профессору, когда её кто-то окликнул в коридоре, и она оставила девушку одну среди пугающе пустых стен. Если бы они хоть немного подготовились. Если бы всё происходило не так быстро. Если бы Малфои не сбежали, то, возможно, они смогли бы выиграть. А так то, что происходило в Хогвартсе, нельзя было назвать даже сражением. Всего лишь жалкой попыткой дать отпор. Грейнджер слишком хорошо и ярко помнила, как всё начиналось в тот день, когда всё пошло наперекосяк. Конечно, она думала о побеге. Но не потому что ей было страшно или она так сильно боялась за свою жизнь. Нет, дело было исключительно в родителях. Гермиона не успела их спрятать. Не смогла защитить. Всё её попытки узнать и осуществить переход в мир магглов оказались простыми уловками Пожирателей, они ловили таких же отчаянных, как и она, магглорождённых на границе, а потом сразу отводили к Волдеморту или… Те слухи, которые ходили, пугали Гермиону до дрожи. Девчонки в спальнях никогда не умели молчать. Они всегда находили темы для разговора. И даже в такие тёмные моменты они умудрялись обсуждать вещи, определённо не имеющие ценности на войне. Но иногда в их речах проскальзывали важные новости. — Я слышала, что маленьких детей отдают Фенриру, — прошептала Лаванда, лёжа на животе и наклонив голову в сторону Парвати. Гриффиндорская башня больше не напоминала себя прежнюю. Она превратилась в место, куда отправили всех несчастных детей, попавших по ошибке в этот водоворот смерти. Старшекурсников, кто также не ожидал происходящего, распределили на полу в гостиной, а младших отправили наверх, в кровати. Поэтому разговоры игнорировать никогда не получалось. Но бывали времена, когда они даже спасали от кошмаров. Наверное, Гермиона всё же немного злилась на Лаванду за тот поцелуй с Роном, но когда она увидела девушку снова, то не смогла выдавить из себя даже каплю ярости по отношению к ней. Браун как раз-таки побывала в самом пекле, когда возвращалась в Хогвартс. Вот только не привычным способом — на поезде, как и все остальные. А с помощью трансгрессии. Лаванда праздновала Рождество у бабушки в Берлине. И решила сэкономить время, трансгрессировав оттуда в Лондон и потом сразу же сев на Хогвартс-экспресс. Наверное, если бы она знала, чем всё обернётся, то никогда бы в жизни не села на тот поезд. Пожиратели охраняли границу по всему периметру. Теперь у них были на руках документы каждого магглорождённого волшебника, который должен был вернуться в Хогвартс. И они пользовались своими привилегиями, ловя детей. Лаванду поймал и изнасиловал Долохов. Она чудом смогла сбежать от него, напоследок получив в качестве наказания шрам на левой стороне лица, уходящий на шею и дальше на грудь. Сначала Браун выглядела жутко, но со временем ко всему привыкаешь. Гермиона восхищалась тем, что она не сломалась и продолжила борьбу. Наверное, важным фактором было то, что Лаванда не была девственницей и прекрасно знала, как вести себя в постели с мужчиной. Она одурачила Долохова, изобразив удовольствие от его действий, чтобы сбить с толку и заставить перестать сжимать её горло. Именно это и помогло вырваться девушке на волю. — Слышала, что Фенриру всё равно, девочка это или мальчик, — продолжила Браун, ещё сильнее понижая голос, когда услышала, как кто-то перевернулся на бок и снова заснул. — Он насилует их, а потом съедает. — Господи, — достаточно громко сказала Парвати, прикладывая руку ко рту. В её глазах застыли слёзы. Грейнджер была в таком же шоке, как и Патил. Она почувствовала, как тошнота подкатывает к горлу, и опустила ладонь на губы, не давая ей вырваться наружу. — А если кто-то из девушек приглядывается другим Пожирателям, они раздевают их и устраивают смотрины, — голос Лаванды звучал отстранённо, почти безразлично, но она в принципе очень изменилась. Чаще всего Гермиона ловила её в моменты, когда та полностью погружалась в себя и смотрела исключительно в одну точку. Тогда шатенка понимала, как сильно была повреждена психика Браун, раз её вид напоминал безумную сумасшедшую, сбежавшую из психбольницы, каких Грейнджер видела только по телевизору. Она подумала о том, что же такого должно было случиться с Лавандой, раз она так провалилась в себя, без возможности выйти наружу. — Они разбирают их, как товар. Некоторых насилуют прямо там. Кто-то предпочитает забирать их к себе, чтобы дома всласть порезвиться. Правда, потом больше их никто не видит. Один парень рассказывал мне, как находил трупы голых истерзанных девушек в канавах или в лесу. Они их просто выбрасывают на улицу, не удосужившись похоронить как следует, — зло закончила Лаванда, поджимая губы. — Вряд ли их волнуют такие мелочи, — тихо сказала Парвати, сжимая тонкое одеяло в руках. — Ты… боишься? — Чего? — Браун сделала вид, что не поняла вопроса подруги, принимая более удобную позу для сна. — Что это повторится? Что кто-то из Пожирателей снова схватит тебя и?.. Было без слов понятно, что именно имела в виду Патил. Гермиона напряглась, смотря на спину Дина, что равномерно поднималась и опускалась. Он сладко спал, забывшись. И она как никогда завидовала такой роскоши. Грейнджер тоже мечтала упасть, закрыть глаза и провалиться в беспамятство. Но она просто слушала разговор Лаванды и Парвати, внутренне дрожа от страха. И вопрос Патил лишь сильнее напугал Гермиону, потому что она всегда этого боялась. Да и кто из девушек не боится изнасилования? Глупо говорить, что никто. Все боятся. Просто у всех разное отношение и разное восприятие данного… инцидента. — Боюсь, — едва слышно ответила Браун, опустив веки и нахмурившись. — Это было очень больно. Будто в тебя пихают острую палку. Я помню, что кровь была повсюду. Не знаю, как мне удалось добежать до Хогсмида, но я никогда не смогу забыть то ощущение. Словно… разрывают на части. — А ты можешь думать… ну… о близости с парнем? — робко поинтересовалась Парвати, лежа на боку лицом к подруге. — Нет, и дело не в мальчиках, — усмехнулась блондинка. — Сама мысль, что это случится… меня трясёт. Кажется, о нормальном сексе теперь можно забыть до конца дней, — она