Small Intimacies / Маленькие интимности

      Шли месяцы, которые они проводили вместе по ночам, погруженные в удовольствие, а проведённые дни, — в смехе. Они стали главной парочкой Хогвартса. Джинни написала Гермионе, чтобы сообщить, что Рон узнал обо всем этом, и что они с Гарри успокоили его, а также она потребовала подробные сведения о том, насколько хорош секс с Драко. Когда Драко увидел письмо, он рассмеялся и сказал:       — У Поттера, должно быть, дел с ней по горло.       Гермиона хихикнула в ответ.       — Ты даже не представляешь. Она хороший человек.       — Я беспокоюсь о том, что однажды мне придется снова поговорить с ними. — Он вздохнул.       — Что ты имеешь в виду? — Она склонила голову набок.       — Я имею в виду, что в конце концов я обязательно окажусь в одной комнате с твоими друзьями.       — Я не думала, что ты захочешь поддерживать знакомство с ними после окончания школы.       — Не думаю, что когда-то сделал что-то, что могло бы произвести на тебя такое впечатление.       — Нет, — поправила она. — Я просто предположила, потому что, ну, после окончания учебы, я… это подразумевало бы определенный уровень серьезности, тебе не кажется?       Он наклонил голову.       — Не бери глупости в голову. Мои намерения по отношению к тебе чрезвычайно серьезны.       У неё отвисла челюсть.       — О, я даже не знала.       — Теперь знаешь.       — Хорошо, — согласилась она.       — Ладно.       — И ты думаешь, что это хорошая идея?       — М-м-м, я так и думал, пока ты не задала этот вопрос, потому что он чертовски хорошо потешил моё самолюбие.       — Твоя семья никогда не примет меня, — произнесла Гермиона. — У нас нет совместного будущего, Драко.       Он ничего не ответил на это, и она подумала, не уйти ли ей.       — Ты заметила, почему я никогда не отвечаю на твои вопросы о моей семье, Грейнджер?       — Что?       — Ты несколько раз спрашивала меня о моих родителях. Ты заметила, что я так и не дал тебе ответа ни на один из них?       — Да, но я подумала, что ты не хочешь просто говорить о них.       — Мы с родителями не разговаривали несколько месяцев, — признался Драко. — Мы мало переписывались до того, как я вернулся в Хогвартс. Когда моя мать узнала, что я стал проводить с тобой время, я получил очень... холодное письмо, на что я быстро сказал матери, чтобы... ну, недостаточно вежливо, чтобы повторить это вслух. С тех пор я ничего о ней не слышал, и недавно я получил письмо от управляющего имуществом моего отца, где он сообщил мне, что меня исключили из завещания, что на самом деле забавно, если ты в курсе, какая ничтожная сумма денег осталась у семьи после того, как Министерство конфисковало большую часть имущества после войны.       — Зачем ты это сделал? — спросила Гермиона. — Ты потерял свою семью из-за меня.       — Я ничего не потерял, отказавшись от них, а наоборот, обогатился, приобретя тебя. Когда я говорю тебе, что серьезно отношусь к тебе, я серьезно.       — Мои родители говорили бы с тобой о зубах без остановки, — заметила она. — Они бы сказали тебе, насколько ужасны конфеты.       — Я был не совсем честен: ты много раз объясняла мне, что такое стоматологи, и я всё ещё не до конца понял. Чувствую, что должен был сказать тебе об этом, прежде чем встречусь с ними и выставлю себя дураком.       — Они лечат зубы маглов, — пояснила Гермиона.       — Но зачем им нужно лечить зубы? Что с ними может быть не так?       — Вообще-то, у маглов достаточно проблем с этим.       — Странно, — усомнился он. — Кажется неудобным.       — Да, маглы сами по себе не самые большие поклонники лечения зубов.       — Я хочу однажды встретиться с ними, — внезапно заявил Драко. — Если ты не против.       — Ты не можешь, — поправила она. — Я не совсем знаю, где они находятся. Война…       — Гермиона?       Она знала, что пришло время рассказать ему о том, о чем она не хотела говорить, о том, что хотела похоронить.       — Я забрала их воспоминания, прежде чем отправиться с Гарри и Роном на поиски крестражей, — осторожно произнесла она. — Я заставила их думать, что они совершенно другие люди, и посоветовала им переехать в Австралию. Я стерла себя из их памяти, чтобы они были в безопасности. И когда всё это закончилось, ну, я действительно не думала о том, как их найти, потому что не хотела знать, на случай, если из меня вытянут это пытками, но также я действительно не была уверена, что переживу войну.       И теперь, когда она начала, она не смогла остановиться. Оно разом вылилось наружу, как будто она всегда хотела сказать ему, но просто боялась это сделать.       — Вот, я это сказала. Не была уверена, что переживу это. Думала, что Гарри мог бы, если бы я была достаточно умна и помогла бы ему разобраться во всём, но я думала, что, скорее всего, буду сопутствующим ущербом, и смирилась с этим. Для блага волшебного мира. Я понимала, означает ли это, что я должна буду пожертвовать собой. Как хороший человек. Каждый день я просыпалась и задаваясь вопросом, засну ли я этой ночью; смотрела, как мои друзья ломаются, смотрела, как мои друзья умирают, а потом все закончилось, и я понятия не имела, что буду делать дальше.       Ни родителей, к которым можно было бы вернуться домой. Ни парня, которому можно было бы довериться. Мы все носим какие-то шрамы, сражаемся в собственных битвах, и мне было… стыдно рассказывать кому-либо о своих. Это казалось несущественным. Я выжила. Я выжила, а другие нет, так почему это имеет значение, если я все еще слышу их голоса, когда ложусь спать, все еще чувствую её нож в своей руке, уверенная, что умру, или чувствую на себе взгляд Пожирателей, которые пытаются решить, отправить меня в поместье с Гарри и Роном или оставить умирать в лесу?       — Гермиона.       Но она продолжила говорить.       — После определенного момента ты перестаешь мечтать или надеяться. Ты просто идешь вперёд, потому что должна, потому что других вариантов нет. Вот нас спрашивают, чем мы хотим заниматься, когда закончим школу? Откуда мне это знать, когда все изменилось, когда я все равно не должна была заходить так далеко? И никто этого не понимает. Люди хотят посмеяться над мыслью, что я могла умереть, и сказать мне, что я самая умная волшебница для своих лет, но многие умные волшебницы и волшебники умерли, так почему бы не мне тоже?       И даже если никто другой никогда не верил, что я могу умереть, я поверила в это. Я провела так много ночей, затаив дыхание и пытаясь понять, был ли кто-то снаружи палатки, сумел ли он каким-то образом пройти через защитные чары. А сердце было парализовано так сильно, что болело, а потом я засыпала прямо на рассвете. Я вылезала из постели в ужасе, проспав, может быть, минут двадцать, и проживала всё это снова, и снова, и снова, изо дня в день. Есть ирония в том факте, что акт выживания заставил меня почувствовать себя близкой к смерти. Ты спросишь, почему я вернулась. Действительно, почему? Потому что мне нужно было снова найти что-то, о чем стоило бы заботиться. Я не могла быть одна. Мне нужны были люди рядом, чтобы мне не пришлось оставаться наедине со всем тем дерьмом, что случилось со мной и моими друзьями, и думать о том, что мне придётся всегда носить его в себе.       Он наблюдал за ней, а потом неуверенно протянул руку, чтобы осторожно коснуться ее подбородка. Глаза Гермионы влажные, и она быстро моргает, надеясь, что слезы не прольются.       — Мне тоже было интересно, чем я буду заниматься после окончания школы. Как бы то ни было, я думаю, что все немного паникуют по этому поводу.       — Я думала, ты сказал МакГонагалл, что интересуешься зельеварением, — подсказала она.       — Сказал, — ответил он. — Но я полагаю, что после окончания учёбы меня ждёт куда более интересный план. Думаю, мы должны поехать в Австралию и найти твоих родителей. Я слышал, что есть такая магловская традиция, когда парню нужно просить у отца своей девушки разрешение жениться на ней, и я услышал это и подумал: «О, Грейнджер бы это очень не понравилось», так что я пока не планирую этого делать. Для начала я хочу встретиться с ними, чтобы ты поняла, что я им нравлюсь, потому что, зная тебя, я подумал, что тебе это важно.       — Ты собираешься сделать мне предложение?       Драко вскинул руки.       — Так, Грейнджер, не забегай вперед. Я ещё не сделал.       — Но ты думаешь об этом.       — Я собираюсь слушать об этом всю ночь, не так ли?       Она на мгновение замолчала, пристально глядя на него.       — Я тебя встревожил, — заметил Драко, вздыхая. — Я не должен был ничего говорить.       — Ты полный дурак. — Гермиона покачала головой. — Ты не должен отказываться от учёбы ради меня, Драко. Это твое будущее.       — Грейнджер, Мерлин, разве ты не видишь, что ты — мое будущее? Я ещё успею получить образование. То, что ждет нас в Австралии, гораздо важнее.       И в этот момент ей стало ясно, как давно ничего подобного не было. После войны поиски нормальной жизни были похожи на попытку поймать ветер в свои руки. Она ненадолго задумалась над этим, анализируя его предложение. Однако Гермиона уже поняла — это он. Он.       Она не знала, когда это произошло, задержалось ли это в ее подсознании, потому что она не хотела признаваться себе в этом, но теперь, когда он сказал ей, что действительно хочет большего, она поняла, что хочет того же самого. Она хочет быть рядом, когда он устал после работы. Она хочет просыпаться рядом с ним утром в их доме с садиком на заднем дворе. Она хочет, чтобы во дворе были качели для детей. Не сейчас, но когда-нибудь.       Она хочет быть рядом, когда его мечты сбываются, и подбадривать его, когда этого не происходит. Ей нужны его плохие дни, его беззастенчивый смех, его дерзкие замечания и его язвительное остроумие. Гермиона хочет иметь с ним будущее. Ей уже год не приходилось видеть кошмаров, но часть ее все еще боялась, что однажды она может проснуться в той палатке и задаться вопросом, переживет ли она эту ночь. Но у нее может быть будущее, и оно может быть с этим невыносимо красивым парнем.       Гермиона знала, что смотрит на него сейчас, разинув рот. Она совершенно уверена, что выглядит как золотая рыбка, и что Драко вот-вот начнет дразнить ее за это. Она захихикала.       — Есть что-то смешное, чем нужно поделиться? — спросил он. — Таковы правила.       — Я думаю, нам следует пожениться.       Его глаза расширились.       — Что?       — Не сейчас. Но прими это за предложение.       — Грейнджер, ты такая неромантичная женщина. Это должно было произойти не так. Я отказываюсь. Это не та история, которую мы расскажем нашим детям.       — Нет-нет, — настойчиво произнесла Гермиона. — Я решила.       — Мне придется найти другой способ убедить тебя, — сказал Драко, дьявольски ухмыляясь.       — Не смей этого делать. Мне нужно идти учиться. У меня сейчас нет на это времени.       В тот вечер она не закончила заниматься, и Драко поведал ей еще одну историю, которую она не сможет рассказать их детям.