Yes, I'm already yours

Морозное зимнее утро и сугробы за окном дома. Прохлада, гуляющая по квартире от приоткрытого в какой-то комнате окна. Время 9 утра и выходной день, не хочется объективно куда-либо торопиться и начинать свой день, заполняя делами. Вот холодок идёт по обнаженной ноге, выглядывающей из-под свежего постельного белья и сон постепенно уходит прочь, сдаваясь под солнцем, отражающимся на снегу и наполняя комнату светом дня. Мысли не думаются, голова потихоньку просыпается и тело рядом лежащее придвигается ближе. Чон заботливо укрывает своего парня одеялом, подпирая уголки, чтобы не сквозило. Сам встаёт и плетется на кухню, откуда уже доносится какой-то мелкий шум. — Привет, Хо, — младший здоровается, почесывая взлохмаченный затылок и зевая на ходу. — Доброе утро, Чонгуки, — солнечный Хосок в солнечный день не изменяет своей улыбке на лице. — Чимин уже проснулся? — спрашивает Хосок, попутно нарезая овощи для салата на завтрак к уже готовым сэндвичам. — Нет ещё, пусть спит. Он так устал после вчерашней тренировки. В последнее время он стал ещё больше уделять времени танцам. С непривычки, конечно, тяжело ему освоить большой объём хореографии, но он себя не щадит и оттачивает до изнеможения. Тяжело ему объяснить, что за мной будет не так легко угнаться, когда я занимаюсь этим полжизни. — Чонгук не может сдержать своей грусти, что его парень так себя изматывает. — Чонгук, ты же знаешь, какой он упертый и бывает одержимым своей страстью. Скоро он успокоится и не так сильно будет усердствовать, если, конечно, к тому времени не выгорит. — Ну, спасибо, Хо, — младший стукает друга сзади по шее, а тот только начинает смеяться от такого разозленного Чона. Гук идёт босыми ногами в ванную и принимает тёплый душ, намыливаясь каким-то гелем с гранатом и имбирными печеньками. Запах заполняет пространство и даже чувствуется Jingle bells, ещё мандаринок не хватает и полный Merry Christmas, но и одного персика ему будет достаточно для хорошего праздничного настроения. В ванную прокрадывается один ещё сонный блондин и снимает свою шелковую пижамку из зелёных шорт и красной рубашки на пол, затем снимая и бельё в ту же кучу. Гук жмурится от попадающей ему на лицо воды, стекайщей пены с волос и понимает не сразу, что в душ ещё кто-то вошёл. Вот теплые руки обхватывают мокрую от струй воды талию и прижимают ближе со спины. Пухленькие пальчики гладят накаченный пресс и спускаются к низу живота, медленно что-то вырисовывая. Мягкие губы тянутся к шее, лежащей у него на плече и оставляют невесомые поцелуйчики. — Доброе утро, — мурлычет парень и целует уже ушко Чона, посасывает мочку и кусает за хрящик. Младший в его объятиях поворачивается к нему лицом и целует сладкие губы, нашептывая слова о любви к своему малышу. — Чимини, — Гук вздыхает в поцелуй и придвигается ближе, сокращая миллиметровое расстояние. Мокрые руки тянутся к шее и поглаживают волосы на затылке, отчего они становятся влажными. И оттягивает голову назад, чтобы сделать поцелуй более чувственным и начать ласкать открытую шею. На шею у Чонгука был свой фетиш. Он так наслаждался её изгибами, линиями, что каждый раз, когда он смотрел — хотел незамедлительно припасть губами и ласкать, терзать невинную кожу. Сексуально выпирающие ключицы под пудровой кожей, в которых хочется утонуть, вместе с этой ямочкой. Кадык, который так любит целовать Чон, он так хорошо смотрится и выделяется на его шее, что Чона это несомненно заводит. Что только его не заводит. Голос, тепло, запах, тело — всё, что есть в Чимине — непременно откликается на младшем. Ну как на такой секс можно не реагировать? Руки опускаются к хрупким, в то же время подкаченным плечикам и массируют кожу, когда старший сжимает ягодицы Чона и шлёпает затем мягкую кожу. Младший стонет, а Пак знает, что нравится его мальчику и повторяет шлепки, только уже сильнее, несколько раз, затем разворачивая его спиной к себе и утыкая лицом в стенку. — Мой малыш. Такой ты непослушный в последнее время, любимый. Надо тебя наказать, как следует, — тут вырываются возмущения младшего из-под него, но Чимин его прерывает. — Нет, я не посмотрю на то, что сегодня Рождество и вытрахаю из тебя всю душу, понял, дорогой? Чон понял, что это были совсем не шутки, а прямая угроза и гореть будет не только он когда-то, но и сейчас с пожаром в заднице, потому что Чимин его щадить не будет. Уже долгое время Чонгук ему не давал. То репетиции, то учеба, то подработка, то к другу он пошёл и всё облом за обломом. Даже сегодня он не был настроен на