хмыкнула и резко замолчала, видимо, снова погрузившись в свои мысли. Гермиона почти не дышала. Она поняла, что девочки ложатся спать, решив больше не обсуждать столь щекотливую тему. Но Грейнджер слишком ярко начала представлять их возможное будущее, если они проиграют войну. Большинство мужчин убьют. Так всегда происходит во всех войнах. Мужчины, воевавшие за другую страну, защищающие её, считаются лишним мусором для тех, кто эту самую страну завоевал. А вот женщины являются ценной добычей. У них очень много применений. Начиная от секс-рабыни, заканчивая домохозяйкой. К тому же после войны в стране наступает демографический кризис, и его следует как-то устранять. Так что на помощь приходят те, против кого ещё недавно воевало доблестное войско. Грейнджер скривилась от собственных мыслей. Сама мысль о жизни в роли какой-то ручной шлюхи вызывала в ней рвоту и неимоверную злость. Она не опустится до такого. Никогда. Лучше наложит на себя руки, чем хоть раз позволит какому-то озабоченному Пожирателю удовлетворить свои животные потребности. Нет. Этому не бывать. Наверное, ей не стоило думать о таких вещах на ночь глядя, но механизм запущен, и мозговой процесс начал работать чересчур активно, что лишь сильнее вытолкнуло сон из головы девушки. Тогда она не спала. Просто лежала на спине, смотрела в потолок и представляла, как они с мальчиками смогут убить Волдеморта и весь ужас, окружающий их, наконец закончится, будто его никогда и не было. Сейчас впору было рассмеяться над собственными мыслями и воспоминаниями. Потому что она сидит в чёртовой камере, оплакивает своего лучшего друга и первую любовь, прокручивая в голове, когда всё пошло не по плану. Когда? Кажется, этот вопрос никогда не оставит её в покое. Он всегда будет преследовать её. Ходить по пятам. Напоминая о собственных ошибках. Гермиона всхлипнула, завыв. Она ни разу не плакала так долго и так надрывно. Её лёгкие скоро точно прекратят работу, ведь столько сокращений для них просто губительно. А глаза превратятся в пустыню, потому что вся влага давно уже покинула их. Оставив лишь судорожные вопли в душе. Грейнджер усмехнулась, ощущая горечь на языке от воспоминаний о Лаванде. На самом деле, шатенка сочувствовала ей, особенно когда они хоть как-то контактировали, сдерживать свою жалость становилось невозможно. Но Браун храбрилась, и именно в такие моменты Гермиона понимала, почему та на Гриффиндоре. Раньше девушка не понимала. Считала Лаванду легкодоступной девицей, какие есть в каждой школе. Забавно, что она осознала свои заблуждения, лишь когда Браун была уже мертва. О её смерти они узнали не сразу. Тогда была такая неразбериха, что следить, кто пропал, а кто убит, почти не получалось. Да и не являлось чем-то важным. Гермиона помнила, как с мальчиками пошла к Хагриду, проверить старого-доброго друга, наверное, единственного, кто напоминал о беззаботном прошлом, и споткнулась о ветку. Так подумала она. Пока не пригляделась. Оказалось, это была рука Лаванды, оторванная от плеча и выброшенная близ Хогвартса. Остальные части её тела профессора нашли чуть позже, когда Рон помчался за помощью, а Гарри пытался успокоить Грейнджер. Она задыхалась. Почему-то Гермиона сразу поняла, на кого она так неаккуратно наступила. Словно в голове что-то щёлкнуло. Макгонагалл была потрясена. Она едва связывала слова между собой. Все понимали, что это значит — если кто-то из Пожирателей убил студентку на территории школы, значит, они нашли способ обойти защитные чары, которые профессора пытались восстановить. Они оказались в настоящей западне, пока Тёмный Лорд со своими собачонками наслаждался их беспомощностью. Отсутствие Дамблдора особенно сильно сказывалось на боевом духе и растущем, как пожар, страхе. Гермиона долго допрашивала Гарри, пытаясь узнать, где директор, но сначала натыкалась лишь на такое же непонимание и озадаченность, а потом исключительно на злость и отчаяние. Они как-то продержались месяц, учитывая, что студенты начали пропадать всё чаще, а профессора больше не могли сдерживать нападения на защиту замка. Их загнали в угол. Но надежда оставалась, и с возвращением Дамблдора лишь сильнее расцвела даже в тех, кто окончательно разуверился в счастливом конце. Правда, всё как обычно закончилось плачевно. Не успел директор увидеться с Гарри и другими учениками, чтобы внушить им веру в победу и свет, как его убил Снейп. От этого предательства никто не смог оправиться, к тому же Пожиратели один за другим заполонили величественный замок, её дом, убивая любого на своём пути. Больше Гермиона ничего не помнила. События, происходящие после, она бы предпочла навсегда забыть. Снейп оказался той ещё сволочью, хотя Грейнджер до последнего убеждала Поттера, что профессор зельеварения просто такой человек. Он не обязательно должен планировать всемирный заговор. Это был первый случай, когда она так сильно ошиблась. С треском. Но, несмотря на столько фактов, говорящих о Снейпе только плохое, она никак не могла взять в толк, зачем столько времени выжидать подходящего момента, когда их было множество ещё в начале года. Гермиона была не сильна в стратегии, выстраивании плана, по большей части это было прерогативой мальчиков, хоть девушка и являлась мозговым центром их команды. Что-то не сходилось. Столько нюансов, которые требовали ответов. Но рождали ещё больше вопросов. Грейнджер была рада отвлечься от того, что, даже не дрогнув, совершила её рука. Посторонние мысли рождали иллюзию действий. Иллюзию ограниченного пространства. Будто она одна в целом мире. Будто вокруг пустота, и лишь её гениальный мозг генерирует идеи, чтобы спасти всех. Словно ничего и не было. Словно не существовало последних сорока восьми часов. Сверху послышались шаги, достаточно знакомые, чтобы напрячься и отползти ближе к стене, вжимаясь в неё. На удивление Гермиона не чувствовала стыда за свой страх. Она начала относиться к нему по-другому. Как к чему-то важному и необходимому в жизни. Грейнджер закусила губу и провела ладонями по щекам, убирая следы своей слабости и боли. Ни к чему знать