Семь бед и один Макбет

      Лагерь около Форреса. Входит дезертир.              Дезертир. Вам, наверное, интересно, как я оказался в такой ситуации? Спросите лучше, откуда у меня эти шрамы… (Вынимает из ножен кинжал.) Я никогда не бывал ранен в спину, никогда! Начальство полагает это признаком отчаянной храбрости, но скажу вам по секрету… (Наносит себе кинжалом легкий удар в грудь.) Поделюсь, что называется, лайфхаком… (Проводит лезвием по бедру, неглубоко вспарывая кожу вместе с одеждой.) Вас не будут судить за членовредительство, если вы повредите себе что-нибудь другое! Вот такая вот дыра… (Острием прокалывает щеку.) В законах дыра, а вы о чем подумали? (Ложится на землю, достает бинокль.) Теперь давайте глянем, что там у слабаков, которых пугает зрелище собственной крови… Хотя кровь не вода, конечно: она липнет к пальцам, застревает под ногтями и плохо отстирывается. (Прикладывает бинокль к глазам.) Ну и мерзость! Отвратительно! Не оторваться! Одно слово — театр! Начальство говорит — военных действий, а я считаю, что самый натуральный гран-гиньоль. (Опускает бинокль.) Налево пойдешь — кровь-кишки-ПТСР найдешь, направо пойдешь — гроб-гроб-кладбище-смерть-ни-за-грош. Прямо пойдешь — крест в награду получишь. Красивый, каменный… Нет, останемся-ка мы на месте, пока от нас самих мокрого места не оставили. Целее не будем, но цель оправдывает средства: что там меня покромсают, что здесь, да только я это сделаю с чувством, с толком, с расстановкой знаков препинания, а враг — в суете и спешке, без души… максимум — с душком. Как говорится, хочешь сделать что-нибудь на совесть — сделай своими руками. (Снова смотрит в бинокль.) Каково, а? Они так боятся вида собственной крови, что без затей проливают чужую. (Опускает бинокль.) Хотя чужая не хуже липнет к пальцам и застревает под ногтями, а отстирывается — не лучше. Если нет разницы, то зачем? Зачем вы льете как не в себя, спросил донор у реципиента во время полевой трансфузии… Вот почему женщины на войне бесполезны как сама война. (Пауза.) Вообще-то я не пацифист, это друзья пацифизм одобряли, а я рядом стоял. Они теперь в первых рядах сражаются — ради мира во всем мире, конечно. Так и кричат, замахиваясь мечом на противника: «Ступай с миром!» — только забывают прибавить: «В мир иной!» Потом, если выживут, будут пить антифриз за здоровье и перорально пользовать обозных шлюх во славу девственности. Хотя в обозе разные девицы попадаются, надобно заметить. Знавал я одну — много наших к ней в койку полегло, узниками постельного режима кончило… (Вздыхает.) Ее любимчик-рядовой — вернее, рядовой любимчик, — мнил себя львом, но даже на Толстого не тянул, несмотря на впечатляющую толщину. Врач у нас вежливый, слова грубого не скажет, все по-научному: морбидность, мортидо, модернизм, а я так думаю, что морда — она и морда и есть. Ни разу не львиная, кстати. Львы, если кто не в теме, обезьян в три горла жрут, за себя и за львицу, а в нашем отряде отборных приматов его самого до костей обглодали, чтобы кости со скуки перемывать… (Прислушивается.) Однако тут становится жарко, даром что я весь оледенел… при допущенье этого убийства… и жизнь передо мной заслонена… Тьфу ты, не моя реплика! Опять текст перепутан, ну кто так верстает? (Нарочито откашливается.) Однако что правда, то правда: воображаемые страхи ни в какое сравнение не идут с действительными. Черт бы побрал этот холод! А я ведь с минуты на минуту окажусь прямо в пекле… Но что-то меня это обстоятельство совсем не греет. Так недолго и адским привратником заделаться: по мою душу стучат, а я знай отпираюсь. Ладно, заложим хорошую мину в плохую игру. (Бодрым тоном.) Мы ведем прямой репортаж из эпицентра исторических событий, и сейчас я покажу, откуда на Шотландию готовилось нападение! (Откладывает бинокль, поскольку необходимости в нем больше нет.) Слышите? Сцепились