Черное озеро (на дне колодца)

***

Может быть, это лишь новый мираж, эфемерный и сладкий обман, Но пустыня внезапно закончилась, передо мной океан Волны и чайки, пьяный ветер надежд, Но я боюсь прикоснуться к воде… Flёur — Сияние

Шэнь Цзю просыпается. Просыпается по-настоящему, впервые за он не знает сколько времени. Дней? Может лет? Блять, это был самый длинный бесконечный кошмар в его жизни. Рядом спит Ло Бинхэ, одной рукой сжимая его руку, другой телефон. Едва Шэнь Цзю перевел взгляд на его лицо, как Ло Бинхэ открыл глаза. Кошмар постепенно нагоняет Шэнь Цзю. Во взгляде Ло Бинхэ плещется опустошение и боль, и Шэнь Цзю еще более мерзко от произошедшего и особенно от себя. Теперь, когда чары лживой сказки рассеялись, он четко видит, кто на самом деле его предал. На шее Ло Бинхэ висит пустой красный шнур. Шэнь Цзю трогает свою шею, на его шее жемчужина, настоящая, цельная. — Не смотри на меня, — задыхаясь, хрипит Шэнь Цзю, язык еле ворочается, его трясет на глазах наворачиваются уродливые слезы. Ло Бинхэ растерян, он крепче сжимает его руку. — Не смотри, пожалуйста, уйди, — на Шэнь Цзю наваливается память об их счастливой совместной жизни. Они с Ло Бинхэ так долго были вместе, но какая-то тварь раскопала стародавнюю червоточину в сердце Шэнь Цзю, и как будто этих лет и не бывало. Ло Бинхэ не слушает его, прижимает к себе, и Шэнь Цзю прорывает на рыдания в голос. Он рыдает и никак не может остановиться. — Баобэй, ты справился. Все закончилось. Кошмар закончился, — голос Ло Бинхэ его окутывает, проникая в сердце, но болезненная игла продолжает колоть изнутри. Блять. Нихуя он не справился. Как же было паршиво. — Баобэй, все хорошо, — Ло Бинхэ ласково утешает его как ребенка. Шэнь Цзю теряет силы сопротивляться, он закрывает глаза и в теплых объятиях пытается забыться. У него еще будет время понять, как все обстояло на самом деле, но главное он знает, все было не так, как привиделось ему в кошмаре.

***

Шэнь Цзю кратко рассказывает, что он пережил. Когда Ло Бинхэ подтверждает, что те восемь дней до раскрытия тайны «черного озера» они провели вместе, Шэнь Цзю становится намного легче. Сознание настоящего Ло Бинхэ было в голове спящего Шэнь Цзю. И он провел там всего восемь с лишним дней, а не десяток лет. Они с Ло Бинхэ не состояли ни в одном ордене, но помогали со сложными делами старому ордену заклинателей Цанцюн, который возглавлял бессмертный Юэ Цинъюань. В основном они выслеживали опасных тварей. За столетия мир изменился, ордена изменились, но заклинатели по-прежнему стремились к бессмертию, а землю населяли разные создания, от враждебных к людям до дружественных. Случай, который они расследовали последним, был из категории особо опасных. Тварь погружала людей в сон, и больше живыми и здоровыми они не просыпались. Причем она жила в реальности снов, а в обычном мире мелькала только ее неуловимая хорошо маскирующаяся под человека копия. Они знали, что ей нравится играть с людьми, но что именно тварь делает с ними во снах, не помогла разгадать даже магия снов Ло Бинхэ. Сознания ее жертв были сломлены, те кого они нашли живыми, были на грани сумасшествия. Им с Ло Бинхэ редко встречались такие проблемные твари. Шэнь Цзю настоял, что будет приманкой, он всегда лез, где было опасно. Он знал, что ему надолго придется погрузиться в сон. Ло Бинхэ остался бодрствовать в физическом мире и следить за ситуацией. Могло быть и так, что тварь действовала не только во сне, но и в реальности. У Ло Бинхэ были особые отношения с миром снов, и если что-то пойдет не так, он мог туда вмешаться. Пошло не так все. Тварь