о них её врагам, способным использовать это в своих целях. — Поднимайся, грязнокровка, — Джагсон противно ухмыльнулся и отпёр её камеру, проходя вперёд. — Повелитель хочет тебя видеть. У него для тебя сюрприз. Внешне Гермиона никак не отреагировала на слова Пожирателя и, гордо задрав подбородок и спокойно спустившись с койки, проследовала за мужчиной, чей запах мог сразить наповал. Исключительно в отвратительном смысле. Но вот внутри у неё всё переворачивалось от ужаса. От понимания, что её может ждать наверху. Они преодолели ступени, ведущие в главный зал, в полной тишине, что сильно удивило Грейнджер, но долго ей не позволили думать о молчании Джагсона. Как только она сделала последний шаг, ступая на гладкую поверхность до боли знакомого пола, Гермиона задохнулась, замерев на месте. — Посмотрите, как она рада моему сюрпризу, — с мерзкой улыбкой на губах произнёс Том, вставая со своего трона, будто хотел поскорее насладиться её мучениями. — А что это? Он прикоснулся к её щеке, где ещё не высохли слёзы, с любопытством смотря на каплю соли, застывшую у Гермионы на коже. Она ничего не ответила, сжав зубы. Одна рука вцепилась в собственное предплечье, пока разум усиленно пытался найти выход из сложившейся ситуации. Безвыходной. Снова. — Кажется, Вы знакомы, верно, грязнокровка? — Реддл начал наворачивать вокруг неё круги, как змея, словно готовился плотно отобедать её бренным телом. — Отвечай мне! — его крик на секунду оглушил девушку, но она упорно хранила молчание, надеясь, что её наконец-то убьют. Она больше не сможет смотреть на смерть своих друзей. — Круцио! Заклинание ударило Грейнджер под дых, выбивая воздух из лёгких. Она упала на пол, сдерживая крик чистой и всепоглощающей боли. Видимо, Том сегодня был в плохом настроении, раз решил не церемониться с ней и посылал новые лучи заклятия снова и снова. Снова и снова. Гермиона закричала. Она больше не могла сдерживаться, но подозревала, что её сломила не физическая боль, а моральная. Сидя в камере, ей так сильно хотелось заорать и проклясть весь мир. Погоревать по-настоящему. Закричать так, чтобы у каждого полопались барабанные перепонки. Но ей так и не удалось этого сделать. Зато в данный момент она наслаждалась неким освобождением. Кажется, в ней начал прорастать мазохизм. — Ну так что, ты ответишь на мой вопрос, грязнокровка? — ухмыльнулся Реддл, смотря на девушку свысока. Грейнджер едва слышно хмыкнула, думая, как же глупо называть её так. Она уже давно не чувствовала обиды или боли, когда к ней обращались этим словом. Но пускай. Видимо, на большее они не способны. Глаза Тома вспыхнули лютой злостью, какой ей ещё не доводилось видеть, и он замахнулся палочкой, по всей видимости, устав терпеть её упрямство и приготовившись произнести свои любимые два слова. Гермиона прикрыла веки, как никогда довольная тем, что добилась своего. — Мы знакомы. Не надо, не убивайте её, — смутно знакомый голос произнёс роковые слова, разозлив шатенку до белого коленья. Она так долго жаждала смерти. Так долго молила о ней. И в один миг всё пошло прахом. Грейнджер повернула голову на полу, смотря Луне в глаза. Лавгуд улыбнулась ей, кажется, подозревая, что спасла ей жизнь. Глядя на хрупкую девушку в ссадинах, Гермиона не могла долго испытывать к ней негативные чувства. Она знала, что на месте подруги поступила бы так же. Жаль, что иногда сочувствие и желание помочь приносят гораздо больше проблем. — Я обращался не к тебе, — прошипел Том, прищуриваясь. Беллатриса за его спиной появилась так резко, что Грейнджер даже не поняла, откуда та взялась, как Лестрейндж уже пытала Луну, заставляя извиниться перед Тёмным Лордом за то, что посмела разговаривать тогда, когда он не дал разрешения. Гермиона застонала, стараясь выдавить из себя хоть слово, но голос был сорван, и горло лишь издавало хрипы непонятного содержания. — Знакомы… — скольких сил стоило ей это сказать, она даже сама не осознавала, но чёртово признание сработало, и Белла оставила в покое Луну, чьи крики до сих пор преследовали шатенку по ночам. — Наконец-то, — выдохнул Реддл, разводя руками в стороны. — Я всегда считал, что именно грубая сила двигатель прогресса. Именно на ней всё держится. И именно она дарит нам столько возможностей. Она хотела засмеяться. Громко. Судорожно. Так, чтобы каждый в этой поганой комнате услышал её несогласие, но единственное, что Гермиона выдавила из себя, нельзя было назвать даже звуком. Лишь каким-то очередным стоном боли. — Мы поймали эту девчонку на опушке леса, когда она помогала переправлять маггловских выродков через границу, — Том взмахнул чёрной мантией и стал подходить к Лавгуд. — Там была ещё парочка предателей, называющих себя Орденом Феникса, но им удалось укрыться от нас. Грейнджер воспряла надеждой. Если хоть кто-то, состоящий в Ордене Феникса, всё ещё жив, значит, не всё потеряно. Значит, есть шанс на победу. Но её крылья слишком быстро обломали. — Я отправил за ними отряд, поэтому, думаю, к завтрашнему дню все предатели крови и грязнокровки, считающие себя волшебниками, будут здесь. Страдать от моей руки. Она повертела головой по полу, не сдержав своего негодования. Гермиона не собиралась верить в небылицы, которые пытался втолкнуть в её мозг Волдеморт. Она не станет отчаянной девчонкой, какой была в последнее время. Она не прекратит бороться. Ни за что. — Что ж, а теперь наступил момент, которого мы все так ждали, — Том обернулся и взглянул на парочку Пожирателей, снова стоящих у дальней стены. Прямо как в прошлый раз. Грейнджер даже не обратила внимания на посторонних людей. Она вся сосредоточилась на возможности умереть, но новые обстоятельства слегка изменили её планы, и сейчас стоило хоть что-то предпринять. Но, конечно же, идей в голове совсем не осталось. — Грязнокровка, давай! — отдал приказ Реддл, кидая ей какую-то палочку. Девушка ничего не поняла. Она приподнялась на локтях, смотря на древко возле своего бедра, допуская мысль о побеге, но сразу же отметая её подальше. Очевидно, что живой она не выберется. И если, в порядке бреда, Гермионе