Тени прошлого

Рассказ завершился, пора было уходить. Джеймс открыл дверь в холл и столкнулся с мисс Верити. — Она подслушивала! — наябедничала Алиса, свесившись через перила со второго этажа. — И много услышали? — хмуро поинтересовался Джеймс. — Много, — без тени смущения подтвердила девушка. — Всё — страшные глупости. Гарретт прикрыл глаза и мысленно досчитал до десяти. Нет, спорить с ней снова он не хотел. — До вечера! — сказал он, надевая шляпу. — На обед вас не ждать? — уточнила миссис Уилкинс, выглядывая из комнаты. — Возможно. Джеймс сбежал от назревающего спора на дождливую улицу, но на полпути его нагнал перестук каблуков. — Почему вы вдруг заинтересовались магией? — спросила мисс Верити, придерживая готовую слететь шляпку. — Глупости, значит? — процедил Гарретт, разворачиваясь против ветра и продолжая идти спиной вперёд. — Миссис Уилкинс говорила весьма правдоподобно, — пожала плечами девушка. — Думаете, я отвечу вам? Вы не умеете хранить тайны. Уже завтра история окажется в газете, и Гостевой дом переименуют в сумасшедший! — Не будет никакой газеты, — погрустнела мисс Верити. — Там ведь не дураки работают… Сопоставили факты и поняли, что я женщина. Верджил Бёрнс убит! — Театрально приложив руку ко лбу, она поморщилась. — Главный редактор имел наглость пририсовать в конце письма стреляющий револьвер! Вы хотя бы дальше слов не заходили, когда грозились меня застрелить… — Прошу прощения за угрозы, — вздохнул Джеймс. Он уловил невысказанный укор в её словах. — Возможно, я чересчур скрытен. — Извинения приняты. И я умею хранить тайны! — запоздало возмутилась мисс Верити. — О подслушанном разговоре никто не узнает! По крайней мере, от меня. — Надеюсь. А теперь извините, работа. Джеймс приподнял шляпу и скрылся за дверью отделения полиции. Там было безлюдно. Джонни, которому ещё вчера делегировали старушкино дело, рыскал по городу в поисках пуделя. Инспектор опаздывал. Лишь невыспавшийся Ричардсон сидел на своём столе и бросал смятые листы в корзину напротив. — Чего в тебе интересного? — вопросительно усмехнулся он. — Эта мисс уже всех местных парней отшила! А тебя до работы провожает! — с ноткой зависти закончил он. — У нас исключительно соседские отношения, — буркнул Гарретт и сел за стол. — Юджин, не против переезда в Ньютон? — В кабинет, помахивая вскрытым конвертом, вплыл инспектор. — Джеймсу вроде тут нравится, а ты жаждешь перемен?.. — Джонни отправьте, — отказался Ричардсон. — У меня мать больная и упрямая. — Хм-м… Ему ещё сержантский экзамен сдавать… — изрёк инспектор, выдвигаясь обратно в коридор. Джеймс сделал вид, что его нет в кабинете. Он взял одну из папок с делами и перечитал содержимое. У мисс Дарлин Шоу из отдалённого особняка украли очень ценную шкатулку с фамильными драгоценностями. Гарретт потратил весь день на обход многочисленных знакомых, бывавших в особняке, и под вечер услышал от её подружки, что ничего никуда не пропадало. — Нашли? — взволнованно воскликнула потерпевшая, когда он заглянул к ней. Девушка выскочила на порог в ночном шёлковом платье и туфлях — чрезмерно говорящей одежде. Не каждая женщина рисковала выйти в таком виде из своей комнаты, не то, что из дома. — Нашёл, — хмыкнул Джеймс. — Якобы пропавшее ожерелье висит на вашей шее. — поведал он. — Извольте забрать ваше заявление. — Вы не спросите, зачем? — насупилась мисс Дарлин. — Мне не интересно, мисс. Заберите, пожалуйста, заявление. Иначе я буду вынужден обвинить вас во лжесвидетельстве. Наказание — год тюремного заключения. Девушка испугалась, и Джеймс незамедлительно получил официальный отказ от заявления. Можно было бы проявить принципиальность, но он догадывался, чего хотела юная мисс на самом деле, и только посмеивался над ней в своих мыслях. Мужчина из столицы, да? Он — точно не лучший выбор. Джеймс Гарретт не встречался с девушками, если не считать редких встреч с бывшей соседкой Ирмой, и не собирался начинать. Женщине надо было предоставить какие-то гарантии приемлемой жизни в будущем, чего он уж точно не мог сделать. Поэтому Гарретт всю жизнь убеждал себя, что ему никто не нужен. Девушки занимали его исключительно с профессиональной стороны. Джеймс изучал их и классифицировал. Он делил их на простых (разукрашенных кукол или прямолинейных хозяюшек) и сложных. Последние подразделялись на скромных и хрупких леди, обворожительных и опасных ведьм, мудрых и принципиальных королев. Однако женщины