вцепилась в горло Шэнь Цзю, и ее силы оказались куда могущественней, чем они предполагали, Ло Бинхэ едва смог вмешаться в созданный ей мир в сознании Шэнь Цзю, и то только потому, что она позволила ему сыграть предназначенную ему роль, как марионетке, в ее пьесе, написанной для Шэнь Цзю. — Что с ней? Ты убил ее? Кто она вообще? — Ее истинной формой оказалась проклятая сон-трава. Когда-то она росла во внутреннем императорском саде У Цзэтянь (1) и была ее помощницей. — Видимо, там же и научилась крутить людьми, — выплюнул Шэнь Цзю. — Меня поимела цветочная фея, блять, старая цветочная фея! А я еще ее цветы поливал. — Не просто фея, она пришла из другого измерения. Похоже, во время одного из землетрясений открылся разлом в чуждое нам измерение, куда сон-трава угодила еще столетия назад во время другого землетрясения. Шан Цинхуа с Мобэй-цзюнем улетели в Китай, они сейчас в Цяньлине (2), изучают гробницу У Цзэтянь. Юэ Цинъюань уже подумывает собрать экспедицию в другое измерение. При напоминании о Шан Цинхуа и Мобэй-цзюне Шэнь Цзю не сдерживает злую полуулыбку, у этой парочки проблем имелось побольше, чем у него. Мобэй-цзюнь был бессмертным, а вот Шан Цинхуа обычным человеком, который умирал жизнь за жизнью, и ему далеко не всегда удавалось даже встать на путь заклинателя, не то что достичь бессмертия. Однако Шан Цинхуа умудрился настрочить талмуд о своей жизни, и с каждой новой жизнью, книг становилось только больше. Все тома чинно хранились в библиотеке Мобэй-цзюня, который из жизни в жизни заставлял Шан Цинхуа все перечитывать. — Пусть и этих полудурков туда после Китая отправляет, и сам катится, а то посмотрите на него, «за тяжело больным» он ухаживает. — Я говорил Юэ Цинъюаню, что ему нечего там делать, что он будет абсолютно бесполезным. Но он так рвался, говорил, что ты там оказался из-за него. Его сил не хватило, чтобы даже что-то пронести внутрь сна. — Какой же бесполезный у ордена Цанцюн глава, — зло смеется Шэнь Цзю, вспоминая консьержа, слова Ло Бинхэ повеселили его еще больше. — А где все это время был Лю Цингэ? — щурится Шэнь Цзю. — Он же обычно первый рвется в гущу событий. — Он хотел, но он-то там точно был лишним. — Почему это? Мне вот интересно, какую бы роль ему выписала наша цветочная фея. Ты что все еще его ревнуешь? — Нет, — Ло Бинхэ отвечает слишком быстро. — Ты серьезно его ревнуешь? Я отдал тебе половину души, а ты ревнуешь к кому-то Лю Цингэ?! — Нет, все не так. Ты ходил с ним на несколько опасных миссий, а у меня внутри темная энергия, ты же знаешь, это другое, особенное. С таким чувством сложно бороться. Необходимости в нем не было. — Ладно, я понял, о темной энергии мы еще поговорим. А как там мой психоаналитик? — Кто-кто? — Ло Бинхэ поперхнулся. — Ты ходил к психоаналитику? — Ты не знаешь? Система прописала себя в мир как моего психоаналитика. Чего ты так удивляешься? — Наш ии, головной компьютер Цанцюн? — глупо переспрашивает Ло Бинхэ, и Шэнь Цзю кивает, как будто у них была другая знакомая Система. — И о чем вы с ней говорили? — О погоде и посадке растений, о чем еще говорят с психоаналитиком? Тут уже Ло Бинхэ помрачнел, и Шэнь Цзю смягчился: — Я потом тебе расскажу. Так что там с Системой? — Фея-таки ее засекла и выкинула из мира. — А что в итоге с феей? — Она на тебе отъелась, — лицо Ло Бинхэ очень виноватое, — и ушла в разлом. Он за ней закрылся и только ее и видели. Баобэй, — Ло Бинхэ замечает кислое лицо Шэнь Цзю, — не волнуйся, больше она ничего тебе не сделает. Система просканировала наше измерение, ее здесь больше нет, анализ Системы выдал, что вероятность ее возвращения