в точности как кельты с германцами! Подбородки ощетинились, шерсть одежная дыбом, наши кричат: «Miamha! Miamha!» — а эхо в ответ: «Ну и как это произносится? Вы нормальные вообще? Где транскрипция?» (Сквозь зубы.) Катились бы к чертям — но нет, всё ко мне норовят подкатить… Никакого понятия о личном пространстве! (Вновь бодрым тоном.) Прервемся ненадолго, пока нас не прервали… (Отползает на несколько шагов, оберегая порезанное бедро.) Вставать я не рискну, однако стендап вам обеспечу, кроме шуток. Прибегает Тит Пуллон к Юлию Цезарю и говорит: «Они на деревьях, командир! Чертовы галлы!» А Цезарь ему: «Знаю. И не чертовы, а чернильные!» (Пристально вглядывается в пространство.) Опасный момент, шотландский нападающий выходит один на один с норвежцем! Удар! Еще удар! Да, таких побоев этот норвежец сроду не получал, зуб даю — его собственный, выбитый! А спонсор нашего показа — кузницы Лохабера! Покупайте доспехи в Лохабере и участвуйте в розыгрыше военных трофеев! Победитель будет прав, проигравший — просто жив, для всех остальных — скидка десять процентов по промокоду «сдохни или умри». Мы скоро вернемся, не переключайтесь! (С беспокойством ощупывает мокрое пятно на груди.) Однако для поверхностной раны она чересчур разболелась… (Сворачивает в клубок и затихает.)              Входят Дункан, Малкольм, Дональбайн.              Дункан (тронув дезертира за плечо). Ты почему не сражаешься, любезный?       Дезертир. А-а-а, кто здесь?! (Вскакивает на ноги, но сразу падает перед королем на оба колена от слабости.)       Дункан. Ну-ну, к чему эти изъявления преданности при всем честном народе? (Вполголоса.) Сейчас не время, давай минут через двадцать, когда остальные разойдутся.       Дезертир. В-виноват?..       Дункан (подмигивая). Мы с тобой тоже разойдемся как следует, обещаю, но есть нюанс.       Дезертир. Н-нюанс?!       Малкольм. Да я его помню! Это он вчера выкрал меня из плена!       Дональбайн. Тебя — из плена, твоего коня — из конюшни, а твой кошелек — из кармана.       Дезертир (потупившись). Увлекся, с кем не бывает. Спрячь за высоким забором Малкольма — выкраду вместе с забором! И с кошельком…       Малкольм. Ну что ты, полно… Я недостоин… Я не заслужил… Не надо…       Дезертир. Все-все, умолкаю.       Малкольм. Что значит — умолкаю? Не останавливайся, продолжай!       Дональбайн. Ага, конечно, выкрадет он. Выкрадет, чтобы продать подороже. И хорошо, если не на черном рынке.       Малкольм. А чем тебе черный рынок не угодил? Расист, что ли? Black markets matter!       Дональбайн. Тобой еще даже не торгуют, а ты уже торгуешься.       Дункан (с умилением). Мой сынок за словом в карман не полезет!       Дезертир (про себя). За кошельком, я надеюсь, тоже…       Дональбайн. Спасибо, пап.       Дункан. Спасибо? Малкольм, мальчик мой, кто это? Как он здесь оказался? Я его не знаю!       Дональбайн. Меня вообще-то Дональбайн зовут.       Дункан. Лично я не звал.       Малкольм. Я звал!       Дункан. Тогда ладно, пусть остается, потом, будет время, познакомишь нас. (Дезертиру.) А ты, я вижу, человек достойный. Не последний ведь идиот?       Дезертир. Обижаете, государь, — первый!       Дункан. Отлично! Поведай своему королю, какой постановкой нас сегодня побаловал театр военных действий.       Дезертир. Ну тут показывать надо… Лучше подождите, пока официальное видео выложат…       Дункан. А вдруг не выложат?       Дезертир. Значит, выложат неофициальное… Жанры — ангст, драма, повседневность, предупреждения — психологические травмы у зрителей, насилие над каноном, смерть здравого смысла и логики…       Дункан. Рейтинг — NC-17?       Дезертир. Бесспорно…       Дункан. Не зарекайся, на войне всякое случается.       Малкольм. Какая хоть пьеса была? «Буря»? «Все хорошо, что хорошо кончается»? «Мера за меру»?       