Именно этого я и жду

      Возвращаясь домой после школы, Чонин написал Чану, что не стоит его встречать — он собирался зайти в библиотеку по дороге и взять пару книг по биологии, физике и кое-что о мифологии… Учителя в один голос утверждали, что информацию, необходимую для успешной сдачи экзамена, школьники смогут найти только в книгах… типа в сеть специально не публиковались полные версии книг с дополнительными материалами… или экзамены составляются именно по печатным изданиям учебников? И вообще за более точной информацией ученикам стоит приходить на чёрный рынок к однорукому чернокнижнику, строго в полночь.       В весь этот учительский бред про страшные экзамены верилось слабо, но парень решил на всякий случай перестраховаться и взять парочку пособий.       Проходя мимо давно заброшенного многоквартирного дома, который больше походил на сарай, переживший тяжёлые времена японской оккупации, Ян заметил неподалёку гада Ё Джинху и его шестёрок.       Сейчас, когда Чонин уже привык чувствовать себя защищённым рядом с Чаном… Когда только перестал вздрагивать от громких криков поблизости, когда впервые за долгое время научился искренне улыбаться…       Почему они появились именно сейчас?       Ян опасливо оглянулся проверить, не заметили ли его…       Кажется, нет.       Развернувшись на сто восемьдесят градусов, Чонин постарался идти быстрее, и издавать как можно меньше звуков, мысленно прося мифического Короля, чтобы никто из этой шайки идиотов ни за что не посмотрел в его сторону.       — Стоять, ублюдок! — Ударом в спину врезался голос, который Чонин надеялся забыть навсегда.       Чонин хотел бы сбежать, но застыл на месте, будто замороженный. Разум бил тревогу, сердце колотилось от страха но, как назло, не получалось даже моргнуть, о попытке побега при таком раскладе и мечтать не стоило…       К нему подошёл парень, насквозь пропахший сигаретным дымом. Лицо придурка украшали разноцветные фингалы на скуле и под глазом, губа была разбита, кажется, совсем недавно…       Ё Джинху знатно побили, но Ян не испытывал к нему ни капли жалости. Совсем. Чонин даже отвернулся — так противно было смотреть на него.       — Что, мелочь, не нравится моё симпатичное личико? — Джинху подошёл ближе: — Это ты виноват, гадёныш! — Он ткнул на разбитую губу. — Твой поганый язык…       — Должно быть, тебе было больно, — неожиданно для самого себя перебил Чонин.