удастся убежать достаточно далеко, что тогда будет с Луной? А вдруг саму Грейнджер при поимке ожидает самая страшная участь, какую можно представить? Господи, почему всё так сложно? — Нам долго ждать? — нетерпеливо взревела Белла, но замолчала, стоило Тому приподнять руку, не сводя кроваво-красного взгляда с девушки. — Терпение, дорогая Белла, не все так способны к убийствам, как ты. Грязнокровке нужно время, чтобы всё обдумать. Особенно после пыток. Лишь когда последнее слово соскользнуло с губ Волдеморта, Гермиона наконец поняла, чего они от неё хотят. Она ощутила жжение в глазах и поняла, что не в силах выдержать всю боль, что так отчаянно пыталась спрятаться глубоко внутри. Она больше не выдержит этого. — Нет… нет… Её голос невыносимо дрожал. Тело тряслось. А сердце рвалось изнутри в клочья. Словно её медленно препарировали и наблюдали, как она поведёт себя в той или иной ситуации. Подопытный кролик. Вот кем была Гермиона. Она осознала, что не просто так с ней проворачивают подобное. Они что-то с ней делают. И для чего-то. Но терпеть более девушка не станет. Не позволит. — Нет! — твёрдо произнесла Грейнджер, стальным взглядом смотря в глаза Волдеморта. Она не боялась. Не в эту минуту. Возможно, ей показалось, что Том закатил глаза, но точно было ясно — он кивнул кому-то за спиной Гермионы. Она обернулась, чтобы посмотреть, и увидела Долохова, который с озабоченной ухмылкой расстёгивал штаны. — Что… нет… Шатенка дёрнулась, надеясь подбежать к Луне и остановить ублюдка, но сил не хватило даже на то, чтобы подняться. — Не трогай меня! — слишком яростно и непривычно прокричала Лавгуд, начиная толкать мужчину ногами, когда он попытался раздвинуть их. — Хватит, — прохрипела Гермиона, не в состоянии что-то сделать, но и смотреть на происходящее она никак не могла. — Нет, — прорычала Луна, и из её глаз брызнули слёзы. Долохов лишь что-то сказал, стягивая бледно-зелёные штаны с белокурой девушки, очевидно, до смерти наслаждаясь выпавшей возможностью потрахаться. Внезапно Грейнджер так ярко вспомнила слова Лаванды о том, что ублюдок сделал с ней, и закричала, заставляя обратить на себя внимание. — Ладно, — шёпотом согласилась шатенка, опять чувствуя дурацкую соль на губах, стекающую по щекам. — Ладно… — Антонин, — спокойно и довольно произнёс Том, и Долохов оставил в покое Луну с оскорблённым видом. Он на ходу застегнул ширинку, бросив на Гермиону странный взгляд. — Вперёд. В следующий раз я не стану его останавливать. Девушка задрожала, с трудом поднимаясь на ноги. Она еле доковыляла до Лавгуд и, упав на колени, крепко обняла подругу, которую считала слегка сумасшедшей и говорящей одни глупости. Как же теперь ей было стыдно за всё, чем она когда-то могла обидеть Луну. Но сейчас стало слишком поздно испытывать сожаление. В данном случае, правило: «лучше поздно, чем никогда», — не работало. — Луна, прости меня, — тихо сказала Гермиона, надеясь, что ни ей, ни блондинке не будет сильно страшно, хотя всё указывало на обратное. — Я не хочу… — Я знаю, знаю, — Лавгуд мягко улыбнулась и убрала со лба Грейнджер налипшие пряди. — Я не злюсь и не виню тебя. Знаешь, лучше от твоей руки. Прости, что не помогла… — Прекрати, — резко прошептала Гермиона, понимая, что не выдерживает. Чёртова палочка дрожала в её руке, выдавая страх с потрохами. Лучше от твоей руки. Как же она возненавидела это выражение. Девушка сглотнула, чувствуя, как все мышцы горла напряглись, не давая нормально дышать. Она встала, осознавая, что ещё секунда — и точно свалится в обморок. Физических сил у неё осталось лишь на два слова и четыре вдоха. Раз. — Прости, Луна, прости, — слёзы заливали лицо, размывая улыбку Лавгуд. Два. — Всё хорошо. Три. — Я не хотела… — Знаю. Четыре. — Авада Кедавра! Луна окоченела и упала, смотря безжизненным взглядом в потолок. Гермиона поперхнулась своими же слезами, падая вслед за ней. В груди всё выло. Не осталось ничего живого. Грейнджер прикоснулась к мягким волосам Лавгуд, ненавидя себя и всё то, что с ней делали, всей душой. Кажется, раньше она думала, что просто не способна на ненависть, на отрицательные чувства. Но, видимо, в ней накопилось достаточно злости, чтобы убить всех в этой чёртовой комнате. Включая себя. — Видишь, оказалось не так уж и сложно, — Том расплылся в издевательской улыбке, подходя к девушке. Гермиона шарахнулась от него, не зная, что будет дальше. По всей видимости, гриффиндорка в ней то медленно, то слишком быстро умирала. Потому что быть отважной и храброй Грейнджер хотелось меньше всего на свете. И ей даже не было стыдно. Что-то в ней надломилось. — Тебе понравилось? — сокровенно поинтересовался Реддл, обводя её взглядом, как необычный предмет, попавший к тебе в коллекцию по ошибке. Но вот ты смотришь на него и гадаешь, какое можно найти ему применение. Пока вырисовывалась максимально неприятная картина. — Нет, — фыркнула Гермиона, чувствуя, как ярость захватила внутренние органы, буквально убивая между ними пространство. Всё тело превратилось в оголённый нерв, секунда — и раздастся взрыв невиданной мощи. Главное, чтобы он забрал их всех с собой. — Я не настолько больна, как ты, — выплюнула девушка, хватаясь за последние крупицы самой себя и ощущая, как собственная душа разрушается и становится лишь ошмётком. Лицо Волдеморта ожесточилось. Исчезла вся весёлость, которая появлялась время от времени, пока он наслаждался её мучениями. Прекратились какие-то ужимки, попытки с ней поговорить о смерти Луны. И снова вернулся гнев, размером с весь чёртов мир. — Привести! — крикнул он, и один из Пожирателей, стоящих у стены, поспешил выполнить приказ своего Повелителя. Честно говоря, наверное, она испугалась. Должна была почувствовать что-то похожее. Но, возможно, всё произошедшее и сделанное её рукой наконец дало свои результаты, раз безразличие полностью приняло Гермиону в свой круг. Она знала, что ещё пожалеет о своей попытке дерзить, но и молчать она не могла. Как и всегда. Когда показалась знакомая макушка, Грейнджер лишь прикрыла глаза. Шатенка постаралась вдохнуть, но воздух почему-то