Дезертир. Я ко второму акту пришел…       Дональбайн. «Комедия ошибок»? «Бесплодные усилия любви»?       Малкольм. Ошибок? Любви? Ты что за ересь несешь про вооруженное столкновение?       Дональбайн. «Как вам это понравится»?       Дезертир (про себя). Мне это совсем не нравится…       Малкольм. Мне тоже! Брат, объяснись. Мне ты можешь довериться, ведь я всегда был и буду на твоей стороне. Мы как-никак семья! Человек человеку волк, но кровные узы святы и нерушимы! Скажи честно, ты… пацифист?       Дональбайн. От пацифиста слышу!       Малкольм (задетый за живое). Ну нет!       Дональбайн (злорадно). Пацифиста ответ!       Малкольм. Ох уж твои шуточки для тех, у кого давление за триста…       Дональбайн. Покажись специалисту!       Малкольм. На кой бы мне черт?       Дональбайн. Пацифиста отчет!       Дункан. Довольно!       Дональбайн (запальчиво). Пацифистам не больно! (Спохватывается.) Зря я это сказал…       Дункан. Малкольм, мальчик мой, воспитанием твои друзья похвастаться явно не могут. Боюсь, они плохо на тебя влияют!       Малкольм. Они? На меня? Это я на них плохо влияю! (Вполголоса.) Так плохо, что они моему влиянию нисколько не поддаются… (С упреком.) Ты совершенно в меня не веришь, отец!       Дункан. Если я перестану в тебя верить — ты исчезнешь.       Малкольм (осторожно). Это солипсизм? Это ведь солипсизм, верно?       Дональбайн. Это королевская власть. Привыкай, бери пример с меня.       Малкольм. Отец к тебе несправедлив…       Дональбайн. Порой мне кажется, будто меня в детстве подменили.       Малкольм. Все зло от рекастов!       Дункан. Тихо! Беззвучный режим! (Дезертиру.) А ты, любезный, изложи суть в общих чертах, своими словами.       Дезертир. Klaatu barada nikto…       Дункан. Это чужие слова! Говори как по писаному в школьном сочинении.       Дезертир. В школьном сочинении?..       Дункан. Ну да. Знаешь, что такое сочинение?       Дезертир. Знаю ли я? Да я его написал! На пять баллов!       Малкольм. Ого!       Дезертир. Из ста…       Дункан. Неважно! Кстати, почему ты, говоришь, пришел ко второму акту?       Дезертир. Мест не было… Ужасная давка… Макдональд, кретин топографический, воевал не в ту сторону и другим диван развернуть не давал…       Дункан. Смелее, смелее! Больше подробностей, чтобы кровь в жилах сворачивалась!       Дезертир (про себя). Не помешало бы… Льет и льет, как из ведра с отходами класса Б…       Дункан. А то с гемостатиками у нас, я слышал, туго. Поэтому не жалей красок! Сгущай, растворяй, выпаривай, лишь бы жгло не хуже каленого железа с кипящим вином!       Дезертир. Ничего себе диета…       Дункан. Самое оно для выздоравливающего организма! Какой, по-твоему, отбор проходят воины, прежде чем пополнить королевскую армию?       Дезертир. Судя по всему — естественный…       Дункан. Именно! А для тех, кто отбор не прошел, предусмотрен утешительный приз.       Дезертир. Премия Дарвина?       Дункан. И дар вина тоже. Рассказывай!       Дезертир. Это был сучий кошмар…       Малкольм. Наверное, все-таки сущий?       Дезертир. Пожалуй, что и ссущий… Шум, вонь, грязь, а в грязи — тела моих товарищей, павших в неравной битве…       Малкольм. О боже! Сколько страданий пришлось вам испытать!       Дезертир. В неравной битве с виски, но можете не сомневаться — страдали мы жестоко…       Дональбайн. Хорошие солдаты на дороге не валяются, но с нашими, похоже, еще не то бывает.       Дункан. Я, кажется, запретил крепкие напитки на марше.       Дезертир. А мы не на марше, государь, мы на лестничной клетке…       Дункан. Клетка по вам определенно плачет. За неповиновение!       Дезертир. Государь, у нас не было выбора! Норвежцы стеной окружили лагерь, все наши вылазки за провиантом ни к чему не приводили и никуда не вели. Сначала у нас кончился эль… Потом сидр… Потом морат…       Дональбайн. А как насчет воды?       