зачастую отказывались соответствовать такой системе: простые стремились казаться сложными, сложные надевали маски простых или меняли манеру поведения… Офелия Эмберстоун, например, казалась (и, что немаловажно, была!) женщиной-королевой, но прося о помощи, превратилась в леди. Подобных Иоле Джеймс вообще никогда не встречал, хотя она неуловимо напоминала ему Алису и заставляла задуматься о новом типе девушек — вечных девочках. Ещё одной загадкой он считал мисс Верити. При знакомстве она носила маску куклы. Позже варила кофе. Ясно и резко высказывалась. Проявляла сочувствие к обоим соседям. Выдавала тайны. Словом, сочетала в себе качества всех типов в равных пропорциях. Джеймс остановился на полпути в Уайтфилд и сошёл с дороги в поле. Утренние извинения требовали материального подкрепления. Достав ножик, он обвёл взглядом желтеющую, освежённую прошедшим дождём траву и, найдя в ней синее пятно, потянулся к нему. В августе уставшая природа начинала готовиться ко сну, но некоторые растения только расцветали. Нежные голубые, синие и фиолетовые колокольчики, пушистые малиновые и сиреневые астры, а в центре — одна, оранжевая, самая большая, — чуть-чуть колосьев по краям… Подрезая очередной стебелёк, Джеймс усмехнулся: он никому не дарил цветов. Ни Ирме, ни матери с Алисой. Что сподвигло его на букет для мисс Верити? Вряд ли только извинения… Гарретт скрупулёзно вспомнил все эпизоды их общения: первую встречу и своё восхищение красивой девушкой, беседы ни о чём и обо всём, вечер чтения, спор, короткие разговоры… О нет, он больше не любовался ею как изящным произведением искусства! Он тонул в её глазах, даже ощущая к ней неприязнь. Осознав это, Джеймс почувствовал страх и какое-то неведомое, истеричное чувство то ли радости, то ли отчаяния. Он понял, что впервые в жизни влюбился. Исподволь, безумно, в самую неподходящую девушку. Тонуть было не страшно — подумаешь, тихо идти ко дну! Он и так на дне в какой-то степени — отстранённая радость от чужой смерти давно ушла, но та серая грусть никуда не делась. Однако на осознание Джеймс натолкнулся как на подводный камень. И столкновение стоило ему, как любому утопающему, шанса на спасение — он дёрнулся, выпустил последние крохи воздуха и начал захлёбываться. Захотелось выбросить букет подальше в заросли. Это означало бы полное фиаско в битве с мисс Верити и её убеждениями. Точно! Утопающий нащупал рядом спасительную корягу, а у Джеймса родилась идея. Можно было выплывать. Гарретт улыбнулся сам себе и продолжил путь прямо по полю. Он добрался до дома как раз к ужину. Стол накрыли, но есть пока не начинали: миссис Уилкинс допекала пирог, Генри и Эли болтали по-делькански в верхнем холле. — Дополнительно к извинениям, мисс Верити, — улыбнулся Джеймс, протягивая девушке цветы. — И в качестве соболезнований по поводу смерти сэра Верджила. — Спасибо, — удивлённо отозвалась она, зарываясь носом в букет. — Обязательно положу их на его могилу. — Дже-эймс! — Эли с криком скатилась по лестнице и повисла на нём. — Я сегодня ходила в школу и встретила мисс Моррисон. Она сказала, учитель дельканского вернулся. Через неделю экзамен! — Месяц изучения — это не целый год, конечно, — заметил Генри, проводив взглядом букет. — Я целыми днями слова учила, — притопнула ножкой Алиса. — И грамматику! — Да-а, и перевела полбиблиотеки! — фыркнул Генри. — Бе-э! — В качестве неоспоримого аргумента девочка показала учителю язык. — Алиса! — угрожающе прошипел Гарретт. Генри спрятал улыбку. — Ни в коем случае не знакомьте её с Иолой! — предостерёг Джеймс, когда его сестра скрылась в столовой. — Они на пару весь город отправят в Бездну! — Как скажете. К чему цветы? — Инженер хитро прищурился. — Я скрытный человек, не забывайте! — с усмешкой напомнил Гарретт. Он не сомневался, что Генри догадается: зачем же ещё дарить девушке цветы? Если только на день рождения. Похороны тоже считались достойным поводом, но не настолько. — Сочувствую, — вздохнул Рэнделл. — Поедете со мной в Дельканию? — Пожалуй. Думаю, имею право уйти в первый в жизни отпуск. Эли, ты не против? — обратился Джеймс к сестре. — Отдохни, наконец! — отмахнулась девочка. — Тётушка Маргарет, вон, за глаза тебя только вампиром и зовёт! Гарретт скривился: о бледных нелюдях ему напоминали исключительно в неподходящее время. Одна была радость — миссис Уилкинс унесла ирфию обратно, и синий цветок больше не мозолил глаз своей вампирьей холодностью.