не захотел проходить по трахее, чтобы попасть в организм. Он застрял в самом начале пути. Почти как она. Невилл сильно хромал, а Джинни шла достаточно уверенно для заключенной, которую ждала совсем незавидная участь. Их кинули на дощатый пол, видевший слишком много крови и смертей. Гермиона не собиралась смотреть на них. Она понимала, зачем привели ещё пленников. Её друзей. Тут даже гадать не нужно, но шатенка так усиленно пыталась представить другой исход событий, что на мгновение поверила в него, пока жестокая реальность не ударила её по лицу. В прямом смысле. — Не смей отворачиваться от Лорда, когда он с тобой разговаривает, мерзкая грязнокровка, — прокричала Белла, предварительно ударив её по лицу, после чего вытерла ладонь о подол платья, видимо, боясь заразиться грязной кровью. Грейнджер ощутила во рту металлический привкус и усмехнулась иронии. Сплюнув кровь на подол Лестрейндж, она уставилась на неё с невинным видом, будто выжидая, когда злость этой психопатки наконец возьмёт своё. Белла бросилась на девушку, доставая палочку, и уже приготовилась произнести своё любимое заклинание, как спокойный голос прервал её: — Не стоит портить нашу игрушку. Том не смотрел на них, всё его внимание было направленно на Джинни и Невилла. Очевидно, что он копался у ребят в мозгах, пытаясь узнать побольше информации об Ордене. Но, кажется, его находки либо не понравились самому Реддлу, либо в головах её однокурсников ничего полезного не оказалось. Гермиона не знала, какой из этих вариантов предпочтительней. Всё равно исход один. Но надежда, маленькая, совсем крохотная, пока теплилась возле сердца, походя на огонёк пламени, не собирающийся гаснуть. Но, если ветер будет слишком силён, никто не даёт гарантий, что Грейнджер выдержит и не позволит потушить то, что спасает ей жизнь. — Простите, мой Повелитель, — как будто искренне раскаиваясь, Белла опустила голову и вернулась на своё место с видом пристыженной собачонки. Грейнджер смотрела на неё и не могла понять, почему всё время сравнивает Пожирателей именно с собаками, но вскоре ответ пришёл, правда, он был ей уже совсем не нужен. — Ты знаешь, что делать, грязнокровка, — наконец Том взглянул на неё, не забыв ухмыльнуться. Он развернулся и занял свой трон, видимо, чтобы всецело насладиться представлением. Гермиона сглотнула, смешно замерев на полу, цепляясь за волосы Луны. Ей казалось, что если она отойдёт от подруги, то ту заберут и сделают с ней ещё много гнусных вещей. Но вряд ли помощь шатенки будет вообще что-нибудь значить для Лавгуд, особенно после того, как она сама и убила её. Стоило ли сейчас упрямиться, показывать характер? Или лучше просто избавить друзей от мучений? Ведь её рука будет мягкой, ничуть не жесткой. Это облегчит их страдания. Но простят ли они её? Нет. На самом деле, её никто не простит, и рассчитывать на это слишком глупо даже для Гермионы. Руки не двигались. Они не шевелились вместе с хозяйкой, словно точно так же, как и Луна, прекратили свою жизнедеятельность. Глаза были подёрнуты пеленой. Влажной и горькой, на вкус как перец, который ты случайно попробовал в детстве, не зная, что это такое, а потом чихал несколько часов напролёт, не переставая. Так же неприятно и беспомощно. Вот как. — Кажется, ты меня не расслышала, — раздражённо произнёс Том, держа палочку указательным и большим пальцами. Он снова не смотрел на неё, будто проверял, насколько хватит её мозгов, чтобы начать действовать. — Гермиона, — тихий голос Джинни напугал девушку. Она не хотела, чтобы с ней говорили друзья. Ей хватило Рона и Луны. Ещё двух голосов у себя в голове Грейнджер просто не перенесёт. — Гермиона, — Уизли даже не понимала, что творила. Рыжая глядела на подругу с надеждой, будто всерьёз рассчитывала на помощь. На освобождение при всех остальных. Шатенка едва не зарычала от ярости на Джинни, понимая, что та может лишь подлить масла в огонь. — Твоя подруга хочет попросить тебя о помощи и… ох, как смешно, о попытке меня убить, — на последнем слове Реддл засмеялся, и Пожиратели подхватили его истеричный жуткий смех, словно от таких вещей зависела их дерьмовая жизнь. — Гермиона. — Джинни, успокойся! — не выдержала Грейнджер, достаточно громко остановив поток своего раздражающего имени от подруги. Уизли удивлённо уставилась на неё, кажется, по-настоящему не понимая причины злости девушки. Она отвернулась, пытаясь понять, что произошло с Гермионой. Невилл всё время молчал. Почему, Грейнджер думать не хотела. — Грязнокровка, мы все устали ждать, когда ты наконец поймёшь своё предназначение, — шипение в голове снова намекнуло на действие Империо, но теперь Гермиона осознала, что её будут заставлять убивать близких совсем иначе. Без обмана. Ведь так интереснее. — Ты знаешь правила. По всей видимости, это было последнее напоминание, сказанное, как нечто почти дружелюбное, потому что она заметила, что Пожиратели заулыбались, а Белла с благоговением взглянула на своего Повелителя. Джинни не повезёт, если Гермиона сама её не убьёт. Скорее всего, сначала её отправят к Пожирателям. Там пустят по кругу или сделают что-то ещё настолько же мерзкое. Дальше даже представлять не хотелось. А Невилл… Невилл, судя по всему, уже не жилец. Присмотревшись, Грейнджер увидела множество ссадин у него на лице, и, кажется, именно отсутствие языка не давало парню говорить. Гермиона слышала, что Яксли питал какую-то слабость к подобного рода пыткам. Он кайфовал от этого. В любом случае их убьют. Только время перед смертью тоже может быть разным. Наверное, забавно о таком думать, но теперь убийство друзей стало её прерогативой. Тем, что она обязана исполнять. Возможно, Гермионе не стоило брать на себя подобный крест. Возможно, ей нужно было показать характер, когда пытали Рона. Не соглашаться на предложение Реддла. Но тогда бы пришлось смотреть на пытки Уизли. Её бы заставили, тут и дураку ясно. Вот и получается, что умнейшую ведьму поколения загнали в тупик. Впору было захохотать от безысходности. Грейнджер встала, прикладывая огромные усилия, чтобы оставить Луну. Ноги