Дезертир. Хоть залейся! Но нам было как-то не до мытья…       Дункан. К черту лирические отступления, рассказывай про эпические! Что было дальше?       Дезертир. Наконец мы проломили норвежскую стену и встретили противника в чистом поле. Чистейшем! Ни соринки! Пока норвежцы снега на сапогах не натащили и мусора не набросали, свиньи… Забыли, что не у себя в родном хлеву… Подумали, что свинство им даром пройдет… Тут-то Макбет и обрушился на вражеское войско…       Дункан. Узнаю двоюродного брата!       Малкольм. Ох, он храбрец, каких поискать!       Дункан. Нет, я про другое. Представь себе, мальчик мой, он никого к себе в замок в уличной обуви не пускает, даже меня, своего короля! Ноги вытри, руки помой, маску надень, хотя бы о карнавале никакой речи не шло. Тот еще аккуратист! И жена ему под стать — сама руки в чистоте держит, следов оставлять не любит…       Дезертир. С Макбетом ратные труды делил Банко, и победа была близка… Но увы, норвежский король применил чит-код и двинул на них нетронутые силы ирландцев…       Дональбайн. Которые технически — те же шотландцы, только остановившиеся.       Малкольм. В развитии?       Дональбайн. Нет, в Ирландии.       Малкольм. Оно и видно. Чего их к нам вдруг понесло? Сидели бы уж там, где сели…       Дональбайн. Там, где сели, долго не просидишь.       Малкольм. Там, где сели осели.       Дональбайн. Вариант, ага. Но они, должно быть, решили наверстать упущенное. Догнать и перегнать пятилетку.       Малкольм (задумчиво). Пятилетку перегнать несложно. Особенно когда тебе — двадцать.       Дональбайн. А в три года?       Малкольм. Экстернат получается…       Дональбайн (мрачно). Скорее экстерминат.       Дункан. И что же, Макбет и Банко испугались?       Дезертир. Ага, испугались! Как орел — воробья, или удав — кролика, или мангуст — мангустина…       Дункан. Похоже, что не очень.       Дезертир. Или чиновник — взятки, или педофил — беспризорного ребенка, или ребенок — беспризорной игрушки…       Дункан. Я понял, понял твою мысль!       Дезертир. Или вирус — антибиотика, или бессонница — кофеина, или возбуждение — оргазма, или… Простите, о чем я говорил?..       Дункан (с искренним сочувствием). Бедняга совсем плох от ран. Эй, врачи! Добейте сего симулянта по рации!       Дезертир (в панике). П-простите?!       Дункан (терпеливо). Я говорю: добейтесь его симультанной операции. Помощь не за горами, любезный! Тебя без промедления доставят в госпиталь.       Дезертир. Но у меня стрим… подписчики…       Дункан. И вылечат!              Входит Росс.              Росс. Шок-сенсация, господа! Мы победили!       Дункан. Как у тебя горят глаза!       Росс. Да это ветром надуло, пока я к вам с новостями по пустоши шел.       Дункан. Не лги своему королю! Ты плакал от радости, тряпка!       Росс. Как будто что-то плохое. Между прочим, норвежцы потеряли убитыми половину своего войска, причем каждого второго наповал сразил Макбет.       Малкольм (болезненно сглотнув). Я сейчас и сам сражен, хотя с Макбетом не сражался…       Дональбайн. Вообрази, что стало с теми, кто сражался не с Макбетом, а против него!       Дункан. Как ты сказал, Росс? Каждого второго? Мой двоюродный брат?       Росс. Сказал ртом, но могу подтвердить свои слова письменно.       Дональбайн. А ты не преувеличиваешь, почтенный тан?       Росс. Я грамотный! И огамом владею, и футарком, и в латинской раскладке ориентируюсь на зависть, в отличие от.       Дональбайн. Рад за тебя, но меня больше волнуют потери. Не многовато ли?       Росс. Искусству считать меня тоже обучили… (Недобро.) Равно как и сводить счеты.       Дональбайн. Считать и я умею… Например, в данный момент я считаю, что нам совершенно незачем считаться талантами, поскольку я неизбежно просчитаюсь…       Росс (смягчившись). А что, в сущности, тебя смущает в моих цифрах? Макбет спешил домой к жене, когда свежие силы норвежского короля отказались его пропустить: нельзя, мол, оккупированная территория, посещения запрещены. Исход был немного предсказуем.       