очень мала… — Ло Бинхэ не дали договорить. — Мне не нравится формулировка «она на тебе отъелась», — Шэнь Цзю чувствовал, как что-то внутри свербит. — Она забрала часть твоей энергии, переработала в удобную ей для поглощения форму, качество твоей энергией превысили ее ожидания, ей оказалось более чем достаточно, — быстро переформулировал Ло Бинхэ. — Дело не в этом, — лицо Шэнь Цзю кривится еще больше. — В том мире она меня съела и заставила смотреть. Она ела твоим ртом, — Шэнь Цзю ткнул пальцам Ло Бинхэ в кончик губ. — Понимаешь? Я верил, что это ты обгладывал мои кости. Ло Бинхэ совершенно теряется. — Ты познакомился со мной, чтобы украсть мое бессмертие. А когда заполучил жемчужину, убил и съел. — И ты во все это поверил? — Да. — И что за тайна была в воде? — Кости. «Правда» о моей смерти. — Ты до сих пор в это веришь? — Нет. Но там я был абсолютно во власти этой идеи. — Если бы она вернулась, ты бы поверил ей еще раз? — Я не знаю. Ты не представляешь, насколько реальным казалось все, что там происходило. И даже когда мне ясно дали понять, что я живу фальшивой жизнью, мне ее уловки не показались ложью. — Почему ты там не хотел со мной разговаривать? У нас было несколько возможностей, она позволяла нам сближаться. — Я не знаю, меня душила наша связь, я не хотел не с кем другим сближаться. — Но это же был я! — Ты давно собрался на прослушивание в японский театр? Это не был ты, то есть не совсем ты. Она тебя пустила и выдала роль. — И в какой роли я выступал в твоих глазах? — Маленький прилипчивый звереныш, посланный мне в наказание. Так и сверлил своим взглядом, как будто отвернись я, твой мир бы рухнул. — А-Цзю, ты флиртуешь? Ты стал мягче после возвращения. — Я сейчас выжил из себя полцарства слез! У меня глаза красные и болят. Все из-за тебя. И почему ты снял мой подарок? — Шэнь Цзю удивляется, как легко из него вылетает вопрос, который за небольшое время, что он был тут, уже успел его замучить. Он держится за свою жемчужину, которая благодаря подарку, пронесенному в сон Ло Бинхэ, снова обрела свою целостность. — Я вернул ее, чтобы тебе проще было проснуться, — Ло Бинхэ затихает, глаза опущены. — Я не хотел и не стал бы снимать, если был уверен, что все пройдет гладко без крайней меры. — Как только я немного восстановлю силы, мы вернем половину тебе. — Да, хорошо, — глаза Ло Бинхэ сияют всеми звездами небосклона. — Скажи-ка, кто составлял путь возвращения? Все эти свечи, веревки, портреты, тлеющие травы, повеяло романтизмом прошлых эпох. И почему восемь подарков-то? Что восемь частей тела удобно помещаются в коробки? Четыре для ног, две для рук, одна для туловища, одна для головы. — Я не знал об этом, — голос Ло Бинхэ мрачный. — А восемь (3) подарков потому что… я желал тебе удачи. Эта тварь, — нежность в глазах Ло Бинхэ сменяется злыми огнями, — намерилась тебя символически убить. И чтобы вернуть сознание в мир живых, его надо было символически воскресить. Прогноз поведения твари и путь назад высчитывала Система, она заверила, что европейский оккультизм хорошо впишется в местный сеттинг. Осуждаешь подход? Следовало смоделировать более традиционный путь с посещением классического ада? Или сбором земных душ? — Система конечно молодец, но что бы я делал, если бы ты не дозвонился? Мне стерли память, сказали, что я калечный учитель танцев и сраной гимнастики, блять, какая еще гимнастика, это боевое искусство, которое, линия Цанцюн передавала столетиями. И когда у меня было время вникать в оккультизм? — Шэнь Цзю заводится, едва вспомнив головную боль с коробками. — А-Цзю, я тебя когда-нибудь бросал? Да, я