дрогнули перед неизбежным, но она смогла устоять перед искушением начать спорить и пытаться что-то изменить. Её хвалённый мозг паниковал уже давно. Уже давно у него не было никаких идей. Лишь пустота. Подойдя к друзьям, Гермиона старалась не смотреть на них. Она знала, что увидит там страх и презрение, особенно со стороны Джинни. Уизли не поймёт. Она всегда являлась излишне категоричной особой, и данная ситуация совсем не располагала избытком понимания. — Гермиона, ты что делаешь? — голос рыжей теперь подрагивал от волнения. Она оглянулась на Невилла за своей спиной, очевидно, ища помощи. — Она собирается убить Вас, — прошипел Том, поднимаясь с трона и замирая за спиной девушки. — Она уже убила твою подругу, — он указал на тело Луны, ухмыляясь. — А также твоего брата. Кажется, младшего из вас. Уже и не упомню имя, слишком вас много развелось. Уизли. — Гермиона не стала бы… — отчаянно зашептала Джинни, бегая глазами по лицу подруги, надеясь найти ответы. А что Грейнджер могла ответить ей? Не было выбора? Нет, это враньё. Выбор есть у каждого. У неё он тоже был, вот только варианты действительно казались отсутствием самого выбора. Словно ничего не оставили. Гермиона могла не убивать Рона и Луну. За неё бы это сделали другие. Более мучительно, грязно и отвратительно. Болезненно для всех. И она выбрала облегчить их страдания. Даже находясь под Империо, лучше убить Рона самой, чем позволить другим. Она знала, на что шла, хоть до конца и не понимала, чем для неё всё обернётся. И смотря в голубые глаза Джинни, почти идентичные глазам Рона, Грейнджер чувствовала себя снова как под Империо. Будто взгляд начал меняться и превращаться в одно сплошное белое пятно в глазницах. А душа затихла под градом вины и ненависти к самой себе. Она могла отказаться. Это и был выбор. Жёсткий, но существующий. Только вот Гермиона решила, что если замарала руки по самые плечи, то смысл пытаться их отмыть? От неё, от них не отстанут. Бесполезно надеяться на помощь кого бы то ни было. Никто больше не придёт. Гарри точно так же в плену, и если он ещё жив, то ненадолго. А про остальных членов Ордена думать не стоило. Они все в одинаковом положении. — Начни с мальчишки, — шепнул Том ей на ухо, и Грейнджер едва не скривилась от интимности момента. Она хотела подбежать к унитазу и избавиться от дыхания Реддла на своей шее, где словно остался отпечаток. Переведя палочку за спину Джинни, она уставилась прямо в глаза своего неуклюжего друга, вспоминая, как помогала ему с домашним заданием, а особенно с зельями. Вспомнила, как всегда чувствовала к нему какую-то материнскую привязанность. Вспомнила, как узнала о случившемся с его родителями и о разговоре, который произошёл между ними. Никто не знал того, что рассказал ей Невилл, и она сохранит его слова навсегда. Главное, чтобы были силы попробовать впустить в себя робкого мальчика, потерявшего жабу в Хогвартс-Экспрессе. Того, кто стал её самым первым другом, хотя она так и не считала до этого момента. Гермиона усмехнулась своим мыслям, и чёртова слеза разрезала её кожу. Дурацкая рука снова дрожала, но под взглядом Невилла почему-то было не так страшно. Он молча говорил ей, что понимает. Никто и подумать не мог, что Грейнджер сама решила стать убийцей и, наверное, Долгопупс понимал больше всех. Парень коротко растянул губы в улыбке, стараясь на показать свой обрубок вместо языка, чтобы не напугать подругу, и закрыл глаза, выдыхая с облегчением. — Авада Кедавра! — в этот раз заклинание прозвучало шёпотом. Так тихо, будто где-то с утра запели птицы в лесу. Так тихо, словно душа Невилла обняла её, заглушая внутренний крик. — Прощай, мальчик, потерявший жабу, — прошептала Гермиона, едва шевеля губами, чтобы её слов точно никто не услышал. Слёзы боли и горя душили, но больше она не даст им пролиться на виду у всех. Больше нет. — Продолжаем, — махнул рукой Реддл, не отводя взгляда от лица Грейнджер. Девушка поклялась себе, что обязательно узнает, почему именно она исполняет роль палача. Эта клятва, казалось, придала ей сил. — Убийца, — поражённо выдохнула Джинни, смотря на неё широко распахнутыми глазами, в которых читалось только одно слово, уже озвученное ею. — Ты убила его… Гермиона промолчала, она не видела смысла отвечать хоть что-то на обвинения Уизли, потому что они были правдивыми. — Ты и Рона убила, — прорычала Джинни, вскакивая, наконец понимая, что Волдеморт не шутил, когда говорил о заслугах девушки. — Луну! Как ты могла тронуть её?! Она совсем… совсем, как ребёнок! — Кончай с ней! — крикнул кто-то из Пожирателей, а следом послышался смех, напоминающий гоготание гиен. Гиены. Точно. Вот кого они лучше всего представляют. — Я никогда тебя не прощу, слышишь?! — Джинни закричала, когда Белла направила на неё палочку и окончательно обездвижила. Гермиона осознавала, что у Уизли настоящая истерика. Нормальное явление в настолько стрессовой ситуации. Но её слова били в самое больное место, разрывая сердце голыми руками. — Никогда тебя не прощу! Никогда! Ты убийца! — Грейнджер ни разу не видела, чтобы Джинни так плакала, но сейчас по её щекам катились огромные бусины слёз, похожие на крупные капли дождя, падающие с неба. Такие же чистые, в отличие от Гермионы. Девушка набрала в грудь побольше воздуха и отвернулась, надеясь не смотреть подруге в глаза, но её голову развернули холодные, склизкие змеиные руки, заставляющие и отнимающие последний шанс избежать ужасной участи. У неё отняли даже возможность не смотреть в глаза Джинни. Сколько ещё будут у неё забирать? — Ну же, — тихо сказал Том, не прекращая буравить кровожадным взглядом щёку Гермионы. — Никогда тебя не прощу… — хрипло произнесла Джинни, плюя ей в душу. — Авада Кедавра! Тишина показалась оглушающей. Три трупа лежали практически у её ног, безвольно раскинув руки в стороны и пялясь в полоток. И пронзительное слово, заставившее навсегда возненавидеть похвалу: — Молодец…