Дональбайн. Летален то есть, если по-научному.       Малкольм. Почему им не предложили сдаться?       Росс. Макбет сказал, что сдачи не надо.       Малкольм. Или, я не знаю, отступить…       Росс. Банко предлагал. Увещевал как умел: «Бегите, глупцы!»       Дункан. А они?       Росс. Ноль эмоций. Не понимают по-гэльски.       Дункан. Зато с языковыми сертификатами небось поголовно, стобалльники!       Росс. Сертификат в могилу не заберешь…       Дункан. А придется! Ну Макбет, удружил! Сдачи не надо! Его бы щедрость — да в мирное русло. Он хоть подумал, где мы этих стобалльников хоронить будем?       Росс. Вот и Свенон интересуется. У него весь флот потоплен, который норвежское войско сюда переправил.       Дункан (с подозрением). Тоже Макбет постарался?       Росс. Почему сразу Макбет? Это шторм налетел некстати, пока они с Банко избиением младенцев занимались.       Малкольм (вполголоса). Пятилетку, значит, в три года…       Дональбайн. Мы без конца проклинаем погоду, и, разумеется, за дело. И все же я хочу спросить: кто уложил половину вражеского войска наповал?       Малкольм. Типичное самоубийство, как по учебнику.       Дункан. Ладно, будем решать проблемы по мере их боже-боже-боже, все пошло не по плану. Росс, передай норвежскому королю наш ответ: убитых мы позволим предать земле не раньше, чем Свенон выплатит десять тысяч долларов компенсации.       Малкольм. Может быть, контрибуции?       Дункан. Правильно, и десять тысяч долларов контрибуции. Наличными.       Росс (деловито). Карты не принимать?       Дункан. Зачем нам норвежские карты? Шотландскую бы для начала составить…       Малкольм. А что такое «доллары»?       Дункан. Понятия не имею. Видишь, как удобно? Учись, мальчик мой, пока я на коне!       Росс. Что передать Макбету и Банко, государь?       Дункан. Передай, что я им… что они у меня… Хотя нет, ругательства не передавай.       Росс. А кроме ругательств?       Дункан (со вздохом). Кроме ругательств — ничего.       Росс. Больше никаких поручений, государь?       Дункан. Хм, дай подумать… Ах да! Поедешь обратно — захвати, будь добр, картошку по-деревенски, наггетсы и среднюю колу навынос.       Росс. Сколько порций?       Дункан. Три — для меня и для моих сыновей, которых я люблю одинаково: славного первенца, драгоценного наследника, принца Камберлендского Малкольма и этого, как его там, второго.       Дональбайн. Принц Камберлендский преградил мне путь. Не обойти и не перешагнуть…       Росс. Вот это поворот!       Дункан. От ворот! Дональбайн! Ты от кого таких стихов набрался?       Малкольм. Казалось бы, брат в своем репертуаре, но что за роль он играет?       Дональбайн (в недоумении). Ну рифма и рифма, мы же не на уроке математики, чтобы она логарифмы нам искажала. Малкольм, ты оглох? Шаг в сторону, дай дорогу! Встал, понимаете ли, столбом и стоит…       Малкольм. Куда это ты вдруг заторопился ни с того ни с сего?       Дональбайн. У нас тут вообще-то умер бог…       Малкольм. Час от часу не легче! У всех братья как братья, в крайнем случае — как сестры, а мой — то пацифист, то диссоциалист, теперь вот ницшеанец, голова кругом от его прононсов!       Дональбайн (ледяным тоном). Умер бог весть кто. (Кивает на дезертира, подающего первые признаки агонии.)       Дункан. Мы похороним его как героя, которым он, несомненно, и был!       Дональбайн (с недоверием). Как героя?       Дункан. Второстепенного, разумеется. (Вполголоса.) Эх, плакал наш с ним уговор на вечер! А впрочем, быстро поднятое умершим не считается…       Малкольм. Некромантия какая-то.       Дункан. Правильно говорить «некромантика», мой мальчик.       Дезертир (подавая последние призраки жизни). Как я вас всех ненавижу…