тебе лгал, да, делал то, что не следует, может, переходил границы, но разве хоть раз я давал повод усомниться, что я приду к тебе, где бы ты ни был? — Нет. Но это здесь! А там ты меня предал, — наконец говорит Шэнь Цзю. — Ты меня обманул, да ты же здесь не отрицаешь, что обманывал меня. Когда я узнал, что ты предал меня, я только и мог думать, как отомщу. Как мой обезображенный оскверненный мстительный дух вернется за тобой. Все что я мог только проклинать и ненавидеть. И именно этого она хотела. Ей нравится смотреть, как безобразные вещи выливаются наружу и становятся явью. Как человек пожирает себя заживо своими сомнениями. Сраная цветочная фея! — Хочешь, я сейчас же пойду в разлом и найду ее? Система скоро закончит анализ твоих данных, и на фею чужеземку найдется управа, иначе наша Система не Система. — Ты никуда не пойдешь. Запомни. Я запрещаю тебе ее искать. Пусть Юэ Цинъюань дальше сам разбирается. Поклянись на своей портальной пушке, если не поклянешься, я у тебя конфискую Синьмо. — Хорошо, хорошо, как скажешь. — Не хорошо, хорошо, а клянись. Знаю я твою пропащую душу, если ты с такой тварью встретишься, то пропадешь с концами. — Клянусь, что не буду ее искать, — Ло Бинхэ проводит пальцем по острию Синьмо. Шэнь Цзю ловит его за руку и слизывает кровь. — Тебе обязательно быть таким театральным? Я не просил приносить кровавую клятву, мне было бы достаточно твоего слова. Думаешь, я тебе теперь вообще не верю? Или взыграло театральное прошлое? — Шэнь Цзю не может удержаться от сарказма. — Твоя идея в постканоне отправить себя в актеры? Да ты та еще актриса с многосотлетним стажем… — Шэнь Цзю обрывает себя. — Скажи, как мы познакомились? — Шэнь Цзю накидывается с вопросом на Ло Бинхэ. — Будь проклята цветочная фея, у меня вся память в кашу. В фальшивой реальности ты вырядился в платье, прикинулся девушкой и нырнул в мои воды. Какая же нелепость, чтобы ты, владыка, кстати, чего ты там владыка, все время забываю, приплыл под видом юной девственницы на алтарь к дракону. — А-Цзю, — Ло Бинхэ смущается, мой титул владыка трех реальностей, впрочем, можешь не запоминать. И что-что владыка? И стал я им позже. Да, я надел платье, но мне же оно шло, и приплыл к самому красивому дракону проситься в жены. Твоя драконья форма такая огромная, какая уж там тебе разница девушка в платье или юноша? Все говорили, что ты искал себе жену, что же мне было делать? И девственником я не прикидывался! Хранил себя для учителя. — Ты меня держал совсем за слепого! — А-Цзю, это я был ослеплен тобой. И разве не ты сам не хотел замечать мой пол? — Я что ли виноват, что красивые юноши от девушек не сильно отличаются?! Я тогда к людям вообще почти не выходил. — Но баобэй, ты мог заглянуть мне под платье. Я так ждал, пока ты меня замуж позовешь. А ты все ученица да ученица. Так что в фальшивой реальности фея использовала такие старые воспоминания? — Да. — И ты не доверял мне с самого начала и на протяжении всего этого времени? — Да, блять, нет! С чего ты это взял? — Так ты мне доверяешь? — А ты как думаешь?! Иначе я бы сейчас здесь не стоял, а был все еще заперт там. Ты специально меня разозлил? Да ты просто невозможный! — изящная нога ударила Ло Бинхэ в грудь, он поймал ее за тонкую лодыжку. — Кажется, ты приходишь в норму, — Ло Бинхэ прошелся языком от лодыжки до большого пальца стопы, Шэнь Цзю начал брыкаться. — Псина, фу! Прекрати лизать, у меня есть еще вопрос. Кто пустил туда Ша Хуалин и Нин Инъин? — Они были лишь проекциями твоего сознания. — Понятно, еще две фальшивки на празднике фальшивок. И почему у меня все еще голова