***

Рыжие волосы, голубые глаза, стройная фигура. Сначала Гермиона действительно подумала, что это Джинни улыбается и что-то увлечённо рассказывает какому-то парню, но, вынырнув из своих воспоминаний, она тряхнула головой, прогоняя видение и забытую девушку из прошлого. Почти забытую. — Грейнджер, может, ты мне ответишь хоть на один вопрос? — возмущённо сказал Драко, стряхивая с волос подтаявший снег. — И мы пойдём куда-нибудь или так и будем стоять и мокнуть, а? — Всему своё время, — расплывчато ответила шатенка, не в состоянии прекратить глазеть на девушку, слишком сильно напоминающую Джинни. Никогда тебя не прощу… Ох, Джинни, если бы мне было это нужно. — Ты меня достала, Грейнджер, честное слово, — психанул Малфой, взмахивая руками. — Если я твой пленник, то можно было рассказать хоть какие-то подробности того, что от меня нужно. И какого хрена ты вытащила нас из отеля и потащила на улицу, где погода просто убивает? Его голос звучал чересчур громко в её голове и, похоже, и на улице, раз на них стали оборачиваться прохожие, с любопытством глядя на парня с необычными платиновыми волосами. Гермиона бросила короткий взгляд на Драко, не зная, убить его сразу или всё-таки сдержаться и не провоцировать судьбу. Но как-то слишком много плюсов было в пользу первого варианта, который заманивал своим предложением. Грейнджер раздражённо закатила глаза, не позволяя себе совершить глупость. Она так хотела послать Малфоя далеко и надолго, но не могла, потому что этот паршивец послушается и уйдёт, а ей придётся искать его из-за чёртовой связи, показавшейся сейчас исключительно огромным минусом. — Малфой, ради Мерлина, помолчи и дай мне всё обдумать, — Гермиона пришла к заключению, что стоит ответить спокойно, без ругани, потому что ей было совсем не до выяснения отношений. К тому же если они с Драко начнут ругаться, кто-то может запросто пострадать, а подобных промахов ни в коем случае нельзя допускать. — Грейнджер, — парень раздражённо закатил глаза и сжал в кулак левую руку, видимо, собираясь сказать нечто противное и мерзкое, определённо в своём стиле, но по неведомой причине передумал и распахнул веки, — куда мы направляемся? — В одно место… нужно кое-что забрать, — удивительно, но, наверное, она впервые была благодарна Малфою хоть за что-то. В данном случае за попытку не начать конфликт. — А потом мы отправимся к твоему любимому Лорду? — язвительно спросил Драко, не сдержав свою чёртову ядовитость. — Нет, — Гермиона его уже почти не слушала, слишком сильно сосредоточившись на необходимой цели. — Ты просто… — выдохнул парень, зарывшись ладонью в волосы. — Невыносимая… — Тихо! — шикнула девушка, видя, что нужный ей человек вышел из магазина и направился к торговой площади, где проходила ярмарка. — Идём. Грейнджер поспешила за ним, не заботясь о Малфое и успевает ли он за ней. Она вся обратилась во внимание, пытаясь не упустить важную персону, которая никак не могла найти на неё время. Когда они остановились возле пешехода, Гермиона почувствовала, как кто-то толкнул её в плечо и, едва не упав, девушка удивилась, когда этого не произошло. Подняв голову, она увидела Драко, сжимающего её локоть. Он недовольно зыркнул на толкнувшего её мужчину и вернул ей взгляд. Его бровь с любопытством изогнулась, задавая молчаливый вопрос. — Просто думала, что ты скорее позволишь затоптать меня толпе, чем поможешь этого избежать, — пожала плечами Гермиона, понимая, что рука Малфоя уже давно пропала с её пальто. — Я, конечно, понимаю, что ты не самого лучшего мнения обо мне, — недовольно произнёс парень, смотря на светофор, ожидая, когда загорится зелёный, — но меня воспитали так, что необходимо помочь девушке, когда ей может потребоваться моя помощь. — Странно, потому что в школе я никогда не замечала, что ты такой воспитанный мальчик, — с ноткой старой обиды сказала Грейнджер, хоть и знала, что злиться на Малфоя за его поведение в прошлом пустая трата времени. Но некоторые раны очень долго заживают. Драко резко посмотрел на неё, выглядя оскорблённым до глубины души. — Мне было одиннадцать! — прошипел он. — Ты не только в одиннадцать портил мне жизнь. Почему этот светофор такой медленный? Или сломан? Не может так долго меняться цвет с одного на другой. Честно говоря, Гермионе даже показалось, что время немного замерло, пока она ждала ответ от Драко. Девушка не осознавала, почему и что хотела услышать, но по какой-то причине желала или нуждалась в ответе. — Извини, что разочарую, Грейнджер, но могу из собственного опыта тебе сказать, что мало кто из парней в пятнадцать-шестнадцать думает о том, как себя вести. Более того, даже девчонки в этом возрасте не всегда отличаются наличием манер, — фыркнул Малфой, кажется, по-настоящему веря в то, что он говорит. — Видимо, твои мысли относятся только к слизеринцам, потому что я не знаю ни одного гриффиндорца, который бы вёл себе так, как ты. Особенно со мной, — наконец-то светофор начал пропускать прохожих, но из-за большого количества людей они ещё стояли несколько бесконечных секунд, ожидая своей своеобразной очереди. — И где половина из тех, кого ты знала? Ах, прости, ты же их убила, — отрезал Драко и сделал шаг на дорогу, даже не смотря по сторонам, чтобы удостовериться, что все машины пропускают его. Высокомерный пижон. Топором бы его по роже. Тряхнув головой и прогнав кровожадные мысли, она поскорее преодолела расстояние до парка, где проходила ярмарка мёда и домашних изделий. Пахло настолько вкусно, что Гермиона едва сдержала в себе желание остановиться и попробовать всё, что было на прилавках у людей. Но увидев нужную тёмную макушку, спешащую спрятаться от толпы, она проигнорировала своё желание и стремительным шагом направилась за ним. Как хорошо, что они не выделялись из общей массы. Когда Грейнджер собиралась в Россию, то знала, что ей необходимо быть, как все. Особенно зимой. В этой стране в холодное время года мода уходила на второй план, а на первом было исключительно тепло, ведь климат редко радовал хорошей погодой зимой. Чаще всего стоило рассчитывать на обратное. Обернувшись на Малфоя, следующего за ней по пятам, Гермиона отметила, что он тоже не дурак, раз руководствовался такими же мыслями, как и она. Когда