близость, ведь нужно собираться к семье на праздничный стол на котором договорились встретиться их родители. Естественно, они ещё не догадываются насколько в близких отношениях находятся их сыновья, совсем не просто так днями зависая друг с другом. Терпение Пака лопнуло вместе с его перегрузкой от постоянной деятельности. Он давно не отдыхал, вот так просто, давно не обнимал так откровенно своего парня и не занимался с ним любовью. Вчера парни после того, как встретились и провели вместе репетицию, зависли дома у Хосока. Посиделки, каждую неделю, начиная с вечера пятницы — заканчивая утром понедельника не выходят из традиции, разве что видоизменяются вместе с появлением в них Чимина и иногда Юнги. Проводить вместе выходные — уже обыденность и отдых от безумных будних. Пак разводит аппетитные упругие ягодицы Чона и проводит указательным пальцем по сфинктеру. Чон подрагивает и готовится к ощущениям, наполняющих его. Второй рукой Чимин берёт полувставший член Чонгука и нежно проводит рукой, затем задавая темп. Палец Чимина проникает в парня и начинает в нём толкаться. Пак знает, что младший иногда балуется и любит засовывать в задницу разные игрушки, когда он сам занят и у него нет времени. Поэтому он сразу подключает второй и начинает растягивать малыша. Чонгук откидывает голову назад и подставляет свою шею для поцелуев. Пак сразу же покрывает бронзовую кожу поцелуями — засосами и уже не может дождаться, когда войдёт в него. Уже расслабленный и обмякший Чонгук прикрывает глаза и неожиданно их распахивает, когда в него входят уже не пальцы. Пак, смазав свой вставший член лубрикантом с запахом персика резко входит в него, выбивая из лёгких воздух. Неприятные ощущения сменяются с последующими толчками терпимыми и потом. — Оо… Ах, — Чон продолжительно стонет и звук оглушает парня. Чимин вбивается в податливое тело и проходится раз за разом по простате, не давая себе забыть глубокие, тягучие стоны младшего. Он бьёт раскрасневшуюся кожу задницы и отвешивает всякие пошлости Чону. Сам непроходимо стонет от приятного окутывания своего члена теплом и узостью. Как же он любит своего малыша и делать ему приятно, но он помнит, что хотел наказать провинившегося и замедляет толчки, почти выходя и не до конца входя вновь. Он слышит всхлипы и умаливания от младшего и не может ничего с собой поделать, поддаваясь его невинности и видя в нём умиление от этих надутых губок, сведенных бровей и сморщенного носика. Он снова вдалбливается в Чона по самое нутро и не забывает ласкать свободной рукой истекающий член младшего, переодически сдавливая его. Чимин чувствует, что сейчас кончит и делает ещё толчок, наполняя спермой задний проход младшего. Он не выходит из него и продолжает движения, надрачивая Чону и доводя того до оргазма. Сперма на стене, на животе, на полу — смывается водой, под струями которой они стоят. Младший, прислоненный лицом к стенке, медленно поворачивается, восстанавливая дыхание и обнимает Чимина, прижимая к себе. Они ещё какое-то время так стоят, а затем намыливаются, смывают с себя весь биоматериал и выходят чистенькими с мокрыми волосами на кухню. — Юнги, привет, — улыбается Чимин парню, рядом сидящему с Хосоком и попивающему крепкий кофе. — Доброе утро, ребята, — поднимает карие глаза брюнет с низким тембром. Он отставляет кружку и начинает собираться. Тут Хосок тоже начинает какие-то телодвижения по направлению к выходу из дома. — Ребята, сегодня приезжают родители Юнги, они ему сюрприз устроили. И он решил меня взять с собой, заодно познакомить. Вы ведь всё равно собирались на обед семьями, вот и мы пойдем, только чуть раньше. Рождество вместе отметим завтра. С наступающим, друзья! — Хосок крепко обнимает парней и одевается в прихожей с Юнги. — Всё, ребят, пишите, не пропадайте. Завтра увидимся, — машет ручкой в варежке Хосок и Юнги присоединяется, с мягкой улыбкой выходя из квартиры. Время на сборы остаётся совсем ничего из-за утренних процедур и они спешат, собираясь и проверяя, как они выглядят. — Ты просто красавчик, — говорит Чимин и не может налюбоваться на своего парня, одетого в облегающие брюки и светлую, цвета шампань, рубашку. На запястье дорогие часы, на шее тонкий шлейф парфюма. Волосы уложены с пробором назад, лишь спереди пряди спадают по бокам ото лба. Чонгук прижимает парня к себе и заглядывает в глаза, шепча: «Нет, ты у меня самый красивый, прелесть моя». Мягкий поцелуй касается их губ и носы друг друга трутся один о другой. Сталкиваются лбами и прикрывают глаза в моменте, где они так счастливы.