раскалывается? Лечи меня. — По-нормальному или тем самым? — Ты хоть раз в жизни лечил по-нормальному? — Баобэй, как ты хочешь, здесь или наверху? — Наверху. Из-за гребаной феи я был старым больным инвалидом целую вечность. Я уж забыл, что значит иметь крылья, там они мне только снились в кошмарах. Они пошли наверх. Их дом был старомоден, отставал от текущих тенденций веков на шестьсот, зато по старым проверенным канонам строительства. В стиле между императорским дворцом, титул Ло Бинхэ обязывал, и типичной старинной орденской застройкой, иногда у них гостили члены ордена Цанцюн. С садом, диким нетронутым лесом, выходом к морю и горам. И очень далеко от посторонних глаз. Ло Бинхэ с помощью Синьмо сплел для них небольшое карманное измерение в параллельной реальности. А наверху у них было плато с видом на горы, удобное для разминки крыльев. При виде гор у Шэнь Цзю закружилась голова, на мгновение он испугался высоты. Ло Бинхэ ободряюще положил ладонь ему между лопаток. — А-Цзю, хочешь, я отвернусь? — Я, по-твоему, столетняя девственница, которая боится, что будет больно? — вскипел Шэнь Цзю, но потом тихо добавил, — хорошо, отвернись. Ло Бинхэ остается стоять у выхода на плато, поворачиваясь к горам спиной, а Шэнь Цзю идет в центр плато. Но нельзя же родиться драконом, а потом из-за дурного сна потерять чувство собственной цельности и свою природу?.. — Шэнь Цзю, ты дракон! — сзади во весь голос кричит Ло Бинхэ. — Самый красивый, которого я видел! Шэнь Цзю ты золотой дракон! Да знает он, что дракон! Знает. Просто надо собраться с силами. Он стоит на месте и даже боится пробовать принять истинную форму, потому что боится, что он… — Ты дракон! Та реальность была фальшивой, насквозь фальшивой фальшивкой, которую создал дурной невоспитанный сорняк. Но ведь этот сорняк разглядела в нем увечного человека, чей удел был только прыгать по полу и махать блестящей тряпкой. Как она могла выудить из его головы и навеять такой образ, если его никогда там не было? Такой реалистичный. — Шэнь Цзю! — не выдерживает Ло Бинхэ, подбегает к нему и обнимает за талию. — Давай потанцуем? — Без музыки? — сглатывает Шэнь Цзю. — Без, — Ло Бинхэ уже берет его руку в свою и начинает вести. Музыкой им завывает ветер и издалека доносится плеск волн. Отдавшись движению, Шэнь Цзю чувствует, как клетка, сжимавшая разум, постепенно отпускает его на волю. Позже он замечает шрамы на коже Ло Бинхэ, и еще позже узнает, что с каждым днем, проведенным во сне, память о нем в реальном мире «угасала». Следы на теле Ло Бинхэ — были его собственным напоминанием о существовании личности Шэнь Цзю, в физическом мире осталось тело, но сам Шэнь Цзю становился далеким призраком. Но больше Шэнь Цзю не был призраком. И мир вокруг него был на самом деле намного шире чем то, во что хотели заставить его поверить. Здесь было место, где раскинуться широким мощным золотым крыльям, и место, где можно было воспарить над глубокими водами мрака. Золотой дракон взревел и поднялся в воздух. Следом за ним устремился черный дракон. Черно-золотые всполохи озарили вечернее небо. End (1) У Цзэтянь — китайская императрица, правившая Китаем на протяжении сорока лет, с 665 года до своей смерти. Она была единственной женщиной за всю историю Китая, которая обладала мужским титулом «император» (хуанди). (2) Цяньлин 乾陵 — погребальный комплекс, построенный в период правления династии Тан (618—907 годы), расположен в уезде Цяньсянь, недалеко от города Сиань, бывшей столице Китая в эпоху Тан. В зданиях гробницы захоронены останки в том числе У Цзэтянь. (3) Восемь ассоциируется в Китае с удачей.