толпа поредела, а парк почти закончился, парень повернул налево, скрываясь за углом. Шатенка ускорилась, боясь дать ему шанс сбежать. Но увидев, что он просто пытается открыть дверь в какой-то многоквартирный дом, девушка расслабленно выдохнула. — Привет, Антон, — на русском поздоровалась Грейнджер, улыбаясь застывшему парню. Он моргнул, медленно повернул голову в её сторону и дал дёру. — Не получится, — крикнула она ему вслед, усмехнувшись. — Я наложила на тебя следящие чары. Поэтому, думаю, нам лучше сэкономить друг другу время и спокойно обо всём поговорить. — Мне нечего тебе предложить, — он всё ещё стоял достаточно далеко, но его громкий ответ ни капли не убедил Гермиону. К тому же она знала, что Антон лжёт. Как и всегда. — Тогда будет по-плохому, — просто сказала девушка, видя краем глаза, как Малфой напряжённо перевёл на неё взгляд, очевидно, вообще не понимая, что тут происходит. — Ты знаешь, меня лучше не злить. А злиться я сейчас не хочу. Антон закусил губу, раздумывая над словами Грейнджер. Он фыркнул и опустил подбородок, посмотрев на снег под своими ботинками. Вздохнув, словно принимает самое ужасное решение в своей жизни, он сократил между ними расстояние и остановился напротив Гермионы. — Ладно, что тебе нужно? — над его видом можно было бы посмеяться, настолько отчаянным он показался девушке, но она не стала начинать потасовку. — Ты знаешь. Одно место. И как туда добраться, — скосив взгляд, Грейнджер поймала на себе внимание Малфоя, но предпочла вернуться к Антону. — Скорее исключительно последнее. Больше ничего. — Это ближе к северу, — задумчиво произнёс парень, поправляя смешную шапку на голове. — Стоит для начала отправиться туда. Трансгрессировать не получиться, там повсюду охрана и распознаватели. Лучше на поезде. А потом заселитесь в гостиницу и подождите пару дней. — У меня нет столько времени. Нельзя сразу?.. — Если хочешь, чтобы тебя поймали, то конечно, — усмехнулся Антон, смотря на неё как на идиотку. — В том регионе всё несколько сложнее с магией. Помнишь, недавно был инцидент, который даже освещали в маггловских газетах? Это было в том месте. — Чёрт, — прошипела Гермиона, прикрывая глаза и переступая с ноги на ногу. — Значит, пару дней? — Да, главное, много не рассказывайте о себе, — Грейнджер закатила глаза на глупое предупреждение Антона, и он возмутился. — На всякий случай. Совет никому не повредит. — Ладно, спасибо тебе, — хмыкнула девушка. — Будто у меня был выбор, — пробормотал парень и взглядом указал на молчаливого Малфоя. — Это кто? Гермиона задумчиво взглянула на Драко, придумывая, как бы его описать. — Это мой… жених. Знаешь, захотели посмотреть красивую природу Сибири перед свадьбой, — на последнем слове она едва не рассмеялась, но каким-то чудом сдержалась. — Ну конечно, — Антон покачал головой, понимая, что честного ответа от неё не дождёшься. Он развернулся и, напоследок махнув ей рукой, снова подошёл к двери подъезда, открывая её и пропадая в доме. Гермиона решила, что тянуть больше нельзя и поспешила вернуться туда, откуда они с Драко пришли. — Кто он такой? — видимо, блондин долго терпел, чтобы задать свой вопрос. Кажется, весь его вид кричал о нетерпении. Кого-то он Грейнджер напоминал… Ах, да, себя в прошлом. Такой же нетерпеливый взгляд и желание узнать новую информацию. — Как-нибудь потом тебе расскажу, — усмехнулась девушка, — если доживёшь. Малфой проигнорировал её очередную колкость-ответ, спокойно следуя по уже привычному маршруту. Они остановились возле того же здания, где Гермиона и увидела ту девушку, напоминающую Джинни. — Зачем мы вернулись сюда? — устало поинтересовался Драко, по всей видимости, не рассчитывая на честный ответ. — В ближайшее время, — Грейнджер уставилась на свои наручные часы бежевого цвета, которые очень давно подарили ей родители, и просканировала взглядом секундную стрелку, — здесь будут проходить милиционеры. Один из них отдаст мне порт-ключ. — Тот парень же сказал, что нам не стоит переноситься с помощью магического транспорта, — нахмурился Драко, сосредоточившись на лице бывшей гриффиндорки. — Да, но ключ нужен для другой цели, — ответила Гермиона и прислонилась спиной к стене, прикрыв на мгновение глаза. Мелкий, падающий снег приятно щекотал лицо, позволяя на секунду забыть, кто она такая и что собирается сделать. Слишком приятное чувство. Завораживающее. Затягивающее с головой. Так сильно, что не хочется выбираться. — Эй, красавчик, не хочешь прогуляться со мной? — незнакомая русская блондинка остановилась возле Драко, прижавшись к его боку, видимо, демонстрируя аппетитные округлости. Гермиона подумала, что Малфой ничего не понял, и решила, что лучше ответить за него, как парень её огорошил, заговорив на чистом русском с идеальным произношением. — Нет, спасибо, моя… — он бросил на Грейнджер короткий взгляд, ухмыльнувшись, — госпожа не позволит покинуть её. — Она твоя жена? — зелёные глаза, густо подкрашенные чёрным карандашом и вульгарными голубыми тенями, вызвали в шатенке какой-то странный импульс. То ли сочувствия, то ли отвращения. — Она та, кто спокойно может убить тебя и даже глазом не моргнуть, — заговорщически прошептал Драко, отчего несчастная девушка отскочила от него, уставившись круглыми от шока глазами на них. — Больные… — буркнула она, закутавшись в пуховик и поспешив убраться от них подальше. Гермиона в шоке приподняла брови, во все глаза смотря на Малфоя, который, кажется, был в прекрасном расположении духа после своей шутки. — Что? — хмыкнул блондин, убирая мокрые от снега волосы назад. — И зачем? Нельзя было просто сказать нет? — Так неинтересно, — фыркнул Драко, будто она не понимала очевидных вещей. — Но зато я даже не соврал ей. — Ах, да, — приторно удивилась Грейнджер, — тогда, мой дорогой раб, не зли свою госпожу, пока я, к чёртовой матери, тебя не убила. Спасибо. Драко сжал губы, сдерживая весёлую ухмылку. Он и не знал, что девчонка может быть иногда такой забавной. Она лишь раздражённо сложила руки на груди, хотя внутри едва ли сдерживала смех от того, что выкинул Малфой.